Dance spirit

Сокджин крутится по колесу жизни, словно запертая белка, бессмысленно крутясь по одной оси. Он не имеет права жаловаться на собственную жизнь, но глубоко в душе хранит маленький огонек надежды на то, что когда-нибудь все изменится. Однако двадцать лет уже ничего не меняется, Сокджин плывет по течению жизни, направление которому задает не он, а кто-то другой, принимая за него решения. Омега не имеет никакого права жаловаться и ныть. У него есть крыша над головой, еда на столе, здоровая и чудесная семья, любимый альфа, поэтому он не должен высказывать свое недовольство, сетовать на судьбу и обвинять кого-то или что-то в том, что все в его жизни происходит не так, как он хотел и хочет. Сокджин должен закрыть рот и быть благодарным за то, что у него есть, но он не может. Засевший глубоко внутри скользкий червяк грызет, пожирает сердце, путь к свободе выискивает, потому что он не хочет жить в темноте, свободы желает, Сокджин его все глубже и глубже в себе запирает. Омега должен быть благодарен за все: за каждый вдох, за каждый выдох, за каждый прожитый день, но, просыпаясь по утрам, в клубочек сворачивается, слезы ненависти к себе давит и под строгий голос отца с первых этажей дома встает, на автомате чистит зубы и собирается на учебу. Вся его жизнь на странно-хаотичном автопилоте происходит, он не успевает ничего осмыслить, ничего понять, главное — ничего изменить. Сокджин живет запертым сурком, бегающим по колесу бесцельно, наращивая и сбрасывая скорость в зависимости от того, что происходит на данный момент. Сокджин будущего не видит, не представляет, не мечтает: его жизнь расписана поэтапно отцом, папой, Вонхо, преподавателями в университете — кем угодно, но не им. Сокджин закрывает сердце, дробящее ребра, желающее свет увидеть и через себя его лучи пропустить, но закрывает на миллион замков, хороня в вырытой яме. Сокджин старается не мечтать, зная, что его мечтам нет места в этом мире, зная, что ничего нельзя изменить. Омега закусывает щеки изнутри до крови, пропитывая подушку горькими слезами, но Джин не должен жаловаться, не должен ныть. Он должен быть благодарен за каждую мелочь в жизни, но не может, потому что стискивает челюсти до скрежета, выполняя то, что ему говорят. Жизнь Сокджина ему не принадлежит. Он никогда не выбирает то, что хочет, к чему душа лежит, его только направляют и говорят, как делать. Он ненавидит себя за свою слабость, за свою немощность, за то, что не умеет настоять на своем выборе, на своем желании. Маленький трусишка в нем прячется под кроватью от злобных монстров, гуляющих по поверхности. Сокджин боится неизвестности, что таится в темноте, шага, который кардинально всю жизнь изменить может, не делает. Его страх — это его «что-то». Его страх останавливает во всех начинаниях. Вроде бы это нормально, ибо миллион людей на планете боится уйти с нелюбимой работы, бросить учебу в университете, уйти от тирана. Все боятся, но все страхи необоснованные, беспочвенные, всего лишь глупые и бессмысленные догадки. Все боятся, но кто-то переступает через страх, отбрасывая любые сомнения, а кто-то остается топтаться на месте. Сокджин — тот, кто боится изменить что-нибудь, но мысленно об этом мечтает. Сокджин постукивает пальцем по дверному подлокотнику машины, наблюдая за людьми, несущимися с самого утра на работу или учебу. Омега выдыхает тихо, переводя взгляд на учебник по биохимии, лежащий на коленях, понимая, что досрочно сдавать сессию — не самая лучшая затея. Отец настоял — Сокджин промолчал. Сегодня у него очередной зачет, через