Время покажет

Тони гордился свой способностью производить впечатление рассеянного идиота, который совершенно не умеет контролировать себя. В последнем, возможно, была толика правды, но это не значит, что он никогда не обращал ни на что внимания; как раз наоборот — он мог быть очень внимательным… когда сам того хотел. И эта неизвестная остальным проницательность была очень кстати, особенно во время этих дурацких заседаний правления, когда все вокруг думали, что ему совершенно нет дела до происходящего. Сейчас же, однако, ситуация была иная. Бедный ребенок отчаянно пытался уговорить себя прильнуть к его плечу. И он потратил на это почти весь второй фильм. И, если честно, это немного отвлекало, из-за чего Тони не получил никакого удовольствия от фильма, поскольку большая часть его внимания была направлена на этого очаровательного ребенка, сидящего рядом с ним. Поначалу Тони долго не мог понять, что он пытается сделать. Он заметил перемены в поведении Питера в тот момент, когда ребенок вернулся с попкорном. Он сел намного ближе к Тони, чем было необходимо, но Тони был не против. Это, вроде как, в очередной раз подтверждало, что этот глупый сон действительно был всего лишь глупым сном. Пару минут спустя ребенок начал как-то съеживаться и одновременно подвигаться к нему поближе каким-то странным застыть-подвинуться-поерзать способом. Затем он начал делать эти непонятные кивки головой, склоняя голову все ниже и ниже каждые несколько минут. А вот от этого у него явно заболит шея. Тони пришлось приложить немало усилий на то, чтобы не дать себе спросить у него «что, черт возьми, ты делаешь?». Он просто хотел узнать, к чему все это приведет, потому что ну должна же быть на это какая-то причина. А затем Питер начал, кто бы мог подумать, зевать, снова и снова, явно переигрывая. Тони решил просто списать это на странности ребенка, потому что он понимал, что рано или поздно он все выяснит. Может минут двадцать спустя Тони начал замечать небольшие детали. Как Питер покусывал губы, теребил футболку, беспокойно перебирал пальцами или сжимался в клубок. Все это были признаки того, что он нервничает, и Тони был в полнейшем замешательстве, поскольку не мог понять, почему? Дело явно было не в фильме, но тогда в чем? Это из-за него? Это уже начало напрягать его, и он был уверен, что даже если спросит Питера об этом напрямую, тот только отмахнется, пробормотав какую-нибудь чепуху в ответ. Осознание, наконец, настигло его, когда бедный ребенок в очередной раз сменил свою неудобную позу, выпрямил шею, а затем спустился чуть ниже на диване, пока его голова не оказалась практически на одном уровне с плечом Тони. А затем он снова согнул голову, готовясь к очередному раунду своей «насколько сильно я могу выгнуть шею прежде, чем она сломается» игры. И Тони уже даже успел выучить ее правила. 1) Слегка наклоните голову в бок хотя бы на пару минут 2) затем, наклоните еще чуть ниже 3) продолжайте наклонять голову и придвигаться как можно ближе к плечу Тони, пока ваша шея не согнется под жутко неудобным прямым углом 4), а теперь бросьте это дело, словно ничего не было, еще немного опуститесь на диване и продолжайте наклоняться к Тони… О. Бедный ребенок. Ему жутко хотелось рассмеяться над всей очаровательностью этой ситуации, правда, но он не мог сделать этого. Гордость Питера была слишком хрупкой, чтобы вот так испытывать ее на прочность. Ребенок не должен узнать о том, что Тони уже догадался, что происходит, иначе он жутко засмущается, а затем сбежит в свою комнату или куда-нибудь там еще и будет прятаться от него до самого утра. Возможно, чтобы спланировать свой побег в Индию или куда подальше. Да, это точно испортит их импровизированный вечер кино, а ведь на часах еще даже не было девяти. Тони помнил о том, как делал что-то подобное, когда был ребенком, пытаясь украсть хоть капельку внимания у своего бесстрастного отца. Как он «засыпал» в машине, чтобы его на руках отнесли в кровать. Это был единственный способ получить от