Жестокого человека слезы не трогают, а радуют. Публилий Сир
Хола считала в комнате секунды. Никаких звуков, почти нет света. От такой обстановки и с ума можно было сойти. Тяжело было безумно. Тело ныло от побоев, плечо болело от выстрела, душу ломило от мыслей о Лире. Была она жива или нет — вопрос. Верить Ворону было просто невозможно, он состоял в «Соуле» — группировке, считающейся одной из самых влиятельных и опасных. Волосы были потрепаны, резинка лопнула еще при встрече с Саймоном и его людьми. Брюнетка понимала, что жить ей долго не придется, да и эти моменты существования не будут похожи на жизнь. Она не спала ночью, продолжая отсчитывать время. Есть хотелось безумно, а выпить она могла уже несколько литров воды по ощущениям. В туалет тоже было необходимо, но ничего не предусматривало сейчас комфортного использования в качестве него. Свет немного проникает в комнату. По расчетам Холы уже шесть утра. В коридоре слышатся шаги. Дверь в комнату открывается, и в нее вливается яркий, но холодный свет. Зрачки девушки сужаются, и она смотрит на вошедшего мужчину. — Пора лататься? — Пора. Сама пойдешь, или проконтролировать? — Сама. — Выходи. Брюнетка вышла из комнаты. Теперь она почему-то четче видела Ворона. Черные жесткие волосы, карие, почти черные, глаза, татуировка выступает на шею, но начинается с пальцев левой руки. Он выше нее, сильнее, жестче. Его рефлект вечно не рядом с ним, но где-то в округе. Девушка вышла из темной комнаты и пошла за Вороном. Бежать не было ни сил, ни смысла. Как можно сбегать от членов мафии на точке их сбора? Мужчина провел девушку в свой кабинет. Там никого не было, и это ей уже что-то напоминало. Она внимательно следила за каждым движением Ворона. Ничего подозрительного и агрессивного. Она села на диван, на который он указал. Сам же брюнет сел в кресло за столом. — Сегодня я тебя не трону, — сказал он. — И почему же? — Мне интереснее ломать целых, чем доламывать избитых. — Садист. — Не спорю, есть такое. Есть хочешь? — Сам как думаешь? — Держи. Он вытащил из ящика под столом контейнер с жареным картофелем и куском жареного мяса. Девушка взяла стул в углу и, придвинув его к столу, стала есть. Приборов не было, но сейчас ей было глубоко плевать на нормы и правила приличия. Брюнет смотрел на одичавшую в некотором смысле девушку и ухмылялся. — А ведь всего этого можно было избежать, — произнес он. — Заткнись. — Резко. Ты вообще следишь за своим языком? — Когда надо. — Непохоже. Скорее, когда не надо уже. — Чего привязался с утра пораньше? Заняться нечем? — Вот об этом и речь. Ладно, потом научишься вести себя, как подобает. — Я ребенок учиться? — Ты просто не такая, какой должна быть. — Я не собираюсь меняться под твои запросы. — Меня это особо не интересует. Вот, — он толкнул ей стакан с водой. — Пей и иди мойся, потом осмотрю тебя. — Осмотришь? С какого… — Я врач в «Соуле», это моя работа, да и мне просто хочется. — Мразь. — Можешь перебрать целую кучу оскорблений, никому легче не станет. А тебе может и прилететь за это. Она больше ему не отвечала, это было более, чем бесполезно. Она выпила всю воду, но жажда почти не ушла. Если ее отведут в душ, придется пить там. Оказалось, что душ за дверью кабинета. Очень удобно быть подручным у босса — все есть. Девушка зашла в туалет. Она сняла всю одежду и встала под струей воды. Сначала жажда, потом все остальное. Напившись прохладной водой, она сделала ее теплее и стала мыть тело и голову. Только сейчас она смогла увидеть все синяки и ушибы, аккуратно зашитую рану от выстрела. Она выключила воду и завернулась в большое полотенце, висевшее на крючке. Надевать старую одежду не было особого желания, но и не пришлось. На еще одном крючке висело нижнее белье, блузка и джинсы по размеру, даже были кроссовки. Она переоделась и высушила голову феном, лежащим в шкафу. Там лежал и набор