"Я вырву твои глаза, Чтоб не мог ты смотреть на других, Чтобы мог любить лишь меня, И касаться губ лишь моих."
***
Из апартаментов Эдиссона вышел синевласый мальчик чей внешний вид так сильно бросался в глаза. Протез, голубые волосы, завязанные в хвостики, чёрная одежда и "по-подростковому" хрупкое телосложение - эти все элементы, собранные вместе, составляли образ и первое впечатление о Салли Фишере. Если первый вывод о человеке можно сделать, полагаясь только на внешность, то в следующие разы люди познают душу нового знакомого. С этим этапом у Сала были проблемы. Для всех кто его видел-в школе, дворе, городе, неважно-он являлся очень странным и полным загадок мальчиком, на деле же, с ним было всё нормально, но парень закрылся ото всех ещё в самом глубоком детстве, сразу после смерти своей мамы. В его жизни было слишком много плохого и с самых ранних лет Салли привык принимать боль как должное, избиение как подарок, а оскорбления как комплименты. Со всех сторон на маленького мальчика лезли проблемы, которые он был не в состоянии решить, но никто не хотел протянуть ему руку помощи и вытянуть из этого болота. —Папа! Почему они так жестоки ко мне? - часто обращался Сал к старшему Фишеру с такими вопросами. Но даже родной отец не хотел помогать малышу. Он-как самый настоящий ребёнок-во всём винил сына и ещё сильнее портил и без того поломанную психику мальчика. —Потому что ты урод и убийца! - орал в пьяном бешенстве Генри, замахиваясь полупустой бутылкой виски на хрупкое тельце Салли. —Но кто дал им право винить меня в уродстве? - заливался слезами мальчишка. Ежедневные избиения и оскорбления в школе, ненависть к себе, пьянки отца, желание умереть, порезы и прочее самоповреждение - всё это преследовало младшего Фишера до 15ти лет. 15ть лет в не сходящих синяках от побоев и клятва самому себе умереть в 18. И вдруг, всё изменилось, переезд в тихий городишко Нокфелл перевернул жизнь Сала с ног на голову. Целая компания друзей, первая любовь, алкогольные вечеринки, первые сигареты и приключения, ожидали синевласого в новом и таком незнакомом мире... Вот ему уже 18. Салли отчетливо помнил этот день и вряд ли когда-нибудь его забудет.***
—Урод! —Обкусанный! —А где твоя мамочка, а, Салли-кромсали?! Кричали дети, встав в круг и не давая мальчику пройти. Из его глаз, не останавливаемым потоком, текли слёзы, скрываясь под протезом. Мимо прошла учительница начальных классов, скучающим взглядом проводя толпу агрессивных детей. —Отойдите от меня! - орал, в подступающей истерике, маленький Салли. —А тебе кто-то давал слово, обкусыш? - выкрикнул главный задира класса и ударил синевласого в живот. Мальчик скорчился от боли и упал на колени, в эту же секунду круг из детей сузился и на Сала полетело множество ударов во все части тела. Протезник лежал калачиком на полу и захлебывался в собственных слезах и крови...***
Салли резко открыл глаза и, задыхаясь, сел на кровать. Это был его первый кошмар после переезда в Нокфелл. Раньше-еще в том городе-пугающие сновидения преследовали мальчика день ото дня и синевласый почти привык к ужасным образам в его мозгу, но неожиданная смена обстановки прекратила видения. Сейчас они снова вернулись, прямо в день его рождения. Протезник всё сидел и отрешенно смотрел в стену, прокручивая в голове пришедший к нему кошмар. На удивление, Сал помнил абсолютно все моменты и никак не мог забыть пугающий сон. Синевласый стёр капли пота с своего лба и посмотрел в зеркало, висящее рядом. В отражении всё тот же парень с изуродованным лицом и голубыми распущенными волосами до плеча, только...сейчас этот человек не вызывал у Салли отвращения. Начав собираться на вечеринку, парень вдруг вспомнил клятву-данную себе 5 лет назад-и остановился посреди комнаты, смотря в пол. Руки нервно дрожат только при мысли, что он обещал такое, но...стоит ли его винить за это? Маленький, побитый жизнью, мальчик, один на один с темнотой что его окружает. Сал бы хотел просто вычеркнуть этот эпизод из своей биографии, сжечь все обрывки воспоминаний что у него остались. Он слишком чётко помнил тот ужас в своих глазах когда дети окружали его, сжав руки в кулаки, слишком четко помнил своё учащенное дыхание и, вдруг наступившее, облегчение от первой полоски на вене. С этими мыслями, Салли, не осознавая этого, дотронулся кончиками пальцев до вечных рубцов на запястьях, что вряд ли когда то заживут...***
И вот, на улицах Нокфелла 20 декабря, ранний вечер. Синеволосый выходит из апартаментов, направляясь на вечеринку в честь его дня рождения, уже предвкушая веселье, вкус крепкого алкоголя и дешевых сигарет на своих губах. Синие кеды утопали в не расчищенном снегу, но протезника это не волновало, в мыслях, бешеной каруселью, крутился образ лучшего друга. Ларри Джонсон - парень с длинными каштановыми волосами, выше Сала чуть ли не на голову, металлист и зачинщик всех приключений в компании. Если бы Салли и мог, то он бы сказал, что Ларри сам является главным приключением его жизни. И протезник ничуть бы не ошибся. Вся их дружба, каждый чёртов день-каким бы он ни был-считался новым, полным безбашенности и подросткового максимализма, приключением, еще одной историей, сфотографированной и вставленной Эшли в пыльный альбом. Сал по-настоящему ценил Ларри и каждый миг, проведённый с ним, наверное, именно поэтому он так сильно в него влюблён.***
