Тысяча осеней

Глава 16: «Зачем мне тогда сотрясать воздух впустую?» В присутствии Янь Уши им больше не требовалось идти по безопасным официальным дорогам. Чтобы сократить путь, вместо того, чтобы проходить через Чанъань [1], Янь Уши направился прямо на юг в префектуру Ло, а оттуда к префектурам Ю и Суй. Эта значительно сократило расстояние, но поскольку города находились недалеко от границы Ци и Чжоу, они были не совсем мирными. Земли после стихийных бедствий в конце прошлого года пострадали от засухи, которая распространилась на тысячи миль; и тут повсюду были беженцы, спешащие к близлежащим хранилищам продовольствия. Янь Уши не хотел ехать на карете, у него не было ни одной в аренде. Он просто шел вперед с видом: «Если ты можешь идти за мной, то иди, если не можешь, тебе все равно придется». Путешествие длилось несколько дней, один человек следовал за другим. Когда они собирались войти в столицу префектуры Сян, они встретили группу беженцев за пределами города. Эти люди были родом из префектуры Гуан. Из-за голода им пришлось преодолеть тысячи миль до более богатой префектуры Сян. Однако, кто бы мог подумать, что местный чиновник не только отказался открыть им городские ворота, но даже приказал солдатам быть начеку и не впускать ни единого беженца в город. У беженцев не осталось сил идти в другое место, поэтому им пришлось остановиться и поселиться прямо здесь, практически ожидая медленной смерти. С точки зрения правительства было совершенно понятно, что чиновник префектуры Сян сделал это потому, что количество еды в городе было ограничено. Если он впускает беженцев, то он должен будет нести ответственность за их урегулирование, но эти люди находились под юрисдикцией других регионов. Они лишь увеличат давление на его владения. В конечном итоге местные жители начнут голодать в тот день, когда в префектуре Сян не будет достаточно еды. В настоящее время император Ци, Гао Вэй, был занят поисками удовольствий, а не управлением и национальными делами. До того, как пища, выделенная Императорским двором, могла добраться до места назначения, она была уже исчерпана за счет эксплуатации. Даже если бы чиновник префектуры Сян принял всех этих беженцев в город, он не получил бы никакой награды или похвалы от императорского двора. Префектура Сян находилась довольно близко к горе Сюаньду. Отсюда оставалось идти еще несколько дней на юго-запад, и тогда они прибудут на гору Сюаньду, расположенную рядом с префектурой Мянь. Чем ближе они были к горе Сюаньду, тем лучше становилось настроение Янь Уши. Он даже замедлил темп, чтобы дожидаться догонявшего его Шэнь Цяо, в то же время заинтересовавшись местными достопримечательностями культурой. На первый взгляд люди, которые не знали об их отношениях, вероятнее всего, подумали бы, что они были парой старых друзей, путешествующих вместе. Он сказал Шэнь Цяо: — В период враждующих государств префектура Сян принадлежала Чу, поэтому она сохранила большую часть культуры Чу. Эти земли можно рассматривать как довольно густонаселенные и богатые, но, к сожалению, Гао Вэй не был в настроении управлять ими. Несколько поколений дотошной заботы семьи Гао, вероятно, пропадут в его руках. Янь Уши явно не уважал императора Ци; он обратился к нему напрямую по имени, как только открыл рот. Шэнь Цяо прищурился. Он смутно видел множество людей, собирающихся за пределами города, большинство из которых были стариками, женщинами и детьми. К счастью, погода еще не слишком жаркая. В противном случае могла разразиться серьезная эпидемия. Он вздохнул и не мог не покачать головой: — Так много трудностей в крестьянской жизни! Янь Уши безразлично прокомментировал: — На самом деле, такую сцену можно увидеть и в других странах. После восстания пяти варваров после династии Западного Цзинь, все партии вступили в борьбу за власть, с бесчисленным кровопролитием и расплатой жизнями многих. Такой голод как сейчас появляется каждый год, особенно около границ. Чтобы избежать ответственности и отвлечь внимание, каждое государство скорее стремится подтолкнуть беженцев в другие страны. Когда наступит благополучное время, они объявят войны и аннексируют города соседних стран. Мятеж часто происходит внутри стран, и политические силы легко