You're Having My Baby

Артуру потребовался практически месяц чтобы лаской, угрозами и увещеванием заставить Мерлина отказаться от выхода в люди. Они разыграли ссору на глазах у короля, после чего Утер перестал удивляться отсутствию вечномельтешащего рядом с Артуром слуги. Мерлин почти всё время находился в покоях принца, иногда исполняя свои обязанности с помощью магии. Артур отказывался брать другого слугу, чтобы не выдавать посторонним людям тот факт, что Мерлин спит в его постели. Докладывать королю о том, что мальчик больше не живет с ним, Гаюс предусмотрительно не стал. Мерлин был ему за это благодарен, но в то же время считал, что лишь безрассудная преданность лекаря королю стала причиной, по которой он дергается от каждого шага за дверью королевских покоев. Поиски Морганы продолжались, однако принцесса будто в воду канула. Утер не отпускал Артура в патруль, опасаясь сообщников друидов, которые могли бы лишить его наследника. Юный Пендрагон бесился в бездействии, но сдерживал раздражение, если Мерлин был рядом. К чести своей, он стал особенно предупредителен, когда узнал о положении возлюбленного. На седьмом месяце беременности Мерлин сделался необычайно тих, и даже постоянно воркование Артура не поднимало его настроения. Привыкший к вечному простору, движению, он впадал в меланхолию, сидя словно принцесса в башне и дожидаясь принца к ужину. Артур старался чаще бывать с ним, но регулярная компания одного и того же человека на протяжении месяца начинала раздражать Мерлина. Ему было одиноко. Он всё ещё скорбел по Мордреду, но старался лишний раз не демонстрировать свою тоску, чтобы не отравлять существование Артура своей грустной миной. Он отказывался разговаривать с Гаюсом, не простив ему предательство, тем самым в один момент потеряв отца. Моргана не связывалась с ним, что заставляло чувствовать себя виноватым. И даже Гвейн, бедный Гвейн, избегал его, предпочитая глушить ром в таверне, чем гореть в пламени собственного самобичевания. Оставаясь в одиночестве, Мерлин всё чаще начинал пугать самого себя. Он любил Артура, несомненно. Он хотел провести всю свою жизнь – и больше – рядом с ним, чтобы защищать его, быть с ним, любить его. И Артур доказывал такую же любовь к нему каждым своим вздохом, каждым движением руки, неосознанно пытающейся прикрыть его от любой невзгоды. Но несколько недель назад ему исполнилось двадцать один. И все вокруг по-прежнему звали его «мальчик». Мерлин начинал понимать, что он сам – совсем ребенок. И Артур, которому ещё даже нет двадцати трех, хоть и наследный принц Камелота – всё ещё спесивый мальчишка, несколько лет назад бросивший Мерлина на солому лишь за то, что ему не понравился тон, с которым с ним разговаривал простолюдин. Они дети. Как же им воспитывать ребенка, если их самих ещё никто не воспитал? – Ты серьезно? – удивляется Артур, когда Мерлин однажды делится с ним этим переживанием за ужином. Мерлин не уверен в том, что голос его не дрогнет от страха или обиды, поэтому просто кивает. Артур улыбается. – Не скажу, что мы будем идеальными родителями, – он откидывается в кресле, потягиваясь всем телом. – Нам ведь никогда не приходилось иметь дело с детьми. – Мерлин фыркнул, и в свете сверкнувшей золотом радужки его глаз исчезла грязная посуда со стола и брошенная на пол салфетка. Артур растянулся в самодовольной ухмылке, услышав, как тарелка трется о щетку в купальне. – Но, думаю, Великий Волшебник и принц Камелота справятся с задачей. – Не смешно, Артур, – скривился юноша и поднялся из-за стола. Пендрагон заливисто рассмеялся и, перехватив его запястье, притянул к себе на колени. – Ладно, тогда так, – одной рукой он обнял Мерлина за талию, а вторую положил на уже большой живот. – Я думаю мы справимся, потому что будем любить его больше всего на свете, – пальцы ласково пробежались по бугорку, который Мерлин окрестил «ножкой». Артур поднял на него завороженный взгляд голубых глаз. – И потому, что мы будем друг у друга. Поддерживать и направлять, пытаться решить наши ошибки, ругаться и приходить к компромиссам, – принц ласково обхватил его за подбородок. – Если ты не заметил, ты меняешь меня так, как ни один человек в моей жизни. Мы сможем сделать это, потому что будем вместе. Мерлин улыбнулся и прижался сухими губами к его. Не пытаясь углубить поцелуй, просто передавая чувство нежности и защищенности, которое он испытывал, находясь в руках принца. Отстраняясь, он перехватил доверчивый, заботливый взгляд Артура, раскрытого перед ним в своей самой большой душевной тайне – безграничной любви