Тяжело знать всё

Жестокость есть всегда результат страха, слабости… К. Гельвеций

      Хола весь день и всю ночь пробыла в кабинете Ворона. Скукота донимала, но хоть боль утихала, и на том спасибо. Единственным для нее развлечением была птица, показывавшая красивые трюки в воздухе. Брюнетка тоже хотела быть птицей, чтобы летать и быть свободной. Хотя рефлект не был свободен. Он был лишь отражением хозяина, хотя имел и свой разум. Слишком далеко улететь ворон не мог, иначе бы умер и он, и его хозяин.       Девушка нашла в столе блокнот и карандаш. Она рисовала птицу, вид за окном, своего садиста. Хола училась в художественной школе, постоянно оттачивала навыки. Сейчас, сделав набросок Ворона, она поняла, что рисунок очень похож на мужчину. Ее это и обрадовало, и встревожило. Хотелось скомкать листок бумаги и выбросить, но рука не поднималась.       Ночью, случайно перевернувшись на спину, брюнетка привстала от неприятных ощущений и решила выпить воды. Птица все сидела на столе и изучала девушку.       — Ну и что ты хочешь во мне разглядеть, птенчик? — спросила она, усмехаясь. — Ничего во мне нового для тебя нет.       Птица спокойно сидела на столе, как вдруг стала очень громко каркать. Хола подбежала к столу и взяла ворона на руки. Из правого крыла текла кровь. Отверстие ровное, круглое.       — Выстрел. Такой шанс…       Да, это был шанс избавиться от Ворона. Просто добить птицу, и все — прощай садист. Но нет, брюнетка пожалела птичку, каких в мире было немало. Она заглянула в ящики стола и нашла там спирт, вату и бинт. Она залила рану спиртом, отчего птица в ее руках стала сильно биться. Девушка положила кусочек ваты и примотала крыло к тельцу бинтом, чтобы удерживать его в одном положении. Хола села на диван, все удерживая раненого ворона на руках. Через несколько минут он уснул, и она вместе с ним.       Через часа два послышался звук в замке и скрип двери. Брюнетка открыла один глаз.       — Забыл чего? — спросила она сонно.       — Ты тут пулевое отверстие мне посреди стрельбища заливаешь?       — Ну я.       — Молодец, конечно, кровь остановилась, но я там чуть не лег.       — Твой птенчик загибался, мне ничего не оставалось делать.       — Ты могла бы добить его, и меня заодно. Чем ты думала?       — Нет, чтобы просто сказать спасибо, нужны нравоучения глубокой ночью. Я думала ему свернуть шею, но потом мне стало жаль, что у него такой хозяин, поэтому я не стала воплощать план в действие.       — Ты же знаешь, что он — это часть меня. Неважно, что рефлект имеет частичку своего разума, процентов девяносто у него от меня.       — Иди к черту, Ворон. Ворвался тут, странные претензии предъявляет. Вали-ка. Дай поспать спокойно.       Мужчина забрал у нее из рук птицу и вышел, не забыв запереть дверь. Хола легла на диване на бок и уснула. Она нисколько не жалела о своем решении.       С утра брюнет пришел в кабинет с уже способным летать вороном.       — Ну как? Поспала спокойно? — прозвучал первый вопрос.       — Было бы лучше, если бы на спину не было больно переворачиваться.       — Пройдет.       — И что сегодня? Снова кнут? А может, ток?       — Нет. Сегодня пойдем по другому пути. С тобой разговаривать будет Медведь. Ну, может, и Гарри присоединится.       — Какие роли они выполняют в «Соуле»?       — Медведь — капитан, Гарри — консильери. Уж Гарри не привыкать разговаривать с теми, кто не хочет сотрудничать. Не знаю как, но он способен разговорить кого угодно. Может, и с тобой совладает.       — Это вряд ли.       — Посмотрим. Умывалась, ела?       — Да-да, пошли уже. Чем раньше начнется, тем быстрее закончится.       Ворон вышел из кабинета, брюнетка вслед за ним. Шли опять по узкому, знакомому коридору. Но он остался позади. Теперь был виден другой коридор, как в какой-то конторе: красный коврик, везде растения, люди в костюмах. Вот только порой их рефлекты поражали. Енот, лань, барс, гриф — все здесь. Ворон открыл дверь какого-то кабинета и пропустил в него брюнетку. За столом сидел светловолосый мужчина в светлом костюме, рядом в кресле шатен с бородой и усами.       — Привет, — сказал Медведь доброжелательно.       — Ну привет, — ответила Хола, легко улыбнувшись.       — И что нам с ней делать? — спросил Гарри у Ворона.       — Разговорить. Мне пора на выезд, так что времени у вас предостаточно, — он подошел к двери. — И не упускайте ее из виду. Учудит так, что все без голов останемся.       Он, наконец, вышел. Девушка стояла посреди кабинета. Говорить она была не настроена. Медведь показал ей на кожаный диванчик. Она присела и ждала чего-нибудь заумного от консильери.       — Мне тут Ворон твои данные предоставил, — сказал он.       — И?       — Говорит, что ты с радостью ушла от Саймона Тернера. Почему?       — Громко сказано «с радостью». Просто чувствуешь облегчение, когда срывается попытка изнасилования. Вам-то не понять этого.       Гарри поправил очки на переносице, хотя они у него и так сидели ровно. Его каракал, что сидел рядом с Холой, шипел на нее. «В растерянности. Неудивительно», — насмехалась брюнетка про себя. Медведь смотрел на девушку и улыбался. Он видел в ее язвительности много забавного просто потому, что бесился его товарищ.       — Кстати, я тут порылся кое в каких источниках, — начал снова Гарри.       — И?       — Ты прямо как Ворон, — нахмурился он. — Нашел я тебя по имени и этим параметрам. Хола Аддерли, верно? Можешь не отнекиваться, впрочем. Тут твоя фотография приложена, — он бросил ей какую-то папку.       Брюнетка дрожащими руками вскрыла содержимое. Ксерокопия паспорта и прочие неинтересности, которые ей известны. Последняя страница. Ее фото со значком «Армады» на куртке — нашивкой с черепом в шляпе, как у мафиози.       — Допустим, у вас есть информация обо мне. Что дальше? Вы не приближаетесь к информации об «Армаде».       — Ты ведь там в верхних кругах вертишься? — спросил Гарри.       — Допустим.       — Но ты можешь не располагать той информацией, что нам нужна, а отсюда вывод — ты нам не нужна. По крайней мере, в живом виде.       Тут Каракал вздыбился и стал громко шипеть, обнажая крупные острые клыки. Комондор Медведя громко залаял.       — Гарри, не перегибай и договаривай все. А то твой каракал снова бесится, как и ты внутри, — сказал шатен.       — Ничего я не взбешен. Ладно, я немного погорячился… В итоге, тот же Саймон Тернер сообщил, что ты должна знать много. Верить ему на слово мы не можем, но раз уж есть способ устранить «Армаду», мы попытаемся.       — Вам нечего ловить, — проговорила Хола. — Меня вчера уже чуть не убил подручный. Он сказал, что вы должны просто разговорить меня. Поверьте, физическое давление могло бы еще на меня подействовать, но простые разговоры — нет.       — Подожди… Ворон бил тебя? — спросил Медведь, хмурясь.       — Не бил. Так, погладил кнутом и сделал массаж легким зарядом тока.       — Вот гаденыш, — вздохнул шатен. — Он так далеко заходит порой…       — Он больной псих. Садист.       — Он не всегда был таким.       — Медведь, Ворон ненавидит, когда о нем говорят, — предупредил Гарри.       — Она должна понимать, с кем столкнулась, — объяснил шатен. — Хочешь послушать историю Карвера Эддингтона, ставшего Вороном?       — Ну, поведай, — ответила Хола.       — Жили два брата — старший Карвер и младший Тим. Когда Тиму было пятнадцать, а Карверу семнадцать, младший брат связался не с теми людьми. Он в юном возрасте полюбил карты, и ему всегда везло, но только не в тот раз… Тим проиграл все свои деньги и обещал заработать за неделю сотню тысяч долларов. Конечно, сам он этого сделать никогда бы не смог, а потому обратился к брату. Карвер не нашел иного выхода, как пробиваться преступным путем. Их мать не была в курсе событий. Старший брат стал соучастником «Соула», толкая синтетические наркотики. Получал он с этого мало, но хоть что-то. Он за два дня стал солдатом — просто повезло. Его братишка стал соучастником. Они за пять дней заработали лишь десять тысяч, и то экономя на всем подряд. Оставалось два дня. Карверу пришлось пробиваться всеми силами. Он наметил план — стать за одни день капитаном, а за другой — подручным, тогда он смог бы попросить помощи у самого босса. Конечно, план его провальным был, он и сам не особо рассчитывал на что-то. Но в светлой голове родилась страшная мысль. Как солдат он имел доступ к оружию. Убрать обидчиков брата было единственным возможным решением. Так он и сделал. В понедельник, когда прошла ровно неделя, Тим встретился с людьми, которым проиграл, и заговаривал им зубы, пока его брат был в укрытии, заряжая автомат. Он убил всех, даже брата чуть не ранил. Больше никто до Тима не докапывался. Вскоре о поступке Карвера узнал подручный — Исаак Клинтон. Он предложил боссу возвести паренька в капитаны. Так и было сделано. В семнадцать лет Карвер Эддингтон стал капитаном в «Соуле», подумать только. Я на тот момент, будучи двадцатилетним парнем, был только солдатом. Тим Эддингтон смотрел на брата и пытался быть таким же. Их мать трагически погибла от разрыва сердца, когда Тиму исполнилось