Глава 2. Him & I
Морган не могла уснуть. Никакие приемы и ухищрения не спасали. Сон не шел к ней, как бы она не пыталась заставить свой мозг отключиться. Она кусала губы, комкала в пальцах простынь и путалась в хороводе не самых приятных мыслей, прислушиваясь к гулу компьютера, работающего на пределе своих вычислительных мощностей. В какой-то момент ей начало казаться, что ее разум полностью сливается с ИИ в безрезультатном поиске хотя бы одного ответа. Жалкой крупицы правды. Но у нее не было ни единой зацепки, ни единой улики, ни одной захудалой наводки. Ничего! Невидимка, как бы это очевидно не звучало, на самом деле оказался невидимым. Любопытство и жажда правды достигли своего апогея настолько, что в голове не осталось места ни для чего другого. И стремление решить задачу стало болезненным и навязчивым. Наверное, так и сходят с ума. Морган нуждалась в ответах, которых не было. Неразгаданная тайна, будоражащая сознание, ни на миг не отпускала ее. Изводила. — Пятница,— зовет Морган, когда окончательно понимает, что уснуть не получится. — Порадуешь меня чем-нибудь? — Если речь идёт об операции «Городская легенда», то все без изменений. Морган утыкается лицом в подушку и стонет от разочарования. Ее энтузиазм постепенно угасает, рассеивается, как дым. Даже новый проект, который вот-вот будет готов, почти не радует. Что толку от него, если его не на чем применить? Она ведь создала его специально под расследования этого дела. А все так многообещающе начиналась. Целых полтора месяца воодушевляло и вдохновляло. Морган загорелась, как спичка, пылала, и вот теперь тлеет. Морган Старк не добилась ничего. А ведь она ни на секунду не сомневалась в своих силах, считая, что умнее всех федералов вместе взятых. Считала, что стоит ей немного покопаться в нужном направлении, и тайна перестанет быть тайной. Но реальность быстро расставила все по своим местам, вынуждая Морган признать, что есть вещи, которые не даются ей на «раз-два». Это было гадкое чувство, когда совсем не знаешь, что делать дальше. Тупик. Почти поражение. А Морган ненавидела проигрывать. Разочарование затапливает, наполняет ее горечью и чувством тотальной беспомощности. Ей кажется, что голова вот-вот взорвется. Ей нужно отвлечься. Срочно. Она резко переворачивается на спину, кидает взгляд на электронные часы. Почти полночь. Не очень то и поздно. Особенно, когда у нее каникулы. Особенно, когда можно просто позвонить, услышать его голос и хоть немного прийти в себя. — Набери Пита, — просит Морган, разворачиваясь на бок, чтобы видеть отбрасываемый от смартфона треугольник голографического интерфейса с фотографией Питера. Спустя несколько длинных гудков, он отвечает. И судя по бодрому голосу, тоже не спит. — Привет, Мор. — Привет. Разбудила? — спрашивает она слегка виновато, хоть и знает уже, что он не спал. — Нет. Только вернулся домой после патрулирования. Что-то случилось? Морган горестно вздыхает. Хочется высказаться, может тогда будет не так обидно? — Ничего. Ничего не случилось. Ни месяц назад, ни вчера, ни сегодня. Вообще ничего. Полный штиль. Я облажалась. Я неудачница. И я так больше не могу. Мы ведь все перепроверили. Все, что было в свободном и несвободном доступе. Буквально заглянули под каждый камень… Почему же у нас до сих пор ничего нет? — Морган, ты не неудачница, — ласково успокаивает ее Питер. — Над этой загадкой все спецслужбы бьются, она не решается по щелчку пальцев. Нужно больше времени, больше данных. Мы только начали. И первые неудачи — не повод опускать руки и впадать в депрессию. — За эти полтора месяца Питер становился постоянным свидетелем того, как Морган генерировала идеи одну за одной, как буквально жила и дышала работой, и как проваливалась в беспробудную апатию, когда ничего не удавалось выяснить. — Наш соперник залег на дно. Выжидает. И нам надо подождать. Мы все выясним. Потерпи. — Я уже начинаю думать, что вся эта история на самом деле просто тупая городская легенда, а меня переклинило на какой-то детской страшилке. Но, черт