--- Lil Wayne feat XXXTENTACION — Don’t Cry --- Я уставился в облака Это я возвышаюсь или опускаются небеса? Я вижу, как выглядывает смерть из-за угла И знак разворота похож на улыбку Что мне делать сейчас? Кто найдет меня теперь? Как?
Прозрачные трубочки тянутся к канюлям и Лекса шевелит пальцами, к одному из которых прицеплен пульсоксиметр. Морщась от яркого солнечного света, попадающего в палату, в грудной клетке гуляет холод. — Ты должна покушать, пожалуйста.., — Костия сидит рядом с Лексой и держит в стаканчике что-то похожее на кашу. — Это овощное пюре. Тебе сейчас можно только жидкую пищу. Твой организм продолжает разрушаться, ему необходимо подкрепление. — Мне все равно.., — безжизненным голосом говорит Лекса, разворачиваясь лицом к стене, не без леденящего ощущения боли под ребрами. Костия ставит на столик стакан с пюре и кладет рядом с ним чайную ложечку, покидая палату без какого-либо результата. В коридоре девушка отчитывается главному врачу и возмущенно разводит руками в стороны: — Я не виновата, что вы довели ее до такого состояния! Может девушка действительно была абсолютно здорова, а то, что с ней сейчас творится — целиком наша вина? — Не смей такого заявить в суде, если девчонка отбросит коньки! Ты нас всех подведешь под эшафот. Мы — не палачи, чтобы отнимать жизни людей. — Значит мы должны предпринять какие-то кардинальные меры, чтобы спасти Фостер. Мы не можем сдаться. — Вот и не сдавайтесь, мисс Уильямс.., — главврач уходит в глубь коридора, а затем исчезает за углом. Костия растеряна и не знает, как быть в такой затруднительной ситуации. Брюнетка заглядывает в палату и наблюдает за спящей Лексой, дыхание которой обрывисто и хрипит. Костия на цыпочках заходит к пациентке и садится в кресло рядом с койкой. — Не сдавайся. Будь сильной… Лекса падает на колени и смотрит снизу вверх на отца и мать. По щекам бегут слезы, а пальцы пытаются зацепиться за острые углы скалы, падение с которой грозит неминуемой смертью. Там внизу ее ждет лишь мрак и горящие объятия Танатоса. — Простите, я подвела вас… Я не смогла помочь Кэрол измениться! — кричит сквозь слезы Лекса, срываясь медленно в пропасть. — Пожалуйста! Я не хотела! — Пульса нет. Дефибриллятор срочно! — врач отдает команду медицинскому персоналу, надевая на лицо маску и протирает вспотевший лоб платком. Пики пульса все более резкие и редкие. Ровная линия и писк машины жизнеобеспечения закладывает уши, но врачи усердно сражаются за жизнь Александрии Фостер. ___________________________________________ Кларк тащит за собой Октавию, а за ними едва поспевает Кэролайн. Подойдя к стойке регистратуры посетителей, Кларк требовательно обращается к девушке-администратору, чтобы ей назвали палату Лексы. — Извините, но у нас не значится пациентки Александрии Фостер… — Кэролайн Фостер! Это она! — Кларк тычет рукой в направлении шатенки и злится, а белки ее глаз наливаются кровью и пальцы смещаются в кулаки. — Это она запрятала свою сестру в вашу чертову клинику под своим именем! — Да-да… Кэролайн Фосте-е-р.., — девушка вбивает в компьютер фамилию и поднимает свой взгляд на Кэрол. — Вы так похожи… — Не время на пустые разговоры! Палата! — Кларк потряхивает от переживаний и перенесенного полёта. — 349… Простите, но недавно как раз поступил сигнал, что в палате идет операция и вы не можете туда попасть, — Кларк прорывает оборону и поднимается вверх по лестничному пролету, в поисках палаты, где лежит Лекса, несмотря на запрет администратора. Блондинка врывается в двери и с непониманием смотрит на монитор пульса: прямая линия и беспрерывный писк служат ответом