*спустя час: офис Ли Чжухона*
Чангюн подъехал к их офису, где находился Чжухон с самого утра, решив «порадовать» всех своим редким присутствием и проконтролировать все дела до тайного отъезда. Гюн вошёл в кабинет, справа которого расположился небольшой классический письменный стол из тёмного дерева. Там сидел Чжухон, полностью поглощённый договорами и документами с не очень довольной физиономией. — Ты решил разгребать всё это один? — Чангюн уселся в мягкое кресло напротив, кивнув в сторону огромной стопки с документами. — Надо же иногда заниматься чем-то, кроме работы палача. — А что лицо такое кислое? — поинтересовался Гюн, видя что Чжухон находился не в лучшем расположении духа. — Это из-за Хёнвона? — Жаль, что этот сукин сын выжил. Ох, как жаль. — откладывая листок на стопку, мужчина не скрыл своего взволнованного взгляда. — Минсок сказал, что он очень слаб. Не думаю, что в ближайшее время Хёнвон вообще сможет что-то предпринять. Чжухон лишь устало протёр глаза. — Их видели с Кихёном в кафе! Думаешь, они просто так встречались? Кихён это крыса, которая всё докладывает Вонхо. Но ты никогда не задумывался, кто докладывает ему? Чангюн немного оживился: — Когда их видели в последний раз? — Вечером, до похищения. Только зря время потратили на этого ублюдка. — Тогда плохо… Всё очень плохо. — Я и без тебя знаю. Уточни, что ты имеешь ввиду. — В тот день Шону позвал меня поговорить, с глазу на глаз, так сказать. Кажется, нас тогда подслушали. И сейчас я, кажется, понимаю, кто это был. — Что говорил Хёну? — Не самые приятные вещи. О тебе и твоём отце, и... Он всё знает о вас с Минхеком. Цепочка действий сложилась сама. — Если это Хёнвон вас подслушал, или кто-то ему доложил… Хёнвон в свою очередь Кихёну, а Кихён Хосоку. Чёртово змеиное кубло! — Даже если Хосок получит деньги, в покое он вас точно не оставит. — констатировал Чангюн. — Если он знает правду, то эти кланы уже ничего не спасёт. — Он не получит деньги. — грозно ответил Чжухон. — Мы оба хотим этой войны, так что пора бы уже расставить все точки над i. — Есть ли смысл что-то менять? Пытаться исправить? Войны можно избежать, если не станет Хосока. — вслух размышлял Чангюн. — Ты знаешь, что я не сторонник этой резни. От этого пострадают все. — Без жертв в любом случае не обойтись. Ты верно заметил — если не будет Вонхо, то пострадает только некоторое количество людей. — Чжухон многозначительно посмотрел на друга, положительно кивнув головой. Чангюн ничего не ответил. — Единственное, о чём я жалею, так это о том, что не убил Хёнвона, когда у меня была такая возможность. Войне всё равно быть, был бы он мёртв или нет. — Чжухон широким шагом обошёл письменный стол, подойдя ближе к Чангюну. — Ты всегда был рядом, не подводил никогда. Посмеешь ли ты отказаться, когда мы уже почти у цели? — Какая цель, Чжухон? Взгляни вокруг! Ты сам только что сказал, что возможно Хёнвон всё знает! Шону думает, что это ты убил своего отца! Чжухона чуть передернуло, и тот немного изменился в лице. — Скажи мне, это правда? — Чангюн с мольбой в глазах посмотрел на лучшего друга, ожидая услышать отрицательный ответ. Но Чжухон решил промолчать, демонстративно отвернувшись и отойдя от мужчины. — Значит, всё это время... — Неужели и ты думаешь, что Шону — более достойный претендент? — Чжухон говорил, словно подросток, которого несправедливо обидели в школе. — Отец хотел собственного сына оставить у разбитого корыта, не доверял мне, говорил, что я ещё не созрел для этого! — его голос повышался с каждым словом, с болью вырывающимся из груди. — Ты думаешь, мне не обидно? У меня не было детства, Чангюн! Я даже не помню родную мать, потому что отец постоянно возил меня, как свою шавку за собой повсюду, чтобы я учился быть таким, как он! И что в итоге? Я не доверяю Шону, и не хотел, чтобы всё, что наша семья строила годами, потом и кровью, досталось ему. Как вообще отец мог