Тяжело дыша, я села на кровати, голова гудела, как рой пчел, а глаза никак не могли привыкнуть к темноте в комнате. Я горела, легкие сгорали от недостатка воздуха, но все же сумела практически спинным мозгом почувствовать, что нахожусь не одна. В углу пошевелился едва различимый силуэт и медленно начал выходить на лунный свет.
Потянувшись за ангельским кинжалом под подушкой, я уже хотела обороняться, как вдруг поняла, кто стоит передо мной. Цепкий взгляд Елены улавливал мои малейшие движения, еще немного таких посещений, и я попрошу Сэма поменяться местами и спать на диване. Лучше уж храп Сингера, чем эта женщина с замашками маньяка.
Я ей не доверяла в целом, как и любому незнакомцу, который мог свалиться на голову с благими намерениями, спасти от кары Небесной. Как она смогла пробраться ко мне сквозь дом полный охотников, которых не так просто побороть, она же не убила их?
— Не дергайся так, с твоих Винчестеров даже волосок с головы не упал. Как спалось? Ты так металась по кровати, я уже было думала, что в тебя вселился кто-то или отпрыски Винчестера, настолько плохо целуются? — я недоуменно уставилась на нее, откуда она знает о моих снах. Похоже подсознание и сознание больше не принадлежат мне. Только не говорите, что она видела все, что произошло в спальне пару часами ранее. Обсуждать это с чокнутой бабой, которая ведет себя, как персонаж из романа Стивена Кинга, я не собираюсь.
Пусть мои щеки немного и горели от каждой мысли о Дине Винчестере, но это было неправильно, всего лишь временное помешательство, которое никогда больше не повторится. Дин был пьян, а я повела себя как последняя идиотка. Между нами ничего нет, да и откуда этому «что-то» прорости, когда ни один из нас не способен любить, как все нормальные люди.
— Как ты очутилась здесь? — ночник, как назло, был сломан, но в свете луны я смогла разглядеть ее уставшее лицо.
— Заклятие крови, — она раскрыла свою ладонь, где красовалась горизонтальная полоска от глубокого пореза. Я недоверительно фыркнула, поскольку точно знала, что заклятие крови работает только с людьми, которые пребывают в родственных связях. Мы с этой женщиной никак не можем быть родственниками, потому что не думаю, что дядюшка сумел бы не упомянуть такую экстравагантную особу.
— Оставь эту байку кому-то другому, я прекрасно знаю, как действует это заклятие, поэтому либо ты говоришь мне правду и прекращаешь играть с моей головой, либо выметайся отсюда к чертовой матери, — она удивленно приподняла бровь и заливисто засмеялась, как в одном из моих снов. Может я и не внушаю особого страха, но мне надоело, что каждый раз об меня вытирают ноги. Елена, заметив мой хмурый взгляд, прикусила губу, сдерживая рвущееся наружу веселье, и примирительно подняла вверх руки.
— Не хмурься, дорогая — морщины раньше времени появятся. Ты ведь понимаешь, что это значит, если я смогла тебя найти. Почему ты не допускаешь даже малейшей мысли о подобном? Ты не можешь знать, что было задолго до твоего рождения или рождения твоей матери. Тарья, ты хоть что-то знаешь о своем роде? Ты никогда не задумывалась, как у обычных людей могла родиться банши? — она в мгновение стала серьезной и аккуратно присела на край кровати. Елена регулярно играла с моим разумом, с чего бы ей быть честной на этот раз.
— Я достаточно знаю свою семью, чтобы утверждать, что они были нормальные, мы все были обычными.
— Достаточно? И до какого колена ты знаешь своих предков? Ты даже понятия не имеешь, кто ты и откуда! — она недовольно всплеснула руками, а после потерла переносицу. Она и вправду была матерью — этот недовольный взгляд на собственное чадо я узнаю везде.