побери! Я знаю, точно знаю, что там есть что-то такое…. И я это что-то упускаю. Я должна понять. — Поймешь. Обязательно поймешь. А пока расслабься, отвлекись, — в его голосе проступает обеспокоенность. — Тебе это необходимо. Меня уже всерьез беспокоит твоя одержимость. — Бесит, — цедит Морган, в сердцах стукнув кулаком по подушке. — Все бесит. — Главное не сдаваться. Мир не сошелся клином на этом деле. Тебе нужно перестать терзать себя. — Ага, — без энтузиазма отвечает Морган, потухшим взглядом глядя перед собой. Ее могла бы отвлечь только одна вещь. Но даже этого ей нельзя. Она обещала не портить все снова. Довольствоваться тем, что есть. И в итоге у нее нет ничего. — Эй, ну что за негативный настрой? Сказать бы ему всю правду. — Все нормально, — врет Морган, вновь погружаясь в вязкую тьму неразделенных чувств и неуверенности в себе. Комбо. — Ну да, конечно. Пора спасать тебя. Знаешь, я тут собирался прогуляться, сделать пару ночных снимков для своего портфолио. И раз уж ты не спишь, можем пойти вдвоем? Морган замирает, не сразу соображая, что расслышала все верно. — Ты серьезно? — с подозрением спрашивает она, приподнимаясь на локтях. — Да. Пеппер ведь опять уехала на конференцию. Мэй и Хэппи в отпуске. Даже предупреждать никого не надо. — Эй, кто бы ты ни был, верни Питера Паркера обратно! — восклицает Морган, резко садясь на кровати. — Кажется, ты все-таки хочешь спать. Придется идти одному, — наигранно вздыхает он. — Это какая-то ловушка, да? Ты ненастоящий Паркер. — Разве? — А то! Настоящий Питер занудный, вечно причитающий о безопасности, постоянно капающий на мозги разговорами о правилах. Он ведет себя, как наседка. С чего это ему тащить меня на прогулку ночью? — Ну, как знаешь. Нет, так нет. Сердце начинает биться быстрее. Морган щипает себя за предплечье. Больно. Значит, это не сон. — Но разве я когда-то прислушивалась к здравому смыслу? — поспешно отвечает она. — Думаю, мне следует пойти с этим самозванцем, выдающим себя за Питера Паркера. Люблю рисковать. Питер смеется. — Тогда собирайся, зайду за тобой через полчаса. Морган буквально слетает с кровати и бросается к гардеробу, словно если промедлит хоть секунду, Питер почувствует это и передумает.***
Полтора месяца назад Морган пообещала себе, что даст Питеру время забыть ЭмДжей. И честно следовала данному обещанию. Но сегодняшняя прогулка спутала ей все карты. Полтора месяца Морган жила так, словно она робот, а не живой человек. Полтора месяца отключала в себе эмоции, душила чувства. Запрещала себе даже думать о Питере, как о ком-то большем, чем просто друге. А теперь, словно вынырнула из океана или, наоборот, нырнула в него с головой. Все чувства обострились до предела. И Нью-Йорк был красивее, чем обычно. И они в нем, прогуливающиеся по улицам, выглядели как самая настоящая парочка. Морган все больше начинала думать, что это похоже на свидание. Но никто, разумеется, не говорил об этом вслух. Они ведь сотни раз гуляли вместе, что изменилось? Разве что мимолетные касания рук стали ощущаться как-то иначе. И все было ярче и красочней. А Питер… Питер снова завладел всеми ее мыслями. Морган не могла объяснить наверняка, но ее преследовало неуловимое чувство, что он ведет себя с ней по-другому. Он сам был чуть-чуть другим. Может, его действительно подменили? В любом случае, он ее спас. Она совсем не вспоминала о своих неудачах. Ее персональное лекарство — Питер Паркер — одной своей улыбкой перевернул все с ног на голову. Апатия и тоска сменились предвкушением чуда и трепетом где-то в груди. Морган болтает, смеется, тянет Питера за собой, и он безропотно следует за ней. И тоже смеется, болтает и выглядит очень счастливым. Морган то и дело ловит на себе его взгляды, куда более изучающие, нежели обычно. Что-то странное витает в воздухе, кружит голову. Разве хоть кому-то, кто видит их вдвоем на ночных Нью-Йоркских улицах, может прийти в голову, что они просто друзья? Питер фотографирует не только окрестности, но и саму Морган, которая с