Вне Игры

      В обширном кабинете, обставленном дубовой мебелью с бежевой репсовой обивкой, единственным украшением был портрет бывшего главы клана — Ли Субина, который его подопечные так и не решились снять. Стены были скрыты полками, сплошь уставленными разноцветными папками, в камине горел огонь, а перед ним красовался лакированный стол из тёмного дуба. На нём были хаотично разбросаны документы о тех или иных сделках членов клана, которые терпеливо ожидали одобрения от нового главы и последующего разрешения для очередной крупной сделки.       Ёнджун уже давно нервно расхаживал по кабинету, все остальные сидели на положенных им местах. Теперь же пустовали только три места: Чангюна, Минсока и Шону. Има здесь не видели уже пару недель: было известно, что он выписался из больницы, после чего бесследно пропал. Многие считали, что он больше не вернётся в клан. Минсок всё ещё находился в больнице, но уже медленно и уверенно шёл на поправку. По словам врачей, в скором времени он уже будет в состоянии вернуться в строй. Шону же немного опаздывал, что было крайне не похоже на него, учитывая уже давно привычную для всех пунктуальность мужчины.       В кабинете все о чём-то активно разговаривали, создавая гул, который ещё больше действовал на нервы и так раздражённого Ёнджуна. Но шум тут же прервался , стоило в дверном проёме показаться Хёну:       — Прошу меня простить за опоздание. — произнеся это скорее для вида, он уселся в своё кресло, пробежавшись взглядом по всем присутствующим. — Ёнджун, что-то не так? Собрание началось, присаживайся.       — А Чангюн? Мы не будем ждать его? — выгнув бровь, в сердцах выпалил Джун.       — Чангюн уже несколько недель как пропадает и никак не соизволит явиться. — голос Шону подобно грому грозно раздался по кабинету. — Я не считаю, что мы должны ждать кого-то, кто так наплевательски относится к своему делу. От него никакой пользы, и я, как новый глава, считаю, что Чангюн больше не является частью нашего дела.       — И можно ли узнать, кто тебя провозгласил лидером? У тебя нет ни кольца, ни единого документа, подтверждающего твой новый статус. Или ты плевать хотел на наши правила? — грубо произнёс Ёнджун, на мгновение поразившись своей собственной смелости. Мужчина твёрдо решил, что именно он должен высказать то, что думает каждый присутствующий в этом кабинете, но не решается сказать вслух по разным причинам. Все взгляды были прикованы к нему.       — Следи за языком, щенок! — процедил Шону, взглядом испепеляя собеседника. — Или ты забыл, с кем разговариваешь? — злости Шону хватило бы, чтобы голыми руками растерзать нескольких человек, но каким-то чудом он всё ещё держал себя в руках.       — Лучше ответь на заданный тебе вопрос, Сон Хёну!       Никто не заметил, как дверь открылась, и в кабинете ко всеобщему удивлению показался Чангюн, держащий в руках какие-то документы и маленькую чёрную флешку. Он уверенной и лёгкой походкой зашагал вперёд, бросив содержимое в руках на стол и заставив всех присутствующих широко раскрыть рты.       — Попрошу ознакомиться с официальными документами, в которых говорится о том, что в случае, если с Чжухоном что-то случится, главой клана и президентом компании становлюсь я. — кратко пересказав содержимое бумаг, он достал из кармана перстень с выгравированной головой льва, тот самый, который Чжухон когда-то снял с иссохших рук Субина. Чангюн издевательски сверкнул кольцом, после чего надел его на безымянный палец и многозначительно посмотрел на Шону.       Голос его прозвучал тихо, но спокойно и грозно, не дрогнув ни на секунду:       — Думаю, не стоит объяснять, что это значит.       — Это кольцо было на Чжухоне! — не сумев сдержаться, Шону заметно повысил тон, и в голосе послышались нотки беспокойства, хотя внешне мужчина держался молодцом, пытаясь не выдать все эмоции, которые поглотили его с головой. — Каким образом оно оказалось у тебя?       — Тем самым образом, что Чжухон собственноручно вручил его мне в тот самый вечер, когда по твоему приказу на нас напали! — Чангюн был похож на судью, оглашающего смертный приговор. — Давай, расскажи всем, как ты повёлся с Кихёном и заказал смерть Чжухона.       Недоумение всех присутствующих зашкаливало, и все, словно позабыв о том, что до этого говорил Чангюн, устремили взгляды на Шону, лоб которого покрылся потом, а глаза выражали отчаянное желание убить Гюна здесь и сейчас.       Пару минут в кабинете царила гробовая тишина, все присутствующие молчали, переваривая услышанную информацию и боясь встрять в разговор, который и так был накалён до предела. Одно наверное движение, и взрыв был обеспечен.       — Как это понимать? — спустя время послышались возмущённые голоса с другого конца стола. — Это уже переходит все границы!       Шону всё ещё молчал, пожирая оппонента взглядом, но Чангюн решил добавить ещё больше масла в уже и без того не на шутку разгоревшееся пламя:       — Мало того, что ты приказал убить Чжухона, так ещё и связался с полицией! — он указал пальцем не лежащую на столе флешку. — Здесь собраны все доказательства твоей оплошности.       Молодой человек перевёл взгляд на других и чуть более спокойным и ровным голосом добавил:       — Дорогие коллеги, вы можете сами ознакомиться с содержимым этой флешки, чтобы лично убедиться, что я не вру. Вы должны знать, кому доверились: этот человек собирал досье на всех вас и готов был сдать в любой момент в обмен на сохранность своей жизни. Думаю, вы сами знаете, что делают с такими людьми. — он многозначительно посмотрел на Шону, пока члены клана всё ещё приходили в себя от услышанного.       Чангюн победно улыбнулся, а Шону всё ещё молчал, не находя в себе силы проронить ни слова. Это был конец, от которого он так усердно убегал всю жизнь. Все страхи настигли его разом. Шону чувствовал, как бешено стучит его сердце, хоть лицо и оставалось по-прежнему каменным. Лишь взгляд изменился: чёрные глаза словно потухли, не выражая ни единой эмоции. Настало время признать, что он проиграл эту игру. За всё это время, начиная с самой смерти Субина, всё пошло наперекосяк. Будучи живым, Ли Субин сам бы не одобрил действия Шону, но у того не было выхода. Его сотрудничество с полицией это не более, чем плоды действий Чжухона и его политики вести бизнес.       Ещё недавно такой родной офис, где он проводил больше времени, чем дома, всего за пару мгновений стал для него чужим. Давило всё, начиная с бежевых стен кабинета, заканчивая пылинкой, дразняще парившей в воздухе. Эмоции молниеносно сменялись одна за другой, а в мыслях царил хаос, и тут он вспомнил слова Кихёна: «Неужели Ю был прав? Откуда тогда взялось кольцо? Кто и где откопал эти сведения? Нет, нет. Этого не может быть.»       У Шону в голове сложился целый список людей, которых он с удовольствием лично был готов расчленить, начиная с капитана полиции, который сдал всю эту информацию, заканчивая Гюном и его верными псами. С Имом он бы в особенности повозился, растягивая удовольствие и медленно отрубая один палец за другим. Иллюзии, которые держались на одних лишь сомнениях, разрушились, словно от порывистого ветра. Кихён бы ему сейчас помог, но в лучшем случае этот бедолага уже гниёт где-то в земле, о худшем варианте Шону и думать не хотел. Теперь ему не поможет уже никто, даже собственные люди отвернулись. Единственным выходом оставалось бежать, подобно крысе с тонущего корабля.