на вопрос, который Гриффин не успевает озвучить. Низ живота стягивает петля боли и из глубины самой души Кларк вырывается крик. Она расталкивает врачей и опускается на колени перед койкой, на которой лежит бледная исхудавшая Лекса. Октавия и Кэролайн стоят в дверном проеме, а врачи даже не пытаются прогнать незваных посетителей. — Что вы с ней сделали?! До чего вы довели абсолютно здоровую девушку, уроды! Мазохисты! Гребаные фашисты! — слова грозным рыком срываются с языка Кларк, а Октавия пытается схватить в охапку безутешную подругу, которая бурно сопротивляется, но позже обмякает в руках Блейк и просто рыдает, и кажется, стены клиники тоже начинают плакать вместе с ней. Октавия быстро проводит ладонью по влажным глазам. Кларк дрожит в руках Октавии, а Кэролайн понимает, что заслуживает наказания. То, что ее сестра умрет в клинике — такого она не могла ожидать. Кэролайн всего лишь хотела спрятать от посторонних глаз Лексу, но цена оказалась слишком высока. Шатенка опускает руки и безжизненным голосом обращается к врачам: — Это я во всем виновата. Я отдала вам на лечение здоровую сестру. Это должно было стать моей участью, но не Лексы.., — Костия смотрит на шатенку и ее глаза округляются. — Значит она говорила правду? — в ответ на вопрос медсестры Кэролайн лишь кивает со слезами на глазах. — Но вы — абсолютно здоровы, ведь так? — Видимо не совсем, раз испортила жизнь родной сестры и пыталась занять её место… Кларк теребит бездыханное тело своей любимой девушки и окрапляет ее кожу слезами: — Очнись, прошу тебя, милая! Пожалуйста! Все должно не так закончиться, как же счастливый конец? Прошу тебя, если ты меня слышишь. Я здесь, с тобой! Я нашла тебя.., — голова Кларк падает на грудь Лексы, а пальцы сжимают прохладные ладони, наглаживая их тыльную сторону подушечками. Лекса цепляется за острый край скалы и бултыхается над черно-красной лавой. К ней протягивает руку отец и, с трудом подтянувшись всем телом наверх, девушка успевает ухватиться за спасительное запястье. — Еще не твой час.., — говорит Бриджит Фостер, стоя за спиной отца, улыбаясь дочери. — Тебе дается шанс. Лекса делает шаг навстречу родителям, но пол под ней обрушивается и ее затягивает в вихрь воронки. Голова кружится, все перед глазами мешается в серый цвет, скручиваясь спиралью. Все органы будто перемалывают. Обрывистый хрип Лексы нарушает рыдания Кларк. Шатенка резко разворачивается в сторону и ее выворачивает наизнанку, орошая рвотными порывами пол. — Срочно покинуть палату посторонним! — отдает приказ Костия, проталкивая на выход заплаканную Кларк и Октавию. Кэролайн сидит в коридоре, ожидая девушек. Октавия обнимает Кларк, избегая встречаться взглядом с не менее переживающей за жизнь Лексы Кэролайн. Блейк лишь качает головой, отталкивая рукой шатенку и взглядом приказывает ей держаться подальше. Кларк пробивает озноб, а слезы беспрерывным потоком бегут из глаз. Октавия еще крепче обнимает подругу и говорит ей, что все будет хорошо. Когда из палаты выходит Костия, то она осторожно присаживается рядом с Гриффин и устраивает ладонь на ее плече: — Лекса — настоящий боец. Вы сможете зайти к ней, но чуть попозже. У нас есть комната для посетителей, вы можете пока остановиться там. — Спасибо, но нам есть где переночевать, — осипшим голосом произносит Кэролайн, кивая в знак признательности Костии. — Тогда хорошо. Можете оставить мне свой номер и я сразу же наберу вам, как Лекса немного придет в себя, — Костия улыбается Кэролайн, обращаясь больше к ней, чем к Кларк. Октавия хмурит брови и напрягается, чувствуя как между этими двумя проскакивает