охотой позирует ему. Во время очередной серии фотографий на мосту, на фоне огней яхт и паромов, Морган краем глаза замечает другую пару. Парень так же фотографирует девушку, что-то говорит ей, она смеется, запрокинув голову, а после подбегает к парню, притягивает к себе и целует. Морган сразу же отводит взгляд. Но поздно. Она уже представила себя на месте этой девушки, а Питера на месте парня. Черт! Она боится подумать о чем-то лишнем, словно это спугнет хрупкую иллюзию. И все же… Интересно, а если ей сделать это прямо сейчас? Просто подбежать к Питеру и заключить его в объятия. Прямо здесь, на этом живописном мосту. Да уж, было бы весьма романтично. Если бы не сотня ненавистных «но». Морган отбрасывает в сторону свои глупые мысли. Подбегает к Питеру, но, конечно, не целует и даже не обнимает, а только заглядывает в экран камеры. — Как я получилась? — Очень круто, — улыбается он, щелкая кадр за кадром. На одном он задерживается дольше, чем на других. На этом снимке Морган задумчиво смотрит в сторону, чуть склонив голову. Любимая кожаная куртка сползла с одного плеча, растрепанные ветром волосы упали на щеки и губы, а в глазах застыло совсем нехарактерное для нее выражение. — Отличный снимок. Ты здесь такая… мечтательная. Знал бы Питер, что в этот самый момент она разглядывает целующуюся парочку и думает о нем. — Я выгляжу, как блаженная, — фыркает Морган. «Блаженная, влюбленная идиотка, — добавляет она про себя». — Да нет же, — не соглашается Питер. — Это очень красивая фотография. — А в жизни я, значит, не такая красивая, как на твоей фотографии? — Морган поднимает на него притворно обиженное лицо. — А в жизни, — Питер смотрит на нее нежным взглядом и на полном серьезе отвечает, — в жизни ты лучше, чем на любой фотографии. Щеки Морган вспыхивают. Ощущение такое, будто он на самом деле делает ей комплимент как…как девушке. И вот как это понимать? Прохладный океанский ветер проносится между ними, оседая на ее пылающих щеках, заползает холодными пальцами под куртку. Морган запахивает ее плотнее. — Замерзла? — заботливо спрашивает Питер и, не дожидаясь ответа, стягивает с себя спортивную толстовку, накидывает ее на плечи Морган. — Пойдем, выпьем кофе. Его ладони на ее плечах, и даже сквозь слои одежды Морган чувствует тепло. Она смотрит ему в глаза и без единого шанса на спасение падает в чувства, успевая задать себе один единственный вопрос: как перестать сходить по нему с ума? И вновь ее тянет совершить глупость. Морган озирается, понимая, что они недалеко от квартиры Питера. И реальность такова, что ей сильно, просто невыносимо сильно, хочется побыть с ним наедине. Не на улицах, среди людей и небоскребов. Не в кофейне и не в парке. Ей хочется оказаться с ним один на один. В ограниченном пространстве. Где будет только он и она. — Мы недалеко от твоей квартиры, — озвучивает она свои мысли. А потом закусывает изнутри щеку и неуверенно смотрит на него. — Можно я переночую у тебя? Его брови удивленно приподнимаются, и Морган спешит объясниться: — Ну выпьем мы кофе, а что потом? Домой? Я не хочу домой. В огромном пентхаусе никого нет. И в твоей квартире ты один. Зачем нам расходиться? А так поиграем в видеоигры, устроим пижамную вечеринку, — в шутку бросает она, а потом опять говорит почти умоляюще, — пожалуйста. Ей это нужно. Морган робко смотрит на него, гадая, какую причину для отказа он найдет. О, наверняка у него в запасе не один десяток вариаций сказать ей «нет». Но Питер удивляет ее снова. — Хорошо, — соглашается он. — Можем пойти ко мне. Морган часто моргает. Согласился? Так просто? Нет, его точно подменили.***