довериться ему! Чангюн не смел перебивать порыв Чжухона, молча выслушивая всё, что накопилось в сердце друга в течение долгих лет. Не каждый день Ли младший позволял себе говорить что-то, не связанное с работой, выплёскивая весь накопившийся осадок наружу. Чангюн всячески отталкивал сомнения от себя, до конца не верил, что Чжухон мог убить отца. Но слова Шону отпечатались в памяти и при каждой встрече с Чжухоном всплывали в голове. Сейчас он испытывал… Разочарование? Боль? Опустошение? В жестокости друга он не сомневался, ведь знал, что тот был способен на всё. Уставившись взглядом в светлый паркет, он слушал Ли, вспоминая поведение друга в тот день, как тот спешил к Минхёку, ничего толком не объяснив. Сегодня слишком много информации и разоблачений. Пазл в конечном итоге сложился сам. Вены на шее Чжухона вздулись от возбуждения, он говорил так озлобленно, что, казалось, белая пена вот-вот вытечет изо рта. — Я не сожалею! — закончил свою речь Ли и тяжело завалился на кожаный диван. — Кто знал об этом? Кому ты рассказал? — наконец оторвав взгляд с пола, Чангюн посмотрел на друга опустошённым и безнадёжным взглядом. — Только Минхёк. Больше никто. — То есть, человеку из клана Хосока ты рассказал, а лучшему другу – нет? — лицо Чангюна украсила горькая улыбка разочарования: Чжухон снова ударил по больному, не поставив лучшего друга в известность. — Следи за словами, Гюн. Ты говоришь о Минхёке. На пару мгновений над ними нависла гробовая тишина. Оба тяжело вздохнули, переглянувшись. В мыслях Чангюна воцарился полный хаос. Эмоции переполняли, удушая его изнутри, но он не мог выплеснуть их перед Чжухоном, у которого явно бы нашлось оправдание и на сей его поступок. Им пытался подавить все мысли и чувства, простить лучшего друга, хотя Ли в этом явно и не нуждался, но для внутреннего умиротворения Чангюна это было необходимо. Тяжёлый вздох. Он, переборов себя, медленно подошёл к Чжухону, уселся рядом и осторожно положил руку на широкое плечо друга. — Давай лучше придумаем, как спасти твой зад и избавиться от этих гнид. — уголки его губ слегка поднялись, делая суровое лицо менее грозным. — Минхёк занимается документами. Он предложил уехать из страны. Думаю, это единственное рациональное решение. — Просто бросить всё и уехать? Ты серьезно решил оставить всё сейчас, когда твоё присутствие так необходимо?! — у Чангюна от негодования глаза на лоб чуть не полезли, а лицо Чжухона оставалось всё таким же непоколебимым. — Как ты собираешься убрать Хосока, если тебя здесь не будет? Кто будет управлять всем? Все твои жертвы были для этого? — Ты, Чангюн. Только ты можешь управлять делами после моего отъезда. — Нет, друг мой. Ты заварил эту кашу, ты и расхлёбывай. Чжухон лишь усмехнулся в ответ на слова Гюна, пребывая в неком шоке. Впервые его словам в такой открытой форме высказали протест, да ещё и лучший друг. Ли понимал, что долго злоупотреблял добротой и преданностью Чангюна. В иной раз тот мог и по лицу получить от Чжухона, но сегодня был не тот случай.***
Будние серые дни непримечательны абсолютно ничем, особенно если вы работаете с утра до вечера, затем приходите к себе домой, выполняете свои бытовые обязанности, ужинаете в кругу семьи, смотрите любимую передачу, моете посуду, а затем со спокойной душой ложитесь спать. У вас нет секрета, который стоил бы другому человеку жизни, на ваших плечах не лежит судьба целого клана, многомиллионные налоги, проблемы с полицией и другими бандами. Вы спите, не подозревая, что может таиться в ночной тишине по ту сторону баррикад и умиротворённой жизни. Там каждый день гибнут люди, и вовсе не от болезней или от старости. Лишаются крова, денег, родных и близких, лишь потому, что кому-то захотелось им насолить и показать свою власть. Молодые парни отчаянно рвутся в эту жизнь, надеясь легко и быстро заработать денег. Убивают ни в чем неповинных, даже глазом не