***
— Согласись, что это было эффектно? — улыбается восторженно Кларк, присаживаясь рядом с Лексой и устраивая ее связанные руки на своих коленях. Фостер кивает на свои запястья. — Ты хочешь, чтобы мы завершили все, толком не начав? — Кларк касается кончиками пальцев идеальной линии подбородка Лексы и ведет их затем вдоль скул, а затем оставляет несколько рваный грубоватый поцелуй в висок. — Развяжи и мы пойдем в куда более интересное место... — чарующим сознание Кларк голосом говорит Лекса, пристально глядя в голубые глаза. — А если я тебя освобожу, не пожалею я об этом? — прикусывая нижнюю губу, Кларк держит свои пальцы на петле галстука, удерживающего изящные руки Лексы. Шатенка только пожимает плечами и Кларк освобождает девушку. На выходе из особняка Мерфи, девушки сталкиваются с прижимающимися друг к дружке Костией и Кэролайн. Лекса сначала не очень дружелюбно смотрит на сестру и та изрядно напрягается, но когда уголки губ Лексы начинают немного подрагивать, а затем и вытягиваются в хитрой улыбке, Кэролайн выдыхает так шумно, что это не может остаться незамеченным. Кларк тянется на буксире за спешащей куда-то Лексой. Сцепив крепко пальцы их рук в замок, девушки несутся по улицам ночного Лос-Анджелеса. Лекса тормозит перед панорамными дверями «Glamorock». — Что мы здесь делаем? — Кларк до сих пор на забудет, как здесь произошла стычка с Аттвуд, когда она так по-глупому вломилась на совещание к Лексе, и не совсем приятные воспоминания о том, как Аттвуд обнаружила ее прикованной наручниками к офисному креслу. — Не бойся. Здесь нет никого. Я договорилась с Монти Грином о кое-какой услуге, поэтому, сегодня 70-й этаж в нашем распоряжении. Дистанционно я дам Монти команду и он вновь включит сигнализацию и камеры, а пока что — welcome! Девушки поднимаются на сверхскоростном лифте на самую вершину небоскреба. Лекса вставляет ключ от своего бывшего кабинета и первой в его двери пропускает Кларк. На столе расставлены свечи и Фостер медленно поджигает их продолговатой спичкой. — Кларк Гриффин-Фостер, отныне моя жизнь, моя судьба подвластна лишь тебе. Я в твоих руках, а ты — в моих. Ты украла мое сердце почти четыре года назад и не пожелала возвратить мне его. Мою жизнь хотя и пытались украсть другие люди, не буду показывать на них пальцем, но в итоге она была украдена тобой. Я не знаю, как объяснить те чувства, которые привязывают меня к тебе, одно лишь могу сказать с уверенностью — такого со мной еще никто не творил. Мои легкие словно заполняются гелием вместо кислорода, что хочется летать, когда ты рядом, хотя и не всегда подобные ощущения посещали меня. Между нами произошло много как хорошего, так и не очень, но я буду помнить о тебе лишь самое лучшее, потому что я знаю это в тебе лучше, чем кто бы то ни был. И клянусь, если однажды кислорода будет хватать лишь для одного человека на Земле, а на ней останемся только мы с тобой, то я без раздумий отдам свою жизнь за тебя. Кларк стоит в уголке темного кабинета, покинув освещенный свечами ореол, и шмыгания ее носа заставляют Лексу взять девушку в охапку и накрыть ее губы поцелуем. — Я никогда не смогу выразить также красиво своих чувств словами, как это делаешь ты...— слезы Кларк впитываются в поцелуи, делая их солоноватыми, но одновременно и сладкими. Лекса качает головой и прикладывает аккуратно подушечку указательного пальца к середине губ девушки. — А мне и не нужно слов… Я все чувствую. В прошлом году у нас были, казалось бы, непреодолимые разногласия, но обещаю, что если в нашей семейной жизни и будут ссоры, то только с появлением малыша и разрешением бытовых вопросов, касающихся того, чья очередь будет нянчиться. — Ты уже думаешь о ребенке? — улыбается Кларк, а ее губы медленно расползаются в широкой улыбке. — Неужели ты собираешься… — Не-не, моя любимая. Для этой важной цели была рождена ты, чтобы родить нашего малыша, чтобы связать нас еще прочнее. — Вот ты хитрая! — Кларк изображает обиду, но позже не сдерживает смеха. — И интересно, как же мы с тобой забеременеем, м? — Ну-у-у… Есть тут один знакомый донор у нас, желающий стать папашей... — загадочно улыбается Лекса, а у Кларк округляются глаза. — И кто же это? — Гриффин теряется в догадках. — Он