резинок. Хола взяла одну и завязала высокий хвост. Она открыла дверь и хотела выйти, но увидела, как Ворон говорит с мужчиной, что бил Лиру. Брюнетка включила воду и, прикрыв дверь, встала возле нее и подслушивала. — И что с ней теперь? — Босс сказал выбить из нее все мозги. — Ток? — Именно. — Когда? — Вчера еще. Только в бокс отвел, как мне сказали ее обратно вести. — Так она уже все? — Да. Теперь в топке, среди другого пепла. — Ясно. Не самая приятная новость для моей подопечной, но ничего, разберусь. Спасибо, что сказал. — Да без проблем. Мужчина ушел. Хола стояла в душевой, пытаясь собраться с мыслями. Осознание смерти Лиры было тяжелее любой скалы. Брюнетка полагалась на честное слово Ворона, даже опустив тот факт, что он мафиози, подручный, второе лицо «Соула». Она осмотрелась в ванной, полазила по шкафчикам и нашла перочинный нож. Как он там оказался, было непонятно, да и неважно. Девушка спокойно вышла из душевой, пряча нож за спиной. — Готова уже? — невозмутимо спросил мужчина. — Да. — Ну и отлично. — Как там Лира? Она в порядке? — Чего это ты ей заинтересовалась? — Ты сказал, что не тронешь меня, но это не значит, что не будешь спрашивать. Я ничего не скажу, если с ней что-то не так. — В порядке твоя подружка. — Ясно, — она обошла его со спины, он пристально за ней наблюдал. — Тогда о ком тебе говорил тот человек? Брюнетка налетела на него с ножом в руке, но мужчина был готов к атаке. Он перехватил руку девушки и заломил ее. Только она хотела оттолкнуть его, как к ней прямо к лицу подлетел ворон и начал громко каркать. Это сбило девушку с толку. Ворон вытащил оружие из цепкой руки девушки и толкнул ее на диван. — Слышала, значит. — Она мертва… — Да. — Тогда забудь об информации. Я четко тебе сказала, при каком условии смогу все выдать. — Я здесь вообще ни при чем. — Да? Ни при чем? — она встала. — Ты здесь следишь за всеми! Ты знаешь обо всем! Без твоего ведома ничего не делается! Ты обещал… Ты сказал, что сделаешь так, что она выживет… — в уголках глаз собирались слезы. — Хочешь верь, хочешь нет, но я ничего об этом не знал. Именно поэтому Кидман и пришел — сообщить об этом. Я не дурак, чтобы терять источник информации. — Плевать, это уже не имеет значения. Нет Лиры — нет информации. Я могу пускать тебе пыль в глаза, рассказывать об «Армаде», но все мои слова будут ложью. — Тогда придется поставить тебя на ее место. Хочешь спину обагрить кровью? — Ты меня не напугаешь. Поверь, я выдержу все. — Все? Интересно… Что делал с тобой Саймон Тернер, что ты была даже счастлива попасть ко мне в руки? — он ухмыльнулся. — Будешь насиловать меня? Давай, удачи! Рано или поздно все равно помру. Хоть от боли, хоть от стыда. — Ладно, начнем сначала. Я отпущу тебя, если скажешь все, что надо, либо ты окажешься рядом с Лирой в крематории. Ну? — Всегда хотела оказаться в камине. Интересно, там тепло? — Ясно. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Над девушкой закружилась черная птица. Она со стола взяла какой-то шприц и передала хозяину. — На хлороформ времени нет, так что придется делать все быстро, — объяснил он. Брюнет подошел к девушке осторожно, ожидая сопротивления, но так его и не встретил. Взяв спокойно ее руку, он внутривенно ввел ей содержимое шприца. — Давай, Ворон, вытаскивай из меня, что хочешь, — улыбалась она неестественно. — Но ты ничего не вытащишь, как ни будешь стараться. Все останется здесь, — она указала пальцем на свою голову. Уже через несколько секунд она села на диван. Все было в тумане, звуки становились глуше. Карканье птицы походило на хохот человека с очень низким голосом. Хола посмотрела на мужчину еще раз и закрыла глаза. Снотворное подействовало. — Ну это мы еще посмотрим, — сказал Ворон, улыбаясь, и взял девушку на руки.***