Она спасла меня от Аластора, помогла выбраться и направила прямиком к Бобби. Сунула ему прямо в руки, а после не побоялась явиться еще раз, зная, что в доме Сингера проживаю охотники, способные при большом желании пустить ей пулю в прекрасную головушку. Я невольно поежилась от предоставленной в голове картины, как она с пустыми глазами лежит на полу в крови. Да, что за черт?
— Хорошо, я дам тебе высказать свою версию моей родословной только с условием, что ты ответишь на мои вопросы.
— С чего ты решила, что я не морочу тебе голову? — эта женщина противоречит самой себе.
— Я могу в любой момент тебя выпроводить, — она одобрительно качнула головой и прикусила губу.
— Черт, я столько раз прокручивала это в голове, а теперь, когда пришло время, не знаю, с чего начать и что собственно сказать… Мы с тобой родственники, Тарья… — набрав побольше в грудь воздуха, Елена начала свой рассказ. — Меня зовут Елена Дюссо, я родилась в Булонь-сюр-мер на севере Франции. Это была небольшая рыбацкая деревушка, но безумно уютная всего в двадцати километров морем от Великой Британии. Твою мать ведь тоже потянуло в свое время во Францию, только вот твоя бабушка думала, что это очередной детский каприз, но она чувствовала, что там было ее место, как и твое, Тарья. Я жила там с мужем и сыном, которого ты уже видела. Он был твоим прапрадедом. Так получилось, что твоя бабушка была отделена от нашей семьи не по нашей воле, и я никогда не смогу себе простить это. Артуру было двадцать два, когда началась война, и он решил уйти на фронт и стать солдатом, как его отец, только в немного ином войске. Спустя несколько месяцев он узнал, что твоя бабушка Андрея должна появиться на свет, но проблема была в том, что он не любил ее мать, — я невольно хмыкнула и перевела взгляд на полную луну.
— Он был приличным человеком, Тарья! Просто его решили использовать, чтобы добраться до его отца, мы пытались, как могли, уберечь его от этого, но не смогли, — она быстро затараторила, размахивая руками, от чего чуть не попала мне по ноге.
— Кто же тогда был его отец? Я видела его только один раз, а после только один силуэт и, кажется, его глаза, но никак не лицо, — как вспоминаю этот взгляд, мурашки по коже. Иногда он напоминает мне Винчестера с его вечно недовольным лицом и сложенными руками на груди. Кажется, что они могли бы подружиться.
— Когда мне было двадцать, одна из моих подруг устраивала светский прием в честь своего Дня Рождения, где и познакомила с парнем по имени Михаил. Ты без сомнений слышала о нем, — она мельком посмотрела на свои ладони и бегло прикоснулась к обручальному кольцу.
— И кто же он? Постой, у него ведь есть брат по имени Гавриил, верно? Я видела его во сне. Следуя твоей логике, он архангел? — она утвердительно кивнула. Блеск. Мало нам Лилит с ее диким желанием выпустить Люцифера.
— Мы с Михаилом поженились спустя три года, и не скажу, что вся моя родня была в восторге от такого события, да и его тоже. Был созван суд на Небесах, после которого был издан указ, что ангелы и люди не могут иметь абсолютно никаких отношений. Его выгнали с Небес точно так же, как когда-то его брата, у него забрали крылья. Это то же самое, что отобрать у тебя ноги и руки. Но ему было плевать, потому что впервые в жизни он поступил так, как считал нужным. Мы жили в моем родовом поместье, забыв обо всем, где и вырос Артур, но как только сыну исполнилось пять, началась ангельская война. Эта кучка дилетантов не могла справиться без главнокомандующего, и они решили вернуть моего мужа обратно. Он отказался.
— Поэтому к тебе приходил Гавриил? Он думал, что через тебя сумеет повлиять на Михаила?