— Вот эта, думаю, подойдет, — Питер роется в своем шкафу и вскоре протягивает Морган черную футболку, наверняка, самую большую, что есть у него. — Спасибо, — благодарит она и идет в ванную. Сразу видно — холостяцкую. Теперь здесь нет никаких девчачьих мелочей, тюбиков с бальзамами и кремами. И только одна зубная щетка, сиротливо стоящая в стаканчике. Морган, не раздумывая, берет ее, и, уже выдавив на нее зубную пасту, спрашивает, перекрикивая шум льющейся воды, — я возьму твою зубную щетку? — Да, конечно, — разрешает Питер. Морган чистит зубы, умывается, снимает свои вещи и надевает футболку Питера. Она буквально тонет в ней, рукава достают до самых локтей, а широкий вырез почти спадает с плеча, открывая ключицу и лямку лифчика. Мама постоянно говорила, что Морган нужно набрать пару килограммов. Футболка очень широкая, но не очень длинная, едва прикрывает бедра. Конечно, Питер дал ей еще и штаны, но Морган игнорирует их. В его квартире достаточно тепло. Она сгребает свои вещи в ком и выходит из ванной, направляясь прямиком в гостиную, которая так же служит кухней. Питер стоит у стола, намешивая что-то в пузатые кружки. Заметив Морган, он на секунду задерживает взгляд на ее голых ногах. Она рефлекторно одергивает край футболки, почему-то испытывая неловкость, несмотря на то, что специально так вырядилась. — Здесь тепло. И я думала, что она будет чуть длиннее, — зачем-то объясняет Морган, будто оправдываясь. И это почти смешно. Питер много раз видел ее в купальнике, в юбке и шортах. Но тогда ее ноги были просто ногами, а теперь это вдруг стало тем, что может смутить их обоих. А ведь раньше он совсем не обращал внимания на ее голые коленки. — Я делаю какао, — Питер возвращаясь к прерванному занятию. Он тоже уже переоделся. Только его футболка белая и тонкая, и обтягивает его, как вторая кожа. Это слишком жестоко. Заставляет думать о всяком. И эти его сильные руки, и мягкий взгляд. Морган крепче прижимает к груди свои вещи, когда он улыбается ей. — Почти без молока. Как ты любишь. Соберись, соберись, соберись. — Я уже зубы почистила, — напоминает Морган, скидывая вещи на кресло и мысленно призывая себя успокоиться. — Но это ничего, почищу опять. «В третий раз за вечер, — рассеянно добавляет она про себя». — Фильм или приставка? — спрашивает Питер, заканчивая с приготовлением какао. — Приставка, — Морган подходит к столу, берет свою кружку, с вызовом смотрит на Питера и тянет губы в улыбке. — Готовься к сокрушительному поражению, Паркер. Сегодня я тебя сделаю.***
Ночь продолжается за игрой в файтинг. Две партии позади со счетом один-один. — Третий матч решит все, — ухмыляется Морган, вполоборота глядя на Питера. — Тебе не победить. Они сидят в полутьме на полу, поверх брошенного одеяла, среди горы подушек, и то и дело задевают друг друга локтями. — Для тебя это так важно? Может мне просто ничего не делать? — он демонстративно откладывает геймпад на колени. — Вот только не вздумай поддаваться. Все должно быть честно, — сурово предупреждает Морган. — Чтобы ты психанула, как в прошлый раз, когда проиграла? — усмехается он, но берет геймпад обратно. — Это было давно, тогда я была совсем другой. — Это было несколько месяцев назад, — напоминает Питер. — Слишком давно. Игра наконец-то загружается, виртуальные бойцы обмениваются любезностями, начинается бой. Морган вспоминает все доступные комбинации. Нет уж, сегодня победа будет за ней. — Приятно видеть, что тебе уже лучше. Все-таки тебе надо почаще отвлекаться от своих проектов, — делится мнением Питер, неистово колотя по кнопкам, стараясь избежать ударов Морган. — Твоя увлеченность, конечно, похвальна. Но в обычной жизни тоже много радостей. Тебе не стоит игнорировать это. — Продержался без нотаций сколько смог? — хмыкает Морган. — Говоришь, прямо как мама. Но от тебя это звучит неубедительно. Где ты, и где обычная жизнь? — Ну не скажи. В твоем возрасте у меня была обычная жизнь… Относительно нормальная. Местами. Морган смеется. — «В твоем возрасте», — передразнивает она его, не сводя глаз с экрана, где развернулась нешуточная борьба. — Говоришь так, словно тебе сто лет. — Да? А кому-то уже и вовсе давно пора спать, — наигранно строгим голосом отмечает Питер. — А ты попробуй загони меня в постель, — бросает Морган и слегка краснеет от двусмысленности произнесенной фразы. Но Питер явно не слышит никакой двусмысленности, потому что продолжает, как ни