Хола стала дышать четче, громче. Вокруг снова витал раздражающий запах табака. Глаза завязаны, руки прикованы в вертикальном положении. Она стоит на носках, ноги в свободном положении. Слышится легкий смех. — Вижу, пришла в себя. — Холодно… — Так и должно быть, но не волнуйся, скоро будет жарко. — И что будешь делать? — Начну с того, с чего и хотел. Обагрю твою спину кровью, — ледяные пальцы скользили по открытой коже девушки. Она вздрогнула. — Конечно, это тебе не развяжет язык, но мне принесет удовольствие. — Садист конченый… — Неважно. — Где твой помощник? Я его не слышу. — Его нет. Тобой занимаюсь я лично, без лишних глаз. Медведь бы убил меня за такое обращение с тобой, но кто узнает об этом? — он посмеялся. — Боишься собственных друзей? Нет, не боишься… Не хочешь упасть в их глазах? — А ниже падать уже некуда. И вообще, это тебя не касается. Готова? — Не думаю, что к такому можно быть готовым. — Пожалуй, — он провел по ее спине кнутом. — Как здорово он ляжет на твою ровную кожу… Так и тянет посмотреть. Кстати, особо не дергайся. Ты же не хочешь повредить руки? — снова смешок. Хола сглотнула. Наступившая тишина говорила о том, что боль близко. — Сколько ставишь? — вдруг спросил Ворон. — А это имеет значение? — Просто интересно, как ты оцениваешь способности своего организма. — Шестьдесят. — Ну, значит, это минимум. Ставлю сто. — Издеваешься? — А то. — Ну ты и… Свист и удар по спине перебил ее. Девушка закряхтела, но не крикнула. — А ты держаться собралась, да? Надолго ли тебя хватит? Второй удар по тому же месту. Бил Ворон не изо всех сил, но больно было безумно. Брюнетка и хотела кричать, да не хотела терять достоинство. Она поставила себе высокую планку, которую он поднял еще выше. Вытерпеть сто ударов кнутом от садиста — медленная смерть. Мужчина был прав, становилось жарче. Третий удар по тому же месту. Как он вымерял это, ей было неизвестно, но наложение кнута несколько раз на одно и тоже место кожи дало ему желаемый результат — выступила кровь. Ворон подошел к девушке и слизнул красную горячую жидкость. Она взвыла от боли, которую уже было невозможно терпеть. — Ты каннибал, что ли?.. — Нет, врач. У тебя вкусная кровь. Металлический привкус приятный. — Избавь меня от этого. Четвертый удар, пятый, десятый, двадцатый, а Хола все не кричала. Повязка впитывала в себя непроизвольно текущие слезы. Ворон снял ее. — И зачем?.. — Ну я же не вижу, что ты плачешь, а так хоть на бетоне будут заметны мокрые следы. — Как тебе это может… — Нравиться? Сам не знаю, но это дико доставляет. Если бы ты еще покричала, я бы вообще с ума сошел, может, и бил бы послабее. — Не дождешься. — Дело твое. Двадцать первый удар. Уже стало ясно, что он сильнее предыдущих. Так же и со всеми последующими. Тридцатый удар пришелся на уже развороченную полоску. Тут уже держаться не было возможностей. Хола закричала от боли, а мужчина насладился зрелищем. — Наконец-то, — сказал он. — Значит, тридцать… У нас и мужики иногда столько не держатся. — А тебе все в кайф, да? — спросила девушка сорванным голосом. — Естественно. Я бы тебя и до смерти мог забить, но только нужна информация о надоедливой «Армаде». Закончим экзекуцию? — Я ничего не скажу. — Ты подумай. Сейчас я тебя отвяжу, но ходить ты не сможешь. Я привяжу тебя к стулу, к ногам подключу электроды. Будет очень больно. — Плевать. — А после пытки током я положу тебя на стол и трахну. Сопротивляться ты не сможешь, спину будет жечь после кнута, тело будет ломить. Как тебе? Нравится? — Урод… — Все просто решается. Зачем ты создаешь трудности и себе, и мне? — он бросил кнут и подошел к девушке со стороны лица. — Представь, что ты попал в «Армаду». В плен. Из тебя так же будут вытаскивать информацию. Ты что-нибудь скажешь? — она посмотрела ему в глаза. — Нет. — Тогда не задавай глупых вопросов. Собрался пытать — пытай на здоровье. Не смей мне пудрить мозги, и так голова разрывается. Ворон вытащил из кобуры револьвер