Говарда что-то отдаленно похожее на объятие, и он наслаждался каждым мгновением. Он помнил это так четко. То, как его отец недовольно ворчал, поднимая его с сиденья и толкая его немного сильнее, чем следовало бы. Но Тони упрямо продолжал свою игру, потому что знал: если он хоть как-то покажет отцу, что не спит, то он может сразу распрощаться с этой затеей. И не было на свете для Тони-ребенка ничего желаннее, чем ласковое объятие; боже, да даже простого «хорошая работа, сынок» хватило бы. Он помнил, как отчаянно днями и ночами придумывал способ украсть капельку отцовской любви, потому что не было в этом мире лучшего места, чем в руках его отца. Невозможно сосчитать, сколько раз он «засыпал» в мастерской, в машине или на диване, но со временем его отец перестал относить его в комнату. Вместо этого Джарвис мягко поднимал его на руки и аккуратно укладывал в кровать, но это было совсем не то. И он действительно расстроился, когда его притворство окончательно перестало действовать на его отца, стоило ему достичь пятилетнего возраста. Примерно в то же время он бросил свои попытки добиться от него внимания, уходя в себя и отсекая все привязанности, которые могли сделать его эмоционально уязвимым. Отказываясь принимать растущую в нем потребность получить физическое проявления любви. Это был момент становления «Тони Старка», о котором СМИ до сих пор трубят день и ночь: гения, миллиардера, плейбоя, филантропа. Но он не собирался позволять Питеру пережить что-то подобное. Этот мальчик был просто живым воплощением слов «эмоциональная уязвимость», и именно это делало его таким потрясающим. У него была та же потребность в утешении и ласке, что была у Тони в детстве, и Тони собирался дать ему все, чего когда-то не додал ему отец, чтобы Питер всегда оставался таким. «Разорвать круг позора», все дела. Не то чтобы он был отцом Питера или кем-то там еще, это же абсурд. Он просто собирался помочь… поощрять его, дать ему немного уверенности, чтобы он не бросался в омут с головой в попытках самоутвердиться каким-то неправильным образом. Поэтому, как только он понял, чего именно пытается добиться ребенок, он решил немного помочь ему. Избавить его от страданий, как сказали бы многие. Так что он просто немного… «пересел», так что его плечо случайно оказалось прямо у головы Питера. Бинго. Миссия выполнена. И Питер даже ничего не заподозрил. Он буквально слышал, как с губ ребенка сорвался облегченный вздох, когда он опустил голову на его плечо, и Тони был по-настоящему окрылен. Непривычная тяжесть на руке слегка пугала, но по какой-то причине он находил ее скорее очаровательной. Она пробудила образы Питера, рассыпающегося пеплом у него на руках, и больше всего ему хотелось подарить своему ребенку еще одно объятие. Прямо здесь, прямо сейчас. Вот он, его второй шанс, и было бы глупо упустить его. Он поспешил выбросить эти мысли из головы и попытаться сосредоточиться на настоящем, и сейчас его настоящим был Питер. Быть здесь, рядом с Питером. Он почти сразу заметил, как, должно быть, неудобно было Питеру держать шею в таком положении, не говоря уж о его теле в целом, неловко скрючившемся на диване. Поэтому он попытался как можно естественнее подвинуть плечо, так чтобы он мог обхватить Питера рукой, всем своим существом надеясь, что он не выходит за рамки. Он знал, что так он сможет подтолкнуть Питера принять более удобную позу. В конце концов, Тони был уверен, что он уже неплохо прокачался в искусстве обнимашек. Пеппер сделала это целью всей своей жизни — научить его правильно обниматься, потому что, по ее словам, он… в этом он был полный отстой. Но, будем откровенны, у него совершенно не было практики, и он никогда не считал это жизненно необходимым навыком (хотя в то время у него еще не было прилипчивого паучка и настойчивой девушки, которых нужно было удовлетворять). Так что ему даже в голову не приходило, что он может быть плох в этом, пока Пеппер не настояла на том, что научит его делать это правильно, потому что «божечки, да она же в жизни не сможет расслабиться, если ее парень не научится нормально обниматься». Так что да, теперь Тони был в этом профи, и он гордился этим, наверное, даже чуточку сильнее, чем стоило бы. И он не мог не признать тот факт, что это приносило ему чувство удовлетворения и спокойствия. Это был хороший способ компенсировать все то, чего ему не хватало все эти годы. И Пеппер до сих пор не понимала, почему он внезапно так увлекся обнимашками после того, как они начали встречаться, потому что буквально все вокруг твердили о том, что Тони Старк не из тех, кто будет проявлять привязанность. И это была наглая ложь, которую Тони ненавязчиво распространял уже более тридцати лет. А на самом деле Тони был как маленький щенок, отчаянно нуждающийся в ласке, но он не признался бы в этом и под дулом пистолета. В конце концов, ему нужно было поддерживать свою репутацию. — Устал, малыш? — Вот, так он подумает, что Тони делает ему одолжение, чтобы ему было удобно. И таким образом его «я ненавижу прикосновения» репутация не рухнет в тартарары. И это сработало: Питер расслабился, счастливо что-то промычал и кивнул. Его несчастное сердце слегка затрепетало, и он прикусил щеку изнутри, изо всех сил сдерживая широкую улыбку. Может быть именно на это должны быть похожи хорошие отношения с отцом. Если это так, тогда ему следовало прикладывать к этому больше усилий, но сейчас было уже слишком поздно. Может, он сможет наверстать все это с Питером? Если тот позволит ему, что ж, пусть будет так. Тони совершенно не против. Если подумать, это, вероятно, было даже лучше, чем объятия его отца. Черт, его старик просто не понимал, что он терял. Чувствовать, как кто-то намного меньше, чем ты, опирается на тебя в поисках комфорта и поддержки было непривычно, но так приятно, что Тони понимал, что больше уже не сможет без этого. Увы. У его отца был шанс, и он упустил его, так что Тони не собирался сочувствовать ему. Ну нет, сейчас он собирается упиваться этой чистейшей радостью, потому что ВАУ. Этот ребенок, похоже, доверяет ему гораздо сильнее, чем, вероятно, следовало бы. И так прошел час, а может, и два. Тони не особо следил за временем: это было непросто, когда он был так очарован этой новоприобретенной одержимостью. Если бы кто-то еще год назад сообщил ему, что основной целью его жизни станет счастье и благополучие одного беспечного ребенка, он бы рассмеялся ему прямо в лицо, но чеееерт. Сейчас он готов был на все ради этого глупого, самоотверженного ребенка. И эта мысль пугала. Они во всю наслаждались просмотром третьего фильма франшизы, пока Пятница не разрушила всю атмосферу сокрушительной новостью. — Простите, что прерываю, сэр, но в лифте поднимаются «посетители». Блядь! Что?! Как?! Это ну самое неудачное время! Питер уже почти заснул, и видит бог, ему это было нужно. Как смеют они прерывать его сон, он же растущий ребенок! Боже, он говорит, как какой-то папаша. Но это же не так! Он не отец Питера. Но все это было неважно, потому что он отлично знал, кто были эти «посетители». Пятница никогда не использовала этот тон с кем-то, кроме них. И сейчас было не время для знакомства. Ему действительно стоило проигнорировать ИИ, когда она предложила ему попытаться наладить отношения с остальными. «Это поможет вам избавиться от стресса», — сказала она. «Это в общих интересах», — сказала она. Боже, как же он жалел, что повелся на это. Он вскочил с дивана, едва не сбросив Питера на пол. Подросток удивленно вскрикнул, когда Тони схватил его за руку и потащил по коридору в свою комнату. В любой другой момент это было бы даже забавно, но сейчас Тони был напуган. Очень. Стоп, разве он не приказал Пятнице держать этих идиотов в их идиотском домике? Какого хрена они приперлись сюда? Он всего лишь хотел провести спокойные выходные с ребенком и, может, с Пеппер, если бы она успела прийти домой пораньше и присоединиться к ним за просмотром кино. Он не собирался провести их в перепалках с недавно помилованными Мстителями. Нет