меняются, меняя официальное название страны [2] каждые несколько лет. Потому, конечно, никто на самом деле не заботится об управление страной и Северная Ци просто выразилась в этом аспекте сильнее других. Шэнь Цяо ответил: — Но я слышал, что глава клана Янь занимает достаточно высокое положение в Северном Чжоу, и их император сильно зависит от вас. Я полагаю, в глубине души, вы решили, что Северный Чжоу должен объединить весь мир? Сложив руки за спиной, Янь Уши медленно сказал: — В случае императоров тут не из кого выбирать, будь то мудрые или безмозглые. Разница лишь в том, что некоторые могут сдерживать свои желания, в то время как другие не могут или не хотят этого. И хоть Юйвэнь Юн пристрастился к войне и убийствам, он запретил буддизм, даосизм и не любит конфуцианство. Он не склоняется ни к одной из сторон, поэтому у него не так много вариантов. Мне также нужна его помощь, чтобы объединить три клана. Семья Юйвэнь правила на Центральных равнинах уже много лет. Несмотря на то, что их предками был народ сяньбэй, они объединились уже очень давно. Все управленческие системы в династии Чжоу такие же, как в системах Хань [3]. Как император, он не обязательно уступает тому, что в Южном Чэн. По прошествии этих дней, основываясь на слухах, Шэнь Цяо более или менее составил общее представление о силах в этом мире. Наставник Сюэтин, который пытался остановить Янь Уши в ту ночь в монастыре Чуюнь, также был сторонником Северного Чжоу. Но он поддерживал бывшего правителя императора Юйвэнь Ху, вместо нынешнего императора Юйвэнь Юна. Наставник Сюэтин был когда-то учеником клана Тяньтай — шиди нынешнего главы клана Тяньтай, Фаи. Однако первоначальные силы их клана больше склонялись к Южному Чэн. Этот вопрос был связан с внутренними беспорядками и его повествование приведет к еще одной длинной истории. После того как Юйвэнь Юн восстановил силу, которая должна была принадлежать ему изначально, он должен был устранить остатки влияния Юйвэнь Ху, и в то время было невозможно продолжать ставить буддийскую школу в слишком выгодное положение. Поэтому в настоящее время Сюэтин и его ученики оказались в довольно неловком положении на севере Чжоу. Они не полностью утратили свой статус, но до тех пор, пока Юйвэнь Юн занимал трон, Наставник Сюэтин не сможет вернуть свою былую честь и славу. Для Юйвэнь Юна у каждой из Трех Школ были свои требования. Использовав силу одной из них, правительственные силы окрасились бы в цвет одной выбранной школы. Это было тем, что император, со своим высоким чувством автономии, ненавидел. Для сравнения, хоть и у клана Хуаньюэ также была своя цель, они, очевидно, лучше подходили для этой работы; они не будут требовать от Юйвэнь Юна пропаганды доктрин их школы и не будут пытаться влиять на его образ мыслей. Двое разговаривали по пути к городским воротам. Обычным людям или торговцам часто приходилось искать компаньонов, чтобы путешествовать вместе и защищаться от преследований со стороны беженцев. Было бы лучше иметь в группе охранника, потому что чрезвычайно голодные беженцы могли превращаться в бандитов. Когда они приходили к выводу, что попрошайничество бесполезно, они начинали грабить. В самых безвыходных ситуациях, если симпатичная женщина или ребенок попадут в руки беженцев, жертвы не только потеряют невинность, но и могут даже оказаться в кипящих горшках, как тушеное мясо. В таких обстоятельствах Янь Уши и Шэнь Цяо стали довольно своеобразной и бросающейся в глаза парочкой. Один из них был с пустыми руками, в то время как другой опирался на бамбуковую палку, словно только что оправившись от серьезной болезни. Несмотря ни на что, они не были похожи на обычных путешественников. Время от времени с разных сторон на них посматривали беженцы с тоскующим взглядом. С первого взгляда видно, что с Янь Уши шутки плохи. Беженцы не осмеливались подойти к нему и попрошайничать, поэтому они могли устремить взгляд на только с виду мягкого и спокойного Шэнь Цяо. Среди беженцев были муж и жена, которые тащили трех-четырех детей. Они выглядели как ходячие скелеты, и было трудно сказать, являлись ли они людьми. Они больше походили на марионеток или зомби, даже выражения их лиц выглядели мертвыми. Самому старшему ребенку было всего