мне недавно, по секрету, а точнее по пьяни, признался… буквально сегодня… Что он хотел бы стать папой. А Рэйвен не согласна на эту авантюру и сказала, что если Джону так не терпится заполучить потомство, так пусть между ними останется только дружба. — Постой! Ты хочешь сказать, что наш Джон, наш, мать твою, Мерфи желает стать отцом нашего с тобой ребенка? — Ну тише ты, Кларк… Не кричи так, а то мало ли нас кто-то подслушивает... Лекса озирается по сторонам и берет Кларк за руку, подводя все ближе к панорамному окну, откуда открываются шикарные виды на ночной Лос-Анджелес. — Завтра я тебя кое с кем познакомлю. Я с ним подружилась, когда улетала в Сидней. Джаспер меня просто вытянул из депрессии и я ему чрезвычайно благодарна. — Ты мне ничего о нем не рассказывала, — задумывается Кларк. — Мне стоит беспокоиться? — Поверь, не стоит. Джаспер прилетит сюда где-то на неделю и... — Только не говори, что он будет жить с нами! — возмущается Кларк, округляя глаза. Вся романтичность момента теряется в ту же минуту. — Вечно ты, не дослушав, начинаешь панику. Никто не собирается жить с нами, Кларк. Только ты, я и Куб. — Так где он будет жить? В отеле? — У моего бывшего коллеги, Монти Грина. — С какой радости? — С такой, что у нас с Джаспером оказалось нечто общее. Он — бисексуал, как и Грин. Они ведут переписку уже пару месяцев и вот, наконец, скоро увидятся. — Так ты в сводницы подалась, Фостер? — С каких пор ты называешь меня по фамилии? — ноздри Лексы раздуваются, потому что она ненавидит, когда фамильничают. — Теперь имею право. Ведь мы уже побывали в ЗАГСе. Лекса смотрит сначала на Кларк, пытаясь что-либо возразить в ответ, а затем хитро улыбается и тянет свою жену за руку. __________________________________ Девушки поднимаются на пару пролетов по лестнице, сталкиваясь с металлической, запертой дверью. Лекса вытаскивает ключ и проворачивает его по часовой стрелке. Кларк не задает вопросов, но несколько встревожена тем, что Лекса ничего не говорит, а лишь молча действует. Когда шатенка распахивает дверь, ветер обдувает лицо ночной свежестью. Лекса стоит уже по ту сторону двери и протягивает Кларк руку. До блондинки доносится шумный гул, будто винтовые лопасти вертолета рассекают воздух. Оказавшись на крыше, Гриффин подтверждает свою догадку — на возвышенности крыши взлетная площадка. За штурвалом сидит пилот в белой униформе и приветствует девушек. — Как это понимать?! — кричит сквозь шум Кларк, смотря на Лексу. Сердце блондинки от восторга вот-вот готово прорваться через грудную клетку. Лекса берет девушку за руку и ведет к металлической птице. Лекса подает Кларк наушники и надевает их сама. На губах Гриффин немой восторг, смешанный с испугом. — Я никогда не летала на вертолете! — громко говорит Кларк, восторженным взглядом смотря в зеленые глаза своей благоверной. — Это так круто! Но куда мы летим? Лекса не отвечает на вопрос, хотя знает, что у Кларк в крови докучать с вопросами, на которые она не получает ответа. __________________________________ Ночь постепенно сменяется предрассветным утром. Кларк прикорнула в кресле где-то на пару часов, а Лекса вела в это время диалог с пилотом, который уже своей металлической птицей чертит ровную линию над озелененной холмистой возвышенностью, окруженной водами Тихого океана. Кларк открывает глаза, когда чувствует, что ее расталкивают. — Могла бы и поцеловать... — недовольно бормочет Кларк, толком не пробудившись от дрема. На нее смотрит, сдерживая смех, пилот. — Ой... Извините. А где?.. Рот Кларк приоткрывается и она не верит своим глазам. Веселая музыка раздается из отдаленных уголков неизвестной ей красивой местности. Белый песок, пальмы, бирюзовая кристально-чистая вода. Лекса подходит к вертолету и подает руку Кларк, которая сидит ошеломленная и пребывающая в неверии того, что происходит. — Как ты все это устроила? — удивляется Кларк, пока идет за Лексой к аккуратному бунгало. — Не я. Это подарок нам от наших друзей. Небольшой медовый месяц. — Прямо месяц? — не верит Кларк, прищуриваясь. — Ну-у-у. Не совсем месяц. Скорее десять дней, но которые обошлись, определенно, как месяц. Уединенный уголок Гавайских островов для новобрачных, где помимо новобрачных живет лишь