в чем не бывало. — Я это к тому, что за последние полтора месяца ты совсем перестала общаться с друзьями, полностью погрузилась в свой проект и в наше расследование, — терпеливо продолжает он. — И это неправильно. Нужно отвлекаться. Жить. Слегка скорректировать приоритеты. Иначе можно завязнуть так, что ничего хорошего из этого не выйдет. — У меня все отлично с расстановкой приоритетов. Но, так и быть, поведай мне, чего же ты хотел в моем возрасте, что даже твое геройство отступало на второй план. — Да ничего особенного на самом деле. Того же, чего хотят все парни. — Секса? — невинным голосом предполагает она. — Вообще-то, я имел в виду нечто другое, — звучит слегка смущенный ответ. — Я думал не только о том, что я Человек-Паук. Это важно, безусловно, но и об остальном забывать нельзя. О друзьях, например. Не стоит полностью погружаться в заботы о спасении всего мира. Нужно и для себя место оставить. Иначе просто сойдешь с ума. Нормальная жизнь тоже важна. — Понятно, — не сдается Морган, игнорируя все, что он говорит о какой-то там «нормальности». Смешно. У таких, как они, не было и не может быть нормальной жизни. С неподдельным садизмом Морган проводит настолько кровавую комбинацию, что у бойца Питера сносит четверть ХП. — А я знаю, почему в том возрасте ты забил на все. Как и прочие парни ты был помешан на сексе и не мог думать ни о чем другом. Все просто. — Ну что за… Морган крепче сжимает геймпад, подается вперед, напряженно хмурит брови. Осталось совсем немного. — Питер, перестань говорить со мной так, словно ты мне родитель, — она раздраженно дергает плечом. — И признайся уже, что в моем возрасте только и думал о том, как бы залезть кому-нибудь под юбку. В конце концов, что может быть нормальнее, чем желание заняться сексом в шестнадцать? Мы же, кажется, о нормальности говорим, да? — Я вообще уже не понимаю, о чем мы говорим, — растерянно отвечает Питер, явно озадаченный тем, в какое русло ушел разговор. — Я о другом. О тебе. И твоем состоянии. — Обо мне? Поспешу тебя успокоить, со мной все совершенно нормально. Я тоже думаю о сексе, — пожимает плечами Морган. — Тебя ведь это интересует? Степень моей нормальности? — Морган, — устало тянет Питер. Она хмыкает. — Сам начал. Что-что, а разговоры о том, что ей нужно быть нормальной, Морган терпеть не могла. Даже если об этом говорил Питер. По ее скромному мнению, с ней все было в полном порядке. Наверное. В несколько щелчков она расправляется с бойцом Питера, а после проводит добивающий прием, наблюдая, как противника разрывает на части, и на экране появляется надпись о том, что бой окончен. Питер разочарованно выдыхает, с тоской глядя на своего поверженного бойца. Морган же позволяет себе короткую победную улыбку. Откидывает геймпад в сторону и разворачивается к Питеру. Он тоже смотрит на нее. И все начинается по новой. Это настоящее притворство. Глупая игра в то, что между ними ничего нет. Будто нет этого сумасшедшего притяжения. Но оно есть. И даже Питер не может скрыть этого. Вся эта ширма из какао, видеоигр и невинных разговоров уже не скрывает очевидного. Не скрывает навязчивого, волнительного влечения, что буквально пропитывает воздух. И они так близко друг другу. Это просто невыносимо. Так хочется коснуться его руки, провести пальцами по горячей коже, прижаться к нему. Поцеловать его. Это желание почти болезненное, мучительное. Почему нельзя целовать и трогать, когда так хочется? Хочется обоим. Морган знает, что он тоже чувствует это. Его взгляд красноречивее всех слов. Он смотрит на нее иначе. Также он смотрел на ЭмДжей. Морган всегда внимательно следила за ним, поэтому ни за что не перепутает. Но это же Питер! Питер и его дурацкие правила, переступить через которые он не может. Что ж, переступит Морган. Ей приходит в голову очередная безумная идея. Замечательная идея! — Сыграем в игру? — Так мы уже играем, — комментирует Питер, указывая на экран телевизора. Он выглядит взволнованным. — В другую игру, — отмахивается Морган, придвигается ближе