пару дней экзамен. Он не спит нормально уже неделю, замазывая черные синяки под глазами толстым слоем тонального крема. Сокджин давит обиду, слезы, негодование, поглощая тонны материала, сдавая его и отчитываясь перед отцом. Вроде бы пора привыкнуть, смириться, но как, когда каждый вечер, если отец не на ночном дежурстве, он постоянно пилит мозг нравоучениями и ненужными наставлениями? Сокджин прикрывает глаза, сжимая одну руку в кулаке от воспоминаний о вчерашнем нелегком в разговоре, в котором он снова вышел проигравшим. Омега просто заикнулся, что хотел бы пойти в студию танцев, но отец прервал его коротким и жестким «нет». — Ты неважно выглядишь, — откашлявшись подмечает Вонхо, ведущий машину, бросая беглый взгляд на парня. Шину Вонхо двадцать девять лет, он работает в клинике отца Сокджина врачом-травматологом, успешно выполняя разного уровня сложности операции. Он окончил медицинскую школу Нью-Йорка семь лет назад, сейчас он врач-резидент, подающий огромные надежды и имеющий невероятный потенциал. Они познакомились в больнице, точнее, отец свел их вместе, расхвалив альфу так, что Джину проще было согласиться сходить на свидание, чем терпеть треп родного человека. Встреча за встречей, ужин за ужином, разговор за разговором, и Сокджин сидит на его коленях в квартире альфы и страстно целуется с ним. Это не любовь, это вынужденное бегство от одиночества, накрывающее волнами по ночам, будто теплое мягкое одеяло. Это не любовь, это вынужденная мера, чтобы отец был доволен. С Вонхо ни хорошо, ни плохо от слова никак, но Сокджин позволяет альфе ухаживать за собой, любимым называть, сам нагло врет в лицо ему и говорит, что любит. С Вонхо никак, но уж лучше он рядом, чем какой-нибудь отморозок, не умеющий пользоваться мозгами. Зато с Вонхо можно долго молчать, зная, что он напирать не будет, но никогда нельзя идти против, потому что в их паре всегда решает альфа, а Джин только соглашается. Они полгода вместе, но Ким себя счастливым не чувствует, а ведь с любимым человеком улыбаться надо, бабочки в душе свой танец заводить должны, но Джин топит кровать слезами и бесшумными криками в подушку. С Вонхо никак, но даже тут он молчит, губы кусает и говорит, что любит, обнимает, по ночам стонами комнату альфы наполняет. С Вонхо никак, но он терпит, потому что выбора ему очередной раз не оставили. Сокджин уверен, что Шин к нему относится лишь как к красивому дополнению рядом, тоже говорят «люблю», «скучаю», «весь свет подарю», хотя в его глазах намного больше искренности, чем у Кима. — Все в порядке, я просто плохо спал, — обманывает Джин и в душе вопит «не в порядке я, ни черта не в порядке». Но никого не волнует то, что с ним происходит, как ломает его изнутри от давления тех, кто по идее поддерживать должен, помогать в любых новых начинаниях. — Давай заедем за кофе, — предлагает Сокджин, альфа кивает, включая поворотник и перестраиваясь в правый ряд, чтобы после повернуть направо в сторону кофейни, в которой омега по утрам любит покупать кофе. Вонхо сбрасывает скорость, медленно двигаясь вперед, чтобы через пару минут плавно притормозить напротив кофейни и поставить автомобиль на аварийку. — Я быстро, — говорит Джин и открывает дверь, вылезает из машины. Первые капли дождя срываются с затянувших небо свинцовых туч, нагоняющих тоску, на щеки омеги, который аккуратно смахивает их и бежит в сторону входа. Сокджин входит внутрь, трель приятного дверного колокольчика разносится по помещению, и яркая улыбка беты-баристы тотчас поднимает настроение омеге. Здесь всегда