уж, спасибо. Он уже буквально слышал ту проповедь, которую ему прочитает «Капитан Америка»: Тони, ты не можешь просто так похищать детишек-мутантов и промывать им мозги, превращая их в сверхъестественных паучков. Тони, ты должен быть ответственным взрослым, он же несовершеннолетний. Тони, ты не должен поощрять подобное поведение, а вдруг он расшибется о стену? Он и так уже знал, насколько безответственным недовзрослым он был, и какое отвратительное влияние он оказывает на ребенка, не нужно напоминать ему об этом. К тому же, он уже учится вести себя более зрело, когда Питер рядом. Он еще даже ни разу не напивался, застревая головой в каком-нибудь странном месте, как в «тот раз». Само присутствие Питера вынуждает его вести себя как более-менее ответственный взрослый, потому что, если этого не делать, он почти уверен, что Питер обязательно вступит в какую-нибудь стремную секту. Тони, вероятно, сам попал бы туда, если бы всю свою жизнь пил хотя бы в половину меньше. Так что, в каком-то роде, им обоим повезло. Ребенку нужен был наставник, чтобы он не превратился в пятно на асфальте, и, ну… Тони, вроде как, мог помочь с этим. К тому же Пеппер была в полном восторге от этой его новоприобретенной «ответственности». — Эй, шкет, ты же побудешь здесь, да? Прости, мне действительно нужно разобраться с этим. Я сразу же вернусь, — Тони буквально силой втолкнул Питера в их с Пеппер спальню, как только они дошли до двери. А мгновение спустя захлопнул эту самую дверь прямо перед расстроенным личиком ребенка, после чего помчался обратно по коридору. Нужно избавиться от улик, и быстро. — ПЯТНИЦА! Я же сказал тебе запереть их на базе! — зарычал он, резко останавливаясь и мотая головой из стороны в сторону, пытаясь оценить беспорядок. Вещи Питера были разбросаны буквально повсюду. У него не было времени даже на то, чтобы пересечь эту комнату, не говоря уж о том, чтобы собрать и спрятать все его вещи. Боже, этот парень действительно быстро пробрался в жизнь Тони, потому что все в этой комнате просто кричало о том, что здесь бывает РЕБЕНОК. Его рюкзак и школьные принадлежности лежали на обеденном столе; повсюду валялись домашка, книги, какие-то бумаги; его носки и ботинки были аккуратно поставлены в углу, а фирменная мидтаунская толстовка висела на подлокотнике дивана. Его потрёпанный телефон лежал на журнальном столике, по соседству с баночкой желе и упаковкой крекеров в форме животных. О, нет. Еще и Лего? Ну почему его ребенок оказался таким несносным неряхой? Тони все еще разглядывал раскиданные по огромной комнате вещи, когда лифт звякнул, и он услышал чужие голоса. Блядь. Не этого он хотел. Не сейчас. Это испортит им все выходные, не говоря уж о прогрессе, которого они добились в своих отношениях наставника и подопечного. Чтоб тебя, Пятница. Если они узнают о Питере, это неизбежно приведет к тому, что они узнают и о Человеке-пауке. Затем ему придется выслушать эту занудную лекцию от Капитана за то, что он позволял несовершеннолетнему заниматься супергеройскими делами и поощрял его безрассудное поведение. А ведь ребенок совершенно не хотел, чтобы кто-то еще узнал об этом, так что это тоже может вылиться в проблему. Но даже если ему каким-то образом получится убедить их, что Питер не связан с Человеком-пауком, они начнут безжалостно дразнить его за его отеческое поведение и всякое такое. Прямо как обязательно сделает Роуди, когда приедет на выходные, разве что в десять раз хуже. И Стив будет кидать на него эти свои странные взгляды через всю комнату, потому что рядом с ребенком он весь такой мягкий и ответственный. Гадость. Нет уж, спасибо. Четверых человек, которые уже знали о том, что внутри он — легкоранимое ласковое существо вполне достаточно. Так что у него не остается выбора, кроме как вести себя рядом с Питером как обычно… если бы только он смог заставить себя, но даже в этом случае возникла бы другая проблема. Если он не будет вести себя как родитель Питера, тогда остальные наверняка привяжутся к нему так