страстность - это не порок

Намджун       Намджун знал, то что он делает теперь каждый день — это отвратительно. Крайне неприятно. Совершенно ужасно. Но он просто не мог остановиться. Замечательная отмазка, ха? Он представил, как вытирает свои вспотевшие от страха ладони о лучшие свои официальные брюки и оправдывается перед строгим прокурором в суде. «Я знал, что нарушаю права человека. Я знал, что со стороны это выглядит отвратительно, сэр. Я понимаю, что нормальные люди, хорошие, правильные, законопослушные люди, мы же это имеем в виду под нормальностью, так бы не поступили. Но я просто не мог остановиться. Просто не мог».       Иногда Намджун думал, что в какой-то момент у него поехала крыша, ничем он свой огромный интерес к этому парню объяснить не мог. Он признавал, что это не просто интерес, хорошо, да. Он хотел этого парня. Во всех смыслах этого слова. Смотреть на него целыми днями, буквально любоваться им каждую чёртову секунду, наблюдать как он двигается, как ест, как ходит, даже как дышит, ведь его грудная клетка поднимается так равномерно и спокойно, когда он спит — Намджун бы слушал его сердцебиение каждую ночь, если бы он только мог. И эта улыбка. Да Намджун продал бы душу, если бы только он на него посмотрел и так же улыбнулся. Словно солнце выглянуло из-за вечно хмурых туч и осветило заблудшего в дожде человека.       И эти губы. Намджун вспоминал о них каждый раз, когда ласкал себя под одеялом, каждый чёртов раз он говорил себе, что это уже чересчур — дрочить на парня, который живёт через улицу в этом высоком панельном доме, там, где живут богатеи, никогда не замечавшие людей из социального слоя похуже, в конце концов, который и знать о тебе не знает, но как же сладко мечталось.       И пальцы. Одна из самых его любимых фантазий была не из тех банальных, которые начинались с минета и заканчивались неистовым трахом на ближайшей горизонтальной поверхности, в конце концов, тогда бы это ничем не отличалось от обычного порно. Нет, Намджун смотрел на него по-другому, совершенно иначе. Он вообще старался не думать о нём, когда себя удовлетворял, казалось, что мастурбация, пусть даже на порождение собственного воображения, опошляет весь тот образ, который Намджун себе создал, но он ничего не мог поделать с разумом и гормонами. Последние одолевали и пока что побеждали. Намджун сдался им совсем недавно и купил себе полупрофессиональный фотоаппарат, который тут же использовал, чтобы сделать чёткие и качественные снимки его лица и некоторых других деталей. Необычного вида фаланги привлекли его внимание раньше, но он просто не давал себе разрешения на более подробное разглядывание, но теперь фантазии раскрылись в полной мере. Самой лучшей, самой детальной была та, что вышибала остатки мозгов из и без того пустующей головы, та, что возбуждала так, что Намджуна потряхивало и скручивало невероятно долгими судорогами наслаждения каждый раз после её прихода, начиналась тоже с банальных поцелуев, но заканчивалась пальцами в его рту и чересчур подробное смакование каждой из этих узловатых костяшек. Отчего-то Намджун подозревал, что не страдал до этого оральной фиксацией на чьи-то руки, но в этом случае он молчаливо сдавался и неистово жаждал.       Очертания узких бёдер в джинсах будоражили его также, как и едва заметные выпуклости сосков под тесной футболкой. В тот летний день, когда постоянно начинался ливень и также внезапно заканчивался, Намджун столкнулся с этим парнем, выходившим из-за угла, извинился скомкано и поспешил уйти прочь, но воспоминания о твёрдых и дерзко набухших от холода комочках, с которыми соприкоснулись его собственные соски, зудели под кожей и заставляли воображение лихорадочно додумывать всё остальное. Дома он включил порно с актрисой, которая нравилась ему до всего этого сумасшествия — миленькая японка с большой грудью и тоненьким жалобным голосочком, она любила жесткий секс и, как минимум, три смены поз. Намджун быстро возбудился, но под однотонное постанывание его мысли разбежались и вернулись к теплому ощущению крепкой мужской груди, совсем не похожей на женскую мягкость и жар, который образовывался в ложбинке, он помнил, что бывшая девушка, смеясь, говорила, что это самое горячее в плане температуры место на женском теле. На практике это оказалось правдой. Он вздохнул и выключил видео совсем, оно только мешало театру в его голове, в котором парень из соседнего дома задирал на себе футболку и показывал свои трогательно съежившиеся чувствительные соски, а сам Намджун трогал их, растирал и перекатывал… Голова у него кружилась, дыхание становилось тяжелее, он просто сходил с ума, был одержим незнакомцем.       