Чертовы пуговицы

       Его глаза, туманящие, глубокие, все время меняющие цвет, как море во время прилива; стремительно взлетающие, как шасси, ресницы не дадут тебе ни одного шанса.        Его родной, любимый запах.        Немного излюбленного парфюма, сотканного из нагретого на солнце дерева, смешанного с пачули, каплей ириса и неожиданно забытым в кожаном портфеле тосканским апельсином.        Неизбежно дополняющие все это великолепие нотки железа, густо приправленные навсегда врезавшимся в любимую кожу запахом машинного масла.        Его руки, осторожно и так знакомо отворачивающие рукава рубашки.        Ловкие, быстрые пальцы скользят по пуговицам расслабленными движениями скрипача во втором отделении концерта, задевая теплыми касаниями твою кожу, и ты теряешь равновесие.        Его слова, опаляющие знойным желанием в тишине спальни.        Шепот.        Накрывающий, как прибой; жаркий, манящий, обжигающий, как тропический бриз.        Слова сводят с ума, кружат голову немыслимо воздушными танцами ветра с листопадом, а хрипящие интонации его голоса опрокидывают сердце в ребра.        Упасть в эту бездну…        Понимание, светящееся в чернеющих от страсти глазах.        Ласковое объятие, крепкая и непоколебимая уверенность в том, что ты рядом.        Уютные вечера с ним.        Опьяняющие ночи.        Насыщенные, яркие дни.        Улыбка, придающая сил, поднимающая в небо, дарящая жизнь.        Он говорит, а в карих глазах плещется нежность, сжимающая тебя до боли в висках.        От этих рук ты теряешь последние разумные мысли, еще остававшиеся в голове.        Его поцелуи, от которых ты распускаешься первым весенним подснежником у проталины…        Ты близко, слишком соблазнительно даже на расстоянии трех шагов прижимаешь к губам бокал с шампанским, прекрасно зная, что я застряну в этом мгновении, как мушка в янтаре.        Воздух становится тягуче мягким, застывшим и тревожно шумящим где-то на окраине мозга.        Ты делаешь еще один глоток, пристально глядя мне в глаза, упиваясь и наслаждаясь моим замершим, потрясенным видом.        Мое дыхание давно сбито, и ты продолжаешь медленно пить меня, как шампанское, смакуя и задумчиво раздевая меня глазами.        Сердце откуда-то из-под пяток тихо выстукивает барабанную дробь.        Мне все еще мало.        От предвкушения у меня сжимаются даже кончики пальцев на ногах.        Еще глоток.        Я пораженно сжимаю пересохшие от восторга губы, шумно сглатывая от наполняющего меня полностью желания.        Неровно стучит прилившая к голове кровь, мыслей нет, только лишь одна.        Еще.        Странно мягкая, слабая тень улыбки ложится на твое лицо, придавая ему еще большее напряжение.        Ты добиваешь меня, с горящими глазами делая этот последний глоток.        До дна.        Ты ставишь пустой бокал на стол, прощально лаская его мимолетным прикосновением и подходишь ко мне.        Шах и мат.        Ты целуешь меня, властно прижимая к себе и я теряю счет времени…        C ним ты можешь все.        Даже упасть вверх.        Старк абсолютно невозможен.        Его взгляд все время, не отрываясь, следит за тем, как ты ходишь, говоришь, улыбаешься, никогда не уставая быть рядом.        Ты смотришь на него и падаешь вверх.        Ветер тонкой мушиной песней звенит в ушах, когда ты взлетаешь к солнцу.        И не боишься обжечься.        Потому что солнце — это Тони.        Теплый, согревающий, всегда готовый поймать, если ты оступишься или потеряешь скорость, никогда не перестающий радоваться тому, что ты есть.        Его глаза горят даже в темноте, озаряя все, и ослепляя тебя любовью.        Всегда.        Держи меня крепче.        Я расправляю крылья, зная, что больше никогда не упаду.        Ты ведь поймаешь.        Ты скорее разобьешься сам, чем дашь мне упасть.        Мое солнце.