же сильно, как это случилось с ним, и будут постоянно пытаться украсть у него парнишку. Они будут заявляться сюда снова и снова, потому что они захотят увидеть Питера, поговорить о Питере, а вскоре и проводить время с Питером. И не успеет он опомниться, как они отберут у него его собственного ребенка, и Питер будет проводить время на баскетбольной площадке с Капитаном, вместо того, чтобы зависать с Тони в лаборатории. И Тони не собирался позволить этому случиться. Именно поэтому остальным запрещено находиться рядом с Питером. Потому что Питер принадлежит ему и только ему… ну и Мэй тоже, потому что, ну, знаете, Питер, вообще-то, не его ребенок. Так что он не имеет права предъявлять на него свои права, но ВСЕ РАВНО! Когда вопрос стоит таким боком, Питер принадлежит только ему. — Эй, Старк! — Это был Клинт. Неприятно знакомый голос эхом разнесся по гостиной. С растущим раздражением он наблюдал за тем, как один за другим обитатели базы без приглашения дефелируют в комнату, пока телевизор на заднем плане продолжает бесшумно проигрывать фильм. — Привет, Тони. Прости, что мы ворвались сюда так поздно, но Клинт взорвал бомбу-вонючку в вентиляции, — Стив кинул угрожающий взгляд на лучника, который тотчас же отпрянул и попытался спрятаться за Сэмом. — Мы надеялись, что сможем переждать здесь, пока… запах не выветрится. Они не заметили ничего необычного, отлично. Может, если ему получится быстренько выпроводить их, он сможет выкрутиться? Он скрестил руки на груди, слегка выпячивая подбородок. Нужно немного задержать их внимание на себе, прежде чем разогнать их по комнатам. Не хотелось бы, чтобы хоть один из этих наблюдательных шпионов начал проявлять любопытство. — Могу я спросить, с чего ты взял, что взорвать бомбу-вонючку в вентиляции — это хорошая идея? — Тони перевел взгляд на Клинта. Потому что кому еще в здравом уме могла прийти в голову такая замечательная идея? — Ну, я не уверен, что это на самом деле был я… — Ой, да ладно! Только ты у нас любитель вентиляций! — фыркнул Сэм. — Я… — вздохнул Клинт, признавая свою вину, — … это долгая история. Тони потер глаза, ведь вот так ему везет. Клинту просто необходимо было пойти и сделать что-нибудь глупое, испортив тем самым идеальный момент единения для него и его ребенка. Не его ребенка. Для него и его «не его» ребенка. Пора прекращать называть Питера «своим ребенком». А то к концу года он действительно убедит себя, что Питер его сын, а это, разумеется, совсем не так. — Не хочу ничего слышать, — Тони вскинул руку, прерывая лучника прежде, чем тот начнет рассказывать свою версию событий, потому что он и так знает, что это только еще больше его разозлит. Слишком часто ему приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, чтобы с чего-то решить, что у Клинта может быть веская причина для его поступка. — Можете остаться на нижнем этаже. Ваши комнаты все еще на своих местах. — Спасибо, Старк, — ухмыльнулся Бартон, перепрыгивая через спинку дивана и приземляясь на то самое место, что он и Питер занимали ранее (до того, как их так грубо прервали). Он схватил ведро попкорна, которое Питер не успел опустошить, и попытался сосредоточиться на фильме, что все еще играл у Тони за спиной. — Что по-твоему ты делаешь? — ощерился Тони, прищурившись, глядя на человека, который начал с аппетитом уплетать их с Питером попкорн. Питер может хотел бы доесть его позже, спасибо большое. Как посмел он тронуть попкорн его «не его» ребенка? — А что? — невинно спросил Клинт, окинув взглядом комнату, — я подумал, что тебе не помешает компания. Это немного жалкое зрелище: сидишь тут совсем один, поедая попкорн, крекеры и желе… — он осекся, осознав всю странность этой ситуации. А потом заметил рюкзак на столе. И ботинки, и толстовку, и частично построенный крейсер из Звездных Войн, детальки которого валялись на ковре у телевизора. Ой-ой. — Иииили ты был не один? — Тони прищурился еще сильнее, и Клинт вскочил с дивана, намереваясь порыться в вещах Питера, но не успел Тони начать