уютно, светло — неважно, что непогода за окном, дождь становится сильнее с каждой последующей секундой. В «Heaven 24/7» всегда музыка приятная, ласкающая слух, всегда атмосфера теплая, согревающая душу, и самые приветливые сотрудники, готовящие невероятно вкусный ароматный кофе. Сокджин любит проводить время в этих стенах, подолгу зубрить учебники, сидя за дальним столиком и съедая далеко не один десерт за несколько часов. Сокджину здесь нравится все, он с удовольствием оставляет им чаевые, интересуется их делами, желает хорошего дня. Парень подходит к барной стойке, доставая телефон из кармана и пробегая взглядом по кофейному меню, в котором каждый напиток написан на отдельной белой деревянной дощечке, висящей на стене. — Доброе утро, Джин-а, — приветствует Сара, улыбаясь так солнечно, что любой дождь не страшен. — Тебе как обычно? — Сделай мне лучше американо, я так хочу спать, — говорит омега и зевает машинально, прикрывая рот ладошкой, вызывая легкий смех девушки, пробивающей заказ и упархивающей готовить кофе. Сокджин смотрит на сладости за стеклянным ограждением, понимая, что если не примет дозу сахара, то точно собрать в порядок мысли не сможет. — Можно мне еще печенье с шоколадной крошкой, два, — просит он, получая одобрительный кивок возящейся за кофемашиной беты. — Фигуру испортишь, — доносится позади немного хрипловатый сонный голос, заставляя Джина обернуться и нахмуриться так сильно, что пролегшая меж бровей складка некрасиво идеальное лицо портит. — Вас это не касается, — фыркает омега и отворачивается к стойке, забирая приготовленный горячий кофе и печенье, положенное в небольшие белые конвертики. — Тебя бы воспитать не помешало, — говорит парень и растягивает губы в пошлой усмешке, получая пронзительно-убийственный взгляд шоколадных глаз. Альфа смеется, скользя взглядом по фигуре омеги, останавливаясь на обтянутых черными джинсами бедрах, облизывая собственные губы, в орлином взгляде огоньки горят пламенем страстным, вызывая у Джина презрение сплошное. — А Вам бы своих демонов в узде держать и не лезть к незнакомым людям, — Сокджин обойти парня хочет, но тот загораживает путь, не сводя с него глаз, пожирает и раздевает, раздражая омегу сильнее. — Дайте пройти, — с гневными нотками говорит он и снова делает шаг в сторону, альфа неожиданно наклоняется к его уху, опаляя мочку уха горячим рваным дыханием, и смеяться начинает. — Я своих демонов люблю и кормлю, — у Сокджина от голоса низкого мурашки по спине бегать начинают, и он вновь отходит, но схватившая за запястье крепкая рука запрещает. — Ладно, возможно, я был груб с тобой, давай начнем сначала, — он протягивает широкую ладонь. — Намджун, — говорит спокойно, вызывая раздражение Джина, который смешок не сдерживает и вскидывает гордо голову. — Меня ждут, до свидания, — грубо отвечает омега и, не смотря больше на альфу, бежит к выходу из заведения, на ходу прощаясь с Сарой. Намджун провожает парня заинтересованным взглядом, прикусывая нижнюю губу, наблюдая за тем, как омега запрыгивает в чужую машину, прячась от проливного дождя. Намджун ошибся, а альфа ненавидит ошибаться. Парень, с которым он столкнулся неделю назад в этой же кофейне, которому нагрубил и которого, получается, оскорбил своими грубыми выражениями. Намджун выдыхает, застряв в собственных бесконечных пороках, в которые бросается с головой, не думая о последствиях. Альфа ошибся, сказав, что неуклюжий парень, с которым столкнула его чертова Судьба, не пахнет ничем. Его запах слишком вкусный. Пахнет он. Любимым десертом Намджуна.

