ИМЯ: Эйджи Окумура ВОЗРАСТ: 25 РОД ЗАНЯТИЙ: Балетный танцор (бывший) Фотограф / Переводчик (нынешний) СЕМЬЯ: Такуя Окумура (отец / погиб) Мияко Окумура (мать / погибла) Миса Окумура (сестра / жива) БЫВШИЙ ЗАКОННЫЙ ОПЕКУН: Хидеко Аоки (тётя / жива)
Под информационной картой также находится фотография, и, несмотря на свою ослепляющую ярость, Эш какое-то мгновение рассматривает её. Первое, что он замечает, это глаза. Глаза парня огромные и тёмно-карие, в них практически детская невинность и смущение, но в то же время они выглядят… грустно. Его, бесспорно, милое лицо наводит меланхолию. Что ещё более странно, он выглядит… знакомо. — Кто это? — Эш не спрашивает никого конкретно. Его тело всё ещё трясётся от шока и злости, которую он чувствует, но теперь к ней прибавилось ещё и тревожное замешательство. — Почему у меня такое чувство, что я видел его раньше? — Потому что вы видели, — мягко говорит Бланка, и даже полного ненависти взгляда Эша недостаточно, чтобы остановить его. — Мистер Окумура — бывший балетный танцор. Мадам Калленриз водила вас на его выступление во время ваших каникул в Японии. Эш в мгновение ока возвращается к одиннадцатилетнему себе. Он крепко сжимает мамину руку, хоть он уже и «большой мальчик», потому что это место переполнено людьми и они в другой стране. Эш почти ничего не знает о балете, но его сердце всё же дико колотится, потому что Амма взяла с собой только его. Только они вдвоём. И больше никого. Когда огни в зале погасли, Эш откинулся на своём месте и смотрел представление очарованными глазами. Но ничто не сравнилось с очарованием, которое он испытал, когда темноволосый мальчик слегка постарше вышел на сцену и начал танцевать с поистине неземной грацией. Мальчик излучал столько удовольствия и элегантности, что у Эша словно перехватило дыхание, пока он смотрел на него. Эш всё ещё чётко помнит, как он наклонился к своей маме и прошептал: «Он такой красивый». Он всё ещё чётко помнит, как Амма рассмеялась в ответ. Его глаза снова нашли фотографию Эйджи, и он грубо отшвырнул файл в сторону. — Откуда всё это вообще взялось? Я не женюсь на совершенно незнакомом человеке, отец. — Он перестанет быть совершенно незнакомым человеком после того, как вы с ним поженитесь, — говорит Джим почти скучающим тоном, но его пылающие глаза говорят Эшу об обратном. — Тётя Эйджи, мадам Хидеко, очень влиятельная бизнесвумен в Японии. Я сделал небольшое одолжение её компании, и в знак благодарности она была достаточно добра, чтобы сообщить мне, что её племянник с радостью станет твоим мужем. Совершенно новое чувство отвращения заставляет Эша почувствовать головокружение. — Она… Она продала нам своего племянника? На это Джим смеётся, он действительно смеётся. Так сильно, что его лицо выглядит намного моложе, чем оно есть, так сильно, что на мгновение он выглядит совсем как мужчина со старых фотографий его матери. Эш едва проглатывает свой крик. Бланка подходит к нему чуть ближе. — Продала! — насмешливо повторяет Джим, утирая слезу под своим глазом. — Где ты находишь эти сентиментальные, драматичные слова? Ничего она нам не продала. Ты не дурак, ты знаешь, что такие помолвки случаются всё время в мире людей вроде нас. — Мне плевать, — цедит Эш сквозь зубы. — Я не собираюсь жениться на нём. Джим выглядит поражённым. — Это потому, что он мужчина? Я думал, что тебя не беспокоят такие вещи. — Мне плевать, мужчина это или женщина! — наконец-то кричит Эш, и его дыхание сбивается. — Ты просто, блять, не