моргнув. Подставляют других, дабы выйти из воды сухим и сорвать куш. Для некоторых это стало образом жизни, стилем, к которому они привыкли, который приносит удовольствие, когда по рукам течёт чужая кровь, а перед собой видишь бездыханный, но всё ещё тёплый труп человека. Для других же это средство выжить, спастись от омрачающей обыденности. Когда ты нехотя убиваешь человека, не спишь ночами, когда тебя грызет совесть, но со временем привыкаешь и к этому. Ты всё же это делаешь не от удовольствия, а из-за необходимости прокормиться и просто-напросто выжить любой ценой. В своё время Кихён был из тех, кто попал в это болото, чтобы прокормиться и не остаться на улице. Здесь его научили убивать, выживать, показали, что даже в такой работе деньги не даются даром и, тем более, не растут на деревьях. Они стоят жизни, а порой и нескольких. Всё начиналось с мелких грабежей: Кихён просто выполнял приказы, отличался смекалкой и хитростью, отчего заслужил доверие начальства и в дальнейшем получал дела повыгоднее и покрупнее, нежели просто грабить плохих парней. После своего заслуженного повышения в клане Шина, Кихён непосредственно познакомился с самим главой и его приближёнными, которых оказалось не так уж и много. Ю сразу заприметил брюнета — высокий, худой, с постоянно изучающим что-то, а в данный момент его, взглядом. Он не выглядел с виду суровым, в отличие от своих коллег, и более открыто и радостно принял новичка в семью, из-за чего впоследствии получил неодобрительный взгляд со стороны главы клана. Кихён был не из тех, кто таял от тёплого отношения к себе, но Минхёк показался ему другим: искренним, добрым, вовсе не подходящим для такой работы человеком. Он почувствовал от него человеческое тепло, о котором позабыл за долгое время работы в клане. Кажется, в области груди Кихёна даже что-то закололо и начало биться в бешеном темпе. Сердце — так, кажется, это называется. Было странно, что Минхёк постоянно пропадал где-то, ссылаясь на то, что был не в городе и решал дела, что своевременно вызывало подозрения у Ки, но при этом полное одобрение и доверие Хосока, потому что дела всегда и вправду были улажены, а проблемы и их источники исчерпаны. Шоком для Кихёна было также узнать об отношениях Минхёка. Он неоднократно пытался вытянуть его из них, спасти, изолировать от Чжухона, но всё было тщетно. Специально скрывал от Хосока всю правду, защищая Мина, хоть и манипулировал им, пытаясь добиться своего. Но сил не хватало уже ни на что. Неожиданный звонок от Хосока, и Кихён тут же направляется в ночной клуб, где его уже давно ждут. Предчувствие было не из лучших, даже дрожали руки, но Кихён, сжимая крепче руль, с былой уверенностью мчал по вечернему городу. Клуб только открывается, мелкие людишки скоро заполнят его своими погаными тельцами, неужели нельзя было встретиться в более уединённом месте? Кихён остановился и вышел с машины. Он пару раз глубоко вдохнул и уставился на уже тёмное небо, на котором одна за другой загорались звезды, а затем сделал шаг вперёд, так тяжело, будто его силой везли на каторгу. Ноги налились свинцом, от чего шаги были мучительно медленными и тяжёлыми. Внутри играла громкая музыка. Кихён осмотрелся: людей пока было мало, Хосока на первом этаже не было. Держась за перила, он поднялся на верх, обнаружив лидера в углу VIP ложа. Странно — обычно он любит сидеть в центре и наблюдать за всеми, а здесь с нервным видом притаился, словно псих-одиночка, не выпуская телефона из рук. Кихён молча стоял неподалеку, не рискуя сразу подойди, пока наконец не ощутил на себе взгляд Хосока, слишком тяжёлый и пронзительный. Шин лишь кивнул, пригласив коллегу за столик и снова уставившись в экран телефона. Они сидели друг напротив друга молча, Кихён не отрывал взгляда от Вонхо, пока тот не спеша листал что-то в телефоне и с интересом разглядывал, всячески игнорируя своего коллегу. — В чём причина моего