***

      Чангюн медленно вошёл в кабинет Чжухона, подойдя ближе к окну и задумчиво вглядевшись вдаль. Там внизу город жил своей жизнью: бесконечные потоки машин и толпы людей, спешащие по своим делам. Им незаметно улыбнулся, повернувшись к окну спиной и оглянувшись вокруг. Шону уже успел собрать свои вещи, отчего кабинет казался особенно пустым. Мужчина подошёл к письменному столу и бережно открыл ящик. Копаясь в вещах, он наткнулся на рамку со старой фотографией, на которой были запечатлены они с Чжухоном. Парнем овладела ностальгия: старший, который так ярко улыбался, оголив глубокие ямочки на щеках, тепло приобнял своего друга за плечо. Странно, что Шону не избавился от неё или не заметил раньше. Чангюн даже немного погрустнел, но тут же поставил рамку на стол, заботливо протерев её рукой от небольшого слоя пыли.       Внезапно в кармане зазвонил телефон, и на дисплее высветилось имя Минхёка. Чангюн слегка нахмуримся — особого желания говорить с кем-то не было, однако, переборов себя, он всё-таки нажал на зелёную кнопку.       — Слушаю. — сухо произнёс Гюн, усаживаясь в кресло.       — Не помешал? — волнение в голосе Ли почувствовалось сразу, отчего Чангюн насторожился.       — Нет. Что-то случилось, Минхёк? — молодой человек примерно догадывался, о чём пойдёт речь.       — Знаешь, я нигде не могу найти Кихёна. Он не отвечает на звонки, а машина всё так же на месте. Ты случайно ничего не знаешь?       Чангюн скривил губы, от злости сжимая телефон в руках:       — Вы так сблизились с ним. — еле слышно произнёс он.       — Мы всего лишь друзья! Так тебе есть, что мне сказать?       «Друзья, как же.» — пронеслось в его в мыслях. Он пождал губы, не зная, стоит ли говорить Минхёку правду, ведь с его и без того подвешенным состоянием это могло обернуться не самым лучшим образом.       — Чангюн? — снова донёсся голос Ли. — Почему ты молчишь?       — Где ты сейчас? Я подъеду. Это не телефонный разговор.       Записав адрес, Чангюн решил не медлить. Местонахождение Минхёка как раз было неподалёку от офиса, и добраться туда не заняло много времени.       Набережная, окутанная лёгким слоем тумана, была похожа скорее на огромного призрака. Несмотря на такую погоду, Иму почти сразу удалось заметить Минхёка, который стоял на мосту, облокотившись о перила и устремив взгляд в пасмурное небо.       — Замёрзнешь же! — сразу выпалил младший, окинув Ли обеспокоенным взглядом. Одет он был не по погоде и выглядел как никогда подавленным и потухшим. Злость Чангюна мигом улетучилась.       — Я уже сутки не могу найти Кихёна. На мобильный он не отвечает. — проигнорировав вопрос Има, обеспокоенно доложил Ли. — В нашей работе это не сулит ничего хорошего.       Он посмотрел в глаза Чангюна и, к своему страху, не увидел там отрицание произнесённых слов.       — Я так и знал. — старший выдавил из себя кривую улыбку, не в состоянии сдержать слёз.       — Я хочу, чтобы ты знал все о Кихёне. Минхёк, он совсем не такой, каким ты его знаешь. — он положил руку на плечо товарища. — Но для начала давай сядем в машину.       Они уселись в авто, которое было припарковано неподалёку от набережной. В салоне пахло мятой, что придавала свежести в такой хмурый день, но на замерзшего Минхёка этот запах влиял, как яд замедленного действия.       — Что ты хотел мне рассказать? — первым заговорил Ли, не выдерживая столь долгой паузы.       — Всё! — резко и грубо ответил Чангюн, вперив взгляд в каменное лицо старшего. — Не хочу расстраивать тебя ещё больше, но ты должен знать, из-за кого ты сейчас так сильно убиваешься.       Минхёк напрягся от столь серьёзных заявлений и всем своим видом показал, как сильно он был заинтересован в разговоре:       — Говори. — его попытка скрыть дрожь в голосе не обвенчалась успехом.       — Ты был прав тогда, Минхёк. Это Кихён слил информацию про вас с Чжухоном.       — Нет-нет. — активно затряс он головой. — Вонхо он ничего не сливал, я точно знаю! Я уверен! Он поклялся мне! — вспылил Ли, но тут же взял себя в руки под грозным взглядом младшего.       — Это он тебе так сказал? — Им криво улыбнулся. — Каков же сукин сын.       Чангюн, казалось, был зол на весь мир. На Кихёна, на Минхёка, на Шону и даже на самого себя. Собрав всю волю в кулак, парень наконец решил расставить все точки над i и резать правду-матку. Будь, что будет.       — Он сдал вас Шону. Этот ублюдок решил действовать исподтишка, влез в доверие и всё это время действовал через него. Конечно, он будет клясться, ведь по сути Вонхо напрямую он ничего не говорил. — младший выплескивал всю информацию, которую узнал от Шина со всем накопившимся гневом, не замечая, как с каждым словом искажается в ужасе лицо Минхёка. — А ты поверил ему и подпустил близко... Да он же самый настоящий Иуда!       — Прекрати. — хриплым голосом произнёс Ли, стеклянным взглядом уставившись в одну точку. Брови сошлись к переносице, а на глазах предательски появились слёзы. — Я всё услышал. Просто скажи, где он? Я хочу, чтобы он всё сказал мне в лицо.       — Не скажет. — Чангюн поджал губы, почувствовав, как старший всем телом напрягся.       — Почему это? — Минхёк наконец посмотрел на младшего, а сердце пропустило несколько ударов.       — Кихён мёртв. — тихо произнёс Им. — Хотел бы я сказать, что мне жаль, но это не так. После всего, что он сделал, это абсолютно заслуженный исход для него.       Минхёк с трудом проглотил подступивший ком в горле, и слеза скатилась по щеке. Он не понимал, от чего ему больнее: от того, что Кихён его предал и обманул или от того, что он больше никогда не увидит человека, к которому так сильно привязался? Он бы поговорил с Кихёном, узнал причину его действий, злился бы и плакал, но он бы поговорил. Убийство — слишком жестокий конец даже для таких людей, как Ю.       — Минхёк, его убили не наши люди. Всё было по распоряжению Вонхо. Кихён предал свой клан и сотрудничал с Шону. — словно прочитав мысли Ли, Чангюн решил объяснить Минхёку все, что знал. — Ты знаешь правила нашего мира.       Минхёк лишь отстранённо кивнул, ничего не ответив. Мысли были запутаны, а от нервов и страха к горлу подступила тошнота. Виски громко застучали, а сердце забилось в бешеном ритме, отдавая эхом в уши.       — Мне нужен свежий воздух... Я, пожалуй, пойду.       — Может, лучше домой? Ты неважно выглядишь. Я понимаю, что тебе сложно всё это переварить.       — Всё в порядке. Мне нужно побыть наедине и всё хорошенько обдумать.       Им понимающе кивнул, наблюдая как Ли, хмуро опустив голову, выходит с машины и медленными и тяжёлыми шагами направляется в сторону моста. Чангюну даже показалось, что плечи старшего иногда вздрагивали, указывая на то, что он окончательно дал волю нахлынувшим эмоциям.       «Не нужно было говорить так грубо.» — мысленно поругал себя Гюн. Он ещё какое-то время наблюдал за удаляющимся силуэтом Минхёка, пока тот окончательно не скрылся в туманной завесе. Затем он завёл машину и плавно выехал с парковки, напомнив себе, что вечером не помешало бы снова навестить товарища.       Минхёк не знал, сколько он уже слонялся по этому злополучному мосту, но сумерки и холодный ветер, болезненно пронизывающий кожу, говорили о наступлении глубокой ночи. Туман немного рассеялся, и теперь у молодого человека была возможность отчётливо рассмотреть окрестности: ни души вокруг, лишь едва слышный всплеск капель возвращал его в реальность и говорил о том, что мир вокруг продолжает жить своей жизнью. Но что последнее слово означало для самого Минхёка? Ответ на этот вопрос ему уже не найти.       Посиневшие от холода губы скривились в улыбке, когда в его голове одно за другим начали проноситься воспоминания: любовь и забота, которой он был окружён с самого детства, а затем потеря родителей в автокатастрофе в уже достаточно сознательном возрасте. Ли всегда отдавал себе отчёт в том, что он стал тем, кем являлся, в первую очередь благодаря своим чутким родителям, которые всегда и без остатка отдавали ему всю свою любовь и заботу. Эта потеря оставила за собой ноющую рану и мучила его вплоть до тех пор, пока он не встретил Чжухона. Этот человек стал той отдушиной, которой ему не так долго не хватало. Его смерть стала роковым событием в жизни Ли, и он отчётливо понимал, что пути назад уже не было. И даже мимолётные приятные мгновения с Кихёном, которые стали призрачной надеждой на то, что выход всё-таки есть, в конце концов с оглушительным звоном разбились вдребезги.       — Пора двигаться дальше. — едва слышно произнёс он и обхватил дрожащими руками ограждение моста. Ледяное железо обожгло его ладони, но боли не чувствовалось. Ловким движением он преодолел изгородь и оказался по ту сторону от неё. Вдохнув полной грудью, он опустил глаза на реку, от которой его отделяло всего несколько десятков метров. Вокруг по-прежнему стояла тишина... Такая пленительная и долгожданная. От осознания реальности лицо молодого человека вновь накрыла слегка безумная улыбка, и он отпустил руки, полностью вверив себя в руки блаженной свободы.       Через пару дней в городе ходили слухи о том, что на берегу реки Ханган нашли безжизненное и обмёрзшее тело какого-то бедняги. Поиски его родственников или каких-либо других близких людей не увенчались успехом.