шесть или семь лет, а самому младшему — два или три года, маленькая девочка шаталась, но у ее родителей не было сил ее нести. Поэтому ребенок шел, схватившись за уголок одежды матери, и следовал за ней, дрожа при каждом шаге. Если ситуация продолжится таким образом, младшее дитя в конечном итоге было бы первым, кого родители бы обменяли на еду у других семей. Или, возможно, девочку приготовят и съедят ее же собственные родители. Для людей, живущих в военное время, при самых отчаянных обстоятельствах, даже кровные узы и семейная любовь могут быть отложены в сторону ради выживания. Увидев, как мимо проходит Шэнь Цяо, пара сразу опустилась на колени, чтобы попросить у него немного еды. Шэнь Цяо на мгновение задумался, а затем проверил, что у него было с собой в кармане за пазухой. Он достал цзяньбин [4], завернутый в масляную бумагу, и передал его младшему ребенку. Супруги впали в восторг. Они кланялись и благодарили его снова и снова. Муж забрал цзяньбин прямо у малыша из рук и сразу же откусил. Видя, как его жена и дети с нетерпением смотрят на него, после долгих колебаний он наконец отломил маленький кусочек и неохотно отдал его своей жене. Жена сама не ела цзяньбин после мужа. Вместо этого она разорвала его на несколько частей с особой тщательностью и осторожностью, словно она держала доселе невиданное сокровище, прежде чем раздать по кусочку детям. Цзяньбин был невелик, и после нескольких укусов он закончился. Беженцы в стороне наблюдали с завистью. Все они жадно смотрели на Шэнь Цяо. Муж умолял Шэнь Цяо: — Дети голодают уже много дней. Не мог бы этот благородный господин подарить нам еще один цзяньбин, чтобы им хватило сил дойти до города! Но Шэнь Цяо отказался: — Я тоже не богат. Я принес только два с собой. После того как я отдал один вам, то должен оставить один себе. Услышав, что у Шэнь Цяо все еще есть еда, выражение лица мужчины сразу изменилось. Когда он увидел, что глаза Шэнь Цяо были расфокусированы и то, как ему приходится поддерживать себя бамбуковой палкой, в сердце мужа возникла злая мысль. Он бросился на Шэнь Цяо. Кто бы мог подумать, что прежде чем он сможет коснуться рукава другого человека, он уже отправится в полет в совершенно противоположном направлении и рухнет на землю, издав жалкий вопль. Что касается Шэнь Цяо, он все еще казался болезненным и слабым, как и прежде. Никто не мог сказать, что он только что отправил кого-то в полет. Очевидно, тот никак не ожидал, что его альтруизм приведет к такому результату. Он посмотрел на жену и детей этого мужчины. Они уже сбились в комок страха. Посмотрев на такую картину, другие беспокойные беженцы, естественно, не посмели действовать столь опрометчиво. Мужчина изо всех сил пытался встать на ноги. Он не просил пощады, но вместо этого проклинал его: — Если ты можешь избить меня до смерти, тогда сделай это! Такие люди, как ты, самые лицемерные. Вы просто хотите увидеть как мы кланяемся и сыпем благодарностями за вашу благотворительность, не так ли? Тогда почему бы тебе не спасти нас и довести дело до конца? У тебя явно есть еще один цзяньбин, почему бы тебе его не достать?! Если не хочешь делиться, то и не начинай! Позволил нам почувствовать вкус сладости, но не утолил наш голод — чем это отличается от того, чтобы добить нас?! Шэнь Цяо вздохнул. Он покачал головой, обернулся и ушел, не сказав ни слова. Все это время Янь Уши стоял на месте, не слишком далеко и не слишком близко, наблюдая холодными глазами, сложив руки за спиной. Он не мешал и не уходил. Это выглядело словно он просто ждал Шэнь Цяо со слабой улыбкой на лице. Из-за мастерства, которое только что показал Шэнь Цяо, другие могли лишь беспомощно наблюдать как тот уходит, зная, что у него есть еда. Янь Уши подождал, когда он подойдет ближе, и сказал: — «Чаша риса — это доброта, но пикуль риса может привести к вражде». [5] Ты слышал это высказывание раньше? Шэнь Цяо вздохнул: — Это было безрассудно с моей стороны. Здесь слишком много страждущих. Я не могу спасти всех сам. Янь Уши высмеял: — Даже их отцу больше нет дела до жизни собственных детей, но ты в самом деле подошел, чтобы помочь ему позаботиться о них. У главы клана Шэнь, безусловно, имеется сердце для большой любви [5], но, к сожалению, человеческая