***

— Ким Тэхен, если ты сейчас же не перестанешь задавать мне тупые вопросы, я на ходу выпрыгну из машины, и моя смерть будет на твоей совести! — негодующе взмахивает руками Чимин, смотря на не затыкающегося ни на секунду друга, который продолжает настырно заваливать его вопросами касательно Намджуна, размера его ладони, приговаривая, что это соответствует размеру члена. — Честное слово, лучше бы я взял такси, — выдыхает так тяжко, потирая переносицу двумя пальцами. — Твоя девственная попка нуждается в огромном толстом члене, а ты ведешь себя как зануда, — не замолкает Тэхен, ловко обгоняя едущие как черепахи автомобили. — Стойте, забыл, ты же самая настоящая зануда, не завидую я твоему альфе, — качает головой в смирившемся жесте, получая маленьким кулачком Чимина по плечу. — Растишку тебе поесть не мешало бы, а то уже силенок не хватает, — говорит Ким, перехватывая руку омеги, замахнувшегося для очередного удара. — Тебя ветром скоро сдувать будет, — очевидный факт констатирует блондин, отпуская руку друга, который к окну отворачивается и недовольно цокает, игнорируя все шуточки Тэхена. Чимин щеки дует так по-детски, отчего Ким смеяться начинает и увеличивает громкость музыки, постукивая пальцами по рулю. Чимин направляет взгляд за окно и начинает качать головой в такт играющему треку, раздумывая над тем, как не убил Тэхена за все его шутки и подъебы, льющиеся из уст омеги при каждом удобном случае. Наверное, любит, ценит, дружит? Чимин не может сказать, в какой момент Ким Тэхен прочно вошел в его жизнь, закрепился в ней, словно сосущий клещ, без которого омега уже не представляет своей жизни. У Чимина друзей никогда не было. Товарищи, знакомые, какие-то мимо проходящие, но друзей — никогда. Чимин дружить не умеет, потому что вечно занят на тренировках, с головой погружен в учебники и зубрежку, чтобы оправдывать звание «золотой мальчик». Чимин ненавидит данное окружающими прозвище, но отделаться от него уже не может: намертво приелось, преследует от начальной школы. Омега знает, что изменить ничего не сможет, кусает недовольно губы, раздражается, слыша чьи-то разговоры и сплетни о себе. Люди любят придумывать небылицы разные, Чимин старается не обращать на них никакого внимания, но бесит все равно. Блондин хорошо помнит, как несколько месяцев назад Тэхен заступился за него и разбил нос одному альфе, который распускал грязные слухи о Чимине. Многие знают Пака как холодное сердце, которое ни один ледоруб не возьмет, но альфа придумал несуразную историю о богатом папике, трахающем омегу каждую ночь. Тэхен тогда разукрасил лицо того парня, блондина чуть было не отчислили, но он сумел ловко урегулировать ситуацию, выйдя из нее с минимальным для себя ущербом. После того инцидента Чимин стал восхищаться Кимом, который хоть и заноза в заднице, но человек, по правде говоря, невероятный, с открытой душой и большим сердцем, встающий на защиту слабых. Чимин иногда задумывается: а кто защитит Тэхена, когда тому понадобится помощь, если он окажется бессильным? В первую очередь, он — человек, каждому из нас свойственны слабости, запертые в шкафу скелеты и обыденные грехи, от которых пытаемся бежать. Чимин его всегда поддержит, плечо помощи подставит и жилеткой станет для друга, но что если Пака рядом не окажется, а Тэхен не справится? Чимин взмахивает головой, отгоняя прочь навязчивые и глупые мысли, бросая кроткий взгляд на омегу, поправляющего тонированные солнцезащитные очки. Блондин делает глубокий вдох, ощущая сильную концентрацию грейпфрута в воздухе с яркими нотками древесины. — У тебя скоро течка! — выпаливает Чимин, удивленно смотря на друга, спокойно разгуливающего в подобном состоянии на улице. — Ну да, представляешь, у омег есть такое свойство — течь, — объясняет, словно малому ребенку, Тэхен, пожимая плечами равнодушно. — Это же опасно! — Чимин скрещивает на груди руки и смотрит на друга, которому фиолетово все вокруг. — Ходить предтечным по улицам! Она в любой момент начаться может, и что тогда? — омега хмурит брови, дует губы и отчитывать Тэхена, насвистывающего песенку под нос, продолжает. — Я решаю проблемы