приезда, Хосок? — устав от давящего напряжения, которое сгустилось над его головой, Кихён решил заговорить первым, хоть и давно догадывался, по какой причине он здесь находился. Хосок, наконец отложив уже перегревшийся телефон на стол, скривил губы, сымитировав что-то, отдалённо напоминающее улыбку. — У тебя есть какие-нибудь новости? Желательно, хорошие. — взяв бокал, он прикрыл глаза и отпил янтарную жидкость. — О Чжухоне? Ещё нет. Но, думаю, скоро он сам даст о себе знать. Это всё напоминает мне затишье перед бурей. — Правда? Хорошо. А я вот узнал некоторые подробности и решил, что мне стоит непременно с тобой ими поделиться. Хочешь, расскажу? — Это какие же? — Кихён заметил, что Хосок был уже слегка навеселе. Щёки его побагровели, а глаза странно поблескивали. Тот самый блеск, который появляется после хорошей порции спиртного. Ю так давно и хорошо знает Хосока, что по его внешнему виду и мимике уже понимал внутреннее состояние Шина, и от этого становилось не по себе. — Оказывается, Минхёк давно крутит роман на стороне с Чжухоном. Представляешь? Столько лет не замечали предателя прямо у себя под носом! — он с наигранным удивлением покосился на собеседника, на лице которого читалось явное замешательство. Хосок снова застал Кихёна врасплох. — Эта информация достоверная? Есть какие-либо доказательства? — Ты думаешь, я бы делал такое громкое заявление, если бы не был уверен?! Хёнвон мне рассказал. — указывая на свой источник информации, Шин будто хвастался перед мужчиной, словно школьник, получивший пятёрку по контрольной, которую он внаглую списал. — А знаешь, что он ещё рассказал? — Хосок сел поудобнее, расположив локти на коленях. — Поговаривают, что это Чжухон убил Субина. Но ты ведь не удивлён, правда ведь? — Прекрати, Хосок! Достаточно! — Кихён вскочил с места, прожигая лидера взглядом, полным ненависти. — Ну, почему же? Я вот ещё не закончил, ты присядь. — Хосок указал Ки на его место рукой, словно тот был его послушным псом, и, как ни в чём не бывало, продолжил. — Мы нашли ещё одного предателя в своих рядах. Он знал местонахождение Хёнвона после похищения. Я долго размышлял над тем, как он узнал, и вдруг меня осенило. Шантаж! Он использовал шантаж. Прости, буду более прямолинейным: ты — тот человек, который использовал шантаж. Надавил на Минхёка, говорил, что сдашь их мне, после чего он любезно предоставил тебе Хёнвона. Но, увы, уже без сознания, и ты так и не смог ничего узнать от него. Поэтому и караулил день и ночь, надеялся, что он не сдал тебя Чжухону. Так торопился в больницу, хотел его застать, но я как всегда появился раньше. Забавный парадокс. И знаешь, что самое интересное? Почему? Какую цель ты преследовал? Почему не поделился информацией сразу? С такими козырями в руках я бы раздавил Чжухона, просто щёлкнув пальцами, не испачкав себя ни единой каплей крови. Я доверил тебе узнавать информацию от Хёнвона, но, видимо, это и стало моей самой большой ошибкой. У меня под носом крутились две крысы, которым я доверял больше, чем кому-либо, и от этих двух крыс я получил нож в спину. Кихён сидел, как окаменевший, лишь изредка моргая и глотая слюну, чтобы хоть немного увлажнить пересохшее горло. Это финишная прямая. — Я не хотел, чтобы Минхёк пострадал. Это всё, что я могу сказать в своё оправдание. Он никогда не сливал информацию Чжухону, это было не в его интересах. — Только не говори, что тобой руководило высокое чувство любви к этому предателю. — с иронией ответил Вонхо, зная наверняка, что истинную причину Кихён скрывает. Теперь его помыслы были непонятны Шину, даже когда вся картина кажется такой ясной. — Если бы он был предателем, ни тебя ни меня здесь бы уже давно не было. — Хватит защищать его! — Хосок сжал бокал так сильно, что не заметил, как тот треснул. Мужчина задел осколком ладонь, и багровые капли крови скатились на стеклянный стол. — Законы никто не отменял. Он снюхался с Чжухоном, он передал свой клан, как и ты! Ты врал мне, Кихён, знал правду и не говорил. Вы оба стоите друг друга. Шин встал в места. Простояв так некоторое время, он кинул тень на сидящего перед ним, заставив того поднять взгляд. — Ты, Ю Кихен, не имеешь больше никакого права быть членом моего клана.