Собственничество

      — Какузу, найди-ка мне номер, где Саске, хочу посмотреть, что он учудит, — сказал Хидан, зайдя в обставленную мониторами комнату.       — О, кто-то уже начинает раздавать приказы, — ответил мужчина с длинными прямыми темно-каштановыми волосами, что свободно спадали на плечи, и пронзительный холодный взгляд зелёных глаз вопросительно уставился на белобрысого.       Он выглядел статным, довольно высок, одетый в белый костюм, что оттенял смуглую кожу. По телу были раскиданы швы, в том числе и на лице, но эти стежки не казались лишними, выглядя будто нарисованными на правильных его линиях. Только в местах, где они непосредственно впивались в кожу смотрелись немного болезненно.       — Завались, чутьё мне подсказывает, что здесь что-то не так…       — Раз чутьё тебе подсказывало, нечего было вообще с этим сопляком связываться, — недовольно пробормотал брюнет, печатая на компьютере. На экране появилось видео из камеры наблюдения нужной комнаты. Хидан подошёл ближе, а Какузу отодвинулся от стола, чтобы стало видно небольшую картинку.       — Что это, блядь, за странности? — удивился мужчина, увидев, как в поцелуе Саске придерживает девушку за шею, а та не особо и сопротивляется.       — Много треплются, — прокомментировал последующие события напарник.       — Твоя правда. Нужно было сразу трахнуть её, а не лясы точить, — сказал Хидан, опершись руками на стол.       И только сейчас Какузу обратил внимание на то, что те во всю длину испачканы кровью.       — Вон отсюда, не сори мне здесь, — брюнет выключил изображение, так и не дождавшись самого интересного.       — Ты идёшь со мной? — спросил Хидан весь на взводе.       — Нет, она не в моем вкусе, — ответил Какузу, не отвлекаясь от спасения документов из «места происшествия».       — И зря, — бросил мужчина напоследок, улыбнувшись.       — Не переусердствуй там, а то товар ещё совсем новый и стоит дорого, — предупредил напарник. — Хватит их убивать уже после первой же ночи, — возмущался он.       — Ты как всегда только о деньгах и печешься. А как же веселье? Я вот всё никак не могу удовлетворить свою жажду после пропажи чакры, — ответил Хидан. Его глаза лихорадочно заблестели и, оглядев свои руки, он слизнул с них немного крови. — Джашин не покинул меня, я знаю, и ты тоже должен уверовать, чтобы удовлетворить моего Господина и вознестись в Рай.       — Больно нужно, — фыркнул напарник. — Я лучше буду верить во что-то более практичное, а не в какие-то сказки, — отрезал брюнет.       — Не смей богохульствовать, сукин ты сын! И не гневи Великого Джашина! — разозлился верующий и, резко достав из-за пояса нож, приставил его к горлу мужчины.       — Убери эту игрушку, или я сейчас её тебе в глотку запихаю, — с расстановкой произнес Какузу.       — Смотри, чтобы я тебе кое-что другое туда не запихал, — ухмыльнулся Хидан, наклонившись ближе к его лицу. Зеленые глаза смотрели на него всё так же бесстрастно. — Да чёрт с тобой. Не буду портить себе настроения, — отстранился он. — Совсем не интересно.       Хидан вышел за дверь и направился в номер, но открыв дверь, никого там не обнаружил, только пустота пространства и мрачные стены молчаливо смотрели на него.       — Блядь, куда эта сука делась?! — ударил он со злости о стену и та посыпалась на пол. — Так и знал, что не надо доверять этому молокососу! Весь в своего братца предателя! — начал он орать, переворачивая всё в номере. Ничего не обнаружив, мужчина вылетел из комнаты, направляясь в обзорную.       — Какузу, там, мать его, пусто! — ворвался белобрысый в кабинет. — Я найду их, чего бы мне это не стоило! Они еще пожалеют, что вообще на свет родились! Решили пошить меня в дураки, щенки?! Ещё никто от меня не убегал дальше своей могилы.       — Я видел, успокойся. Чего орёшь как белуга? Голова трещит от тебя, — сказал Какузу, взявшись рукой за лоб.       — Чего? — возмутился Хидан. — Твои денежки ведь тоже убежали. Не жалко?       — Но ведь ты их вернешь, так что мне незачем волноваться, — ухмыльнулся собеседник.       — Хах, сукин сын, посмотрите, какой он хитрый, — хмыкнул мужчина. — Ладно, не важно. Я поймаю эту блядь и спущу с неё три шкуры. Выебу, а потом убью нахрен!       — Пожалуйста, дерзай, — поддержал его компаньон. — Чего уж там…       «Только приведи её обратно для начала».       Оказалось, устроить побег вместе с этим парнем — проще пареной репы. Стена была не такой большой и страшной, как увиделось вначале. Мы спокойно вышли через западные ворота после того, как он ловко устранил охранников. Пройдя почти целый день какими-то Богом забытыми дорогами и тропами, я вместе со своим спутником-красавчиком оказались около маленького невзрачного городка с таким же незапоминающимся названием. Людей на улицах почти не было, только голодные облезлые собаки шатались по округе в поисках хоть какой-то поживы. Вдруг в глаза попал рисунок человека очень похожего на моего сопровождающего, я остановилась для того, чтобы рассмотреть поближе, так как темнело и уже не так сильно можно было полагаться на собственные глаза.       Точно он. «Учиха Саске, разыскивается, живим или мертвым, за многочисленные убийства и угрозу высокопоставленным лицам, возможно, замешан в торговле людьми» — гласила надпись над рисунком. И ниже мельче: «В случае доставки живым цена возрастает вдвойне».       «Столько всего и к тому же еще торговля людьми? Какого черта?» — я чуть свою нижнюю челюсть не потеряла, но меня вовремя вернул к реальности голос того самого преступника:       — Чего копаешься там или уже не нуждаешься в моей помощи?       Я сорвала со стены бумагу и сунула парню под нос.       — Это ведь ты? Учиха Саске. Не хочешь объясниться?       — Можешь оставить себе на память, — только и выдал мне тот в ответ. — Весьма дрочибельно не так ли? — самодовольно ухмыльнулся он после, посмотрев на меня.       Мои глаза невольно округлились до шаров, а дар речи испарился вместе с остатками самообладания, парень же просто развернулся и пошел дальше. Я с чувством сжамкала плакат и выбросила его в ближайший ящик для мусора.       — Во-о-обще нет, — убедительно заверила я, догнав самовлюбленного придурка.       «Если выбирать между борделем и преступником, что вытянул тебя оттуда, то выбор очевидный, но как же он меня бесит! Рано или позно я все равно всё узнаю, так что в любой момент смогу сдать тебя властям. Пока мне еще это не выгодно, но позже… Ты еще попляшешь у меня», — пыталась я хотя бы мысленно совладать с поведением этого павлина.       Повернув вдоль нескольких улиц, мы пришли к старому дряхлому дому. Краска выцвела на нём и потрескалась, предположительно, красная когда-то, сейчас она больше напоминала по цвету грязную ржавую воду. Окна были все в пыли и разглядеть в них можно было скорее не собственное отражение, а мелких жуков и пауков, что, казалось, живут там несколькими десятками поколений. Рёкан имел всего два этажа, но выглядели они так неустойчиво, будто были способны рассыпаться он малейшего дуновения ветерка. Повезло, что сейчас штиль, хотя, это, наверное, скорее затишье перед бурей, ведь погода была слишком душной целый день, а с запада уже наплывали на город тяжелой стеной тучи, такие иссиня-черные, будто только вырвались из адских чертогов.       — Пошли, — кратко скомандовал брюнет.       — Туда? — посмотрела я на него вопросительно, ведь умереть под завалами старого домишки у меня совсем не было в планах… Хотя, кажется, почти все последние сутки в мои «планы» никоим образом не вписывались.       — Да, туда. Чем меньше людей, тем больше у нас шансов остаться незамеченными. Только помалкивай, я сам со всем разберусь, — уточнил Саске.       «Ладно-ладно, давай, иди уже всё порешай, а я постою, помолчу рядом, мне совсем не сложно».       Я последовала в дом за своим спутником. Внутри оказалось не так ужасно, как я предполагала, хотя несколько мрачновато. В нос ударил запах старого дерева и чего-то похожего на лаванду, после я разглядела в углу тлеющую ароматическую палочку, что сочилась полупрозрачным дымком. Рецепцию освещала всего одна небольшая лампа, и по стенам расползались огромные серые тени, скрывая в себе весь этот тихий мирок. Седой дедушка-домовладелец, что внимательно читал газету, показался вначале не совсем живим, но задвигался, увидев посетителей, и отложил газету в сторону. Поправив огромные для его ссохшегося лица очки, спросил: «Что вам угодно?», тем самым окончательно развеяв все мои сомнения на счёт его живучести. Саске и в самом деле всё порешал, в обмен на деньги получив от старика ключи со словами, что больше никого здесь нет, и если мы желаем, то можем занять отдельные комнаты. Брюнет посмотрел на меня взглядом, понимающим мою реакцию на совместную ночевку. Я лишь молча кивнула, и он передал мне один из ключей с деревянной табличкой, где был чернилами нарисованный номер «три». После владелец завёл нас в небольшую столовую, там же, на первом этаже, где, казалось, я съела самый вкусный рис с омлетом и кари в жизни. Столько времени поголодав, даже чёрствый хлеб пошел бы за милую душу.       По вытертым скрипучим сходам мы поднялись на второй этаж. Щели между ступеньками выглядели так, словно могли сожрать в себя всю мою ногу, даже не подавившись. Коридор был достаточно просторным. Вдоль него располагались шесть сёдзи с полувыцветшими иероглифами на них и соответствующей нумерацией.       — Ты ведь понимаешь, что идти тебе некуда? — уточнил Саске, стоя перед дверью.       — Целый мир перед моими глазами, но неужели кто-то волнуется, что я сбегу? — язвительно ответила я, заулыбавшись.       На что он лишь равнодушно посмотрел на меня, мол: «Делай что хочешь», открыл свою дверь и исчез за ней. Я соответственно пошла в свою комнату. Она была средней величины, где-то на восемь татами, с футоном и небольшим деревянным столиком в углу. Не успела я подойти к лампе, как комнату ясно озарило вспышкой и грохот, казалось, пронесся почти у самых ушей. Я невольно вздрогнула от неожиданности. После грома сразу же большими каплями забарабанил по крыше и окну дождь.       «Вот что сейчас не помешало бы, так это душ, но, по всей видимости, его не предоставляется в здешних услугах. Что за гостинница без ванны? Может, пойти поискать? Хотя, где ей прятаться в этих дряхлых четырех стенах? Вообще чудо, что нас хотя бы накормили. Ладно, с утра уже подумаю над этим».       Сорвался ветер, и ставни окон начало трясти, как в каком-то фильме ужасов. Гроза становилась всё мощнее, и уже даже одеяло не спасало — внутри нарастало мелкое беспокойство. Я закрыла глаза, чтобы успокоиться, но перед ними появился Саске, в тёмной комнате и с завязанными глазами.       «Откуда это взялось в моей голове? — опешила я сама от себя. — Привиделось?»       Душно. Я вылезла из-под одеяла и всё же открыла окно, поток дождя и листьев хлынул мне прямо в лицо.       «О, душ уже можно не искать», — я вытерла рукой мокрое лицо.       Посидела немного возле окна в надежде прийти в себя, но становилось только хуже. Вспышки света слепили, и звуки от рассекающих атмосферу молний отдавались гулом в голове, но если бы только это. Дом, в буквальном смысле этого слова, трясло. Казалось, ветер вот-вот сорвёт часть крыши, и остатки упадут прямо на меня. Я закрыла окно, ведь страх не умереть, так покалечиться стал сильнее желаемой свежести. Хотелось где-нибудь укрыться, спрятаться, хоть как-то унять это внутреннее беспокойство, еще один удар и, не выдержав, я вышла за двери, резко закрыв их за собой.       