можешь заставить меня сделать это! В одно мгновение всё удивление исчезает с лица его отца, и оно выглядит холодным, как обычно. Он откладывает розу и медленно подходит к Эшу. Эш привык к его примитивным средствам, он переживал их бессчётное количество раз, но его пальцы всё же сильно дрожали, когда Джим стал прямо перед ним. — Мы оба знаем, насколько именно далеко я готов зайти, если я хочу чего-либо, не так ли, Эш? — тихо спрашивает Джим, и каждое слово врезается в сердце Эша, как острый кинжал. — Ты знаешь, что ты не должен злить меня, ты знаешь это. Это важно для всеобщего блага. Руки Эша сжимаются в кулаки, хоть он и знает, что не может ничего сделать, и это убивает его, это убивает его. — Эйджи Окумура будет хорошим приобретением для нашей семьи, — спокойно продолжает Джим. — Мои консультанты провели подробное расследование о нём. Он не совсем из наших кругов, но у него есть мощные связи. Мадам Аоки взяла его и его сестру под временную опеку, когда их родители погибли в автокатастрофе. Он ушёл из балета, когда ему было шестнадцать. Что хорошо, потому что он не может заниматься балетом теперь, когда он скоро станет Калленризом — это нам не к лицу. Но вот «бывший балетный танцор» звучит очень аристократично. Как говорит его тётя, он хорошо образованный, скромный, тихий и вежливый мальчик. И, конечно же, он симпатичный. Ты не должен быть настолько неблагодарным, — глаза его отца сузились. — Ты будешь радостным и полным энтузиазма насчёт этой помолвки, Аслан. Ты женишься на этом мальчике. Это моё последнее слово на этот счёт. «Я надеюсь, что ты умрёшь, захлебнувшись собственной кровью», яростно думает Эш, стоя там с абсолютно пустым лицом. «Я надеюсь, что однажды я проснусь, и мне скажут, что ты уже мёртв». Эш не роняет ни слова, когда его отец медленно направляется к выходу из оранжереи, но как только Джим практически ступает за порог, Эш говорит: — Я собираюсь во Францию на неделю. Джим медленно поворачивает голову, чтобы снова взглянуть на него, и на этот раз в его взгляде почти видна… грусть, и Эш со злостью смотрит в другую сторону, потому что его отец не имеет права грустить по этому поводу. Не после того, что он сделал, не после того, что он всё ещё делает. — Чудесно, — говорит Джим слишком тихо, и уже через секунду его и след простыл. Он и Бланка продолжают стоять, окружённые звуками грозы, и когда Эш наконец-то обращает свои зелёные глаза на него, Бланка не говорит «прости», «я бы хотел помочь тебе» или «всё будет в порядке». Он просто говорит: — Мы можем уехать в любое время.***
Веки Мисы кажутся лиловыми под мягким светом, исходящим от камина. Сейчас лицо сестры Эйджи расслаблено, не искажено плохими снами, которые она иногда видит. Одна рука девочки лежит у неё под щекой, вторая обнимает игрушечного кота, которого их мама связала для неё много лет назад, и её грудь мирно вздымается во сне. Эйджи закрывает глаза и мысленно просит неизвестно кого о том, чтобы его сестра всегда была в безопасности, так же, как он делает каждую ночь. Он знает, что не может посидеть с Мисой сегодня, неважно, как сильно ему хочется, и в итоге заставляет себя встать. Он оставляет невесомый поцелуй на каштановых волосах сестры и тихо выскальзывает из её комнаты. Тётя Хидеко хочет поговорить с ним. Хоть эти усилия и бесплодные, Эйджи пытается подавить в себе паранойю, которую он чувствует. Паникующий голос в его голове продолжает нашёптывать, что ему не стоит заходить в её комнату, что он должен уйти, пока