Чертовы пуговицы

       — Джарвис, а ты не знаешь, что в этом шкафу? Опять залежи старых чертежей и памятники железным скакунам Тони? Мне кажется, что дай Старку волю, он заполонит своей техдокументацией весь дом. И где мне теперь найти мою выписку по древним ковенам темных каалхийцев? Я не мог его унести, потому что собирался сличить эти сведения с последним списком из магического журнала. — бойко спрашивает Стивен, открывая все ящики и секции большого шкафа, бог знает сколько времени не разбиравшегося.        У Старка, по уши завязшего в подготовке доклада для симпозиума по механике в Австралии времени не хватает даже на то, чтобы поужинать.        Всю эту неделю Тони появляется дома хорошо если глубоко за полночь, жадно пьет воду и падает в кровать, как мешок.        Остальное время Старк делит поровну между совещаниями в офисе, увязыванием тонких юридических согласований и прочей технической бумажной мишурой, в изобилии осыпавшей Тони своими дарами.        Шкаф давно привлекал внимание мага, но все руки не доходили, но вот, в связи с поиском очень нужной выборки избранных мест из большого волшебного талмуда, волшебнику ничего не остается, как засучить рукава и заняться делом.        Честно говоря, магу и самому интересно, что хранится в этом исполине.        И раз уж у чародея абсолютно случайно есть пара свободных дней и жгучее желание сделать что-нибудь полезное, то почему бы нет?        Стивен садится на исполняющий роль импровизированного пуфика низенький смешной стул, когда-то подаренный Старку каким-то восточным эмиром.        Экзотический гость, помнится, долго и витиевато восторгался талантами, домом и восхитительным альянсом хозяев дома, пока волшебник не потерял терпение и довольно-таки чувствительно не пнул Тони по ноге, чтобы снизить зашкаливающий поток сладкой, как рахат-лукум, лести.        А если учитывать то, что гость упорно не сводил масляных глаз с распушившего хвост, как павлин, Старка, то маг еще долго крепился.        Стрэнджу вообще нелегко дается тягостная миссия по изображению вежливой радости и внимания, особенно когда твоя пара так откровенно и активно воркует с высоким, смуглым сыном пустынь, не сводящим с заливающегося майским жаворонком Тони черных, как агаты, наглых глаз.        Поняв, куда дует приближающийся с юга сирокко, Старк мгновенно шепчет магу в щеку, воспользовавшись паузой в беседе и тем, что гость на минуту покинул хозяев, чтобы ответить на срочный звонок:«Стивен, еще один такой взбрык, и я утащу тебя из-за стола силой, а нас ждет неминуемый дипломатический скандал, если я все же опрокину на него стол! Ты можешь посидеть на месте, не усложняя и без того замысловатую ситуацию?».        Только эта, высказанная максимально нежным и вибрирующим от любви голосом, просьба, вынудила вскипятившегося, как чайник, мага отказаться от сильнейшего до немоты в руках желания превратить басурманина в осла или незатейливо распылить нахала в пудру.        Вечером, распрощавшись с гостем, Старк, не дав чародею даже зайти в дом, еще раз доказал, что он не смотрит ни на кого, его душа, также, как и сердце принадлежат Стивену.        Да и что вы скажете явно чокнутому человеку, элементарно раздевающему вас, распластав квадратом по входной двери?        Впрочем, сказать что-либо тоже будет задачей не из легких, ведь ваши губы заняты чьим-то жаждущим утех, влажным ртом.        Той ночью волшебник позабыл обо всем, расщепив себя на атомы в любимых глазах.        На память об этом визите остался забавный и милый стул с изысканным геометрическим рисунком и тонко вьющейся по самому краю сиденья ажурной вязью.        Маг улыбается, вспомнив этот чудной вечер…        Стивену поначалу было непросто оказаться связанным с таким ярким, публичным человеком, как Старк.        Но один фактор искупал все.        Любовь.        Чувство, столь осязаемо угадываемое в каждом жесте Тони.        То удивительное, задевающее до ослепления соприкосновение.        Слияние душ, давно уже подаривших друг другу полетность взаимной связи.        Уверенность в другом человеке на стыке нереального.        Почти видимая теплая, ровная линия сердечного ритма.        Память, как генетический код любви.        Когда даже во тьме, даже в пустоте ты узнаешь эти руки из миллиона.        Потому что только лишь эти чуть шершавые с тыльной стороны пальцы, так откровенно и нахально пробирающиеся, как шпион, по лацкану пиджака, дарят это пьянящее, как первые почки на нахохлившихся, как воробьи, деревьях, чувство падения в омут.        Когда ты, не поворачивая головы, знаешь, что он здесь.        В любой толпе, в любом окружении ощущая, как магнит, его присутствие.        Входя в зал и мгновенно ловя, как самый точный радар, вспыхивающие светом тысячи маяков родные янтарные глаза.        