--- Tori Amos - Siren ---
And you know you're gonna lie to you In your own way And I lie some other day You do And you say girl Know too well Know the chill Know she breaks
— Чем я выдала себя? Ты говорила, что подозревала меня раньше… — Твои поцелуи, и твое поведение в простых бытовых ситуациях, в постели... Потеря работы и нежелание ее искать... Все ведь казалось таким очевидным, а я, как слепая дура, пыталась оправдать тебя перед самой собой! Но вы абсолютно разные! — Но ты скрывала свои догадки от меня... Значит тебе было не все равно. Тебе все нравилось и новая версия Лексы тебя вполне удовлетворяла. Я тебе небезразлична. Ты меня любишь, — на этой фразе голубые глаза наполняются огнем, а пальцы снова хватают нож, приставляя лезвие к горлу Кэролайн. Кубик обеспокоенно наворачивает круги вокруг девушек, которые вот-вот могут убить друг друга. Жалобным скулежом щенок пытается принять часть огня на себя. — Не смей мне говорить, что я люблю тебя! Я люблю Лексу и эти слова я говорила и буду говорить лишь ей! — Кларк хватает Кубика на руки и запирает в спальне, чтобы уберечь от несчастного случая, сказав ему наставление: "будь хорошим мальчиком, посиди тихо". — Интересно, что будет с ней, когда она узнает, что ты догадывалась, что я — это не она, но все равно практиковалась со мной в BDSM в вашей с ней постели? Что ты позволяла мне трогать себя, чувствуя, что я — не та, за кого себя выдаю? — Ты меня думаешь шантажировать? — зубы Кларк сводятся в хищный оскал, а лезвие сильнее вдавливается в горло шатенки. — Как тебя зовут? — Кэролайн! Фостер.., — девушка ожидает реакции и не ошибается. Глаза Кларк округляются и она уже начинает наворачивать круги вокруг Кэрол. — Быть не может. Лекса никогда не говорила, что у нее есть сестра... И почему я только раньше не остановила тебя? Ведь Лекса не позволила бы себе бездельничать так долго. — Ну вообще-то ты и не давила на меня, чтобы я принялась за поиски работы… Ты сама виновата, жалела меня. — Как ты вообще нашла меня? Как у тебя… Блять! Да кто ты такая, чтобы распоряжаться чужой жизнью и отнимать ее? — Ты ответила на этот вопрос. Мы с Лексой сестры-близнецы. И я понимаю, почему она никому не рассказывала про меня. Она меня стыдится! Да, мне нечем гордиться! Родители всегда видели хорошее только в святой Лексе! Никто не просил её жертвовать и уезжать на заработки в Америку! Ну она же у нас рождена с синдромом героя! Ей постоянно нужно кого-то спасать! — Остановись! И прекрати покрывать грязью мою девушку! Она — самое лучшее, что есть в моей жизни и ты посмела посягнуть на самое драгоценное. Или ты говоришь, где Лекса, или же я вызываю копов и будешь гнить за решеткой пожизненно. Поверь, я смогу устроить тебе настоящий дестрой жизни. Кларк сильнее вдавливает в стену Кэролайн. Почему эти зелёные глаза не позволяют руке Гриффин дрогнуть и исполосовать горло обманщицы? Потому что эти глаза так похожи на глаза Лексы? Почему Кларк не предпринимала ничего в течение почти полугода? Где Лекса? Что с ней сделала Кэрол? Шатенка поднимает руки вверх, сдаваясь, отдавая себя на расправу Кларк. Заглядывая в ставшие такими родными голубые глаза, Кэролайн не сдерживает слез и осторожно приближается к губам Гриффин, которая тоже плачет. — Прости.., — хриплым голосом говорит Кэролайн, опуская обессилено руки и падая на колени, поднимает свой взгляд на Кларк, смотря в ее глаза снизу вверх. — Где она? — усиливает интонацию и повышает голос Кларк, не пытаясь остановить слезы. — В Сиднее. Госпиталь для душевнобольных.., — Кэролайн удерживается на ногах, когда по ее скуле приходится мощная пощечина. Желваки на скулах Кларк пульсируют, а челюсть дергается в нервном тике влево-вправо. — Ты запрятала свою родную сестру в психушку?! Ты чокнутая! Это по тебе плачет лечебница! Ты больная! — Кларк изо всех сил сдерживает себя, чтобы не пустить в полный ход боевые приемы и не избить Кэролайн. Кларк встряхивает кисти рук, снимая дрожь в них и огораживая себя от агрессии в сторону девушки, и опускается на пол по стенке, запуская пальцы в белокурые волосы. Кэролайн молча наблюдает за девушкой, не рискуя утешить ее. Кларк поднимается на ноги и смотрит сверху вниз на притихшую шатенку. — Ты вернешься в Сидней. Мы с Октавией отвезём туда тебя и ты займешь место Лексы в клинике, — уставшим, измученным голосом говорит Кларк, без сил обрушиваясь на диван и смотря в одну точку на стене. Кэролайн не рискует даже пошевелиться. — Прошу, не надо… — Уверена, что ты слышала такую же просьбу от Лексы, но не исполнила ее. Почему же я должна быть с тобой милосердна? — Потому что нам было хорошо вместе, Кларк. — Повторюсь! Я до конца надеялась, что ты — Лекса, просто изменившаяся в поведении, сломленная смертью матери. Мне всегда было хорошо только с Лексой. — Мы с тобой поладили и ты даже не заметила, что… — Твои поцелуи — не ее. Я чувствовала разницу, но приписывала эти изменения к нестабильному состоянию Лексы. — Ты можешь говорить мне сейчас все, что угодно в свое оправдание, но ты прожила полгода с абсолютно чужим человеком и даже не заметила разницы. Может быть, мы с Лексой не такие уж и разные? — Лекса никогда никому не причинила бы зла. — А, ну да! Святая Лекса… — Сарказм здесь ни к чему. Я не хочу тебя больше видеть и хочу забыть этот период, как страшный сон. Когда я заберу Лексу, я смогу начать все заново. Мы сможем начать все заново вместе. — Ты изменила ей. Она тебя не простит. Я бы не простила… — Она — не ты. — Ты так уверена в том, что получишь прощение? Или ты намереваешься скрыть то, что было между нами? — Я ей обязательно все расскажу. — Только ты вряд ли обрадуешься, когда увидишь ее. — Это еще почему? — Врачи говорят, она совсем сдает. — В смысле? — сердце Кларк начинает пропускать удары и она не чувствует почвы под ногами. — Когда приедем в Сидней и вы с Октавией меня сдадите в клинику, увидим все собственными глазами.