у него всё ещё есть шанс, но Эйджи не достаточно глуп, чтобы слушать этот голос. Он давно понял, что должен беспрекословно подчиняться своей тёте, что бы ни случилось. Комната тёти Хидеко наполнена тяжёлым ароматом ванили, который Эйджи чувствует, входя и незаметно морщась, — ему никогда не нравился этот запах. Он тихо прочищает горло, чтобы уведомить женщину о своём присутствии. — Подойди ближе, дорогуша, — звучит ленивый голос его тёти. Сегодня её волосы небрежными кудрями рассыпаны по плечам. На ней надета шёлковая ночная рубашка и одна из её дорогих накидок из натурального меха, хоть она и сидит рядом с камином. Эйджи не нравится смотреть на неё, когда на ней мех. Такое чувство, что у неё на плечах лежит мёртвое животное. Холодные карие глаза Хидеко оглядывают Эйджи с ног до головы, и он едва сдерживается, чтобы не вздрогнуть под её прожигающим взглядом. Затем она улыбается. — Мой дорогой племянник, — тихо мурлычет женщина, — ты очень одарённый мальчик, не так ли? Одарённый изящным телом, прекрасным лицом, доброй душой, отличным образованием… Холодный страх зарождается в животе Эйджи. — Ты слишком добра ко мне, тётушка. — Нет, вовсе нет, — Хидеко делает долгий глоток вина, окрашивая им свои бесцветные губы. — Ты станешь прекрасным женихом для Аслана Калленриза. Комната кружится вокруг Эйджи так быстро, что на мгновение он полностью забывает, как дышать. Внезапная горящая боль в глазах размывает и словно отдаляет всё вокруг него, и его сердце замирает. — Прости? — Ты услышал меня, — слегка нетерпеливо говорит Хидеко. — Я уверена, что ты слышал о Callenreese Corporations. У мистера Калленриза, главы компании, есть двадцатитрехлетний сын по имени Эш. На одной из наших прошедших деловых встреч он увидел твою фотографию в моём офисе. Очевидно, ты привлёк его внимание, потому что на нашей последней встрече он сказал мне, что как раз подыскивал супруга для его сына, и спросил, не будешь ли ты заинтересован в этой свадьбе. Конечно, я согласилась. — От моего имени? — истерично шепчет Эйджи, и всё его тело дрожит. — Мой ответ — нет, тётя Хидеко. Этой свадьбы не будет. Глаза тёти Хидеко невероятно сильно леденеют, когда она медленно встаёт, словно змея. — Я не думаю, что ты всё правильно понял, милый. Калленризы — одно из самых влиятельных семейств в Америке. Они владеют всем, чем возможно владеть — отелями, ресторанами, больницами, фабриками… Ты ни в чём не будешь нуждаться до конца своей жизни. — Мне всё равно, — шипит Эйджи между своими жалкими всхлипами. — Я не могу бросить Мису, — он в отчаянии смотрит на свою тётю. — Это потому, что ты больше не хочешь приглядывать за нами, тётя? Потому что это нормально, я могу просто взять Мису под свою опеку, и мы уедем, когда ты захочешь… Громкий смех Хидеко резко обрывает слова Эйджи. — Ты? Ты правда думаешь, что можешь забрать у меня опекунство над Мисой? Нет, дорогой, это совсем не то, чего я хочу. Я просто хочу, чтобы ты женился на сыне мистера Калленриза. Последняя капля благоразумия Эйджи исчезает, и он кричит на свою тётю: — Ты продаёшь меня им, как будто я какая-нибудь дешёвая шлюха! Если бы это была любая другая ситуация, в которой Эйджи не потерял рассудок, удар никак не повлиял бы на него. Но сейчас его дрожащее тело резко падает на землю, потеряв равновесие от пощёчины тёти Хидеко. — Неблагодарный мелкий отброс! — яростно кричит Хидеко. — Думаешь, мне было просто?! Думаешь, мне было просто, когда мой муж умер от внезапного сердечного