my heart breaks while she's blooming

Бархатная кожа, недосягаемая для прикосновений. Того же оттенка, как спелый мягкий персик. Было бы достаточным один раз дотронуться до неё, чтобы попасть в Рай и никогда оттуда не возвращаться, запечатывая в памяти мягкость кожи, что сохранилась невесомым ощущением на кончиках пальцев. Он сходил с ума от её наполненных игривым блеском глаз. Смелый, уверенный и в то же время ласково-кокетливый взор голубых глаз обжигает каждый раз, стоит лишь украдкой взглянуть в них. Они цвета неба, такого же неба, что раньше было на Меридиане, когда Калеб был ещё мальчишкой, беззаботно играл вместе с отцом и жил спокойно, как и все остальные жители планеты. Расплывчатые воспоминания о тех мирных днях, без тирании Фобоса и ежеминутной борьбы за существование, теплятся где-то в сердце, не давая забыть, за что сражаются мятежники и отдают свои жизни. Но теперь Калебу кажется, что он готов пожертвовать собой ради одного её нежного взгляда, улыбки, лишь бы она обратила на него внимание. Ему нравилась её улыбка. Она всегда была солнечной, радостной и притягивала к себе, привлекая внимание любого, кто её видел. Но ещё больше Калебу нравилось, когда она говорила. Её громкий голос с ярко выраженной уверенностью в себе завладевал слухом, и парень ничего не мог слышать вокруг себя. Зачастую он возвращался в мыслях к разговорам с ней и впадал в небытие, представляя, как бы они вместе о чём-то болтали, спокойно проводя время друг с другом. Он бы слушал её звонкий смех, старался бы рассмешить её, лишь бы она веселилась. Однако так же, как он с лёгкостью погружался в эти мечты, Калеб быстро прогонял прочь подобные мысли: ему, лидеру повстанцев, было не до нежных чувств, которые отвлекают и забивают голову. Судьба народа для него на первом месте, и ничто не сможет это изменить. По крайней мере, парень думал так, пока она не завладела его сердцем. Калеб обожал её духи. Если она была рядом, то он ничего не чувствовал, кроме приятного цветочного аромата, перебивавшего даже тухлый душок Бланка. А чего стоила её грация! Казалось, что она настоящая принцесса. Даже во время боя она умела выглядеть достойно и держать себя с приподнятой головой. Калеб восхищался ей, но, конечно, не высказывал свой восторг вслух. И он любил её. Он не знал, как это произошло, с первого взгляда или нет, да и какая разница? Жизнь парня сильно изменилась с тех пор, как один веселый и настырный лучик света проник в сердце. Она нагло украла его, даже не заметив этого. Отныне чувства и разум Калеба принадлежат лишь ей одной, самой милой девушке с золотистыми волосами. Его искренняя и безрассудная любовь переполняла душу. Но эта безграничная любовь обернулась в смертельную боль. Зародившееся влечение начало крепчать, не позволяя дышать и расползаясь по лёгким. Он привязывался сильнее и сильнее, уже не представляя без неё и минуты. Парень не знал, взаимны его чувства или нет — страшно было проверить. При всей своей смелости Калеб не решался признаться ей, он робел, и страх перед этим разрастался внутри, вытекая в мучительную болезнь — флёрблум. Несколько недель назад Калеб стал ощущать несильную боль в лёгких и покашливать, но не обратил на это внимание. Кашель излечим, никто от этого не умирал, а он, с его здоровьем, тем более не отправится в мир иной. Тогда он ещё не подозревал, какие мучения ждут его в недалёком будущем. Но одной ночью Калеб проснулся от удушья. Этот ужасный случай запомнился ему на всю жизнь. Воздуха в лёгких не хватало, ему было тяжело вдохнуть хотя бы немного кислорода, а внутри всё болело и сжималось так, словно на его внутренностях испытывали все пыточные орудия Фобоса вместе взятые. Хрипя от неимоверных болевых ощущений, Калеб из последних сил приподнялся и отрывисто закашлялся, от чего на него посыпались белоснежные лепестки и маленькие цельные бутоны звездообразной формы. Пульс эхом раздавался в голове, тело тряслось, как в судорогах. Когда Калеб отошел от приступа он не мог поверить происходящему: резь в грудной клетке, невозможность дышать, кашель, да ещё и цветы… — Нет, нет, нет, нет, — проносилось в голове у Калеба, будто он не верил, не хотел верить, что это случилось именно с ним. После перенесенного им потрясения Калебу точно было не до сна. Кое-как придя в себя, он стал рассматривать цветы, которые выкашлял. Что-то очень знакомое было в этих бутонах, пять лепестков которых внутри были закруглёнными, а пять снаружи — длинными и острыми. И Калеб вспомнил. Он видел эти цветы в детстве, они всегда росли у озера Мортерн. Он знает их название — аквилегии. — Что ж, — грустно усмехнулся парень про себя, — так вот как цветет моя любовь. Повертев ещё немного бутоны в руках, Калеб отбросил их в сторону и лег обратно спать, тщетно пытаясь выбить этот ужас из памяти. — А всё-таки они прекрасные, — напоследок подумал он, потому что уже засыпал, — прямо как она. С тех пор Калеб знал, что он обречен. Он понял, почему и чем он болен, точнее, кем. Его болезнь — это Корнелия.