Атрофированная любовь

Чимин, зайдя в спальню, сдернул с себя полотенце так, что с мокрых розоватых волос сорвалось несколько капель и разлетелось по сторонам. Парень плюхнулся на кровать и неожиданно почувствовал боль в затылке. Оказалось, уголок какой-то книги, торчавший из под подушки, так и норовил привлечь к себе внимание. Пак, вытаскивая из укрытия что-то похожее на коричневый ежедневник, при этом потирая затылок, хотел швырнуть прочь данную находку, но, с секунду поразмыслив, решил изучить. Открыв первые страницы, юноше стало понятно, что это дневник Юнги. Не сдержав любопытства, он начал читать с дня, где только появился сам в жизни молодого парня, и собирался закончить сегодняшним числом, но со стороны ванной комнаты послышались шаги. Розоволосый немедленно засунул обратно под подушку кожаный блокнот с позолоченными металлическими уголками, и сел, взяв в руки телефон, рассматривая черный экран. Через секунду в дверях появился Мин: мокрый, пахнущий свежестью и чистотой, удосужившийся лишь небрежно повесить белое полотенце на свои худые бедра. От такого Юнги у Чимина резко пересохло в горле, а его щеки приобрели бордовый оттенок.        — Ты чего голышом сидишь? — смотря сверху вниз каким-то спокойным и, в тоже время, пронизывающим до костей взглядом, спросил пепельноволосый.        — Я это...        — Не простудись, возиться с тобой не хочется. С этими словами парень подошел к шкафу, достал оттуда темные боксеры, самые обычные синие джинсы с потёртостями и свободную черную футболку. Пак не мог оторвать взгляда от этих рук с паутинками вен, от этой бледной, почти белой кожи, от этого худощавого тела, которое не исключало мышц. Он всё думал о том, как можно быть таким горячим и таким сексуальным.        — Ты так дыру на мне просверлишь. Юноша от неожиданности вздрогнул и еще сильнее покраснел, утыкая взгляд в пол:        — П-прости, я задумался...        — И о чем же? — уже полностью одетый парень достаточно близко подошел к до сих пор сидящему на кровати так, что его пах оказался напротив лица младшего.        — Эм... — увидев перед собой на таком близком расстоянии то, что увидеть очень хотелось, но было крайне опасно и чересчур возбуждающе, розоволосый нервно сглотнул, пытаясь найти ответ, — О погоде и планах на день...        — И какие же у тебя планы? — наклоняясь вперед, опираясь одной рукой о бедро Пака, Мин тянется к подушке, под которой лежит дневник, опаляя своим дыханием обнаженное плечо юноши. Чимин потерял дар речи, а в голове пронеслась мысль: "Какого хрена он делает!?" Ухватившись за тот самый злосчастный кончик книги, пепельноволосый потянул его на себя, почувствовав, как кожа под его рукой начинает нагреваться, и то, что мурашки табуном бегают по телу младшего.        — Язык проглотил? — положив вещь на прикроватную тумбочку, старший опустил вторую руку на другое бедро и, приблизившись к лицу розоволосого, впился взглядом в карие глаза напротив.        — Нет... — пытаясь увернуться от поблескивающих глаз, тише обычного сказал юноша.        — Я вижу, ты скрываешь от меня то, чем хотел бы заняться, — после этих слов, Мин резко толкнул Пака на кровать, навалившись сверху и ухмыляясь, — Хочешь, я помогу раскрепоститься?        — Слезь с меня, придурок. — поняв, что у старшего все преимущества, включая то, что полотенце, вмиг ставшее таким тоненьким, отделяло голое тело младшего от шероховатой джинсовой ткани, "вежливо" попросил младший.        — Я докажу. — длинные красивые пальцы уверенно двинулись в сторону паховой области розоволосого, но не успели достигнуть цели, так как мягкая ладонь зажала сильной хваткой жилистое запястье. Внимательно, с каплей раздражения, взглянув в насмешливые глаза пепельноволосого, юноша оттолкнул парня и соскочил с постели. Забыв о полотенце, он нагой выбежал из комнаты, заставив теперь Юнги испытывать возбуждение и колоссальное желание догнать и заполучить Чимина.