— Вонхо был похож на дикого зверя, который в любую минуту был готов наброситься на беспомощную жертву. — Ты больше не часть этой семьи. Ты никто, и звать тебя никак. — рукой подозвав своих охранников, которые сидели за столиком напротив и всё это время выжидали своего выхода, Вонхо снова опустил взгляд. — Предателей убивают, ты сам знаешь правила. Будь благодарен, что твоя никчёмная жизнь будет сохранена. — он перевёл взгляд на охрану. — Выведите его. — брезгливо кивнув в сторону Кихёна, он отвернулся. — По лицу не бить.***
— Не советую попадаться Хосоку на глаза. — Ты сам позвал меня к нему домой, а сейчас говоришь не попадаться на глаза? — Прости, я не в силах передвигаться, и ещё не скоро смогу. У меня сломаны рёбра и сотрясение мозга — Чжухон постарался. Хотя, ты и так знаешь. — ставя акцент на последние слова, Хёнвон указал на аппаратуру, к которой был подключен. — Поэтому мы и здесь. — Я правда рад, что ты жив. — Минхёк посмотрел на Хёнвона с некой жалостью и сочувствием. Они никогда не ссорились, между ними не было вражды или разногласий. Они просто работали вместе, и Минхёку действительно было жаль, что Хёнвон перешёл дорогу Чжухону. — А я рад, что ты образумил Чжухона. В некотором смысле я тебе обязан жизнью, Минхёк. Поэтому хотел, чтобы ты знал — Хосок в курсе всего, он знает о вас с Чжухоном, а также о его отце. — О чем это ты, Хёнвон? — Минхёк попытался унять наступившую дрожь в руках. — Не прикидывайся, я давно всё знаю. — Минхёк отвёл взгляд от Че, словно провинившийся ребёнок перед отцом. — Ты же прекрасно понимаешь, какой у всего этого будет исход. Чжухон давно потерял контроль, а ваши отношения лишь подлили масло в и без того не на шутку разгоревшуюся ярость Хосока. — Но откуда он узнал? — глаза Ли наполнились слезами, от чего тот часто заморгал и поднял голову, вытерев тыльной стороной ладони неуместные капли. — Этого я не знаю. Но я знаю, как спасти вам жизнь. И всё сейчас зависит только от тебя. — Ты… — Минхёка будто током пронзило. — Это был ты. И тебе хватает наглости после своего предательства ставить мне условия?! — Я лишь ускорил неизбежное. Хосок бы всё равно узнал, рассказал бы не я, так кто-нибудь другой. Ты думаешь, никто не знает? Минхёк, ты ведь уже большой мальчик. Спустись с небес на на землю. Знает Шону, знает Чангюн. Даже предатель Кихён в курсе. А значит, знают и другие, так в чём же дело? Я тебе предлагаю сделку — ваши жизни в обмен на пять миллионов долларов, которые сейчас у Чжухона. — Хёнвон говорил настойчиво и убедительно, и гнев Минхёка резко сменился на панику, потому что голова отказывалась выдавать хоть какие-то нормальные идеи спасения их жизней, которые сейчас, казалось, висели на волоске. — Из-за Чжухона японцы давят на Вонхо и на меня, требуя свою долю денег. Если они узнают, что Чжухон облапошил их и нас, то проблемы будут и у него, потому что, в отличие от Хосока, они точно не успокоятся, пока не получат свою долю, а вместе с ней и голову твоего возлюбленного в виде моральной компенсации. Усёк? Убеди Чжухона, любыми путями. — Хёнвон, ты действительно так наивно веришь, что он их вернёт? Или скажет мне, где они находятся? Я уже сто раз проклял их, и вернул бы любую сумму чтобы спасти нас, но Чжухон непоколебим. Он их не отдаст. Я знаю точно. — У него нет другого выбора. Я, как и ты, не хочу всей этой крови и хаоса. Я хочу спокойно жить и заниматься своими делами, которых и без этих проблем уже накопилось выше крыши. — Спокойно жить – это не про нас, Хёнвон. Но я поговорю с ним и всеми силами постараюсь убедить его. — Это будет правильным решением. — Че одобрительно кивнул, провожая взглядом Минхёка, направляющегося к двери.***