Разговаривая со знакомым, прислонившись спиной к колонне и пересчитывая ребрами каждую грань не очень удачной подпорки, вдруг почувствовать, как тебя бережно оттягивают от опостылевшей опоры и тянут в невозможно желанные объятия.        В мире нет и никогда не будет ничего более притягательного, чем эти великолепные губы.        Волшебник перебирает старые бумаги, рассеянно сев возле шкафа и думая о нем.        Это ревнивое, все время успешно балансирующее на грани фола, постоянно съезжающее в кювет счастливое безумие.        Когда ты чувствуешь партнёра кожей, сердцем, словно вы с ним две детали, идеально подходящие, четко соприкасающиеся краями ровно в тех местах, где это единственно возможно.        Слитые воедино в космическом, запредельном кармическом кольце.        Мактуб, как говорят на востоке.        Навсегда.        Судьба.        Это держит тебя.        Когда уже на этапе узнавания, первых открытий и постепенного понимания другого человека ты ловишь тягучую, как моток ниток и округло-певучую, как солнечный луч, тревожащую и одновременно успокаивающую тебя мысль.        О том, что он подходит тебе.        Что он так незаметно, но устойчиво вписывается в твою жизнь, не принуждая ни себя, ни тебя, принимая все, как должное, и не пытаясь тебя переделать, изменить, перепроектировать под себя.        Цельное, как орех, доверие, не имитирующее определенность, а само являющееся ею.        Самая невероятная реализация твоих заоблачных фантазий и согревающая даже забытые уголки души ответная волна.        Когда твой мысленный вопрос вселенной услышан, расшифрован и обработан в небесных сводах, и переведен в ответ.        Озвученный гордым ангельским хором.        Энтони Эдвард Старк.        Все, что вам нужно.        Все, чего вы хотите.        Провокационный, жаркий, обволакивающий, бесспорно, самый несбыточный и от того ещё более сумасшедший.        Ваш единственный шанс.        Обрести себя.        Найти свет.        Ты летишь в пропасть, не имея ни одной мысли, просто потому что хочешь этого сам.        Больше всего.        Утонуть там.        Сгинуть в этом ревущем, как зверь, водопаде.        Покориться этим ловким и отлично знающим, что мой разум давно ушел в отгул, рукам.        Почуять носом древнюю, как солнце, испепеляющую жажду чертящего углем по моей коже тонущего в истоме его тела.        Рассыпаться белым песком по чистому полю твоих открытых навстречу ладоней.        Прокрасться в спальню, как ночной воришка, невидимкой пролетая по коридору и по-мальчишески озорно завалиться в теплую кровать, монаршим захватом забирая себе тихо сопящее на краю постели тело.        Закопать нас обоих в одеяле, усмехаясь тому, какой же Тони соня.        Сонный, мягкий, расслабленно дышащий мне в шею.        Мой соня.        Скачущий по утрам гарцующим мустангом, на ходу заливающий в себя, как в бензобак, горячий, как лава, кофе, сейчас так просто и беззащитно лежит на моей руке, упорно и почти незаметно скатываясь к моему животу.        И как я не подтягиваю вверх ценную ношу, Старк все одно умудряется уползать.        Змеей выскальзывая из моих пальцев, он неумолимо хочет спать на мне.        Причем желательно прямо на пупке.        Тихонько дуя в него и как будто специально стянув с меня, увлеченного борьбой, мое одеяло.        Мой неугомонный и во сне продолжает играть со мной…        Господи, как же это здорово.        Не притворяться счастливым, а быть им.        Быть на самом деле.        Быть.        Существовать.        Наконец-то, выбросив из головы годы дурацких, никчемных игрушечных романов расслабить затекшие от холодно-обязательных отказов губы и разрешить себе все.        Буквально все.        Ты понимаешь, насколько раньше ты был несвободен, только в тот самый момент, когда твоя пара небрежно вытаскивает тебя из толпы стрекочущих, как саранча, репортёров, жёстко и бесповоротно осекая особо ретивых одним лишь морозящим, как кубик льда, взглядом из-под таинственно и возбуждающе взлетающих ресниц.        И это не уступка, не каприз, это притяжение.        Когда Старк недрогнувшей рукой подхватывает тебя за талию, ни разу не оглянувшись и океанским лайнером двигаясь к запасному выходу.        И ты и не думаешь перечить.        Зачем?        Если так пленительно и сладко тонуть в его руках, если ты уже основательно одурманен этим запахом вожделения, страсти и любовным приворотом в виде успевающих шептать тебе на ухо милые, разудалые глупости любимых уст.        Если он давно уже закрыл собой горизонт, став им.        И солнцем, и луной. И самым смыслом.        И во мне по одной начинают подрываться маленькие бомбы, изуверски правильно, как оказывается, спрятанные по всему организму.        Дышать становится труднее, тем более что чьи-то настойчивые, как рекламный ролик, губы методично изучают нежную, как лепесток, кожу шеи сзади.        «Расслабься, Стивен!» — искушающий демонический шепот явно усиливается, чтобы совсем меня подкосить.        Расслабиться, да если бы.        Как?        Я весь напряжен, как натянутая струна, осталось лишь, чтобы музыкант сыграл на ней воздушную, как мечта, мелодию этого незабываемого вечера.        Я жду только касания этих рук.        Рук любимого, щедро рассыпающих по мне узоры признаний и оживляющих своей любовной магией мою музыку.        Тихий, томный голос фортепьяно, сжавший в пасадобле хрупкую спину скрипичного квартета…        Через час после начала старательской операции «Поиск» чародей зарыт, как снежным обвалом, кучей бумаг.        Они валятся с неба, поджидают зазевавшегося мага в щелях ящиков и тревожно шелестят под ногами.        — Сэр, а вы уверены, что инспекция этого бездонного великана даст результат? Может быть, вам стоит поискать пропавший документ в другом месте? — уточняет невозмутимый, как сивилла, Джарвис, оценив масштаб бедствия.        — Джарвис, я не привык бросать начатое на полпути. И потом, мне действительно очень нужен этот документ. — отвечает Стивен, вытаскивая новую, гигантского вида папку из недр мебельного архивариуса.        Маг с любопытством развязывает могучие тесемки, еле-еле удерживающие содержимое загадочного архива внутри папки.        Вырвавшись на свободу, коварные листы, как метель, заметают пораженного волшебника.        Потому что, взяв на удачу один, первый попавшийся чародею листок, Стивен охает и белеет, как полотно.        — Мистер Стрэндж, что с вами? — взволнованно спрашивает Джарвис.        Вместо ответа маг показывает ему, что изображено на бумаге.        На ней улыбается Стивен. Он сидит на какой-то лавке, задумчиво глядя прямо на зрителя и в глазах играют бесовские огоньки.        Стрэндж хватает еще рисунок, второй, третий.        Результат тот же.        Это даже не папка, это галерея.        Рисунков тысячи, они занимают добрую половину всех нижних, необъятных, как аэродром, секций секретного шкафа.        — Джарвис, ты знал? — треснутым, как первый лед, голосом, спрашивает волшебник, завороженно глядя на то, как все новые и новые доказательства помешательства Старка летят в него бумажными снежками.        — Простите, сэр, но я был не в курсе, что босс все вре... — запинается, как школьник, Джарвис, увидев, как чародей качает головой, перебирая сотую, наверное, папку.        Всюду Стивен.        Смеющийся.        Сияющий.        Гладящий кота.        Читающий газету и фыркающий от дурацких штампов.        Создающий портал.        Проливающий на себя кофе, будучи застигнутым врасплох хохочущим до колик Старком.        Заснувший на диване в мастерской.        Вздыхающий у окна в обнимку с Задирой.        Целующий Тони на острове, закрыв при этом глаза…        Стивен с трудом приходит в себя, уже не обращая внимания на то, что он раскопал все тайны этого шкафа, и даже то, что при открывании очередной дверцы на волшебника, как по заказу, вылетает сиротливая кучка написанных его летящим почерком листков, не сильно впечатляет чародея.        Стрэндж потрясен и шокирован, он и представить себе не мог, что Тони, судя по объему, тратит все свободное время, очевидно, жертвуя и сном в том числе, чтобы пополнить свою безумную частную коллекцию.        Какой листок не возьми, везде Стивен.        Старк зарисовывает буквально все, каждая жилка, каждая морщинка, каждая линия обожаемого лица перенесена на бумагу с изумительной, детальной точностью.        Это любовная лихорадка.        Но ведь безумие не лечится.        Когда маг случайно берет в руки еще один рисунок, то шалеет.        Это волшебник в тот самый день, у бассейна.        Летнее жаркое марево и сумасшествие.        Я так и знал.        Боже, он все равно нарисовал меня по памяти.        Маг не тратит времени зря, он максимально быстро распихивает архивы обратно, не забыв забрать себе редкую, как минерал пейнит, выписку и вполне бодро говорит Джарвису, чтобы тот не вздумал даже под страхом расплавления признаться Тони, что чародей видел его рисунки.        Достигнув, таким образом, согласия в этом щепетильном и интимном вопросе, волшебник идет на кухню, чтобы заняться ужином.        Решительно потеряв разум от роскошного ужина в стиле прованс и последовавшей за ним не менее восхитительной, жаркой, как солнце Персии, ночи, Старк пытливо вглядывается в обожаемые глаза, но так и не находит ничего, кроме летящего, как бумеранг, желания, уносящего их обоих в космос.        «Я не знаю, что с тобой творится, но то, что ты сводишь меня с ума, нравится мне так, что я согласен на все. И независимо от того, что послужило побудительной причиной подобных эскапад, я хочу, чтобы так было всегда! Я люблю тебя, Стивен!» — подводит итоги фантастической, неправдоподобной ночи Тони, устало закрывая глаза ближе к рассвету и утопая в жарких ласках мага...