приступа, и вся его компания свалилась на мои плечи? Думаешь, мне было просто, когда моя сестра умерла в автокатастрофе и мне пришлось заботиться о её осиротевших детях? «Ты хотела забрать нас», поражённо думает Эйджи. «Ты хотела забрать нас, потому что у тебя нет детей. Бабушка хотела позаботиться о нас, но ты не позволила ей, потому что отчаянно нуждалась в нас». Хидеко пинает его, всё ещё кипя от злости. — Ты знаешь, сколько отвратительных стариков умоляли меня отдать тебя им? Я отказала им всем, потому что я всегда хотела лучшего для тебя. И теперь я предлагаю тебе самую лучшую жизнь, которую только можно представить, и ты говоришь, что не нуждаешься в ней, так? — растрёпанные кудри его тёти грозно подпрыгивают. — Ладно, раз всё, чего ты хочешь — быть неблагодарным. Тогда я скажу Мисе, что она будет той, кто выйдет за сына мистера Калленриза. — НЕТ! — впервые с начала разговора Эйджи чувствует себя так, как будто его в любой момент вырвет. — Тётя Хидеко, Мисе всего пятнадцать. Пятнадцать. — И что с того? — жестоко спрашивает Хидеко. — Её английский не так хорош, как твой. Думаю, ей не помешает немного пожить в Нью-Йорке. А как только ей исполнится восемнадцать, она сможет выйти замуж за Эша Калленриза, — она присела на колени рядом с Эйджи. Её ванильные духи пахли для него, как яд. — Я уверенна, что Миса не будет противиться этому плану, если будет знать, что это спасёт её брата от «жестокой» участи, не думаешь, дорогой племянничек? Горячие слёзы начинают литься из глаз Эйджи, стекая на его длинную шею. Он открывает свой рот, но всё, что он хочет сказать, пресекается удушливыми рыданиями. — Мы не должны выбирать этот ужасный сценарий, дорогуша, — сладко шепчет его тётя. — Просто скажи, что ты женишься на Аслане Калленризе, и я сохраню счастье и безопасность Мисы, как я это делала долгие годы. Такое чувство, что проходит целая вечность, пока Эйджи прожигает свою тётю самым ненавистным взглядом, на который он когда-либо осмеливался. Несмотря на его тихую ярость, тётя Хидеко выглядит почти умиротворённо сейчас, и её карие глаза смотрят на него с сочувствием, от чего Эйджи тошнит ещё больше. Затем Эйджи медленно кивает. — Я так рада, что мы оба согласны с тем, что так будет лучше для всех, — вздыхает Хидеко, элегантно поднимаясь и направляясь к выходу из комнаты. — Слуги помогут тебе собрать чемоданы. Ты улетаешь в субботу вечером. Он не говорит ничего, когда тётя Хидеко на секунду задерживается в дверном проёме, и когда она снова заговаривает, её голос звучит намного искреннее и ласковее. — Я знаю, что прямо сейчас ты ненавидишь меня, но со временем ты увидишь, что я желаю тебе только самого лучшего, Эйджи, — легко говорит она. — И ты, и Миса очень важны для меня. Даже больше, чем кто-либо. Веришь ты или нет. Эйджи продолжает лежать на полу, как безжизненная кукла, и горячие слёзы всё текут из его глаз. Спустя, кажется, часы, что-то внутри него наконец-то ломается, и его рот открывается в немом крике.***
От: aslanjcallenreese@callenreesecorp.com Для: okumura.eiji@gmail.com Дорогой мистер Окумура, Я очень обрадован новостью о нашей помолвке. К сожалению, в силу некоторых деловых обстоятельств я не смогу встретить вас, когда вы приедете, но я очень надеюсь, что вас тепло поприветствуют мой отец и наш персонал. Я постараюсь закончить свои дела так быстро, как только смогу, чтобы мы смогли наконец-то встретиться. Надеюсь, ваше путешествие пройдёт безопасно и комфортно. Ваш жених, Аслан Дж. Калленриз.