Тысяча осеней

Глава 4: «Моральные устои[1] Шэнь Цяо получают 100-балльный критический удар». Юй Шэнъянь не рассказал о цели их путешествия, когда он взял с собой Шэнь Цяо. Округ Фунин находился недалеко от города Е, столицы государства Ци. Со своей скоростью Юй Шэнъянь мог бы добраться туда примерно за три дня. Но принимая во внимание состояние Шэнь Цяо, он специально шел медленнее, и они прибыли в город Е семь дней спустя. Однако не важно, насколько медленно они шли, в данный момент состояние Шэнь Цяо было все еще нестабильным для такого долгого и трудного пути. По прибытии в город Е он слег с небольшим жаром. Хоть и учеников в клане Хуаньюэ было не так много, у них в распоряжении было достаточно денег, к тому же клану принадлежало несколько резиденций в разных городах. Одна из таких находилась в городе Е, владельцем которой являлся Янь Уши, где и остановились Юй Шэнъянь и Шэнь Цяо. Так что, как только слуги увидели Юй Шэнъяня и Шэнь Цяо, они стали обращаться к ним как к молодым господам и учитывать каждую мелочь, обслуживая их по высшему разряду. Шэнь Цяо был очень молчалив во время путешествия. Он шел, когда Юй Шэнъянь говорил ему, и останавливался, когда было велено. Он даже не упоминал того, что ему плохо — скорее Юй Шэнъянь и сам догадывался об этом. Когда Юй Шэнъянь спрашивал его, Шэнь Цяо просто улыбался: — Я знаю, что шисюн отправился в путешествие по поручению учителя. Теперь, с моим покалеченным телом я уже чувствую себя виноватым из-за того, что не смогу помочь. Как я могу обременять шисюна еще большими неприятностями? Когда он говорил эти слова, его лицо выглядело холодным и бледным, но на нем расцвела такая нежная улыбка, что он казался весьма жалким, но в то же время милым. Все таки Юй Шэнъянь был не таким, как Янь Уши. Его сердце слегка смягчилось, хоть это и являлось чем-то редким для него самого. — Если тебе плохо, просто скажи мне. Я не человек без принципов, но сначала мы должны завершить задание, которое нам поручил учитель. Насчет поручения я уже поспрашивал: хоть Янь Чживэнь и ученик клана Хэхуань, его жена и дети ничего не знают о боевых искусствах. Он сам может считаться лишь второсортным мастером клана. К тому же, семья Янь беззащитна, так что я могу закончить все сам. Но так как учитель требовал уничтожения всей семьи, я возьму тебя с собой, когда наступит время. После того как Янь Чживэня будет убит, я достану женщину или ребенка, чтобы ты расправился с кем-то из них. Очевидно, это был первый раз, когда Шэнь Цяо услышал о сути их задания. Он выглядел удивленным. — Могу я спросить шисюна, какова история клана Хэхуань? И какова причина неприязни к Янь Чживэню? Юй Шэнъянь вспомнил, что Шэнь Цяо ничего не знал, так что он ему объяснил: — Наш клан Хауньюэ, клан Хэхуань и клан Фацзин — все происходили из клана Жиюэ на острове Феникса-Цилинь. Позже клан Жиюэ был разобщен из-за распрей и распался на три части. Мы должны были объединиться как единое целое против других сил, так как у нас общие корни. Помешало лишь то, что каждый хотел восстановить Святой клан[2] под своими знаменами. Клан Хэхуань слишком амбициозен, их глава — Юань Сюсю, и ее ученики точно такие же, как и она: счастливы использовать свою красоту для достижения целей. Но их боевые искусства хороши, так что если ты хоть когда-нибудь наткнешься на них в будущем, лучше держись подальше. — У Юань Сюсю есть любовник — Сан Цзинсин, который был однажды учеником Цуй Ювана. Эта бесстыжая шлюха и ее мешок с дерьмом — соучастники, плетут интриги тут и там весь день напролет. За последние десять лет они даже совершили несколько попыток, чтобы поглотить наш клан Хуаньюэ, пытаясь взять верх, пока учитель был в медитации. Шэнь Цяо кивнул: — Но так как Янь Чживэнь всего лишь второстепенный в их секте и также держит службу как чиновник Ци, я думаю он никогда не причинял неприятностей нашему клану. Почему учитель все же решил убить его? Вместе с легкой улыбкой на губах Юй Шэнъянь сказал: — Шисюн, после этого вопроса ты выглядишь прямо как маленький белый зайчик! Статус Янь Чживэня весьма особенный. Он является чиновником в Ци, и мало кто знает, что он принадлежит клану Хэхуань. Если мы убьем