и ткнул им Холе в лоб. — Давай. Я уже порядком задолбалась. А он все стоял и смотрел на нее пронзительно, будто бы пытался проникнуть в мозг и выудить все напрямую. Вдруг он поднял руку с револьвером и, не отводя взгляд, выстрелил в цепь, удерживающую девушку в вертикальном положении. Цепь лопнула (она была довольно непрочная), и брюнетка упала на колени. Она посмотрела снизу вверх на мужчину. — Ток? — Придется, ты же по-другому не хочешь. — Дай мощный разряд сразу, хоть вырублюсь. — Нет уж. Помучаешься еще немного. Третий пункт вычеркну, так уж и быть. После терапии еще осмотреть тебя надо будет и кровь на анализ взять. Посмотрю, что к чему, и какие сбои в твоем мозге не позволяют тебе говорить то, что надо. Брюнетка смотрела в пол. Спину невыносимо жгло, а дальше могло быть только хуже. Пытку током можно было и не пережить, если этот садист даст ей мощнейший заряд. Встать она была уже не в силах, что уж говорить о битве за жизнь. Мужчина оставил ее на пару минут, потом вернулся и отнес в другой угол комнаты. Там стоял железный стул, рядом были электроды. Ворон усадил брюнетку, ремнями пристегнул руки и ноги, даже шею. Хола пыталась прогибать спину, чтобы не касаться спинки стула, но брюнет придавил ее к ней. Нытье, кряхтенье, в голове маты. К большим пальцам на ногах подключили электроды. — Ну что? Поставишь? — А смысл? Ты все равно завысишь. — Да, так и будет. Ну, тогда я поставлю. 0,075 Ампер. Вполне пойдет, чтобы ты была близко к смерти, но не умерла. — Делай, что хочешь. Я и 0,06 Ампер не переживу. — Не прибедняйся. Ладно, поехали. Начнем с меньшего. 0,02 Ампера. Переменный ток. Такое ощущение, что рук нет, есть только боль в них, а еще и в груди. Дышать тяжелее, становится очень жарко. Прошло несколько секунд, но Холе показалось, что прошло несколько минут. 0,04 Ампера. Еще жарче, еще больнее. Руки скоро отвалятся. Дышать больно и затруднительно. Времени еще меньше, ощущения дольше. 0, 06 Ампер — критическая точка для Холы. Сердце бьется бешено, каждый его удар сопровождается ноющей болью. Ноги и руки горят. 0, 075 Ампер. Такой ток был перебором. Брюнетка была готова отключиться, как вдруг заметила рядом с ногой птицу. Ворон ее изучал, посматривал на электрод. Девушка собрала остатки сил и резко дотронулась до крыла птицы электродом. Птица стала громко каркать, мужчина вскрикнул от неожиданности и вырубил ток. Он осмотрел руку. То, что случалось с рефлектом, случалось и с хозяином. Ударив током птицу, девушка ударила током Ворона. Он подошел к девушке и толкнул стул. Он упал на спинку, девушка вместе с ним. — А ты все не успокоишься? — проговорил он спокойно, смотря на нее злобно. — Что, разделим боль, хозяин? — съязвила она, лежа на полу, будучи все пристегнутой к стулу. — Ты невыносима. Ладно, скину это на твое безумие. Мне тебя осматривать еще. Ты зря обижаешь моего рефлекта, — добавил он невзначай. — Когда тебе понадобится помощь, он бы и мог помочь, действуя не по моему указу, но ты лишаешь себя любого выхода. Впрочем, твои проблемы. Он поднял стул, отстегнул все ремни и взял Холу на руки так, чтобы почти не прикасаться к спине. Он принес ее в свой кабинет и положил на диван на живот. Она не вставала, следила за Вороном. Птица села ей на спину и стала клевать раны. — Твою мать! — крикнула девушка от боли. Мужчина запустил в ворона опустошенной пепельницей. Птица вылетела в окно, которое брюнет закрыл. Он помыл руки в душевой, вытащил из ящика стола перчатки, спирт, вату, иглу, нити, обезболивающие в ампулах, шприцы, рулетку. Надев перчатки, он вылил спирт на спину Холы, от чего она вскрикнула, и вытер излишки ватой. — У тебя раны аж шипят. На полу нахватала грязи. — А нечего было меня толкать! — Нечего было провоцировать. Он обломал кончик ампулы, шприцем набрал содержимое, проверил на поток. Вводил он обезболивающее у самых рваных