по мере их поступления, — Ким поворачивает машину влево и притормаживает, рассматривая за окном различные магазины, медленно двигаясь вперед. — Моя течка начнется через пару дней, даю обещание на мизинчиках, что завтра я останусь дома, напишу своим руководителям, закинусь таблетками и вставлю в себя резиновый член, чтобы хоть немного успокоиться, — перечисляет омега, за что получает кулаком по плечу и короткое «заткнись» от Пака, вызывая заливистый смех Тэхена. С Чимином весело всегда, блондину кажется, словно они родственные души, которых когда-то давно разделили друг от друга. — Ой, а ты во время течки себя своими маленькими пальчиками удовлетворить пытаешься? — улыбается лукаво и кивает на резко сжавшиеся в кулачки ручки омеги, на щеки поалевшие смотрит и громче смеется. — Ты меня удивляешь, Пак Чимин! Ты — сногсшибательный омега, за которым альфы толпой ходят, ухаживают, которого задаривают подарками, комплиментами постоянными закидывают, а ты снежной королевой ходишь, ничего не замечаешь, кроме танцев и тренировок. Я знаю, что ты очень любишь это, но, черт, жизнь одна, не забывай об этом, — говорит Тэхен и прикладывает палец к пухлым губам Чимина, готового было открыть рот, чтобы возразить. Ким останавливает машину и глушит мотор, проверяя по навигатору место назначения. — Ладно, маленькая ледышка, пойдем посмотрим, что с твоей малышкой, — улыбается так открыто, легко, естественно, сметая любые споры и ругань в пустоту. Тэхен пафосной походкой входит внутрь автомастерской, и запах машинных масел, железных инструментов, измазанных черной сажей, мерзкого пота бьет по обостренным обонятельным рецепторам, заставляя зажать нос пальцами, прикрывая ладонью рот. — Мне надо выйти, — подавляя рвотные позывы, говорит Ким и выбегает на улицу, оставляя Чимина в полном замешательстве среди незнакомых людей, машинально повернувших голову в сторону вошедших. Чимин ресницами длинными хлопает, провожая друга ироничным, невозмутимым взглядом, возвращая внимание на работающих мужчин, открыто и с интересом разглядывающих омегу. Чимин скользит плавным взором по уголкам огромного прямоугольного помещения, отделанного в темно-коричневых тонах, в поисках желтого спорткара. Когда глаз цепляется за автомобиль, омега выдыхает так тяжело и грустно, что увидевшему это альфе впору застрелиться. Намджун, одетый в рваные на коленях джинсы и черную майку, горделиво-легкой походкой идет в его сторону, улыбаясь так, что Чимина сейчас стошнит. — Привет, — парень приветливо протягивает широкую ладонь, вызывая у омеги снисходительный смешок. Чимин руку в ответ не протягивает, наблюдая за эмоциями, молниеносно меняющимися на лице альфы. — Здравствуй, — Пак улыбается полунасмешливо, проходя мимо Намджуна, резко убиравшего руку и цокнувшего, словно принимающего правила игры. Чимин идет к своей машине, понимает, что лучше бы его глаза не видели то, что видят. Выражение лица омеги превращается в недовольную гримасу, а внутри все закипает, готовясь вырваться наружу. Оперевшись руками на машину, кто-то стоит, а Чимин замирает на секунду, смотря на механика, в чьих руках его любимая детка. Омега останавливается резко, скопившуюся поперек горла слюну сглатывает. «Красивый», — неожиданно проносится в голове Чимина, когда незнакомец поворачивается к нему лицом, нахмурившись слегка, берет лежащее на краю капота полотенце, начинает вытирать руки. На парне белая майка-безрукавка, оголяющая сильные руки, на которых татуировки разные. Чимин на одну решиться не может, а на брюнете перед ним их много слишком. Омега внутри него удивленно голову поднимает, глазками хлопает, на незнакомца смотря, что-то необычное в нем будоражит. «Неприступный», — первая мысль возникает в голове Чонгука, когда он оборачивается, чтобы встретиться глаза в глаза с хозяином автомобиля. Альфа замирает на мгновение, воспоминания о словах Намджуна касательно омеги сразу в сознании всплывают. Он головой дергает, прочь отгоняя их, смотря на омегу с волосами цвета солнца, губами пухлыми, розовыми, словно спелая клубника, и бледной кожей, на ощупь, наверное, бархатной. Чонгук делает шаг