какое-то статическое электричество. Кэролайн отдает ключи от родительского дома Кларк, а сама остается ожидать в больничном коридоре. Октавия сводит внезапную добродетель шатенки на проявившийся интерес к Костии, поэтому им с Кларк это даже на пользу. То, что Кэрол все осознает и признает свою вину, готова даже поменяться местами с Лексой, убеждает и Кларк и Октавию в том, что не все еще потеряно для этой девушки. _____________________________________ Октавия голосует на дороге и ловит такси, называя адрес, который написала в sms Кэролайн. Когда таксист тормозит напротив кирпичного коттеджа, то присвистывает: — Ох уж эти богачи.., — недовольно бурчит мужчина, принимая двадцатидолларовую купюру от Блейк. Кларк вставляет ключ в замочную скважину и ее нос улавливает спертый запах. Открыв все окна, чтобы проветрить дом, Гриффин осматривает каждый уголок, и когда заходит в просторную, светло-зелёных оттенков комнату, понимает, что она принадлежит Лексе, ибо здесь все говорит о том, что Кларк не ошибается в своей догадке: аккуратно расставленные книги в алфавитном порядке на лакированных книжных полочках, подвешенных над письменным столом, в тон полке. Кожаное темно-зеленое кресло на колесиках оказывается очень комфортным, когда Гриффин приземляется в него. Любопытство берет верх и Кларк выдвигает верхний ящик стола: ежедневник в кожаном переплёте так и манит прочесть его и узнать, что таят в себе позолоченные страницы.Второе сентября, 2016: Кэролайн снова подсела на канабис и сегодня мать отчитала ее по-полной, а я же как ненормальная встала на ее защиту, причем сама же и оказалась крайней. Я больше так не могу. Мне надоело терпеть ее выходки, но понимаю, что на мне лежит ответственность за ее судьбу. Мама в последнее время стала чаще срываться на нас, но я не понимаю причины ее злости…
Десятое декабря, 2016: Мама сообщила, что была у врача и ей поставили диагноз… рак. Я всегда считала это слово страшным приговором и с детства наивно полагала, что этой болезнью награждаются только плохие люди, но когда от рака умерла моя бабушка, а потом и дедушка, то осознала свое заблуждение. Рак как раз уносит жизни самых светлых и чистых душой людей. Меня всегда спрашивают, верю ли я в Бога? Сейчас я не уверена, что моя вера осталась нерушимой, когда на моих глазах умирает самый родной человек…
Кларк вздрагивает, когда ее плеча касается ладонь Октавии. Девушка садится на край стола и заглядывает на раскрытую страницу ежедневника Лексы: — У тебя совесть не играет случайно, Гриффин? — с осторожностью спрашивает Блейк у блондинки, в глазах которой стоят слезы. — Играет, но так я смогу узнать Лексу ещё ближе. Она в течение почти трех с половиной лет находилась в напряжении, ожидая этой страшной новости. Она знала, что мать умирает, но все равно разрывалась на части и зарабатывала деньги на химиотерапию. Лекса никогда не сдавалась… — Она не сдается и сейчас, Кларк. С ней все будет в порядке… То, что ее накрыла анорексия — ужасно, но все можно исправить. Уверена, что аппетит она потеряла из-за того, что ее пичкали транквилизаторами, и из-за несправедливости, по которой она оказалась запертой в психушке. Еще факт любви… Ты там, в Лос-Анджелесе, а она в Сиднее. Не знаешь даже, что рядом с тобой не она. Представляю, как ей было тяжело все это вынести, одни только мысли. Тут даже человек с самой стойкой психикой сломается. Но Костия говорила, что Лекса каждый день убеждала, что она — не Кэролайн, что ее подставили. Значит, наша девочка все же пребывает в здравом рассудке и даже врачам не удалось внушить ей, что она — душевнобольная.