Если бы не война, нас бы здесь не было

Если увидите ошибку, отметьте, пожалуйста, её в ПБ.       Он был раздавлен. Жена решила, что он погиб на войне. А через два года он вернулся к ней изрядно побитый, но живой. Она уже была с другим, несмотря на то, что обещала ждать.       «Мне сказали — ты умер», — произнесла Мариан.       А Робин знал, что женщине — даже такой как она, — сложно было бы выжить одной, без мужчины. Он ревновал, ему было больно, но он искренне надеялся на то, что её супруг — её новый супруг, — любил её, уважал. Робин ненавидел его, но он прекрасно понимал — всё в прошлом. Жизнь развела его и Мариан навсегда.       И Мариан всё сделала правильно тогда. Но оправдывало ли её это?       Она была всё также нежна, ласкова, улыбалась. И от этого было только хуже. Кто-то другой был с ней, всё такой же прекрасной и любимой. Да. Она совсем не изменилась, но ведь изменился Робин. Не всё в нём. Можно даже сказать, что изменилось самое малое. Но это малое было фундаментом, на котором стояла личность лорда Локсли, коренным образом вынудив того поменять цели в своей жизни. Сменить доспех на маску, а титул на громкое прозвище и виселицу.       Мягкая постель, вкусный ужин, немного вина перед сном и нежная ладонь на щеке — всё это теперь было ничем и превратилось в пыльную скамью, шматок вяленого мяса и облачённую в доспех культю грубого мавра-сарацина…       Джон не смотрел на него. Он развалился на стуле и, кажется, вовсе спал. Его тяжёлое дыхание насыщало тишину чем-то тревожным, беспокоящим Робина и не дававшим уснуть ему самому. Поэтому парень думал. Думал и думал, не в силах унять поток навязчивых беспокойных мыслей, сдавливавших горло грубой рукой. Ах, как было бы прекрасно сейчас смочить его чем-то крепким.       Выпить хотелось жутко. Напиться до свинячьего визга и сгинуть в какой-нибудь канаве. И Робин поднялся, тихо встал и пошёл на второй этаж поместья, стараясь не скрипеть половицами. Он уже наливал в стакан виски, когда увидел Джона.       — Мне тебе эту бутылку в жопу засунуть? — огрызнулся мужчина, подходя к Робину и грубо вырывая выпивку из его ладони.       Робин даже не попытался противиться. Он скривился и вяло перевёл взгляд на разозлённого — прямо-таки пылающего злобой, — Джона.       — Разве мы уже не прошли через это? — спросил он, тряхнув рукой и расплескав несколько капель виски по столу. — Что молчишь? — прямо спросил он.       — Не могу уснуть, — признался Робин. — Не могу, — повторил он, упал на скамейку и закинул голову назад.       — Мало тренируешься. Не устаёшь, — продиктовал Джон. — Бери лук, колчан, пошли в гостиную тренироваться.       — Да ты, верно, шутишь, — рассмеялся Робин, подняв ладони вверх и растопырив пальцы. — Они только перестали кровью течь.       — Они так и будут кровоточить, пока кожа не огрубеет. Но не беспокойся. Ещё пару недель и ты вообще перестанешь их чувствовать.       Робин сузил глаза, посмотрел прямо на Джона, словно не веря в то, что услышал.       — Ой, да пошёл ты, — наконец произнёс он. — Пошёл ты, — повторил Робин, проведя пятернёй по волосам.       Джон хмыкнул и со все силы ударил бутылкой виски по столу. Робин вскочил и воскликнул:       — Ты больной?!       — Тебе так её жаль? — крутя в руках осколок — сверкающую гранями розочку, — грозно воскликнул мавр. А затем угрожающе стал размахивать ею перед Робином, заставляя того мелко пятиться назад. — Быть может, мне всё же насадить тебя на неё?       — Ну, блядь, — выругался Робин. — У меня совершенно нету настроения…       — Думаешь, меня это волнует? Думаешь, это будет волновать стражу?       С этими словами Джон попёр на Робина. Стекло носилось перед лицом отступающего назад лорда, опасно близко, но неужели Джон и впрямь мог ранить своего протеже? Робин в это не верил и иронично улыбался ровно до того самого момента, пока остриё не вошло в его плечо. Почти чёрная во мраке кровь тут же окрасила собой белую рубашку. Робин вскрикнул и налетел на смеющегося Джона, выбивая из его ладони самодельное оружие.       — Ублюдок! — воскликнул Роб, нависнув сверху и замахиваясь для удара.       — О, неужели я задел твои чувства? — на лету останавливая кулак, спросил Джон, пнул Робина коленом в живот и уложил его на лопатки. Робин закричал, забрыкался, но соперник был больше, тяжелее и сильнее. Он крепко держал его за руки и коленом придавливал ноги к полу. И Робу оставалось только истошно орать. И он орал, пока не выдохся, пока в горле не запершило, а глаза не увлажнились от солёной влаги.       Джон смотрел на всё это сверху, внимательно, поджав губы и на толику не ослабляя хватки. Он закивал, когда его глаза и глаза Роба встретились.       — Да, парень. Да… — произнёс Джон, моргнул, и на щёку Робина упала чужая горячая слеза. — Всё плохо, — шепнул мужчина. — Но, поверь, всегда может быть хуже. Но что будет и как, зависит только от тебя. Впервые за долгое время у тебя, парень, появился шанс отмстить, исправить, помочь тем, кто заслуживает, и покарать тех, кто виновен. Столько уже сделано, а сколько ещё предстоит…       Робин только горько рассмеялся.       — Будто тебя самого волнует всё это. Ты просто мстишь за сына. А я — рука, который ты лишился. Просто инструмент, который ты используешь, чтобы добиться своей не очень-то и высокой цели.       Джон ударил его культёй, заставив замолчать.       — Отмстить за смерть сына — высокая цель! — горячо воскликнул он. — Но моя месть это лишь приятный бонус к более весомому и важному достижению — разбить к чертям собачьим этот заговор. Твой народ, мой народ… — вёл Джон, задыхаясь от эмоций. — Женщины, дети, мужчины нескольких стран страдают из-за того, что два выблядка не могут поделить власть с третьим! И я тебя не использую… — проговорил мужчина на выдохе, уже совсем ослабший от чувств. — Ты достойный человек. И я вкладываюсь в тебя, учу, нянчусь, поддерживаю, не даю спиться… Ах, если бы… если бы со своим сыном я мог проводить столько же времени сколько с тобой… Всевышний знает, если бы не эта чёртова война!       — Если бы не война… — повторил Робин и слёзы вновь выступили на его глазах.       — Не реви, — зашептал мавр.       — На себя посмотри…       Джон нагнулся, Робин чуть приподнялся. И они просто коснулись губ друг друга. На несколько коротких мгновений время замерло. Затем Джон мотнул головой, отстранившись.       — Мариан ещё к тебе вернётся, я уже говорил, — серьёзно прошептал он. — Не сможет устоять, когда узнает, что ты сделал для всех нас, — затем он ослабил хватку и истощённый бурей чувств, уткнулся лбом в раненное плечо Робина. Тот зашипел от боли, поднял руку, но не оттолкнул, а провёл ею по бритому затылку.       Мариан ещё вернётся к нему… Хотел ли Роб этого?