навстречу, глубокий вдох, улавливая в воздухе нотки сладкой ванили и чего-то еще, скрытого от других. Альфа засматривается неприлично долго, но как отвести взгляда от омеги, что солнце красотой ослепительной способен затмить? Чонгук знает: внешность не показатель, за ней пустота может быть, перечеркивающая все прекрасное, что снаружи показано. — Привет, я Чонгук, — парень руку, испачканную в саже, не протягивает, кивает на автомобиль, жестом прося пойти за ним. Омега быстрым шагом обходит его, направляясь к машине, и замирает около открытого капота, руками взмахивает. — Я не просил разбирать мою машину на части, — пытается говорить спокойно Чимин, брови к переносице сводит машинально, смотря на разобранный в нескольких местах двигатель. Омега взглядом холодным Чона прошибает, у любого другого от такого мурашки по коже бы побежали, но альфа только руки на груди скрещивает, с вызовом в глаза карамельные смотрит. — А что мне оставалось делать? Смотреть на нее? — Чон хмурится, внимательно наблюдая за тем, как кончики пальцев омеги скользят по краю открытого капота, и, сука, это выглядит так изящно, что впивается ногтями в кожу, отрезвляя себя. — Ее должны собирать в сервисном центре профессионалы, — голову поворачивает на альфу, снисходительно оглядывая его с ног до головы. Чимин вздыхает, понимая, что, возможно, сказал лишнее, но забирать свои слова не намерен. Омега не просил чинить его машину, поэтому его реакция на сложившуюся ситуацию вполне себе объяснима. — А мы тут дилетанты, значит? — выгибает левую бровь в вопросительном жесте. — Вон Фрэнк, — кивает на альфу, который копается в двигателе другой машины, не обращая на них никакого внимания. — Пришел сюда как раз с твоего сервисного центра и рассказывал, как там такие тачки чинят. А вот тебе, как мне кажется, лучше не лезть, раз не разбираешься, — хмыкает, показывая свое превосходство, но Чимин только сильнее заводится. — А вот мне кажется, что клапан холостого хода у тебя не под тем углом, — Чимин наклоняется под капот, указывая пальцем на черный клапан, который был действительно раскручен альфой. — Если взялся чинить такую машину, то делай это качественно, — фыркает самодовольно, вскидывая голову на Чонгука, смотря с превосходством в глазах, вызывая у альфы сухую усмешку. — Я проверяю все прежде, чем отдавать хозяину, — отвечает альфа и подходит ближе, выбивая из груди Чимина весь воздух. — Но это не значит, что можно оскорблять других, — на дне антрацитовых глаз праведные огоньки вспыхивают. Внутри Чонгука вулкан просыпается, первые огненные вспышки на верхушке взрываются, еще чуть-чуть — и взорвется, горящая лава, убивающая все живое на пути, поглотит под собой все вокруг. Альфа усмехается, подходит ближе, аурой сильной подавить пытается, а омега не сдается, выпрямляется и с полной решимостью дать отпор в глаза его смотрит. — Я не оскорблял, я говорил по факту, — Пак язвительно отвечает, взгляд в сторону отводит на Намджуна, идущего к ним. «Тупой, блин», — Чимин хмыкает недовольно, взглядом скользит по крепким мышцам, заглядываясь на татуировках на плече, отдергивает себя от мыслей, как черви, лезущих в голову глубже и глубже. «Заносчивый», — Чонгук оторваться от созерцания пухлых губ не в состоянии, мажет глазами по острым, выпирающим ключицам, продолжая хмуриться негодующе от слов омеги. Эти мажоры, раскидывающиеся родительскими деньгами, слишком много мнят о себе, раздувают свое эго до бесконечных размеров. — Еще будут какие-то пожелания, принцесса? — спрашивает альфа и подходит к автомобилю, заставляя омегу немного отойти в сторону, и тянется к гаечному ключу, валяющемуся на полу. Чимина от сказанного «принцесса» передергивает. — Я хочу забрать машину, — грубо говорит Чимин, периферическим зрением улавливает Тэхена в медицинской маске, под которой точно улыбается всем, кого видит. — Что?! — Чонгук резко на блондина оборачивается, сжимая в руке металлический инструмент. — Отдавать сейчас ее другому мастеру — идиотизм! — Я заплачу, только отдай мою машину! — Я пришел на самый эпичный момент, — Тэхен хихикает, останавливаясь в нескольких метрах от ругающейся