Фруктовый лед

      Прохладный ветер взъерошил пшеничные пряди и приятно обдавал светлую кожу. Блондин развалился на скамейке около стадиона, где проходил сегодняшний матч. Все тело изнывало от усталости и перегрузки. Все же у них был матч с Джаббервок и совсем недавно закончился матч с Сейрин. И если с последним все было в порядке, то от первого у него остался легкий осадок. У него не получилось. Даже войдя в зону, даже с идеальным копированием, он не смог сравнять счет. И это все, на что он был способен. — Черт, — выдохнул парень, запустив руку в золотистую шевелюру. — Не круто.       Он был настолько подавлен этой мыслью, что даже и не заметил длинноволосую девушку, что наблюдала за ним уже минуты три. — Поздравляю с победой, это было великолепно. — О, Минами-чи? Ты еще здесь? Я думал, ты ушла после нашего матча с Сейрин, — обернувшись, Кисе увидел брюнетку в свободном черном платье, обнажающем колени. Легкая ткань просвечивала в лучах заходящего Солнца, оттеняя все соблазнительные изгибы. Взгляд неуловимо проскользнул по подчеркнутому силуэту, который обычно искусстно скрывала школьная форма и одежда не по размеру. Он легко и все же не без разочарования улыбнулся, принимаясь потирать шею. — Спасибо, я хотел сравнять счет, но не см… — Прекрати! — спокойный и приятный тон резко сменился на несвойственный красавице громкий и разгневанный. — Это было прекрасно! — выкрик и уже тише, выделяя того, кому это было адресовано: — Ты был прекрасен, — изумрудные глаза смотрели так уверенно и пронзительно.       Рета был столь растерян из-за услышанного, что на какой-то момент потерял дар речи. Он думал, что бы ответить и даже нервно засмеялся, пока на него продолжали выжидающе смотреть. И тогда он понял.       Никчемный смех прекратился. Он встал, поднимая и взгляд на ту, которая все это время ждала его.       Слова излишни.       Закрываясь за неуверенностью в себе и самокритикой, он считал, что его поддерживают из жалости, чтобы он просто не упал духом. Он боялся почувствовать себя слабым и в тайне считал себя недостойным похвалы за свои провалы, поэтому он не позволял ей проявлять заботу о нем. Но дело не только в этом.       Он боялся. Боялся сближаться с ней. Боялся, что его ранят, отвергнут. Потому что ему было не безразлично. Она была ему небезразлична. И по этой причине он отталкивал ее каждый раз, когда она подходила слишком близко. Он построил между ними прочную стену.       Потому что он боялся унижения и отвержения.       Но за ее словами стоял совсем другой смысл. Она говорила, что восхищается им и его упорством. И она так отчаянно сорвалась на крик, потому что хотела быть услышанной.       И он услышал ее.       В этот раз он хотел услышать ее. — Спасибо, — не из учтивой вежливости, а из настоящей благодарности. От сердца к сердцу. — Рей.       Стена разрушена.       Сначала ее лицо тронуло удивление и озадаченность, а потом она на секунду отвела взгляд. Затем снова, уже более мягко, посмотрела на своего собеседника и просветлела в теплой улыбке. — Пожалуйста, — на большее она пока не была готова.       Их молчаливый разговор продолжался до тех пор, пока у Кисе не зазвонил телефон. — Мм, Акаши-чи? — подняв трубку переспросил баскетболист, что привлекло внимание его подруги. — Кисе, сколько еще всем тебя ждать? С тобой все хорошо? — А, Акаши-чи, прости, прости, я забылся… — тут же начал оправдываться парень, засмеявшись. — Да, но… — он посмотрел на девушку, — В общем, тут такое дело… — И передай Рей, что я жду ее у главного входа на стадион, я отвезу ее домой, — резко вставил Сейджуро, а потом добавил: — Поспеши, — и оборвал связь.       Сказать, что Кисе был поражен, ничего не сказать. Он продолжал таращиться на девушку, ничего не понимая. — Что, что-то случилось? — в голосе зазвучало беспокойство. — Ты знакома с Акаши-чи? — такое несвойственное ему спокойствие в голосе, такая нейтральная улыбка на лице. И что тревожило его еще сильнее: «Рей? Акаши-чи назвал ее по имени?» — Акаши? Сейджуро? — попытка уточнить. «Сейджуро?»       Он усмехнулся. Ну и надо же было ему так вляпаться! — Он мой… — начала объяснять. — Акаши-чи ждет у главного входа, — прервал он ее, не желая дослушивать. Нейтральность сменилась холодной вежливостью. — Пока, — разочарованный взгляд.— Минами-чи, — нарочито презрительно. Развернулся и ушел.       Вновь старое обращение.       Вновь восстановлена стена.       Рей была столь обескуражена, что могла лишь смотреть ему в спину.       Вечер оказался отвратителен на вкус, а отдавал таким заманчивым ароматом.