— Это было ужасное время: мы практически не выходили из дому, Артур был постоянно под моим или присмотром Михаила, мы боялись, что его начнут использовать, это был бы их рычаг на нас. Они считали, что наш сын — это угроза и обуза на шее их всех. Мальчик был нефилимом, и они боялись времени, когда его силы достигнут максимума. Когда он появился на свет, от смерти меня спасло только то, кем я являлась — у банши, как оказалось, достаточно энергии, чтобы перенести все это. Наоми только и ждала, когда я отдам свою душу. Она и начала войну за власть на Небесах, но не всем это понравилось, после многих лет анархии и хаоса они пришли просить Михаила вернуться обратно на его условиях. Твой прапрадед был слишком гордым, чтобы принять это предложение, но кое-кто заставил поменять его свое решение. Прошло столько лет, но я все никак не узнала причину, да и стоит ли? Десять лет бесконечной войны для меня и пару мгновений для мужа. Артуру было пятнадцать, когда он захотел бороться бок о бок с отцом, но Михаил сумел отговорить его. От нашей семьи тогда ничего бы окончательно не осталось.
— Он победил?
— Да, но это не принесло ему удовольствия. Я видела, как он разрывается между нашей семьей и тем, что творилось наверху. Наоми покорилась Михаилу и поклялась ему в верности, она хотела, чтобы он нас бросил и вернулся обратно. Мой муж не сделал бы этого, я это всегда знала.
— Что было с Артуром? — у меня был миллион вопросов, и дальше с ее рассказом их появлялось больше и больше.
— Он вырос и не нуждался больше в нашей опеке, хотел путешествовать и однажды он вернулся не один, а с твоей прабабкой под боком. Она изначально мне не понравилась, но я хотела, чтобы он был счастлив, как я когда-то. Наоми послала ее убить Артура, когда будет подходящее время. Эта стерва ненавидела меня всей душой, она считала меня виновницей каждой смерти на Небесах и безумно хотела видеть мое мертвое тело, больше этого она хотела покончить со мной своими руками. Когда Михаил в очередной раз был на Небесах, несколько соратников этой общипанной курицы пришли в наш дом. Твоя прабабка сумела незаметно протащить их, от родового поместья не осталось даже пепла. Артур умер, защищая меня и эту бессовестную девку, которая была на четвертом месяце беременности. Когда я держала мертвое тело собственного сына, эта сукина дочь посмела смеяться мне в лицо, Наоми пролила кровь невинного. Она погубила моего ребенка, и, клянусь Богом, я хотела выдавить жизнь из них обеих, собственными руками переломать им кости, чтобы они почувствовали, как это — убаюкивать мертвую душу сына у себя в руках. Мой белокурый Артур, он был сердцем нашего дома, — она рассеяно посмотрела в окно, не решаясь взглянуть на меня. Казалось, что она так ясно видела лицо своего мальчика, как будто его душа так и бродит по пятам за своей матерью. Один из призраков ее счастливой-трудной жизни.
— У тебя его глаза — такие же голубые. Михаил говорил, что это ему досталось от меня, — Елена нервно разгладила невидимые складки на одежде и грустно улыбнулась.
Я не чувствовала внезапного прилива родственных чувств к ней, но мне было ее по-человечески жаль. С этим экскурсом в прошлое я отчётливо поняла — я не хочу хоронить собственного дядю, как это сделала она, а это обязательно произойдет, если мы будем продолжать жить в эпицентре всемирного трындеца. Только вот если это правда, выбора у меня нет — я с рождения была причастна к сверхъестественному, я стала последствием разрухи и хаоса, которые так «благополучно» посеяли Михаил и Елена на Земле. Как Адам и Ева, выброшенные из Сада пинком под зад.
Внезапно я ощутила странное чувство, как будто петля на твоей шее окончательно затянулась, и одно неловкое и неправильное движение — ты труп. Удавка, которую только что затянула крепким узлом Елена, и его не разрубить-не распутать.
