Anthem for sinners

      Хруст веток под ногами до звона в ушах оглушителен. Ноги вновь и вновь подкашиваются и кажется, что вот оно — падение, которое является решающим для её жизни. Но она всё ещё бежит. Нервный смех вырывается из груди, забирая последний воздух из легких.       Она слышит его за спиной. Чувствует его дыхание на шее. Оно словно обволакивает тяжёлой цепью, сдавливая горло до кровавых подтёков. Кашляет. Слёзы не успевают добежать до впалых щек, высыхая на ветру. Девушка всё ещё бежит, отмахиваясь от сухих веток, грозно встречающих её на дороге. Позади слышится крик. Не просто крик, душераздирающий вопль, такой отчаянный, впивающийся в самый мозг, заполняя всё пространство в голове. Хочется разодрать голову ногтями, разорвать всю кожу, добраться до черепа и вырвать этот вопль из разума, сжечь, забыть, потерять. Только бы не слышать. Она даже не заметила, что остановилась. Не заметила, что лежит на холодной земле, обняв голову и склонившись к коленям. Только бы спрятаться ото всего на свете. Исчезнуть, чтобы не встретиться с ним. Она не слышит, как он подобрался к ней очень близко. Опустился рядом с ней. Его кривая ухмылка готова встретиться с её взглядом уже давно. Только вот она закрывает глаза каждый раз, когда чувствует его присутствие.       — Посмотри на меня, Лиен, — шепчет у самого уха так ласково и завораживающе, что она почти верит этому ласковому голосу, внушающему безопасность. Его забавляет эта игра. Губы складываются в трубочку, а из лёгких выталкивается воздух. Она чувствует, как он подул у самого её уха, отчего мурашки табуном пробежались по коже.       Резко вскакивает.       Всего лишь сон.       Она устала от этих снов. Каждый раз снится один и тот же. Она бежит по лесу от кого-то. Этот кто-то — настоящая угроза. Лиен ни разу не видела его, — просыпалась, когда вот-вот готова встретиться с ним лицом к лицу. Он вызывал в ней панический страх, ни раз девушка просыпалась в слезах и с дрожью во всём теле. Несколько раз даже с криком на устах, отчего Джин незамедлительно появлялся на пороге её комнаты. И ей было так стыдно. Она знала, что брат спит очень мало и некрепким сном. Чувствовала себя обузой. С самого рождения.       Девушка обнимает себя за плечи. Отчего-то в комнате стало слишком холодно, хотя окна были закрыты и заклеены газетами. Не сказать, что только от холода. Скорее от нежелательных гостей. Лиен замечает пар, льющийся изо рта при рваном дыхании. Её взгляд перемещается к окну, обклеенному бумагой, которая кое-где все-таки оборвалась по истечению времени, пропуская в комнату лунный свет. И замечает силуэт. Ей кажется, что она вскрикнула. Именно так, ведь её губы приоткрылись, но звука не последовало. Она хотела позвать кого-нибудь, но её будто парализовало. Лиен снова чувствует дикий страх. Пальцы на руках и ногах немеют. Девушка неотрывно смотрит на стройную безликую фигуру. Лишь очертания его тела и головы. Достаточно темно, чтобы не видеть лица совсем, и от этого фигура становилась ещё ужаснее. Он не двигается, застыл словно манекен, кукла.       Чёрный человек.       Но человек ли?       Дышать становится труднее, она задыхается. Должно быть это снова сон. Точно. Иначе она никак не могла объяснить появления этого силуэта в её комнате.       Света в комнате практически нет, но она видит его мертвенно-белую кожу на руке. Сама луна могла бы посоревноваться с ним за бледность оболочки. Но взгляд цепляется за перстень на указательном пальце. Красный камень, отблескивающий прямо в карие глаза убийственным лазером. И это последнее, что Лиен удаётся увидеть прежде, чем закрыть глаза и упасть на подушку. Она уснула, но привычный сон не стал навещать её в этот раз.       