восемнадцать. Тогда парни посвятили свою жизнь «Соулу». Карвер был спокойным, Тим — жестоким, но неумелым. Он был солдатом у старшего брата в отряде и все уговаривал его зарекомендовать в капитаны. Но капитаном он стал лишь в двадцать шесть лет, когда Карвер все-таки зарекомендовал его. В день становления Тима капитаном, у него с братом была вылазка. Стрельба была активная, многие пали в бою, в том числе и Тим Эддингтон. Карвер нашел его рефлекта, рыжего лиса, в завалинах, а позже нашел и тело брата. Представь, что значит вступить в мафию по вине братца, который погиб? Кроме него, у Карвера не оставалось никого. Со слезами на глазах и с ладонями, сжатыми в кулак, он поклялся отомстить, стать лучше и успешнее. Прошел уже год, и ты сама можешь видеть, кем стал обыкновенный паренек Карвер Эддингтон. Он показал небывалую преданность «Соулу», за что бывший подручный, нынешний босс, сделал его своим подручным. Парень стал мужчиной, потерял имя. Его зовут Вороном не только из-за рефлекта, но и из-за характера. Вороны такие же умные, черные и злобные, как и второе лицо «Соула». Можно ли его осуждать? Он спасал брата от смерти, обещал ему. Он сдержал слово. Пусть Тим и умер, но это была не вина его брата. Только именно Тим виноват в существовании Ворона, а не Карвера Эддингтона.       Хола слушала внимательно, не упуская ни единого слова. Образ Ворона в ее голове преобразился. Это немного сгладило ее отношение к нему, но кардинально не изменило.       — Почему же Карвер Эддингтон не взял себя в руки? — спросила она. — Почему не обуздал гнев?       — Потому что был разбит, — ответил Гарри. — И ладно бы только брат…       — О, да. Та сучка потрепала ему нервы, — подтвердил Медведь.       — О ком речь?       — Об Адель, — ответил консильери. — Одной из девушек, что дают за так. Раз уж начали копаться в личности Ворона, закончим. Адель была красивейшей девушкой города, это признавали все. Она работала официанткой в одном ресторанчике. Кажется, он назывался «Приют». Знойная блондинка с голубыми глазами, будто вышедшая с обложки журнала. Ну и зашел Ворон туда на свою беду. Влюбился. Как мы не уговаривали его оставить эту куклу в покое, он не слушал. Дарил ей цветы, даже украшения какие-то. Она и рада — пока он за ней ухаживает, ее никто не трогает: некоторые знали, кто такой Ворон. Она его соблазнила и, напоив, позвала к себе. Они переспали. Знал бы он, чем закончится этот роман… Он ведь ее безумно любил, как сам говорил, да и было видно, как он к ней привязался. И что ты думаешь? Он увидел ее с Саймоном Тернером. В постели. Не вовремя. Ворон опешил. Адель эта стала его уверять, что ее развели, но наслаждение на ее лице уже выдавало ложь. Говорят, он убил красотку. Задушил руками. На тот момент он был еще капитаном, который приобретал известность. Тим был мертв как несколько недель. Тернер стал врагом Ворона на всю оставшуюся жизнь. Мальчики не поделили игрушку и, подравшись однажды, дерутся теперь при любой встрече. Пожалуй, если бы ты была не у Саймона в руках, Ворон тобой бы и не заинтересовался.       — Адель была, конечно, той еще шлюхой, — сказал Медведь. — Она обслуживала многих из самых разных группировок.       — Мда… Ну и жизнь, — произнесла Хола с сочувствием. — Все же, ему надо к психотерапевту.       — Был. И не у одного, — сказал Гарри. — Обычно, без крови на рубашке после приема он не выходил.       — В таком состоянии и при таком стечении обстоятельств и с ума сойти можно.       — Вот он и сходит, — сказал Медведь. — Хорошо, что мы бываем рядом, иначе что бы он делал?       — Понятно. Так вот, значит, как дела обстоят… Буду иметь в виду.       — Только не смей говорить ни о Тиме, ни об Адель. Задушит сразу, — предупредил Гарри.       — И не только тебя, — посмеялся шатен.       — Естественно.       — Кстати, об «Армаде», — решил снова перевести светловолосый.       — Ничего. Я не могу и не буду говорить.       — Почему? Тебя останавливает долг, или свои какие-то причины имеются?       — Прежде всего долг. Да и как я могу выдавать секреты организации тем, кто убивает и обходит закон? Нет, ребятки, я ничего не скажу.       — Тогда посидим пару часиков. Подождем Карвера, — сказал Медведь.       И они действительно просто сидели и ждали. Консильери что-то писал, капитан играл со своим рефлектом, а девушка из «Армады» рисовала в голове портрет своего садиста, деля его на две половины. Мысль о двух личностях приобретала реальный вид. Это как-то успокаивало ее, хотя она не знала, почему. Пока не знала…