Смерть приходит в Вестерос

Тирион крепче сжал кулаки: видеть слёзы любимой девушки было тяжело. Но ещё тяжелее — не иметь возможности сделать хоть что-то. Для неё, для собственного брата, для старшей сестры. Взрыв полицейского участка разрушил множество жизней. Сансу лишил отца, Серсею — мужа, Джейме — руки. Тирион не знал, кто стоит за взрывом, но что-то подсказывало: со смертью Джона Аррена это также связано. Ему бы искать виновных с прибывшим федералом, мстить за погибших, но что мог он, администратор игорного казино, не имеющий к полиции никакого отношения? Только обнимать Сансу и шептать ей слова утешения. Чёрный ей не шёл, и Тирион был зол на весь мир за каждую её слезинку и каждый робкий всхлип. Робб с матерью всё время теперь проводили в больнице, с Арьей, которая лишь чудом уцелела — её спасителю, Сандору «Псу» Клигану, повезло меньше — ему обожгло всю правую половину лица. Девочка же отделалась сотрясением мозга и шрамом на лбу. Везучая. Роберта и Эддарда собирали буквально по частям, кремацию провели на следующий день — чтобы лишний раз не видеть всего ужаса случившегося. Тирион слышал, несчастному Неду оторвало голову, а Роберта разворотило, как мясо в микроволновке. Неудивительно, что паренёк, Бран, младший сын в семье Старк, замкнулся в себе. За всё время, что Тирион был с Сансой, оставленной присматривать за младшим братом, Брандон не произнёс ни слова. Просто сидел, глядя в окно. Без слёз, без каких-либо эмоций. Санса плакала, Бран молчал, Тирион сходил с ума. Ему то и дело названивала сестра, требуя его немедленного присутствия, но Тирион прекрасно знал, что мужа та никогда не любила, а потому и не спешил возвращаться в семейное гнездышко Ланнистеров, утешать не особо страдающую сестру, а главное — видеть папашу, который непременно начнёт толкать пафосные речи в память о Роберте, коего согласился-то видеть своим зятем исключительно потому, что тот мог дать Серсее достойную жизнь и достаток. Браки по любви для Ланнистеров никогда не стояли в приоритете. Для всех, кроме Тириона, пожалуй. Он давно отошел от семейного бизнеса, построив собственную жизнь в игорной империи Дрого Дотрака, супруга Дейенерис Таргариен, и по возможности в родовой особняк не совался. С отцом отношения были премерзкими, сестрица о нём вспоминала только когда ей было что-то нужно, как вот сейчас. Джейме же был в больнице, всё ещё без сознания, смысла срываться к нему также не было. А Джоффри, любимый племянничек, вероятно валялся сейчас в полумертвом состоянии в каком-то наркопритоне и даже не знал, что его папочка теперь в несколько сыпучем виде. А если и знал — было ли ему какое-то дело? Нет, оставаться рядом с Сансой было единственным разумным вариантом. Поить её чаем, разбавленным виски, тереть озябшие плечи. — Я не успела попрощаться, — в который раз за последние два дня зарыдала она, и Тирион крепче прижал её к себе, поцеловав в висок. — Ради Брана, — напомнил он. — Ты должна быть сильной. Санса кивнула, бросив на брата косой взгляд, и, шмыгнув носом, вытерла слёзы рукавом. — Хочешь пить? — спросила она, поднявшись с кресла и подходя к младшему брату. Аутист от рождения, теперь Брандон, казалось, закрылся окончательно и бесповоротно, и больно было смотреть, как Санса пытается достучаться, а брат даже ухом не ведёт. — Бран, пожалуйста. — Ладонь Сансы опустилась на спинку кресла, и Брандон заметно вздрогнул. Но взгляд его остался всё таким же равнодушным, холодным, прикованным к уголку синей шторы. Бесполезно. — Дай ему время. — Тирион кивнул на дверь, и Санса, угадав, чего он хочет, вышла из комнаты. Бран не отреагировал, словно не видел никого и ничего вокруг. Тирион качнул головой. Нет, этой семье его помощь будет нужна явно больше, чем любезной сестрице. Защищать и поддерживать Сансу он привык ещё в те времена, когда она была ребёнком лет тринадцати. Тогда ещё Джоффри, милый племянничек, предложил