к волшебнику и их ребенку. И тут его затошнило от внезапного приступа паники и вины. – Артур, я должен рассказать тебе кое-что, – проговорил он одними губами, надеясь, что любимый его не услышит. Артур не оправдал его ожиданий, потому что кивнул, перехватил его за талию покрепче, подтягивая на своих коленях. И слушал так внимательно, что Мерлину вдруг захотелось начать говорить на другом языке, чтобы следующие его слова стали возлюбленному совершенно непонятны. Мерлин попытался взять себя в руки, сглотнул и выровнял дыхание. Артур не торопил. Как оказалось – зря. На выдохе раздался стук в дверь и Мерлин едва успел слететь с коленей принца и сесть на соседний стул, чтобы прикрыть живот, как в покои ворвались Персиваль и Леон. Артур приготовился злиться на непочтение рыцарей, но увидев их взволнованные лица сразу же позабыл слова ругани. – Что произошло? – Я прибыл из патруля, в который вы меня послали, мой лорд. – Мы буквально только что сняли его с коня. – Мой лорд, я хочу, чтобы вы услышали это прежде короля. Ибо его нужно подготовить к тому, что я скажу. – Говори, Персиваль, скорее. – В двух днях пути, в лесу Дин я видел войско Одина. Он направляется к Камелоту и самое большее – послезавтра на закате будет у Цитадели. – Это не всё. – С ним была леди Моргана. – Как она выглядела? Она в порядке? – Я не видел её лично, но солдат, которого я снял в паре миль от войска, рассказал мне… что она с ними. Что она их главное оружие против короля Утера. * * * Мерлин уже несколько раз видел нападения на Цитадель. Зрелище всегда представляло собой смесь крови и величия: слабые противники не пытались захватить неприступный Камелот. Эмрису даже случалось наблюдать нестандартную красоту, с которой сходились войска людей и, каждый раз, магические существа. Он видел как Килгарра выжигал свою метку на лице Камелота. Видел как город одолевали горгульи Корнелиуса Сигана. Как посылала чудовищ в Цитадель Нимуэ, пока не поняла, что вредит Мерлину. Но ещё ни разу ему не приходилось наблюдать за тем, как Камелот обороняется от человека. Один был жестоким, своенравным, коварным королем, но человеком. У него не было особых способностей, с помощью которых он мог выжечь всё живое, заставить их голодать или же подчинить их разум. Он не был для Мерлина противником: при большом желании, Эмрис мог бы умертвить за раз половину его войска. Однако Артур пресёк эту идею на корню. Утер однажды поверил в самоистребление Циклопов. Второй раз прием не сработает. Кроме того, то был всплеск, который едва не разорвал самого Мерлина и, несомненно, навредил ребёнку. Будущий принц Камелота был готов положить свою жизнь на алтарь войны, лишь бы не подвергать опасности свою семью. И у них была Моргана. Мерлин сходил с ума, мысленно пытаясь докричаться до неё и понимая, что разум подруги закрыт. Спорами, криками и едва ли не откровенными слезами он добился того, что Артур разрешил ему наблюдать за переговорами с ворот Цитадели. Войско разместилось в лесу, близ Нижнего Города. Один с дюжиной рыцарей выехали к крепости, чтобы провести переговоры. Артур поступил также, игнорируя желание Мерлина отправиться с ним. Переговоры происходили в ста метрах от ворот. Ни один из всадников (с обеих сторон) не спешился. Отряды остановились в нескольких метрах друг от друга, совершенно непочтительно отказываясь разговаривать на равных. Мерлин притаился у плеча Утера, плотно запахнувшись в широкий плащ. Рискуя открыться перед королем, он стоял на страже. С такого расстояния, если что-то пойдет не так, он обескровит каждого, кто дернется в сторону будущего отца его ребенка. Он не слышал, о чем шла речь, но прекрасно видел, как один из всадников, по левую руку Одина, откинул капюшон. Заклинание просвистело ветром мимо ушей короля. Теперь Мерлин слышал, что происходило, и видел всё так, будто сам там находился. За полтора месяца отсутствия Моргана сильно изменилась внешне. Под глазами принцессы залегли темные тени, лицо побелело как снег, которым был покрыт зимний Камелот, а губы высохли, как у старухи. Мерлин не мог оценить её физическое состояние, потому что волшебница была закутана в черные лохмотья, а темные волосы, как траурная вуаль, обрамляли её до самой талии. Конь Артура взбрыкнул. Принц едва сдержался, чтобы не броситься к сестре. – Моргана, – не веря своему счастью улыбнулся Артур. Холодная отстраненность на лице Морганы на несколько мгновений исчезла и в её глазах заблестела нежность. – Здравствуй, Артур. Я ждала того дня, когда снова увижу тебя. Артур спешился. Гвейн последовал за