— И ты веришь ему, Минхёк? этот сукин сын нас сдал, подверг тебя опасности, а теперь ещё и ультиматум ставит! — блондин широкими шагами метался из одного угла комнаты в другой под пристальным взглядом Минхёка, удобно расположившегося на широкой кровати. — У нас нет никаких гарантий, что Хосок остановится. И плюс ко всему, я не собираюсь отдавать эти деньги. Они подставили меня и теперь пусть сами отдуваются перед японцами и пляшут под их дудку. — Хони, я сам не верю. Но, может, чтобы успокоить Шина и не подвергать никого из нас опасности, ты отступишь от своих принципов? Или хотя бы вернешь половину суммы, под каким-то предлогом? Я не знаю, должен же быть хоть какой-то выход. — лениво говорил Минхёк, предварительно принявший нескромную порцию успокоительного. — Выходом будет жить на эти деньги там, куда мы собираемся. Вот и всё. — Сделай хотя бы вид, что хочешь их вернуть. У нас вылет завтра вечером, на частном самолёте. Пока они поймут, что к чему, нас уже здесь не будет. — он достал из внутреннего кармана пиджака два паспорта и потряс в руке, на что Чжухон ответил натянутой улыбкой. — Предлагаешь подсунуть фальшивые купюры? — Я знаю, это очень рискованно, и они могут сразу понять, что что-то не так. — Они не поймут, если мы немного переиграем. — Как? Что ты придумал? — В кейс подложить несколько пачек настоящих купюр, я готов немного пожертвовать. — Тогда гневу Хосока не будет конца, Хони. Я понимаю, что предложил ужасную идею. Он возьмется за Гюна и буквально выпотрошит его. А ведь он твой близкий друг. Чжухон присел рядом с Минхёком, опустив голову на плечо старшего и устало вздохнув. — Я запутался, хён. Всё сложно, слишком сложно. Я думал, что сильный, что со всем справлюсь. И что я получил в итоге? Только страх окружающих. Минхёк запустил руку в волосы Чжухона, аккуратно перебирая мягкие пряди. Чжухон расслабленно прикрыл глаза. — Я рассказал Чангюну всё. Я признался ему. Он ничего не сказал, просто стоял и молчал. Вместо него говорили его глаза, он смотрел на меня, а я видел, как сильно он разочаровался в своём лучшем друге. Вот, что на самом деле страшно. — Чжухон говорил сквозь слёзы, дорожками стекающими по его лицу. — Может, мне надо самому себе признаться, что я жестокий человек, палач, который заслужил весь тот ад, который творится вокруг. Вы все в опасности из-за меня. Минхёк не проронил ни слова. Лишь тяжело вздохнув, он крепче прижал к себе Чжухона, продолжая массировать его макушку, а другой рукой вытирая слёзы с его лица. — Чангюн не согласился продолжить дела после моего отъезда. А я не смогу руководить на расстоянии и видеть всё собственными глазами. Надо либо уехать и забить на всё, либо остаться и довести всё до конца. Но в последнем случае я рискую потерять тебя, хён. — Даже если весь мир будет против тебя, я буду рядом и никогда не отвернусь. Решать тебе. Я поддержу любой твой выбор. — голос Минхёка прозвучал, словно релаксирующая мелодия, которая раздалась чуть выше уха и приятно обожгла кожу, заставляя табун мурашек пробежаться по телу. Минхёк смотрел на любимого и до сих пор не верил, что смог убедить самого упёртого человека в мире бросить всё и уехать с ним. Не верил, что совсем скоро они вдохнут свободу полной грудью. Не будут бояться, что их найдут, и наконец покончат с опасной работой , которая управляла их жизнями на протяжении такого долгого времени. Просто-напросто заживут, как обычные люди, вдали от всего этого кошмара. Он бежит от того, что течёт у него по венам всю его сознательную жизнь. Бежит от того, что стало неотъемлемой частью него, частью Ли Чжухона. Именно он является источником всего того греха и ужаса, которое поглотило Минхёка, но старшему было всё равно. Он слепо верил в лучшее, потому что это единственное, во что он всем своим существом хотел верить.