его, то, во-первых, сможем использовать это как пример, чтобы запугать наших врагов. Во-вторых, после этого клан Хэхуань осознает, что нам известно о них все, и они больше не осмелятся действовать поспешно. В-третьих, они нам жить не давали, пока учителя не было с нами; теперь учитель вернулся, и, если мы не преподадим им урок, не посчитают ли другие, что клан Хуаньюэ оказался легкой добычей? Раньше, после смерти Цуй Ювана, клан Хуаньюэ был самым могущественнам среди трех, к тому же являлся тем, кто должен был объединить Святой клан. После того, как учитель получил ранение, ему пришлось отступить и войти в медитацию уединения, что дало клану Хэхуань возможность для использования их преимущества. — Что насчет клана Фацзин? Они когда-нибудь причиняли неприятности? — Фактически, из трех кланов только Хэхуань стал таким агрессивным. Клан Фацзин похож на нас, его ученики разбросаны по всей округе, каждый делает то, что должен, и они собираются не так часто. Учитель проинформировал только меня о том, что вышел из медитации, вот почему я поспешил вернуться. Что же касается тебя, — он дополнил, — то, конечно же, из-за того, что ты был ранен. Если подытожить, это правда, что три клана не ладят друг с другом, но Хэхуань единственный, кто постоянно доставляет проблемы, и зашел в этом слишком далеко. Шэнь Цяо вздохнул: — У каждого преступления есть преступник, у каждого долга есть должник. Поскольку Юань Сюсю лидер клана Хэхуань, почему бы учителю не нанести визит лично? Даже если он решил устранить Янь Чживэня, его жена и дети не принадлежат миру боевых искусств, так что нет нужды их впутывать? Юй Шэнъянь немного поиграл с бахромой, свисающей с постели, не принимая его слова всерьез. — Это приказ учителя, наше дело подчиниться. Какой смысл в стольких вопросах? Если ты будешь избавляться от сорняков, не выдирая с корнем, они зарастут обратно со следующими весенними ветрами. Тут тоже самое, если мы не убьем жену и детей Янь Чживэня, должны ли мы ожидать их мести в будущем? Он встал сразу по окончании слов. — На этом хватит. Все равно дело не к спеху. Есть еще несколько дней до седьмого числа. Отдохни пока что. После того как ты восстановишься, я найду кого-то, кто будет сопровождать тебя в столице. Я считаю, среди всех городов пышность города Е не меньше, чем в Цзянькан[3]: оно наполнено благородством и гостеприимством, чего в Цзянькан не видать. В общем, этот город стоит того, чтобы его обойти, особенно район красных фонарей[4]... Юй Шэнъяню было немного за двадцать, но он являлся действительно талантливым и романтичным молодым человеком. Держа свою личность в секрете, он обсуждал поэзию и литературу в южной Чэнь, завел друзей в лице молодых ученых, которые обладали неплохой репутацией. Сейчас Юй Шэнъянь хотел прогуляться, пока был полон энтузиазма, но внезапно вспомнил про состояние Шэнь Цяо. Даже если тот и хотел, у него, наверное, не было сил, чтобы пойти, поэтому он остановился и окинул Шэнь Цяо многозначительной улыбкой: — Поскольку у тебя амнезия, и ты пока ничего не помнишь из своего прошлого, все в порядке. Все равно ученики клана Хуаньюэ — самые прекрасные и талантливые мужчины, которые живут, как им заблагорассудится. Так что у тебя будет еще куча возможностей потихоньку испытать все в будущем. Для путешествий Янь Уши использовал личность, известную в качестве богатого бизнесмена с фамилией Се, поэтому на деревянной табличке резиденции начертаны слова — «Резиденция Се». Юй Шэнъянь часто уходил, оставляя Шэнь Цяо одного. Шэнь Цяо относился ко всем вежливо, но в то же время он страдал из-за своего разбитого состояния, поэтому слуги резиденции не могли ему не симпатизировать. В особенности те девушки, которых назначили в качестве личных слуг Шэнь Цяо. После нескольких дней отношения между ними потеплели и, дабы развеять скуку, они рассказывали ему о всевозможных новостях и местных обычаях вокруг резиденции Се. Когда он стал чувствовать себя лучше, Шэнь Цяо просил слуг проводить его прогуляться снаружи несколько раз, пока у него имелось свободное время. Город Е оказался таким, каким его и описывал Юй Шэнъянь: улицы вымощены белым нефритом, а крыши покрыты гладкой и блестящей