Он сталкерил его уже год и с каждым проходящим месяцем падал в эту безобразную, совершенно отвратительную манию, но это падение было самым захватывающим, что происходило в его жизни. И Намджуну было совершенно наплевать как это смотрится со стороны. Теперь уж точно. У Намджуна временами даже возникал план выкрасть этого прекрасного принца и притащить его сюда, в эту небольшую съёмную квартирку, которую он умудрялся снимать на небогатую зарплату продавца в музыкальном магазине. Но в крохотном пространстве, где еле помещался он сам, письменный стол да впритирку стоящий к стене длинный платяной шкаф, было негде держать пленника. Идея была прекрасной, но практически не реализуемой, а потому абсурдной и безумной. Только и оставалось, что смотреть издалека в объектив фотоаппарата и любоваться этой красотой издалека. Если бы не однажды случившееся но.       «Но» заключалось в том, что Намджун как обычно выслеживал окна спальни своего незнакомца и делал это успешно, пополнив свою коллекцию фотографий несколькими качественными снимками скульптурного лица. Самой любимой его была та, на которой красавчик дремал под лучами солнца, свет ложился золотом на упругую и нежную кожу, ресницы мягким опахалом легли вниз, а раскрытая и оттопыренная губа манила к себе даже через сотни метров. Он бы распечатал её и повесил на стену, но своего принтера у него не было, а доверить свою тайну офисному или уличному он попросту не мог. Намджун осторожничал, если сталкер вообще мог быть аккуратным и осторожным, и выбирал только проверенные варианты и проверенные методы. В тот день был подобран великолепный угол и снимки ложились в память фотоаппарата легко и просто. Парень как раз пришёл с университета, скорее всего посещал занятия в какой-нибудь дорогущей частной академии с уклоном на бизнес или право, он сидел на кровати и с кем-то разговаривал по телефону. Намджун смотрел как шевелятся блестящие от слюны губы и медленно уплывал куда-то в свой собственный рай. Но незнакомец на этом не остановился, подошёл к окну и настежь распахнул не только шторы, которыми частично перекрывался дневной вид и полностью ночной, скрывая под собой манящие подробности. Намджун на секунду затаил дыхание, ему показалось, что парень смотрит прямо на его квартиру, а большой массивный объектив слишком хорошо виден и выдает его, отвратительного вуайериста, притаившегося напротив. Однако парень просто вдохнул свежего воздуха и оставил окно открытым нараспашку. Он походил по комнате, куда-то вышел, потом спустя полчаса вернулся обратно. У Намджуна немного тряслись руки, едва заметно, он испытал прилив адреналина так резко и внезапно, что не сразу смог от него отойти. Он не знал, что бы он сделал, если его бы присутствие обнаружили. Однако в следующие минуты перед ним развернулось зрелище, за которое он мог бы продать душу, сердце, да и печень впридачу. Если бы незнакомец оказался кумихо, то за одну ночь с ним Намджун был готов собственноручно вырезать любой орган по его желанию и самому его накормить.       Парень начал медленно раздеваться, просто стаскивал с себя футболку, а у Намджуна уже загрохотало сердце и вспотели ладошки. Под обычной домашней футболкой ничего не было, однако парень по-прежнему стоял спиной, не разворачиваясь к окну. Может быть, он просто хотел переодеться, на памяти Намджун такое случалось не слишком часто, но бывало, в такие дни фантазия била ключом и правой руке приходилось нелегко. Но тут руки парня двинулись дальше, расстегивая ремень, ширинку, цепляя шлёвки и стаскивая жёсткую джинсу вниз. Бренд на туго обтягивающих боксёрах не оказался неожиданностью, но сам их вид заставил Намджуна мучительно застонать и машинально поправить возбужденный член в собственных штанах. «Чёрт-чёрт-чёрт» — зашептал он и настроил фокус на объективе. Парень потянулся, смачно и с удовольствием, красиво оформленные мышцы на теле заиграли-зажили собственной жизнью и Намджун спешно зажал кнопку спуска затвора, стремясь запечатлеть этот прекрасный кадр. К его сожалению, незнакомец подхватил полотенце со стула и ушёл куда-то из комнаты. Представление на этом было закончено и Намджун дрожащими руками отложил камеру, растёр красные въевшиеся в кожу полосы от подоконника, на который он навалился всем весом, когда делал последние фотографии. Что ж, сегодня воображение будет работать на полную катушку, главное, чтобы он не забыл скинуть особо удачные снимки в специальную папку. Намджун бросил прощальный тоскливый взгляд на соседнее здание и принялся за учёбу.