природа и желания — это бездонная пропасть, которую никогда заполнить. Он никогда не поймет твою доброту. Если бы ты не смог защитить себя сегодня, возможно, тебя бы уже приготовили как мясное рагу. Шэнь Цяо серьезно задумался над этим: — Если бы я не смог защитить себя сегодня, я бы не выбрал этот путь. Я предпочел бы пойти в обход и пройти немного больше, чтобы избежать мест с беженцами. Это человеческая природа — искать преимущества и избегать недостатков. Я не святой, и поэтому я не исключение. Просто я не могу спокойно смотреть на то, как страдают люди. Он выбрал доброту своей природой и крепко держался за свои убеждения, в то время как Янь Уши считал, что люди по своей натуре зло. Они не могли прийти к соглашению, так как их убеждения различны с самого начала. Это правда, что Янь Уши мог убить Шэнь Цяо с точки зрения превосходства и разницы в силе, но даже если бы он сейчас схватил Шэнь Цяо за горло, он не смог бы изменить его образ мышления. После этого происшествия напряженная атмосфера между ними, которая как раньше казалось успокоилась, снова вернулась на прежнее место. — Господин! За их спинами раздался слабый и тонкий голос. Шэнь Цяо обернулся, но все, что он видел, было смутным изображением. Это была маленькая и короткая фигура, которая, вероятно, принадлежала ребенку. Ребенок побежал и встал перед ним на колени, трижды искренне поклонившись: — Господин, большое спасибо за то, что подарили нам еду. Папа был груб с вами, я, я могу дать только поклон! Такой великий человек, как вы, должен и впредь быть щедрым. Пожалуйста, не обращайте внимания на его слова! Как он мог отчитывать ребенка за поведение отца? Шэнь Цяо вздохнул и шагнул вперед, чтобы помочь ему подняться. — Я не принял этого близко к сердцу. Я слышал, что через несколько дней будет день рождения Будды. Люди в столице префектуры Сян поклоняются Будде. В то же время они устроят благотворительный пир, и будут выдавать отвар, а также пустят определенное количество беженцев в город. У вас все еще есть небольшой шанс на выживание. Глаза мальчика засияли. Он неоднократно поклонился: — Спасибо, что рассказали мне, господин. Если в будущем у меня будет шанс, я обязательно отплачу вам. Я поставлю для вас табличку долголетия [6]! Шэнь Цяо погладил его по голове и мягко ответил: — В этом нет необходимости. Ты главное хорошо заботься о своей матери и младших братьях и сестрах. Мальчик энергично закивал. Затем он прошептал: — Вы можете быть уверены. На самом деле, я не ел цзяньбин, который дала мне мама. Я тайно передал его своей младшей сестре! Шэнь Цяо слушал его с грустью в сердце и внутренне вздохнул от того, насколько предусмотрительным был этот мальчик. Подумав немного, он все же решил заглянул во внутренний карман и достал последний цзяньбин. Он передал его мальчику. — Возьми это с собой, чтобы поесть. Не дай отцу узнать об этом. Ребенок был истощен и болен от голода, но с силой, которая появилась из ниоткуда, он отказался принять это несмотря ни на что. В конце концов, Шэнь Цяо пришлось заставить взять его в руку. — Если ты продолжишь отказываться, то будет больше проблем и другие люди заметят. К тому времени у мальчика не было другого выбора, кроме как принять его. Затем он опустился на колени и снова поклонился Шэнь Цяо, настаивая: — Господин, пожалуйста скажите, ваше имя! — Меня зовут Шэнь Цяо. — Шэнь Цяо... Ребенок повторил имя пару раз. Вероятно, он ошибочно принял слово «Цяо» за какое-то другое слово с другими значениями, но Шэнь Цяо специально ничего не подчеркивал и не исправлял. Мальчик ушел, оглядываясь несколько раз после каждого шага. Янь Уши сказал: — Уже поздно, пошли в город. Шэнь Цяо был на самом деле немного удивлен, увидев, что Янь Уши на этот раз не высмеивает его. Он засмеялся: — Вам нечего сказать? Янь Уши холодно ответил: — Кто-то просто любит делать глупости и не слушает, даже если я скажу. Зачем мне тогда сотрясать воздух впустую? Шэнь Цяо просто улыбнулся, коснувшись своего носа, не сказав ничего в ответ. Это правда, что в этом мире было много злобы, но он не хотел отрицать существование доброй воли и искренности только из-за жестокости. Он чувствовал, что даже за небольшое проявление доброты стоило отдать тот цзяньбин.