кричать на него, лифт снова звякнул, и по помещению разнесся звук открывающихся дверей. Все замерли, когда вдалеке раздался цокот каблучков. Пеппер, его ниспосланный Богом спаситель, наконец-то дома. — Тони? — крикнула она, — Пит здесь? Я захватила для вас ужин. Я надеюсь, что ты больше не кормишь его всякой дрянью, он же… — она замолчала, заметив, что большая часть недавно помилованных Мстителей стоит в ее гостиной, наблюдая за ней с ошеломленными лицами. Тони выпучил глаза. Забудьте его слова про спасителя, она явно была заодно с этими заговорщиками. И как он теперь должен выпутаться из этого? Такими темпами к концу выходных он выроет себе яму до самого Китая. — Кто такой Питер? — спросил Стив, его голос стал выше на целую октаву. Его замешательство было даже забавным, но Тони был по уши в дерьме, и сейчас было не время для смеха. Пеппер кинула взгляд на Тони, потому что она знала, что он думает о том, что Мстители могут узнать про Питера. Она знала, что Питер хотел сохранить свою личность в секрете. Конечно он никогда не говорил, что это касается конкретно Мстителей, но это все равно подразумевалось. А когда Тони попытался развить эту тему, Пеппер заметила, что даже она немного настороженно относится к этой затее. Ей нравилось проводить время с Питером; он пробуждал в Тони то, от чего она была в полном восторге. Это была их маленькая псевдо-семья, и это было мило. Наличие других людей вокруг лишь усложнит всю ситуацию. — Никто! — ответил Тони, может, чересчур поспешно, проносясь мимо героев, застывших между ним и Пеппер. Он схватил ее за руку и повел за собой назад к дивану. Зачем? Это инстинкт? Подальше от любопытных глаз? — Ты как-то слишком быстро ответил, Старк. Что ты скрываешь? — спросила Наташа, прищурившись, после того как окинула комнату быстрым взглядом. Уголки ее губ изогнулись в едва заметной ухмылке. Глупая Наташа и эти ее супершпионские навыки. — Я ничего не скрываю, — медленно произнес он, стараясь замаскировать свой голос напускным спокойствием. Вот оно. Старый Тони — мастер манипуляций, — вернулся, — я был бы очень признателен, если бы вы ушли, чтобы я мог провести некоторое время со своей красивой невестой, — он покачал бровями, и, для пущей убедительности, приобнял Пеппер за талию. Лицо Стива заалело, потому что даже такой старик как он мог уловить намеки Тони Старка. Он довольно быстро усвоил для себя, что Тони всегда намекает на что-то… такое. — Босс, Питер уточняет, может ли он покинуть вашу комнату. Он. Точно. Убьет. Этот. ИскИн. Голыми руками. Свернет ее искусственную шею. Он готов был поклясться в этом, потому что она точно знала, что она делает. Он слышал это в этом. Глупом. Голосе. Им с Пятницей придется серьёзно поговорить. Пеппер посмотрела на него, выгнув бровь. — Ты запер его в нашей комнате? Тони раздраженно застонал, потому что больше не было смысла скрывать это. Пошло оно все. — Наша комната была ближе. Его комната намного дальше, ясно? У меня времени не было. Пеппер смерила его тем самым взглядом, и он вздохнул. Он оглядел комнату, подмечая, что все с любопытством смотрят на него. Их лица были искажены в полнейшем замешательстве, и Тони не мог винить их за это. Боже, да он сам был все еще в шоке от того, что Клинт прячет свою тайную семью где-то среди лесов. Это будет интересная ночь. Смирившись со своей судьбой, он слегка запрокинул голову, обращаясь к потолку. — Скажи ему, что я иду, — сказал он. Остальные остались на своих местах, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока Тони маршировал по коридору в сторону своей спальни. Они смогли расслышать звук открывшейся двери и достаточно продолжительный разговор, прежде чем с другого конца коридора раздался оглушительный возглас. Громкий звук эхом разнесся по гостиной, заставляя всех замереть в шоке. — ЗДЕСЬ МСТИТЕЛИ?! ПАПА! ПОЧЕМУ ТЫ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛ?! А затем все стихло. Наступила полнейшая тишина. Потому что. Какого. Хрена. Произошло. Пока их тут не было?!