черепицей. Семья Гао страны Ци сохранила стиль своих предков — людей Сяньбэй[5] — в городских стенах, зданиях, одежде и обычаях. По сравнению с деликатностью и изяществом южных земель этот город обладал большей щедростью и открытостью. Говорят, что даже вкус одного и того же вида вина из таверн в городе Е будет более мягким, чем в городе Цзянькан. Экстравагантная одежда, красивые женщины, роскошные коляски, в которых они сидели... Хотя Шэнь Цяо не мог увидеть это своими собственными глазами, он все еще чувствовал процветание и великолепие столицы, это читалось в ее воздухе с теплым ароматом, что заполнял каждую улицу и аллею города. Служанка помогла ему войти в аптеку. Он сел отдохнуть в боковом зале, а девушка ушла, чтобы купить все по рецепту. Рецепт был написан для Шэнь Цяо. Сейчас он не сильно отличался от горшка для лекарств, поскольку ему нужно было принимать большую миску отвара каждый день. Хоть Янь Уши не собирался помогать тому восстанавливать боевые навыки, но он и не позволял Шэнь Цяо оставаться еле живым. Все отвары, которые он принимал, были в основном для восстановления его жизненной энергии, крови и меридианов, вместе с тем укрепляя кости и нагревая его Янь. Что касается состояния Шэнь Цяо, то его внутренняя ци оказалась совершенно пустой, не осталось ни единого следа. В дополнение к амнезии было еще и бессмысленное ожидание того, что боевые навыки вернутся в ближайшее время. Однако тот факт, что он уже мог спокойно ходить, на самом деле был результатом этих нескольких месяцев лечения. Поскольку служанке требовалось заполнить рецепт сегодня, Шень Цяо вышел вместе с ней, чтобы подышать свежим воздухом. Однако несмотря на слепоту и болезненность, он привлек много внимания, просто находясь в аптеке. Во-первых, лицо Шэнь Цяо очень симпатичное. Хотя теперь оно выглядело немного истощенным, его внешность и манеры оставались прежними. В обычном зеленом, как бамбук, халате и с деревянной шпилькой вместо заколки-короны, скрепляющей его волосы, он сидел там на досуге, тихо слушая, как служанка разговаривает с аптекарем. Уголки рта приподнялись в слабой улыбке. Янь Уши разрешил Шэнь Цяо появляться на публике и не приказывал Юй Шэнъяню скрыть лицо мужчины, будто его совершенно не беспокоило то, что того узнают. Причина заключалась в том, что, будь то до или после того, как Шэнь Цяо стал лидером клана Сюаньду, он редко появлялся за пределами горы. Поговаривали, что даже не все ученики горы Сюаньду могли узнать своего нового лидера. Ни один из нескольких более известных публике учеников до того дня не смогли занять пост главы клана, лишь Шэнь Цяо, которого в то время еще никто знал, стал им. И только вознесшийся на небеса Ци Фэнге знал всю правду. Во-вторых, в день, когда Кунье бросил вызов Шэнь Цяо, пространство на Пике Полушага было настолько ограничено, что его едва хватило им обоим, и все зрители наблюдали с Пика Сожаления прямо напротив. С таким расстоянием между ними наблюдатели, скорее всего, не смогут хорошо запомнить внешность Шэнь Цяо, не говоря уже о том, что со времени серьезной болезни его комплекция была уже не в таком отличном состоянии, как прежде. Но это всего лишь предположения, выдвинутые Юй Шэнъянем единолично. В частности он даже чувствовал, что, согласно характеру своего учителя, Шэнь Цяо, вероятно, был просто секундным импульсом и являлся для учителя человеком, которого можно приручить, чтобы поиграть. — Господин, все готово. Пойдемте? Шэнь Цяо кивнул, и служанка помогала ему встать. Когда они вдвоем дошли до выхода из аптеки, они услышали, как кто-то говорит: — Господин, вы так обаятельны и красивы, но я почему-то вас никогда раньше не встречала. Могу ли я узнать ваше почетное имя? Голос не мог скрыть внутреннее удивление. Служанка остановилась на секунду; затем Шэнь Цяо понял, что это адресовано ему. — Меня зовут Шэнь Цяо. — Значит, господин Шэнь. Голос женщины был ясным и звонким, приятным для ушей. — Господин Шэнь — житель столицы? Или может лучше будет спросить, из какой знатной семьи вы родом? Служанка прошептала на ухо Шэнь Цяо: — Это Хань Э’Ин, дева семьи старшего слуги Хань. Главный слуга Хань являлся не просто слугой какой-то семьи, а