—С днем рождения, Салли! - проорала толпа гостей и, сразу после, раздался оглушительный и такой опьяняющий звон бокалов над столом. Именинник залпом влил в себя стакан пятизвёздочного коньяка и почувствовал, будто земля уходит из под ног. На душе так весело, что хочется не останавливаться и наполнять свой желудок алкоголем, глоток за глотком. А рядом все вьётся и вьётся Ларри, который только и делает что пьёт, скуривает до фильтра и продолжает смешить лучшего друга. Сердце бьётся все сильнее и непонятно уже из-за чего, из-за металлиста или повышенного градуса в крови. Салли решил сделать перекур и уйти подальше от длинноволосого, иначе что-то разорвется внутри грудной клетки. Протезник выходит на балкон и достает-пятую за последние часы-сигарету из пачки, прикуривая, чувствует, каким сладким теплом растекается по лёгким ядовитый дым. В окне ночной и полный холода со снегом Нокфелл. Салли, кажется, и сам до конца не понимал насколько сильно любит этот город. Не понимал, но чувствовал, ведь Нокфелл дал-тогда еще пятнадцатилетнему-мальчику надежду и первое, за все эти года, счастье. С этими мыслями, на балкон, с грохотом, зашел Ларри, а сердце предательски екнуло и пропустило один удар. Сал не подал виду что заметил металлиста и продолжил втягивать в себя убийственный дым, смотря в окно и держа сигарету дрожащими пальцами. —Йоу, чувак, одна из девчонок принесла таблетки, хочешь немного оторваться? - произнес, глотая звуки, Ларри. Дверь в помещение была распахнута настежь и из комнаты слышались веселые подвыпившие голоса. Сейчас, когда Сал провёл несколько минут в полном одиночестве и тишине, все эти возгласы и вся атмосфера алко-вечеринки уже не казалась такой заманчивой. Протезник выкурил сигарету до фильтра, положил её в пепельницу и, не отрывая взгляда от окна, спросил: —Что за девчонка? —Да я хуй знает мужик, какая то левая подружка Эшли. Пошли, будет весело! —Нет уж, спасибо, но я таким не занимаюсь. —Как хочешь. - произносит Ларри и уходит, захлопывая за собой дверь балкона, будто его здесь и не было. Салли всё так же остался стоять. Потянувшись за пачкой, он достал оттуда ещё одну порцию своей медленной смерти. Эта сигарета была ему нужна, лишь бы заглушить не понятно откуда взявшуюся боль в грудной клетке. Он с грустью наблюдал за мерцающими звездами, пока не закончил и не решил зайти обратно в теплую комнату. Протезник перешагнул через порог балкона, закрыл за собой дверь, и, повернувшись, застыл на месте. На соседнем диване Ларри с маркой, пропитанной ЛСД, на языке, держит за талию какую то белобрысую девчонку. Еще секунда и девушка впивается в Джонсона своими губами, забирая у парня психодел-наркотик. Внутри Салли что-то болезненно екнуло, будто в этот самый момент его сердце проткнули копьем. Сначала была злость, ужасная сметающая всё на своем пути злость. Он смотрел на их длинный, пропитанный психоделиком, поцелуй и только и думал о том, чтобы вцепиться в белоснежные волосы этой девушки, выдрать их без остатка и поджечь, не оставляя и капли от её красоты. А после, всего через секунду, грусть, при чём такая, что слезы заполонили глаза Салли и побежали по изуродованным щекам с бешеной скоростью. Он всё смотрел на улыбающиеся уголки губ Ларри, полуприкрытые веки с расширенными зрачками внутри и девушку, что металлист так страстно целовал в этот момент. Алкоголь ударил в опечаленную голову Салливана и мальчик, с обжигающими слезами, выбежал из квартиры, направляясь на верхний этаж, на крышу. Никто так и не заметил его ухода, не заметил что синевласый ушел, оставив уличную одежду висеть в прихожей, не заметил, как блестящие слёзы текли из глаз под протез... Салли взобрался на лестницу и открыл люк на крышу, сразу же зайдя туда, трясясь в тонком свитере от холода. В голове, чёткой картиной от которой никуда не деться, стоит образ рук Ларри, обнимающих за талию...не его. И вновь, будто странное наваждение, всплывают слова клятвы, данной себе 5 лет назад. "В 18 я должен умереть, в 18 я умру, я должен умереть, я умру." - повторял когда то давно мальчик, лежащий в кровати и не способный пошевелиться из-за недавних побоев отца. —В 18 я должен умереть...- совершенно случайно, слетело с губ синеволосого, пока тот, как завороженный, подходил к краю крыши. Всего пару шагов остается до пустоты, разделяющей жизнь и смерть, всего пару шагов до полёта с двадцатого этажа. —В 18 я умру...- шепчет Салли. Вдруг, словно из стенок черепной коробки, раздаётся странный звук: *топ-топ-топ* Будто шаги по еще новому скрипящему паркету или бег в полной тишине по асфальту, а потом вновь: *топ-топ-топ* А после, такой знакомый, словно из далекого детства, голос: —Салли? Я уже дома! Скучал?