ей встречаться. Судя по Сансе, она была очень даже за, но дать точного ответа не успела — Джоффри начал её тиранить так, словно она уже целиком и полностью принадлежала ему. Запрещал общаться с друзьями, велел избавиться от собаки, потому как у него на шерсть животных аллергия, навязывал ей даже свои вкусовые предпочтения. Одиннадцатилетняя Арья — и та возмущалась, видя такое отношение к сестре, а Санса терпела. Очень уж ей хотелось быть «невестой» Джоффа. Тирион, которому на тот момент было уже двадцать четыре, смотрел в оба, понимая, что от племянничка можно ожидать чего угодно — и не ошибся. Ему посчастливилось в тот день оказаться в гостях у сестрицы, и чуткий слух уловил тихие всхлипывания. Поднялся по лестнице он вовремя для того, чтобы предотвратить удар — один из ударов — судя по отметинам на ногах Сансы, ремнём она уже успела получить раза два или три. Джоффри, конечно, начал орать, что он, Тирион, ничего не понимает, что избиение Сансы — это необходимая мера, дабы научить её послушанию. Тирион охладил пыл племянника ощутимым подзатыльником, даже не попытавшись выяснить, чем же таким ужасным Санса прогневила того. Бедная девочка дрожала и не прекращала плакать, пока он уводил её прочь, пока вёз домой, и только перед порогом родительского дома взяла себя в руки и даже робко улыбнулась. Тогда Тирион поклялся себе, что никогда больше не допустит её слёз, но теперь, шесть лет спустя, снова оказался перед ужасной картиной. Только теперь спасти её не мог никакой подзатыльник. — Ты бы поспала, — предложил он, притворяя двери — не трогать Брана сейчас было лучшей идеей. — Я присмотрю за ним. И приготовлю обед. То, что он будет съедобным, не обещаю, но… Он замолчал, увидев, что Санса не слушает, и просто сжал её ладонь в своей. Санса встрепенулась и даже попыталась улыбнуться, но вышло неестественно — было ли до улыбок, если прах отца только этим утром нашёл свой приют в фамильном склепе? Сердце в очередной раз болезненно сжалось при взгляде на её посеревшее лицо и потухший взгляд, так что обнять её, погладить по волосам было жизненно необходимо. Она была напряжена, но больше не плакала — Санса умела быть сильной, когда требовалось. Частично он сам научил её этому, частично — жизнь. Кое-как убедив Сансу поспать, перед тем дав ей глоток неразбавленного виски, Тирион снова проведал Брана: тот сидел, как и прежде, никак не реагируя на окружающий мир. Отец был для парня самым важным человеком — это было ясно и без слов. Если с матерью у Брандона было полное понимание, то с отцом он и вовсе словно исцелялся: вместе они постоянно что-то мастерили, стреляли по мишеням на заднем дворе. В последний раз, когда Тирион видел Неда, тот учил младшего сына управлять машиной. Конечно же, потеря Брана была и вовсе невосполнимой. — Я не был даже знаком со своей матерью, — сказал Тирион, присаживаясь в соседнее кресло. Он знал, что едва ли поможет пареньку, но не мог не попытаться. — Она умерла, давая мне жизнь. Знаешь, Серсея до сих пор зла на меня из-за этого. Она ведь мать помнила, а я… Выходит, что забрал её. Тридцать лет ненависти, но, как ни странно, я её понимаю. Он пожал плечами и покосился на Брана — тот всё ещё смотрел в никуда. — Ты знал своего отца, тебе больно, ты боишься. Но, слышишь, мы найдём того сукиного сына, кто сделал это. Я обещаю тебе: из-под земли тварь достану. И ты мне в этом поможешь, верно? Я знаю, ты смышленый и начитанный. Вместе мы поможем полиции, так? Дать пареньку возможность действовать, чтобы перестал чувствовать себя бессильным — это не было надёжным лекарством, но могло отвлечь от горя и дать, возможно, хоть каплю надежды на правосудие. Брандон привычно молчал, и Тирион уже собрался уходить — претворить свои угрозы касательно обеда в жизнь — как вдруг тихий голос догнал его. «Найдём». И пусть, обернувшись, Тирион снова столкнулся с безучастным лицом, он знал: ему не послышалось.