парочки. — Это он еще ласково, — омега поворачивает голову к Киму и протягивает руку. — Тэхен. А ты, наверное, Намджун? — Ага, — альфа в ответ руку протягивает, пожимая мягкую ладонь. — Может, надо вмешаться? — спрашивает парень, замечая, как накаляется обстановка между теми. — Да погоди, сейчас же самое интересное, — Тэхен вертит головой по сторонам в поисках тяжелой артиллерии, чтобы в случае чего подать Чимину, который закипает с каждой секундой. — Да не нужны мне твои деньги, я доделаю машину, чтобы потом не было проблем! — У тебя есть техническое образование? — Нет, — Чонгук сильнее в руках гаечный ключ сжимает, чтобы не сорваться на омегу, успевшего за десять минут потрепать ему нервы. — На этом можно разговор закончить, я забираю ее, — Чимин достает телефон из кармана и собирается набрать эвакуатор, как альфа расстояние между ними сокращает, хватая его за шелковую блузку, и вздергивает, заставляя смотреть в свои глаза. Чимин искрящийся в глазах парня огонь ощущает так отчетливо, будто пламя на него перекидывается, обжигая мощно, оставляя шрамы. Омега вздрагивает, не сводя глаз, у Пака создается впечатление, словно он проваливается в темную бездну, глубокую, пугающую, но притягательную до дрожи в коленях. — Блять, не зли, — почти рычит Чонгук, замечая бросившегося к нему Намджуна и друга омеги, отпускает его, делая шаг назад. — Я доделаю твою тачку, ты ее заберешь через три дня, и мы забудем о существовании друг друга, — пытается спокойно произносить слова Чон, но нотки дикого раздражения сочатся из каждого слова. — Чимин-а, не кипятись, — Тэхен к другу сзади подходит, обнимает ласково, кладя подбородок на плечо и заглядывая на альфу, чуть ли не рычащего на омегу. — Три дня, — подмигивает Чону, к которому Намджун подходит, ни черта не понимая, почему эти двое поцапались, словно дворовые собаки, кость не поделившие. — А я побуду твоим водителем, — нежно шепчет. — Козел, — шипит Чимин, срывается с места, сбрасывая с себя руки Тэхена, и идет к выходу под удивленные взгляды мужчин, работающих в автомастерской. — Стерва! — кричит в спину уходящего блондина Чонгук, получая подзатыльник от Джуна. — Да бля! — руку друга ударяет, чтобы убрал. — Ты видел, как он разговаривает?! Эти, блять, мажорные ублюдки бесят, — Чонгук пронзает свирепым взглядом Намджуна, который потирает переносицу двумя пальцами. — Да успокойся ты, что так завелся? Он с характером, но так же интересней, — альфа плечами пожимает, будто все в порядке. — Блять, иногда мне кажется, что ты кроме чужой красоты ничего не видишь, — фыркает Чонгук и отворачивается к машине, нагибается к двигателю и раскручивает один из шурупов. — Эта стерва так выбесила, сука, — Чон откидывает винт в сторону, рыча так грозно, что привлекает внимание остальных. — Нет, я слишком хорошо знаю людей и вижу их. Да, возможно, он избалованный, родившийся в богатой семье, высокомерный и где-то зазнавшийся, со своими демонами в душе, но он неплохой человек. Эта его резкая реакция на все вокруг — только защитный механизм, который позволяет ему контактировать с миром, — размеренно говорит Намджун и подходит к столу, берет бутылку воды и, вернувшись к Чонгуку, выплескивает другу на лицо. — Остынь, — усмехается Ким и уворачивается от летящего кулака. — Да плевал я, он не имел никакого права оскорблять, — продолжает злиться Чон. — Но он хорош, признай. Я видел, как ты его взглядом пожирал, — Намджун не успевает увернуться и получает кулаком по плечу. — Нет так нет, я сам за ним приударю, — смеется альфа, а Чонгук только вздыхает безнадежно. — Да что хочешь делай, только не ной, что он тебя послал. — Хаха, — Намджун забирает стаканчики из-под кофе, которое он привез утром. — У меня еще дела есть. Жду тебя вечером в Dimple. Юнги тоже должен подкатить, будем думать, как вернуть твоего братца обратно, — говорит парень и махает на прощание ребятам. — Катись, — не смотря на друга, бросает Чонгук, вновь залезая под капот машины, находит небольшой клапан и раздраженно цокает. «Вот стерва же! Я правда не заметил этот гребаный клапан», — сердится Чонгук, подкручивая деталь под нужным углом.