ним, настороженно наблюдая за принцессой. Моргана легко соскользнула с лошади в объятия брата. Казалось, ей не было дела до Одина, у которого она считалась пленницей. Один же довольно улыбался, наблюдая за картиной воссоединения родственников. У Мерлина тревожно засосало под ложечкой. Артур отстранил сестру на расстояние локтя и принялся ощупывать её худые плечи, изможденное тело. – Ты в порядке? – голубые глаза искали ран. – Что они сделали с тобой? Один всхрапнул, словно хряк, и плюнул. – Мы сделали? Да она… Моргана вскинула руку. Хлесткая искра слетела с кончиков её пальцев и заставила Одина замолчать. Мерлин почувствовал, как окаменел рядом с ним Утер. Уж ему не узнать магию… Моргана обернулась к брату и аккуратно сняла его руки со своих плеч. – Всё стало слишком сложно, Артур, – хрупкая рука на секунду сжала его широкую ладонь. Моргана оборвала контакт также быстро, как начала его и отодвинулась на шаг. – После гибели Мордреда… Мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать, как поступить со своей жизнью. Раз уж я больше никому не нужна… – Моргана, что за… – начал повышать голос Артур, но всхрапывание Одина вновь прервало его. – Твой брат недогадлив, принцесса, – Моргана холодно взглянула на него, но промолчала, не пытаясь усмирить его магией. – Видимо поэтому ты посадишь на трон меня, когда Камелот падет. Мерлин едва не застонал от осознания. Он видел, как оно прокрадывается и на лицо Артура, как ужас отражается на его мужественном лице. Моргана опустила глаза долу. Жестокость была ей не к лицу, она знала это. – Такова сделка, Артур, – принц тоже отступил на несколько шагов, словно получил крепкую пощечину. Мерлин буквально чувствовал его боль. – Если Камелот падет, Один возьмет его как вотчину. А мы отправимся в изгнание. – Предательница! – послышался крик со стороны и Гвейн бросился на принцессу с мечом. Вспышка зеленого света отбросила его на землю. Глаза Морганы горели золотым сиянием. Рыцари обнажили мечи. Артур не двинулся с места. – Я не злюсь на тебя, Гвейн, – прошептала Моргана поднимающемуся рыцарю. Гневный огонь в её глазах выдавал обратное. – Но не выводи меня из терпения. Плавное движение руки и Персиваль падает с лошади, схватившись за горло. Воздух пропадает из его легких и он тщетно пытается впустить его, безуспешно раздирая кольчугу на груди. – Перси! – вскрикнул Гвейн, подползая к мужчине и схватив его в руки. Моргана вновь остановила рыцарей, попытавшихся спешиться, движением руки возвращая Персивалю дыхание. – Этого не произойдет, Артур, если вы выполните моё условие, – произнесла она дрогнувшим голосом, вновь поворачиваясь к брату. – Я не хочу причинить кому-либо боль, не хочу, чтобы наш народ погибал. Артур смотрел на нее совершенно чужими глазами и у Морганы громко разбивалось сердце. Она попыталась приблизиться к нему на шаг, но он всё равно отступил. – Я желаю видеть своего брата тем королём, которого Альбион ждал веками, – слезы звенели в её голосе, но взгляд был тверд. Один недовольно пожевал губами за её спиной, но промолчал. Моргана понизила голос и прошептала, чтобы слышно было лишь ему: – Я хочу, чтобы твои дети росли в безопасности. – На следующий её шаг Артур остался на месте. Моргана глубоко вдохнула, как перед прыжком. – Отдайте мне Утера. – Что? – прошептал Артур хриплым от отчаяния голосом. Первая слезинка скользнула по щеке Морганы. Зеленые глаза гневно сверкали. – Он – причина, по которой ты не можешь взойти на трон. Он – та мерзость, что убивает невинных людей уже два десятка лет. Он угроза твоему будущему, – голос сорвался. – Он убил Мордреда. Артур моргнул несколько раз, сбивая неожиданно накатившие слезы. Он приблизился так резко, что Один и несколько его наемников обнажили мечи. – Ты не понимаешь, что говоришь, – проговорил он, хватая сестру за локоть. – Вернемся со мной, Моргана. Вернемся домой и всё станет как прежде. Прошу тебя. Моргана сломлено улыбнулась и приложила ладонь к щеке брата, даря нежное прикосновение. В её взгляде было столько нерастраченной любви к нему, сколько ненависти к отцу звенело в голосе. – Ты слышал моё условие, Артур. Мне нужен Утер, – она выпорхнула из его рук, лихо взбираясь на лошадь. – Живой, невредимый и полностью в моей власти. Завтра утром я получу его, иначе Камелот будет осажден. Артур даже не успел ничего ответить, как отряд Одина, развернувшись, дал галоп. Гвейн всё ещё прижимал голову Персиваля к груди. Мерлин цеплялся ладонями в каменный парапет. Утер покинул наблюдательный пост едва первая искра магии сорвалась с пальцев Морганы.