***

      Строгий тугой сюртук сжимал запястья, горло, сковывал движения… Но он был тем единственным, в чём лорд Робин Локсли выглядел сносно.       — Ничего подобного. Ты выглядишь как греческий бог, — хмыкнул Джон.       — Греческим богам не нужна была одежда, чтобы выглядеть богоподобно, — парировал Робин, застёгивая запонки.       — Всё решено, — просто прервал перепалку мужчина, пожав плечами. — Другой одежды нет, времени на капризы нет, надевай сапоги и вперёд.       Робин понимал, что Джон прав. Времени действительно не было и отсутствие сюртука по размеру — сейчас было меньшей из их проблем. И всё же… лорд продолжал стоять у зеркала, не в силах двинуться с места. Ему было глубоко противно от самого себя, ему было мерзко от того, что он несколько часов прихорашивался ради человека, который отнял у него всё: отправил на войну, ложно умертвил и разграбил его имение, лишил любимой женщины.       И, тем не менее, под суровым надзором Джона Робин всё-таки натянул этим вечером оба своих сапога и отправился на встречу с шерифом Ноттингема, дружбу с которым ему следовало завязать в ближайшее время.       — Удачи, — кинул Джон напоследок.       Терпение и хладнокровие — но явно не удача, — нужны были сегодня Робин Гуду.