участков кожи, которые необходимо было зашивать. Девушка ничего не чувствовала, но игла уже протыкала ее плоть, протягивая за собою нити. Когда дело было закончено, все нити обрезаны, а тело замотано бинтами, Ворон встал, снял и выбросил перчатки, и вытер лоб от пота. — Болит? — Уже не так. Но что это меняет… — В принципе, ничего. Полежи немного, скоро осмотрю. Он достал из внутреннего кармана пальто на вешалке пачку и вытащил сигарету. Взяв со стола зажигалку, он дал себе огоньку и закурил. — Открой хоть окно. Дышать нечем, — сказала Хола. — Бесит запах? — Еще как. — А мне-то что? Она молчала, не видев толку от дальнейшего разговора. Брюнет оглянулся на девушку и все-таки открыл окно. Сев на подоконник, он задумался. — Сколько тебе лет? — спросил он через минуту. — Какая разница? — Просто интересно, в каком возрасте можно знать все об «Армаде». — Двадцать три. — Как успела заслужить доверие? — Тебя это не касается. А тебе сколько лет, подручный? — Двадцать девять. — Скоро четвертый десяток пойдет. Старик. — В некотором роде. — Кроме тебя в «Соуле» нет врачей? — Нет. Ну, только знающие основы. Операции кроме меня никто не сделает, зашить не осмелится. — Ясно. А у меня… Шрамы останутся? — Те раны, что я зашил, будут светлыми полосками, остальные пропадут со временем. Ты же только тридцать ударов получила. Дошли бы до твоего минимума, последствия были бы более плачевными. — Почему не дошли? — Потому что от мертвого осведомителя нет толка. Что мне твое тельце на цепях, если оно не будет способно не то чтобы говорить, но и дышать не будет? Он затушил сигарету и облокотился на оконную раму. Брюнетка смотрела на него и понимала, что в нем живут две личности: первая — жестокий садист, вторая — спокойный рассудительный человек. Первая личность была все же подавляющей, но Хола была уверена, что просто так она появиться не могла, а спрашивать смелости не хватало. Ворон встал на пол, взял рулетку. — Вставай. Осмотрю, зафиксирую параметры. Хола встала. Мужчина снял с нее все, но ей было как-то все равно. Внутри все было смято, разбито болью, так что нагота ее не смущала. Брюнет замерил обхват бедер, талии, груди и другие параметры. Он что-то черкал у себя в блокноте на столе. — Неудивительно, что Саймон был бешеным, когда его отвлекли, — ухмыльнулся мужчина. — Хорошие у тебя данные. — Спасибо за пошловатый комплимент, — сказала Хола, уже одевшись. Она нашла и бюстгальтер с блузкой, которые оставались в этой комнате во время пыток. Она надела только блузку, чтобы не раздражать израненную кожу. — Ты хоть не девственница? — С какой целью интересуешься? — Не хотелось бы, чтобы твой первый опыт был пыткой. — Раз вопрос с таким уклоном… Нет, не девственница. Уже давно. — Ясно, — он снова что-то чиркнул в блокноте. — На сегодня хватит, пожалуй. — Снова меня в ту комнатку запрешь? — Здесь будешь спать. На диване устроит? — Вполне. А ты? — У меня есть еще одна комната, более удобная. Так, я пошел. Кровь из-под кожи на спине взял, но это не имеет значения. Поговорим завтра еще, надеюсь, более плодотворно. Еда в ящике, вода там же. Он вышел из кабинета с блокнотом и колбочкой крови и запер его. Брюнетка присела на диван и положила голову на колени. Прошло только два дня, и то неполных, а желание все закончить было неимоверным. Она, кстати, не нашла ни одного ножа или другого острого предмета — Ворон позаботился о том, чтобы она не покончила жизнь самоубийством. В открытое окно влетела птица. Она села на стол. — Ну что, обидчивый птенчик, — сказала девушка ворону и погладила его по голове. — Ты прости, не тебе тот удар током предназначался. Просто твой хозяин деспот, ты и сам это должен знать. Птица каркнула и кивнула головой в знак согласия. Рефлекты были умны, Хола знала это. Она снова села на диван и задумалась о том, что дальше с ней мог сделать ее собственный садист.