Sweet Dreams

Черт бы побрал эту путанную схему Лондонского метро. Как просто с этим в Москве, практически нереально заблудиться. А тут? Ты в десятый раз перекрутила в руках карту подземки и снова устало потерла лоб. Хорошо хоть заранее решила поехать разведать дорогу. А если бы ты заблудилась завтра и никуда не попала? Ничего не понятно. Ровным счетом ничего. Там ты сделала пересадку? Не там? Где ты вообще сейчас находишься? Вертишь головой по сторонам, стараясь найти в вагоне подсказки, но ничего не получается. Буквы смазываются в одно пятно. Выученный язык забывается. Голова кружится. Карта метро падает с коленей. И ты не в состоянии её поднять, потому что вдруг начинаешь задыхаться. Горло стискивает холодная рука панической атаки. И вроде кругом полно людей, но ты не можешь попросить помощи. Потому что страшно. Потому что забылись все слова, вплоть до «excuse me». И ты сидишь, судорожно глотаешь ртом воздух и тщетно пытаешься успокоиться. «Раз-два-три. Вдох-выдох. Дыши, девочка, ты справишься…»  — Простите, мисс! Всё в порядке? — тонкие длинные пальцы трогают тебя за плечо. Высокий парень в бейсболке и темных очках заметил, что с тобой что-то не так и решил-таки предложить помощь. Ты не можешь вымолвить ни слова, только отрицательно мотаешь головой.  — Мисс, давайте лучше выйдем из вагона? На станции побольше воздуха, станет полегче, — предлагает он и протягивает тебе руку. Ты можешь только кивнуть и с благодарностью ухватиться за горячую сухую ладонь. На своего спасителя ты почти не смотришь, сосредоточенная на том, чтобы не упасть и не забывать делать вдохи. Замечаешь только, что он намного выше, а ещё невероятно легко лавирует в толпе, умудряясь при этом придерживать тебя.  — Ну вот, лавочка, — бормочет парень, помогая тебе усесться на прохладные деревянные рейки. — У вас есть вода? Если попьёте — станет лучше. А, ладно, вот, у меня есть, — он вытаскивает из рюкзака бутылку минералки и, присаживаясь рядом на корточки, протягивает её тебе.  — Спасибо, — всё, что можешь выдавить ты, принимая бутылку.  — Смотрите на меня. Если сосредоточиться, то паническая атака проходит быстрее. Какого цвета у меня глаза? — он стягивает с носа тёмные очки.  — Г… Голубые… — ты спотыкаешься на слове, но вовсе не потому, что всё ещё паникуешь, а потому, что узнаешь своего спасителя. Перед тобой, на корточках, слегка придерживаясь пальцами за твои колени, сидит Томас Уильям Хиддлстон собственной персоной.  — Отлично, — улыбается он во все тридцать два. — А сколько морщин на переносице?  — Т-три… Две вдоль, и одна поперёк, — ты трясёшь головой, но видение актёра не пропадает.  — Да? Не знал, нужно будет повнимательнее посмотреть, — он чуть морщится, смеясь, а у тебя начинает шкалить пульс. — Вы пейте, пейте, а то дрожите вся. Ты послушно делаешь пару глотков из бутылки, раздумывая не стоит ли попросить подписать её, чтобы потом продать. Но тут же отметаешь эту мысль, как крамольную, и порицаешь саму себя. Он так искренне хочет тебе помочь, а ты?  — Впервые в Лондоне, да? — он получает утвердительный кивок и снова улыбается, — Да, наша подземка — настоящий шок для гостей города. Стоило бы ввести услугу провожатых, для тех, кто здесь в первый раз. Хотите, я провожу вас, мисс… — он ждёт что ты представишься.  — Т/И, — улыбаешься наконец ты, губы слегка подрагивают, но зато в глазах Тома ты видишь облегчение.  — Отлично, вы уже улыбаетесь, а я… — он не успевает представиться.  — Я знаю, вы Томас! — перебиваешь ты. Хиддлстон немного хмурится, но всё же держит лицо. Видно, как по его лицу пробегают волны сомнения и смущения. Он немного не уверен, что ты не разыграла всю сцену, но твои почти виноватые глаза и побледневшее личико убеждают его в обратном.  — Простите, — бормочешь ты, начиная рыться в сумочке, — Я не хотела вас тревожить, я вообще не думала, что вы где-то рядом. Просто… Просто вот… — наконец ты протягиваешь ему то, что искала, чуть помятый билет на его завтрашний спектакль. — Я просто хотела заранее узнать дорогу до театра, чтобы не заблудиться завтра. И заблудилась сегодня…  — Ох, ничего себе, — Том разглаживает билет пальцами и снова смотрит на тебя, — Что ж, хорошо, что мы с вами встретились, мисс Т/И, я покажу вам дорогу, и завтра вы будете вовремя на месте. Поедем? Или вам еще нездоровится, мисс Т/И?  — Уже лучше, мистер Хиддлстон, — тебя всё ещё пробивает дрожь, но ты не уверена, что теперь это не от близости актёра, который вновь протягивает тебе ладонь, — Я думаю, можно ехать, если мы не будем слишком торопиться. Конечно, если я вас не задерживаю… — ты робко улыбаешься, принимая помощь.  — Нет-нет, что вы, я всегда выезжаю заранее, — Томас устраивает твои пальцы на сгибе своего локтя и вновь уверено лавирует в толпе, — И разрешите беседовать с вами без этих церемоний с мистерами и мисс? Мне так неловко. Но, мистер Хиддлстон — это всё ещё мой отец, а не я, — солнечная улыбка вновь озаряет его лицо.  — Да, конечно, если вам так удобнее, Томас, — киваешь ты.  — Просто Том, я настаиваю, — Хиддлстон проводит тебя в вагон и находит вам два отдельно стоящих сидения. — Вы, кстати, верно выбрали маршрут. Тут по прямой несколько станций, небольшая прогулка через парк, и вы на месте. Ты улыбаешься в ответ и, постепенно успокаиваясь, слушаешь рассказ актёра о парке, через который вам придется идти, и его живописных видах. Потом о спектакле, на премьеру которого тебе удалось урвать билеты. И о том, что он ужасно волнуется перед показом.  — Неужели! — восклицаешь ты, порывисто хватая его за руку, — Ты… ты же такой талантливый! Что может пойти не так?  — Спасибо, — улыбка мужчины становится смущенной, но руку он выдернуть не пытается, напротив, сам обхватывает длинными пальцами твою ладонь, видимо это его успокаивает. — Я всегда волнуюсь перед началом спектакля, от этого никуда не деться, сколько бы раз не выходил на сцену, и сколько бы ни читал о себе добрых слов. Впрочем, злые тоже встречаются.  — О! Это просто грязные завистники! — горячо споришь ты, от чего Томас разражается звонким смехом, все в вагоне пялятся на вас, и ты испуганно втягиваешь голову в плечи.  — Простите, — обращается Хиддлстон к окружающим, — Извините, что потревожил, — он вновь поворачивается к тебе. — Но это правда, очень забавно. И немного приятно, спасибо! Наша станция. Том снова устраивает твою руку на своём локте и тянет к выходу. Пока вы выбираетесь из подземки и, не спеша, идёте через действительно живописный парк, он снова болтает о спектакле, Шекспире и других постановках, а ты отделываешься короткими ответами, поглощенная тем, чтобы разобрать всю витиеватость разговорного британского. Кроме того, ты действительно наслаждаешься его приятным тембром. Так ли часто любимый актёр говорит лишь для тебя одной?  — Мы пришли, — с лёгким сожалением кивает Томас на парадный вход театра, — Ты ведь сможешь найти обратный путь и вернуться сюда завтра?  — Да, конечно! — улыбаешься ты, несмотря на то, что всю дорогу вы были увлечены беседой, ты уверена, что теперь пройдешь этот путь и с закрытыми глазами.  — Я бы предложил проводить тебя и завтра. Например, встретиться на той же станции, где я нашёл тебя сегодня… Но, к сожалению, мне придётся ехать намного раньше, — извиняясь, он забавно складывает брови домиком, и ты не можешь сдержать смешок. — Но можешь подойти к боковому ходу после спектакля… Я провожу тебя обратно.  — Ох, спасибо, но… — ты краснеешь до кончиков ушей. — Мне кажется это будет немного…  — Я тебя утомил, да? — Том поднимает брови ещё выше и слегка прикусывает нижнюю губу от неловкости.  — Нет, просто… — ты неосознанно копируешь его мимику и пожимаешь плечами.  — Знаешь, я придумал! Можно твой билет? — лицо британца озаряет озорная почти мальчишеская улыбка, и ты даже не задаешь никаких вопросов, просто протягиваешь то, что он просит. Томас пару секунд роется в карманах, достает оттуда ручку и быстро-быстро пишет что-то на обороте твоего билета. Потом складывает его пополам и протягивает обратно.  — Не смотри пока, хорошо? — заговорщицки подмигивает он.  — А меня в зал-то теперь пропустят? — смеёшься ты.  — Никуда не денутся! — кивает Хиддлстон. — До завтра?  — До завтра! Удачи на репетиции! — машешь ему рукой и провожаешь взглядом, пока его долговязая фигура быстро поднимается по ступенькам и скрывается за дверями театра. Лишь тогда ты с трепетом и некоторым страхом разворачиваешь зажатый в кулачке билет. «Будьте добры, пересадите эту милую особу в ложу для специальных гостей актёров. Т.Х» — написано отрывном корешке. «Я специально расписался на той части билета, которая останется у работников театра, может быть это подтолкнёт тебя всё же прийти к боковому входу, хотя бы за автографом. Если согласишься — охрана тебя проводит. Обещаю не кусаться и не слишком много говорить о работе. Том» — говорит мелкий почерк на основной части. Ты улыбаешься. Ты качаешь головой. Ты давишь в груди закипающий счастливый смех. Что же, у тебя достаточно времени, чтобы решить, стоит ли соглашаться на такое предложение.