обслуживающий персонал. Кларк рада возможности провести это время наедине со своей женой. Ведь они так давно не отдыхали вместе. Да они даже просто давно не были вместе хотя бы один полноценный день. Постоянная занятость, ссоры вымотали их до такой степени, что они позабыли, каково это — просто отдаться свободе. _____________________________________ Девушки лежат на шезлонгах, а на столике возле стоят фрукты и сладости. Кларк зажмуривается от яркого солнца, приспуская солнечные очки, чтобы посмотреть в глаза Лексе, которая блаженно потягивает манговый фреш, любуясь волнами океана. — Знаешь, мне до сих пор не верится, что после всего произошедшего мы до сих пор вместе и даже поженились... — выражение лица Лексы немного изменяется, когда Кларк начинает вспоминать прошлое. — Я удивляюсь, почему ты осталась со мной, когда я причинила тебе столько боли? — Кто старое помянет... — закатывает глаза Лекса, поставив стакан на столик. — Если уж я простила Кэролайн, то не простить любимого человека, который пускай и натворил всяких глупостей, было бы странным. Обида и злость изнутри постепенно разрушают тебя и ты, кажется, уже не в силах стать прежней. Но потом вдруг горизонт светлеет и тебя словно озаряет что-то свыше. Знаешь, несмотря на то, что родителей больше нет, мне кажется, что они все еще оберегают меня и Кэролайн. Кларк привыкла молчать в момент откровений своей любимой, поэтому и сейчас она просто слушает ее, чувствуя на интуитивном уровне душу Лексы. Каждое слово как нечто телесное проходит будто сквозь ее кожу. Сопереживание, страх, любовь, ненависть. Все это будто они делят на двоих. Одна большая эмоция на две души. — Все это время я думала, что моя жизнь никогда не войдет в былое русло. Я боялась каждый день, после своего возвращения домой из клиники, что ты больше не любишь меня. Напряжение между нами чувствовали даже наши друзья, которых я тоже считала уже для себя потерянными. Кэролайн всегда умела лучше меня веселиться. Она умеет быть душой компании. Я всегда знала это и не могла обвинять никого за то, что с ней было куда позитивнее проводить время. Я считала, что это Кэролайн украла мою жизнь, но получается так, что я сама крала свою жизнь, проводя безмерное количество часов на работе. Джон надеялся, что я буду впахивать как ненормальная, но я только недавно осознала, что никто не был виноват в том, что в наших отношениях случился разлад. Мы были слишком зациклены на себе, на работе, а нужно было зациклиться на НАС...***
Понимая всю ценность жизни и то, что она у нас всего лишь одна, могу сказать, что чаще всего ее ритм и продолжительность зависят лишь от нас самих. Сидя в офисах, мы то и дело поглядываем на циферблаты, подгоняя медленно ползущие минутные стрелки. Торопя свой рабочий день, торопим жизнь. Посвящая все время лишь работе, незаметно становимся ярыми трудоголиками, которые способны разрушить семью не хуже такого явления как алкоголизм или наркотики. Красть у самого себя время вошло в разряд вредных привычек. Тратить время не на тех людей, не на ту работу, копаться в ворохе собственных угнетающих мыслей, когда можно просто выйти в парк и, вобрав в свои легкие чистый воздух, сказать: — Жизнь прекрасна! Сдерживать слово перед самим собой, перед близкими людьми, находить в себе силы прощать их ошибки, преодолевая свой гнев, заменяя его на любовь. — Я не хиппи какой-то немытый! — кто-то скажет вам в ответ, приняв вас за пропагандиста всего светлого и мирного, за одного из детей цветов. — Какая глупость — мыслить настолько шаблонно, — ответите вы, зная, что дома вас ждет заботливая любящая жена, в гости вас всегда ждут друзья, а сестра с ее женой приглашают провести отпуск в Сиднее. Прощаясь с городом своего детства и отрочества, не спешите прощаться с ним навсегда. Есть всегда те несчастных два-три процента того, что вы обязательно вернетесь, чтобы понять: жизнь не стоит на месте, как и вы. Все меняется, даже люди, которых меняют люди, во что многим слабо верится, опять же по причине стереотипного мышления — люди не меняются! Прощаясь с кем-то из своей жизни, мы думаем, что ставим точку, но на самом деле жизнь ставит за нас многоточие на тот случай, если мы однажды решим поставить запятую.