— Тарья, я знаю, что это более, чем неожиданно… — Елена аккуратно поднялась и одернула черную юбку. Разве ей не должно быть лет девяносто или того больше? Она выглядела чуть старше меня не более того.
— Где мой дядя? — я хочу знать, что он в безопасности, а не мучатся от кошмаров, где он холодный и синий, как труп, из-за меня.
— Ты что удумала? — она захлопнула перед моим лицом двери шкафа, видимо опасаясь, что я сейчас схвачу первую под руки попавшую вещь и отправлюсь на поиски. Только вот я продрогла как последняя собака, а Дин, оставив мне лишнее одеяло в шкафу, заявив при этом, что на улице уже скоро лето. Пусть и будет скоро лето, но эта весна невероятно холодная, от чего не только я замерзаю по ночам — Сэм, как оказалось, тот еще мерзляк.
— Ты слышала мой вопрос, Елена. Где мой дядя? — женщина схватила меня за рукав, разворачивая к себе. Видимо, она ожидала совершенно другой реакции. Не прыгать же мне от радости, что я оказалась еще больше фриком, чем изначально, не реветь же мне. Да, страшно, я просто напугана до смерти, но я разберусь с этим, как и делала всегда. Я прожила в неведении всю свою жизнь, не зная, чья кровь течет в моих жилах, а значит смогу жить и дальше.
— Его забрал Михаил, но я не знаю, где он. Мы с мужем не виделись очень давно, с последней ссоры, — я видела, что о семейном конфликте она не сильно горит желанием вспоминать. Захочет — расскажет, главное, чтобы это не был еще один шокирующий факт а-ля «Архангел Михаил — мой дорогой муж». Я еще не переварила некоторые новоприобретенные особенности своей биографии.
— Тарья, тебе опасно здесь находиться, — неуверенно начала Елена, сев напротив меня.
— Почему? — мне опасно было изначально даже приезжать сюда, жить с охотником под одной крышей и вообще ввязываться в подобные вещи, но жизнь не всегда спрашивает меня о собственных желаниях.
— Послушай, Наоми ищет способ убить тебя, она не делала этого раньше, потому что не было острой необходимости, но сейчас, когда Апокалипсис на носу, и ты связалась с Винчестерами, она сделает это. На Небесах уверены, что я захочу вмешаться в их разборки и попытаюсь переманить тебя на свою сторону. Люцифер выберется — в этом я уверена и битва должна состояться, а ты не должна путаться у них под ногами.
— Почему ты так обозлена на Винчестеров? — все время, когда она упоминала хоть кого-то из братьев, то недовольно морщила нос, как будто увидела неприятную букашку. Винчестеры не были подарком, они оба упертые, как стадо баранов, вспыльчивые и иногда грубые даже между собой, но братья постоянно прикрывали мне спину и в какой-то мере опекали меня, когда я осталась одна.
— Потому что! — она недовольно скрестила руки на груди и презрительно фыркнула. Отличный ответ на заданный вопрос!
— Может уточнишь?
— Ты ведь целовалась с Винчестером, кто это был? — казалось, что эта тема ее заботит намного больше меня. Мы целовались, ну и черт с ним. Это был неожиданный порыв, и требовать от Дина отношений я не буду, потому что это просто неуместно. Между нами нет большой любви — он был пьян, а я повела себя как идиотка. Конец истории.
— Это имеет значение? Откуда ты вообще об этом знаешь? — только не говорите мне, что она подсматривала за нами. Это уже не лезет ни в какие ворота! У меня должно быть свое личное пространство, еще чуть-чуть, и она начнет подсматривать за мной в душе.
— Расслабься, дорогая. Ты его целовала только в своей голове — это был один из трюков, которым меня обучила одна рыжеволосая ведьма. Хорошая женщина, только жить привыкла на широкую ногу и говорит слишком много. И прежде чем ты начнешь плеваться негодованием, я это сделала нарочно. Мне нужно знать, от какого Винчестера ожидать угрозу, да и тебе не помешает. Хотя, дорогая, все еще может круто измениться.