дворцовым служащим[6] Ци, Хань Фэном. Он был довольно прославленным человеком в стране, его сыновья женились на принцессах, а вместе с Му Типо и Гао Анагун их знали как «трёх дворян»[7] Ци, которые вместе держали правительство под контролем. Будучи дочерью семьи Хань, Хань Э’Ин, конечно же, имела право делать все, что угодно. Шэнь Цяо улыбнулся: — Я давно наслышан об имени леди Хань. Вот только мои глаза сейчас страдают от болезни, потому прошу простить за то, что я не могу лицезреть всей элегантности присутствия леди Хань. Я обязательно нанесу визит в резиденцию Хань по выздоровлении. Хань Э’Ин также поняла, что в его глазах нет ни яркости, ни эмоций. Чувствуя себя немного беспомощной, она жалостливо подумала о том, что такой красивый молодой человек оказался слепым. Затем с угасающим интересом она сказала: — Все в порядке. Тогда вы должны хорошо отдохнуть. Сяо-Лянь[8], скажи аптекарю, чтобы он принес немного женьшеня, пусть господин Шэнь возьмет его с собой. Запишите все на мой счет! Шэнь Цяо ответил: — Благодарю леди Хань за подарок. Поскольку было бы невежливо не ответить добром на добро, у меня есть кое-что для вас. Пожалуйста, примите мой маленький подарок. Интерес Хань Э’Ин слегка возрос: — О? Что это? Шэнь Цяо сказал: — А-Мяо[9], иди принеси мне ту коробку из кареты. Служанка поспешила принести вещицу, о которой только что говорил Шэнь Цяо. Несмотря на то, что Шэнь Цяо был слеп, он говорил нежно, его речь очень складная, с таким характером, который, незамедлительно вызывал у людей симпатию. Даже такая благородная дочь, как Хань Э’Ин, которая остановит любого красивого мужчину и будет флиртовать как ей угодно, бессознательно смягчила свой тон перед ним. Когда служанка принесла коробку, двое как раз заканчивали свою короткую беседу и прощались друг с другом. Хань Э’Ин спросила адрес Шэнь Цяо, сказав, что она как-нибудь нанесет визит, затем села на лошадь и уехала. Вернувшись в резиденцию Се, Юй Шэнъянь, услышав об этом событии, удивленно щелкнул языком: — Ты действительно талантлив. Выйдя всего один раз, ты натолкнулся на кого-то, вроде Хань Э’Ин. Она является племянницей Чжао Чиин из клана Бися на горе Тайшань. Ее боевые навыки так себе, но у нее хороший отец и клан, что позволяет ей издеваться над всеми в столице. Шэнь Цяо улыбнулся: — После встречи у меня сложилось впечатление, что она — приятная девушка. Я бы не посчитал это издевательством. Юй Шэнъянь засмеялся: — Она действительно красавица, но очень жаль, что ее личность просто невыносима. Ни один человек в этой столице так о ней бы не отозвался. Только ты мог назвать ее хорошей! Шэнь Цяо все еще улыбался, но ничего не ответил. Примечания переводчика: [1] Моральные устои в данном случае это «три взгляда»: взгляд на мир, взгляд на жизнь и взгляд на ценность. Хотела перевести «мировоззрение», но по смыслу все же ближе его привычки, поведение, взгляд на культуру, жизнь и моральные ценности, т.е. моральные устои. Благовоспитанный человек в демоническом клане :') [2] Святой клан: почетный способ обращения к клану Жиюэ своими учениками, в то время как другие обычно называют его демоническим кланом. [3] Цзянькан (建康): столица империи восточная Цзинь (317–420 CE) [4] Район красных фонарей (烟花巷 yanhua xiang): район красных фонарей в древнем Китае. [5] Сяньбэй (鲜卑): монголы, которые проживали в восточной Монголии, Внутренней Монголии и Северо-Восточном Китае. Наряду с сюнну, они были одной из основных кочевых племен в северном Китае со времен династии Хань. [6] Дворцовые служащие (侍中 shizhong): дополнительное звание, присуждаемое должностным лицам центрального правительства, выбранными императором в качестве своих конфиденциальных советников. [7] Три Дворянина Ци (齐国 三 贵 qiguo sangui): название взято из вики. https://en.wikipedia.org/wiki/Han_Zhangluan Ищите в тексте «Three Nobles» во втором абзаце. [8] Сяо-Лянь: «Сяо» буквально означает «мало». Нежный способ обращения к людям, которые моложе/ниже по статусу, чем они сами. Часто называют детей младшего поколения или личных слуг. [9] А-Мяо: «А» может использоваться для вызова личных слуг или в качестве псевдонима для людей, с которыми вы находитесь в близких отношениях.