***

Чимин громко захлопывает дверь черной ауди друга и сдувает упавшие на лоб белые прядки, продолжая кряхтеть от произошедшей ситуации, проклиная мысленно несносного альфу. Чимин раздраженно покусывает губы, делает глубокие медленные вдохи и выдохи, чтобы немного успокоить бешено колотящееся сердце. Чонгука хотелось ударить от слова «неистово». Чимин не понимает, почему альфа так сильно повлиял на него одним видом, взглядом, таким крышесносным запахом, что в какой-то момент внутренний омега забился сумасшедше, словно озверевшее животное в клетке, требующее свободы. Чимин косится на садящегося в автомобиль Тэхена, заводящего двигатель через кнопку, и сразу открывает полностью окно, вдыхая запах города, насыщенный смолами и парами, выбивающий из ноздрей чертов аромат альфы. — И что ты пыхтишь, как паровоз? — спрашивает Ким и выезжает на автостраду, снимая маску и надевая солнцезащитные очки. — Меня бесят такие альфы! Они только и думают о том, куда свой член засунуть! — негодует Пак и смотрит в окно, натыкаясь взглядом на милую парочку, держащуюся за руки. — Этот Намджун так вообще открыто дает понять, что он меня хочет, бесит! А этот Чонгук? Ты видел, как он себя вел? — Ну, ты у нас, конечно, мировая модель и красавчик академии номер один, но сними корону и перестань думать, что тебя все вокруг хотят, — неторопливо говорит блондин, следя за дорогой. — А вот насчет Чонгука. Он как раз ничего не сделал, а ты начал на него наезжать, — продолжает Тэхен, пытаясь вспомнить, где он слышал имя этого альфы. — Ты его защищаешь?! — Чимин изумленно на друга смотрит. — Нет, просто ты был не прав. Я, конечно, пришел на самую развязку, но, зная тебя, могу догадаться, что ты на него наехал своими недовольствами, да? — Тэхен его слишком хорошо знает, но блондин сдаваться не хочет, проиграть битву тоже. — Я сказал, что хочу забрать машину в сервисный центр, а он сказал, что доделает ее сам, — бурчит Чимин. — Ты просто не умеешь общаться с альфами, — усмехается Ким. — Да и с людьми в целом. Да и вообще у тебя проблемы с социализацией, — пожимает плечами так беспечно, словно говорит о самых обыденных и простых вещах. — Я больше не хочу с тобой разговаривать, — выносит вердикт омега, надувая губы. — Ну отдохну немного, — отвечает Тэхен и останавливается на светофоре. — Да кто от кого отдыхать должен! — восклицает Чимин и открывает дверь, но Тэ резко на газ нажимает. — Самоубийства в моей машине запрещены, — хихикает омега, бросая взгляд на друга, который, откинувшись на спинку кресла, прикрывает глаза. — Тебе плохо? — с нотками беспокойства спрашивает Тэхен, притормаживая. — Заткнись, Тэ, — сердито бросает Чимин и потирает лоб двумя пальцами. Тэхен не отвечает, только снисходительно вздыхает, признавая свою капитуляцию. У Чимина снова разболелась голова.