— У тебя аллергия на внятные ответы? И что же мне мог сделать Винчестер? Посягнуть на мою честь? — она пропустила мимо ушей мой сарказм и прислушалась к шуму. Чья-то тень мелькнула в коридоре, и тяжелая дверь в мою комнату немного приоткрылась, лохматая голова Сэма появилась в дверном проеме.
— Все хорошо? Мне показалось, я слышал чей-то голос, — Сэм бросил взгляд на кресло в углу комнаты, как будто чувствовал присутствие посторонней, которая магическим образом испарилась так же, как и появилась. Глупо было думать, что она позволит Винчестерам застукать себя в чужой спальне в глухую ночь.
Сэм был хорошим парнем, к которому хотелось тянуться как к летнему солнцу, протягивая руки вверх, наслаждаясь уютным теплом. Он был надежным плечом, о котором мечтает каждая девушка. Именно ему мне было особенно стыдно смотреть в глаза по возвращении сюда, осознание того, что из-за меня он получил незаслуженно по лицу, неприятно отдавало в груди. С Сэмом всегда было о чем помолчать, но и поговорить также. Я искренне ценю все, что он делает для меня.
— Тебе показалось, — я расскажу им об этом разговоре, но не сейчас — завтра, когда у нас всех будет достаточно сил и энергии переварить очередную библейскую ересь. Завтра, когда Бобби, как всегда, слишком зачитается и совершенно забудет о турке с кофе на плите, в то время, как Сэм будет что-то упорно искать в интернете или когда Дин будет так отвратительно горлопанить в душе, что придётся ему напомнить — навыки пения у него отсутствуют.
— Сэм, останься, пока я не усну, пожалуйста. Можешь уснуть, места тут хватит на нас двоих, — Винчестер удивленно посмотрел на меня. Каждому нужен человек в трудную минуту, иногда достаточно просто присутствия — ощущения, что ты не один в этом мире. У меня не было лучший подруг, да и друзей было не слишком густо. Как-то так сложилось, что мне было проще одной: не нужно переживать, что ты можешь подставить дорогого человека под угрозу только из-за того, что он знаком с тобой или как объяснить то, что нормальному уму непостижимо. Это был так названный бич охотников — мы жили, не подпуская никого близко на благо другим людям, даже если это было тяжело.
— Ты уверена? Тарья, с тобой точно все в порядке? — он приложил холодную руку к моему лбу, пытаясь найти какие-то физические признаки болезни. Его холодная, большая ладонь приятно остужала горячую кожу, от чего я невольно прикрыла глаза.
— Хорошо, — согласился парень и поспешил загнать меня обратно в постель, поскольку все это время я стояла с босыми ногами, в комнате было не слишком тепло, а заболеть сейчас будет крайне не вовремя.
Я освободила вторую часть кровати для Сэма, только вот парень все также недоверчиво смотрел на меня. Сбросив серую футболку с немного растянутым воротом, он лег возле меня, сохраняя между нами дистанцию. Винчестер как будто боялся, что я передумаю и выгоню из своей комнаты. Он подтянул к себе подушку поближе и аккуратно потянулся ко мне.
— Спокойной ночи, — прошептал Сэм и по-отцовски поцеловал в лоб. Я улыбнулась такому внезапному порыву и зарылась в свою подушку. Ночь теперь уж точно будет спокойной.
— Bonne nuit et fait de beaux rêves (французский: спокойной ночи и сладких снов), Сэмюель.
***
— Значит ты праправнучка Михаила? Большого босса, который только и ждет, когда мы с Сэмом нагнемся за мылом, чтобы влезть в наши тела. Я ничего не упустил? — получив мой слабый кивок в ответ, Дин потер переносицу и тяжело вздохнул. Тишину и напряжение в комнате можно было потрогать руками, ощутить легкое покалывание в теле, от чего я неосознанно потерла старый ушиб на плече. Это, конечно, не Тюдоры или Медичи, но видит Бог, я была благодарна даже за таких родственников.