Даже в темноте я разглядела удивленные глаза Учихи, увидевшего меня в дверном проходе.       — Можно к тебе? — спросила я тихо.       Вновь вспыхнуло небо, загудело, из-за чего всё тело вздрогнуло.       — Проходи, чего застыла?       Казалось, сейчас его голос был немного добрее, чем днем. Я тихо села возле стены справа и обхватила себя за колени, положив на них голову. Стало немного спокойнее от присутствия еще одного человека, но всё равно тревога не уходила до конца. Гроза совсем не намеревалась заканчиваться, а лишь набирала оборотов.       «И это же надо так опозориться перед ним, чёрт…»       Прошло около пятнадцати минут. Медленно, но верно мои пальцы начинали превращаться в деревяшки от холода. Хоть я и не видела его лица, но знала, что он не спит.       — Иди сюда, хватит там трястись, как осиновый лист после каждого удара молнии. Я всё слышу и не могу уснуть, — в голосе парня звучали ноты раздражения.       — Не пойду, иначе проиграю… — выдавила я.       — Вот же…       Вдруг я ощутила, как что-то тёплое упало на меня сверху. Пока я высунула голову из этой восхитительно уютной ловушки, Саске уже уселся рядом.       — И зачем? — попыталась я возразить.       — Магомет пришел к горе, — ответил парень.       Пока он сидел рядом, я поняла, что беспокойство окончательно исчезло. А еще его тело, его дыхание и сердцебиение, ощущались так отчетливо, что начинало появляться волнение иного типа. И этот запах, сладкий, но одновременно и терпкий, окутывал, заставляя что-то внутри трепыхаться.       — Уме, о чём ты думаешь? — вдруг произнес тихо Саске возле самого уха, отчего по телу пробежала толпа мурашек. — Я ведь всё слышу и чувствую, — продолжал он так же мягко.       — Ни о чём…       — Что-то мне так не кажется, — он провел кончиком свего носа вниз по шее и коротко поцеловал.       «Вот ведь, и чего только моё тело реагирует на все это?» — проклинала я сама себя.       Учиха нежно поцеловал возле уха — снова мурашки, я резко поднялась, направляясь к себе, но он схватил меня за руку, остановив.       — Раз уж пришла, то оставайся. Тебе ведь страшно одной в грозу, — предложил он спокойно, уточнив после небольшой паузы: — Я не буду ничего делать.       — Я останусь, если ты расскажешь мне всё, — ответила я, взглянув на него.       — Что всё? — спросил в недоумении брюнет.       — О том, почему твой плакат висит на улицах, и почему тебя ищут точно больше, нежели меня?       За окном вновь всё осветилось яркими красками, будто ощущая возникшее напряжение.       — Хорошо, — произнес он после минутной паузы и потянул меня назад. Я упала почти на своё место. Попытки вырваться ничего не дали, ведь он обхватил мой живот руками, прижав спиной к себе.       — Ну, я слушаю, — сказала я требовательно.       «Сбор информации в первую очередь».       — Я убил своего брата, — проговорил Учиха.       Веселье в секунде развеялось, внутри всё покоробило, а по коже прошелся холодок.       Пару минут мы сидели молча. Я была почти уверена, что это убийство пронеслось у него перед глазами. Новый удар молнии вывел меня из ступора.       — И за это тебя хотят убить? — спросила я как можно аккуратнее.       — Нет, меня хотят убить за то, что я считаю правильным, — ответил он.       — Значит, твоя правда немного не соответствует общепринятой?       — Это неважно, они просто глупцы и ничего не знают, — сказал Саске с ноткой раздражения в голосе. — Мой брат спас их всех, он пожертвовал своей жизнью и своим кланом ради деревни, а получил лишь презрение и страх в ответ. Социум слышит только единомышленников — все, кто думает иначе, становят угрозу. Вот поэтому Учихи всегда были и будут ужасом Конохи. Этот мир прогнил, а я пытаюсь лишь немного отплатить им тем же, что они дали мне и моей семье. Это не месть — это равноценный обмен, хотя я и далек пока от своей цели, тем не менее я иду к ней своим собственным способом.       «Вот это его понесло…» — невольно озадачилась я, но почему-то после этих слов, он уже не казался мне таким ужасающим убийцей и всем тем всеобщим злом, что ему там приписали.       — У меня тоже была цель, только… я сама уничтожила всё… — выговорила негромко я, решив тоже поделиться.       — Какая? — так же тихо спросил парень.       — Я хотела… дать нам с сестрой лучшее будущее, но по своей же глупости потеряла и её, и свою цель, и возможность жить счастливо вместе. Я помню не слишком много… Был мужчина с длинными тёмными волосами и холодным, почти что ледяным взглядом. Он предложил мне с сестрой ту лучшую жизнь, к которой я так стремилась. Глупый ребенок, я повелась на эту абсурдную сказку. Получила свои деньги, а потом начались лаборатории, исследования, наркотики… Они резали, а потом лечили. Резали и лечили. Снова и снова. Копались в моих внутренностях, будто в шкафе с одеждой, что-то выискивая. День за днем одно и тоже. Я хотела умереть… Я правда хотела умереть. Было так мучительно жить, но… умерла она. Я должна была, но почему-то умерла она, — говорила я, словно в забытье с широко раскритыми глазами, и слёзы большими каплями падали на мои руки. В какой-то момент придя в себя, я быстро вытерла глаза и уткнулась в свои колени.       Саске ничего не произнес, только сильнее обнял меня, крепче прижав к себе. Стало немного теплее.       «Я иду тёмным каменным коридором, опираясь о стену. Тяжесть в теле такая, будто к ногам и рукам привязали большие каменные глыбы. Я направляюсь к свету, там слышится шум дождя. Выхожу и вижу Саске, что сражается с каким-то парнем.       — Я уничтожу тебя, Итачи! — свирепо заорал Учиха, кинувшись на противника, и ненависть исказила его лицо.       Воздух разрезала молния. Несколько ударов, звон оружия, снова и снова. Кровь вперемешку с дождем льется на камни… Саске начал проигрывать. Его силы на исходе, и он прижат в страхе к скале. К нему, тяжело шатаясь и кашляя кровью, приближается тот Итачи, протянув два пальца… Слова… Он касается его лба… Тело глухо рухнуло на землю, оставив за собой на лице кровавый след… Затем упал и Саске.       — Я люблю тебя, братишка, — последние слова старшого повисли в воздухе».       Я резко сорвалась с футона. Тело трясло, дыхание перехватило от ужаса происходящего, а в глазах стояли слёзы. Я с силой сжала простынь.       — Что случилось? — спросил Саске, тоже проснувшись из-за меня.       — Ничего, просто кошмар, — ответила я, не переставая дрожать.       Я прилегла, плотно сомкнув глаза, но перед ними всё еще стояли недавние картины. Саске успокаивающе погладил меня по голове, что немного удивило меня. Я повернулась к парню и молча смотрела на него какое-то время.       — Это, наверное, очень больно… — прошептала я, на что Саске лишь посмотрел на меня в недоумении и, обернувшись, вновь закрыл глаза. — Как я вообще тут оказалась? — спросила я, поняв, что мы всё-таки спали вместе.       — Я перенёс тебя, — ответил он, не открывая глаз.       — Не мог отнести меня обратно в комнату, тут же мало места для двоих?       — Ты тяжелая, — слегка улыбнулся Учиха.       — Что? — прошипела я в возмущении. — Скорее это ты хиляк, — я хотела было подняться, но почувствовала на себе хватку его рук.       — Еще немного… Слишком рано, — проговорил он, снова засыпая.       Огляделась — тёмная ночь. Саске уже спал, его дыхание было едва различимым.       «Что это было? Странный кошмар, такой правдоподобный… Но я все равно ничего не могу понять с этого…»       Я присмотрелась к парню, даже в темноте было заметно какой он красивый: правильные черты лица, длинные ресницы, тонкий нос и умеренно полные губы.       «Учиха, ты весьма соблазнительный…» — я невольно потянулась к его лицу рукой, но вовремя остановилась, обернувшись на другой бок, от греха подальше, и вновь почувствовала, что проваливаюсь в сон.       Саске приоткрыл один глаз, удостовериться, что новая игрушка никуда не сбежала. Повернулся и, слегка улыбнувшись, прижал её к себе.       — Просыпайся, — разбудил меня Учиха. — Мы уходим.       — Что-то случилось? — спросила я, увидев, что всё еще темно, видимо, я лишь ненадолго задремала.       — Пора, пока нас никто не видит.       — Ладно.       Я встала и, быстро собрав свои вещи, которых было совсем немного, поплелась за Саске, почти засыпая в пути. Как только мы вышли на улицу, сонливость как рукой сняло, и меня начало трясти от холода.       — Кажись, цокот моих зубов сейчас всех побудит, — сказала я полушепотом.       — Ты так тонко намекаешь, чтобы я тебя согрел? — спросил он с издевкой.       — Нет, мне уже не холодно, — прибавила я ходу, тем самым обогнав Саске, уверенно идя главной дорогой вперёд.       Как вдруг что-то потянуло меня в сторону.       — Не туда, Сусанин, — кинул он с насмешкой, заворачивая нас снова по непонятным тропинкам.       После нескольких часов ходьбы в тёмном лесу за преступником пришло осознание:       «Я точно сумасшедшая, иду вот так ночью, в лесу, за малознакомым парнем, к тому же убийцей, чёрт знает куда. Как всё так обернулось? — я начала всматриваться в темень, но всё, что было видно, лишь очертания кустов, деревьев и звездное небо, что поблёскивало среди полупрозрачных туч. Но нет, лес не был мёртвым, наоборот, в нём кипела жизнь: летучие мыши раз за разом пролетали меж деревьев, испуская свой писк. Птицы уже просыпались и поодиночке начинали заводить свои утренние песни, где-то вдали слышалось уханье совы и лай лисиц. Сверчки и цикады оживились после дождя, и ветер разносил их стрекотание между легким шорохом листьев. Дышалось смачно и легко. — Да, сто процентов, в такие красивые ночи и умирают! Это будет чудом, если мои останки потом опознают…» — пыталась утешить я себя, как вдруг ударилась о что-то относительно мягкое перед собой.       — Ты чего так резко останавливаешься? — начала я возмущаться, на что он закрыл мне рот рукой.       — Тише, мы почти пришли, — сказал Саске, приставив палец к губам.       Я кивнула, что поняла, увидев почти перед самым носом большие ворота и не меньших размеров стену.       — Сейчас будет смена вахты, в это время ты очень быстро должна бежать за мной, иначе нас могут схватить. Сможешь? — спросил он.       — Да за кого ты меня держишь? Я же не старушка восьмидесятилетняя! — возмутилась я.       Мы резко выбежали, как только Саске подал знак, свернули с главной дороги, и лишь тогда он остановился.       — О, кажись, теперь моя одышка будет похлеще, чем у любой бабули. Хотя это уже больше на астматика смахивает, — попыталась пошутить я, задыхаясь и держась за бок.       — Пошли, — брюнет накинул мне на голову капюшон, что спал и, взяв за руку, быстро повел тонкими улочками, пока мы не оказались перед двухэтажным домом.       — Где это мы?.. — спросила я, судорожно выдыхая ртом воздух и рассматривая здание с большими окнами на втором этаже.       — Это моя квартира… — Саске достал ключ и открыл замок, протянул руку к двери и медленно приоткрыл её. Он выглядел весьма настороженно, хоть и заходил к себе домой и огляделся по сторонам, точно вор.       — Ты точно не вламываешься в чужой дом? — шепотом спросила я, наклонившись к нему сзади. Даже наличие у Саске ключа не особо убеждало с таким-то поведением.       В темном проходе оказался человек, я аж отшатнулась от неожиданности, но это не сравнить с изумлением, что я увидела на побледневшем лице Учихи.