*несколько месяцев спустя*

      — Дела пошли на лад? — послышалось на том конце провода.       — Потихоньку. Непривычно без тебя тут все разруливать. — Чангюн облокотился на спинку кресла, устало прикрыв глаза.       — Ничего, привыкнешь.       — Мне будет не хватать тебя, дружище. — тепло улыбнулся младший. — Ты хоть звони иногда, не вздумай больше пропадать.       — Ты же знаешь, что я никогда ничего не обещаю. — мягко улыбнулся собеседник. — Но постараться ради тебя всё-таки могу.       Мужчина положил телефон в карман и перевёл взгляд на надгробие:       — Могли бы и получше фотографию выбрать. — хмыкнул он и провёл рукой по инициалам, высеченным на холодной плите. — Ну что же, Ли Чжухон. — иронично обратился он к надгробию. — Теперь меня здесь точно ничего... Никто не держит.       С этими словами он опустил один букет белоснежных лилий на могилу отца, а второй на ту, которая в своё время была предназначена для него.       — Позаботься о том, чтобы моё прошлое навсегда осталось здесь, вместе с тобой. — напоследок обратился он к своей фотографии и улыбнулся, внезапно вспомнив песню, которую ему часто напевали в детстве:

Ну что с тобой, ты так устал? Устал от трудностей, что поджидают? Не плачь, дружок, и сохрани запал Для звёзд, которые в душе твоей пылают.

      Лёгким шагом, словно обретя крылья, мужчина вышел из кладбища и завёл автомобиль. Среди глухой тишины раздался рёв мотора, и машина укатила в туман, окончательно растворившись в его густой пелене.