— С твоих уст это звучит как оскорбление…
— Дин, она же не виновата, что родилась в такой семье, — осадил старшего брата Сэм. Парень смылся сегодня с утра пораньше, наивно полагая, что я спала и ничего не слышала.
— Я не виню тебя, просто ты ведь понимаешь, что за твою голову будет объявлена награда. Не думаю, что они не знают о твоем местоположении, а это значит только одно — они выжидают подходящего момента, — он так говорит, как будто хочет отослать меня подальше. Как бы тяжело не было это признавать, но он был прав. Бороться с демонами и искать дядю — это одно, но просить подставляться парней еще больше я не хотела. На их плечах и так достаточно груза, заметив мое замешательство Дин поспешил объясниться:
— Не смотри так на меня, как будто я выгоняю тебя. Одной ты не продержишься, а раз мы в одной команде — не бросим девушку им на растерзание. Даже если она не совсем простая.
— Я теперь дама в беде? — Дин снисходительно улыбнулся, как будто не ожидал другого ответа, а я почему-то не могу прекратить вглядываться в эти чертовы зеленые глазища.
— Я думал, что ты уже свыклась с этим статусом, там гляди, и принц на белом коне появится. Иметь в родственниках архангела — почти что принадлежать к королевской семье, — я неодобрительно хмыкнула, поскольку в роли принцессы себя никак не представляла, даже если на меня вдруг Елена решит напялить платье и корону.
Семья или то, что осталось от нее, напоминало больше маленькие лоскутки картины, которую так «удачно» растянули в разные концы мира. Где-то в глубине души мне хотелось верить, что Елена моя родственница. Это воодушевляло в какой-то степени, знание своих корней и понимание того, что у тебя есть родня, делало меня целостной. Возможно, именно сейчас я сумею разобраться с тем, кто я, узнав чья кровь во мне течет. Потерянная часть механизма встала на свое место. Возможно, Елена научит меня управлять своими силами, или мне просто останется свыкнуться с этим и научиться жить.
— Ты уверена, что мы можем ей доверять? — переспросил Сэм. Вопрос на миллион, нужно проверить правдивость этой информации, и у меня созрела идея.
— Я знаю, кто нам поможет в этом.
***
Елена крутит в руках сигарету, никак не решая поддаться искушению вновь. Еще один маленький грех на ее счет. Так смешно, что плакать хочется, Рай ей точно не светит, но даже в Аду ее никто терпеть не станет. Елене хочется помереть быстро и больше никогда не возвращаться к этой никчемной жизни, если только не ради того, чтобы увидеть сына. А потом можно и покинуть эту бренную землю со всеми проблемами позади, которые шлейфом тянутся многие годы. Оставить мужа, семью — сбежать как чертова кукушка, подкинув собственных потомков другим людям.
Она устала, ее глаза больше не горят как прежде. От маленькой любимицы отца не осталось и следа, она выгорела, как трава под палящим солнцем, создав пожар вокруг себя. Елена спалила все дотла, даже саму себя. Разве не это говорила мама? Мы горим, но не сгораем. Чушь, которой ее кормили еще с рождения, измазывая в предрассудках о том, что Дюссо — лучшие, они избранные — некие короли среди этих чертовых людей. Напыщенность и гордость впитались в нее с молоком матери — того, чего не было у святого Михаила, не было у нее праведной сестры. Она смотрит на эту девчонку, именуемой праправнучкой, и злиться, да так, что хочется схватить ее за волосы и хорошенько оттаскать. Вбить в эту дурную голову эти простые истины. Ну же, открой свои слепые глаза и посмотри! Смотри, мать твою, пока не прозреешь!