На следующее утро Лиен проснулась также резко, как и ночью, но не от кошмара. В её сознание проникло воспоминание. Опасливо, взгляд снова переметнулся на то самое окно, где ночью она видела фигуру. Но никого не было. Она уверена, это был не сон. Незнакомец был там, смотрел на неё. Она не видела глаз, но чувствовала его взгляд. Он закрадывался под кожу, впиваясь в вены и проникая в них, сливаясь воедино с кровью. Настолько близко он хотел быть к ней.       Он хотел чувствовать её. Осязать под подушечками пальцев её горячую кожу. Он поставил себе цель — изучить её, снаружи и внутри.       И он уже начал свою миссию.       — Лиен? — стук в дверь заставил девушку задержать дыхание. Но это всего лишь Джин. Он стучит ещё пару раз прежде, чем входит. В их комнатах не было замков. В случае, если что-то произойдет, они должны свободно зайти, без препятствий в виде щеколды.       — Я проснулась, — младшая Ким натягивает одеяло до подбородка. Оно колется, но сейчас её это мало волнует. Озноб до сих пор не расстаётся с девушкой.       — Нужно выйти в магазин. Еда заканчивается, — Джин задумчиво всматривается в закрытое окно. Никаких ярких красок в комнате не было. Лишь слабый свет солнца, кое-как проглядывающий в дом. Все оттенки серого сопровождали их уже несколько лет. И не только в доме, но и на улице. Все яркие сеульские вывески давно потухли, оставив после себя оборванные провода и размашистые надписи.       — Я с тобой, — Лиен тут же подскочила на ноги, не заботясь о внезапной темноте в глазах. Магазин, в котором можно было хоть что-то приобрести находился в самом центре. Там всё было по-другому. Люди могли спокойно выходить на улицу как днём, так и ночью. В районе, где живут Лиен и Джин лучше вообще не высовываться на улицу.       Правило номер один:       Вышел на улицу — вернись до заката.       Ночь была тёмным временем. Часто Ким просыпалась от пугающих звуков: вой, скрежет, крики, лай, шёпот. Последнее казалось самым страшным. Шёпот пробирал до костей, до самых нервов, впиваясь заточенными когтями в душу. Крики всегда были слышны вдалеке, также как и вой, скрежет за дверью или окнами. Но шёпот… Как можно услышать шёпот вдалеке? Он всегда близко, прямо за тобой. Лиен слышала шёпот каждую ночь. Её кровать прогибалась под чьим-то весом, а тихий голос нарочно растягивал слова, чтобы девушка превратилась в слух, стараясь не упустить ни единого звука. Он действовал на неё как колыбель. И на следующее утро она никогда не могла вспомнить, что же он шептал.       — Нет, Лиен, ты останешься дома, — парень устало выдыхает, потирая переносицу. Он снова не спал. Всю ночь ему приходилось прислушиваться у входной двери, быть готовым к чему-то.       С самого начала войны двух сторон было принято, что территория обитания людей неприкосновенна. Но не здесь. Ким жили в самом эпицентре военных действий. За окнами брата и сестры происходили кровавые пролития, а дороги мешались в чёрные, белые и красные оттенки. Безжизненные тела оставались гнить на земле, пока не рассыпались в прах. И этим воздухом, пропитанным смертью, дышали люди. Тех, кто обитал на городских откосах вытаскивали из собственных домов и заставляли подчиниться или белым или чёрным, как повезёт. Люди были пушечным мясом, костями, брошенными для перекуса, которые обгладывали и зарывали как можно глубже в землю. Их не принимали ни за врагов, ни за союзников. Их закатывали в асфальт или заставляли исполнять роль шутов для разогрева животного желания.       В детстве, еще до всего происходящего, Джин ни раз слышал об ангелах и демонах. Тогда он грезил этими сказками, что есть добро и зло, а чаши весов никогда не перетягиваются. Но сказки стали кошмаром, а люди начали гореть. И теперь Джин вынужден прятаться в собственном доме, не включать свет, а как только солнце начинает скрываться за горизонтом бежать со всех ног от тёмных улиц, где за каждым углом его выслеживают черти.       — Но, Джин, — девушка не могла допустить того, чтобы брат пошёл в одиночку. Она не могла потерять и его, не в этот раз. И не в следующий.       — Кажется, ты уже достаточно нагулялась, — ему сложно, но он надевает на себя маску укора. Джин не привык отчитывать сестру, не привык её наказывать или даже кричать. Но сейчас он вынужден показать ей, что другого выбора нет. Она останется дома. Точка.       Девушка ложится в кровать и отворачивается от брата. Она не обижена, что он не выпускает её. Она просто боится.       Парень выходит из комнаты и собирает небольшой рюкзак, складывая фонарик на батарейках, пару снеков и бутылку воды. Он не уверен, придётся ли ему ночевать в центре, но нужно продумать всё до мелочей. В конце концов, даже в центре есть опасность ночью. Люди подверглись изменениям. Если раньше процветала жестокость, но её могли пресечь, то сейчас она стала частым гостем, которому дозволено всё.       Джин уходит не попрощавшись. А в комнате на втором этаже, где слегка поскрипывает дверь, которую неплотно закрыли, послышался всхлип.       Час сменяется часом. В небольшом доме на окраине в каждой комнате горит по свече. Свет гореть не должен, нельзя привлекать внимание. Маленький огонёк трепещется от неровного дыхания его соседки. Девушка внимательно наблюдает за всеми движениями красного огонька, который танцует свой волнительный танец только для неё. Девушка тянет руку к огоньку и быстро проводит пальчиком по его угловатой шапочке. Не горячо. Она смеётся, проводя ещё несколько раз. Совсем не больно. Но что, если подержать руку над ярким хохолком подольше? Лиен задерживает пальчик совсем близко к макушке пламени. Ничего не чувствует. Опускает чуть ниже, касаясь. Тепло разливается от кончика пальца по ладони, отчего девушку передёргивает. Ещё ниже?       Громкий крик. Свеча тухнет. Комната погружается в мрак.       Дыхание учащается, а паника сменяет все теплые эмоции, что испытывала девчушка от своего эксперимента. Крик больше не повторяется. И от этого страшнее. Лиен поднимается на ноги и подходит к входной двери. На улице уже темно, а Джин не вернулся. Должно быть, он решил остаться в центре до рассвета.       Лиен слышит стук собственного сердца. Оно разговаривает с ней, молит, чтобы та спряталась, ушла подальше от двери. Но девушка прикована к полу, не смея шевельнуться. И крик повторяется. В желудке всё скручивается, и она чувствует, как в горле застревает ком. Грудная клетка двигается рвано, а плечи подрагивают от непроизвольных всхлипов. И одному Богу известно, зачем Лиен тянет ручку входной двери вниз, запуская в дом уличный воздух.       Она осматривается. Всё в привычном расположении. Заброшенный дом по соседству всё также устрашал. Соседи, бежавшие в панике из дома, когда началась разруха, вытаскивали все вещи, которые только пролезали через не очень широкую дверь. Теперь же в их саду развалился поржавевший со временем холодильник, драные кресла стояли на дальнем расстоянии друг от друга. Кто-то успел знатно расцарапать обивку, из-за чего она висела грязными клочьями, совсем не прикрывая деревянный каркас. Напротив дома Ким ровным рядом стояли голые обугленные деревья, на которых уже вряд ли когда-то появится намек на почки. Всё так, как было вчерашним вечером, когда она бежала домой сломя голову. За исключением чего-то движущегося и постанывающего справа от дороги. Лиен замечает фигуру не сразу, моргнув пару раз для того, чтобы убедиться, что зрение её не подводит. Чёрный развод отличается от тёмных красок ночи. Это пятно кажется чернее смоли, разве что металлический отблеск волос выдаёт местоположение головы, отличая живое существо от лужи. Девушка наблюдает за ним, перебирая пальцы одной рукой, заламывая каждый. Был бы сейчас Джин дома, эта дверь ни за что бы не открылась в столь поздний час, ни при каких условиях.       — Помо… — хриплый голос. Такой тихий, что Лиен едва различает его от шума внезапного ветра. — Помогите, — глухой кашель заставляет потряхивать грудь хозяина.       Стискивает челюсть до боли, так, чтобы почувствовать, что девушка не в оцепенении. Она может двигаться. Она делает шаг.       Первый шаг к падению.