Елена разочаровалась в жизни, крови, во всем, включая себя. Она наблюдает за спящей Тарьей и проклинает тот день, когда Артур лег в постель с этой чертовой женщиной. Неужели эта соплячка и станет последней из рода Дюссо? Бриллиантом коллекции, сердцем этого чертова дома. И от того, что на права хочется блевать, чтобы вывернуло весь желудок, перебить эту горечь конца. Елена отбрасывает волосы назад и пытается понять, как она здесь очутилась, а после неожиданно поднимается и шествует, вырисовывая, почти что выцарапывая собственными когтями символы на ребрах Тарьи. Девушка кричит, дергает ногами и руками в воздухе, но не открывает глаза.
Она щелкает пальцами и оказывается возле руин своего дома, похороненного глубоко под землей. Ветер пробирает до костей, и, кажется, она наконец-то чувствует облегчение. Но даже это чувство временное. Она мотает головой в разные стороны, от чего идеальные локоны каскадом спадают на плечи.
— Так и знал, что найду тебя здесь, — мужчина аккуратно выходит из тени дерева, не решаясь сделать и шага.
— Это был и мой дом тоже, — слова успевают вырваться быстрее, чем она дает себе мысленную затрещину. Не говорить, даже не смотреть в его сторону — мантра, с которой она просыпалась и засыпала каждый день. Елене кажется, что стена, которую она воздвигала столько лет рушится водопадом камней, хороня ее под ними. Разбитые кости превращаются в прах, грязь, об которую вытирают ноги, Елена. Строгий голос матери заглушает все звуки — даже ее измученную душу.
— Посмотрите, она говорит, — слишком горько даже для высшего существа, даже для ангела. Эти слова, которые могут вырваться только с кровью сердца. Она закрывает глаза и пытается представить или вытащить из воспаленного сознания хоть что-то радостное. Последнее, что не исковеркалось и не превратилось в прах окончательно. Там, где «они» есть.
— Ты сказала ей? — он не выглядит удивленным, только уставшим от ее нескончаемых терзаний. Михаил хмурит брови и гадает, как любовь сотворила это с ними. Он слушает ее каждый вздох, даже малейшее дыхание и готов поклясться, что каменные плиты на груди становятся легче. Еще немного, и они пропадут окончательно точно, как и он. Елена. Красива как Елена Троянская и упрямая, как любая женщина из их рода. Женщина, ради которой он разжег войну даже с самим собой, оборвав все мосты к отступлению. Михаилу кажется, что еще не один мужчина в истории не сражался за собственную любовь, как он с самим собой. Его Елена Троянская снесла ему голову, вырвала его призрачное сердце голыми руками и заставила покориться.
Михаил подходит к ней и осторожно прикасается к щеке, как будто она растворится во времени, которое окружало их. Он обнимает ее за плечи и прикрывает глаза.
— Ты не можешь ее просто так в это втянуть! Тарья — это не пушечное мясо, я хочу, чтобы хоть кто-то в этой семье был счастлив. Ты обещал мне это, Михаил. Забирай Винчестеров, можете поубивать с братом друг друга, но не смей лишать мой род всего окончательно. Ты обещал мне, когда она родилась, что будешь всеми силами держать ее подальше от этого — время пришло! — Елена тараторила, крепко вцепившись в руку Михаила. Он мог легко уйти прямо сейчас, оставив ее со всеми проблемами, но не мог — ее цепкий взгляд гвоздями приколотил к земле. Ни шага назад — ни шага вперед.
Тарья — девчонка, которая сломала ему все планы еще с появления на этот свет. Михаил знал, что если от кого и следует ожидать угрозы, так это от нее с ее непростым характером и максимализмом.
— Она ведь связалась с Винчестерами, ты смогла что-то узнать? От кого из них нам ждать опасности? — Елена отрицательно покачала головой, и Михаил ей не поверил.