и вытягивает вперед руку. — Дай мне руку. — Я пожалею об этом, да? — Скорее всего. Питер смотрит настороженно, но все же сдается. Убирает геймпад в сторону и, после небольшой заминки, протягивает свою руку. Морган обхватывает его запястье, вжимаясь большим пальцем в сеточку вен. Находит его пульс, бьющийся под горячей кожей. В горле пересыхает, а в животе разливается тепло. Это нервно. Нервно, но так волнующе. — Я чувствую твой пульс. Теперь ты найди мой, — командует она. Питер безропотно прощупывает ее запястье, находит пульсирующую точку и зажимает ее подушечкой большого пальца. Морган вздрагивает. Ее рука тонкая и бледная, слишком хрупкая по сравнению с его. И эта разница между ними лишь сильнее волнует кровь. — Раз уж у нас выдался такой чудесный вечер откровений, то стоит закрепить результат. Правила просты. Классическая игра в «да-нет». — Я не думаю, что… — Поздно, — бесцеремонно перебивает его Морган. — Игра уже началась, связь установлена и назад дороги нет. Видишь ли, теперь мы с тобой связаны общим пульсом, — она понижает голос до шепота и пристально смотрит Питеру в глаза. — И пока эта связь ощутима, каждый может спросить у другого все, что угодно. И отвечать нужно честно. Только правду, и ничего кроме правды. — Вот теперь мне точно не по себе, — нервно отвечает он, но не спешит убрать руку или как-то остановить происходящее. — Начнем, — не теряя времени, объявляет Морган. — Я первая. Питер Паркер, тебе на самом деле нравится, как я пою? Питер прикрывает глаза, будто его поймали с поличным. Морган иногда играла на гитаре и пела, и если с игрой проблем не было, то вот с голосом. У Морган были сомнения на этот счет. Но Питер всегда убеждал ее, что она неплохо поет. — Нет, — отвечает он с таким обреченным видом, словно Морган прикончит его за это. — Я так и думала, — прищуривается она, разочарованно качая головой. — Всегда знала, что ты врал, когда говорил, что у меня есть голос. А у самого чуть кровь из ушей не хлестала в эти моменты. Теперь твоя очередь. Питер задумывается, закусывает губу, а потом распахивает глаза, озаренный идеей. — Хм, знаю. Морган Старк, тебе на самом деле понравилась рубашка, в которой я пришел на твой последний день рождения? — Конечно, нет. Все твои рубашки чудовищны. Да и со вкусом у тебя в общем-то беда. — А говорила, что сойдет, — слегка обиженно тянет он. — Хотя я догадывался. — Я соврала. — Глядя мне прямо в глаза. Ок, я запомню это. Морган пытается сохранять серьезность, хотя ее губы уже дрожат от едва сдерживаемой улыбки. — Моя очередь, — продолжает она. — Ты, правда, любишь кровавые фильмы ужасов? — Ненавижу, — признается Питер на выдохе. И Морган, не выдержав, смеется. Сколько раз они с ЭмДжей затаскивали его на фильмы ужасов, и он всегда делал вид, что его все устраивает. — Я всегда это знала. — И всегда тащила меня на эти фильмы. Знаешь, в этом есть что-то садистское, и из этого вытекает мой следующий вопрос. Тебе доставляет удовольствие доводить меня? Морган прямо смотрит на него и не менее прямо отвечает: — Да. Но только потому, что ты идеальная жертва. — Выходит, я сам во всем виноват? Мило. — Можно сказать, мы нашли друг друга. Теперь мой вопрос, — Морган крепче сжимает его руку, понимая, что сердце начинает сходить с ума. Волнение окутывает ее с головы до ног, а в животе скручивается узел. Но она храбрая. Да. А еще мастер портить все. Тысячу раз да! Полтора месяца без косяков — слишком долгий срок. Самое время это исправить. К тому же, разве не ради этого вопроса она затеяла все? Итак, финал, кульминация. Морган набирает в грудь побольше воздуха и быстро-быстро спрашивает, — ты когда-нибудь думал обо мне, как о девушке? Женщине...ну ты понял. Губы Питера сжимаются в тонкую линию, и он заметно напрягается. — Только правда, — шепотом напоминает Морган, чувствуя, как горло сжимает нервный спазм. Она уже сама верит в некую мистическую связь и в нерушимые правила ее импровизированной игры. Словно соврать в этот момент действительно невозможно. Питер молчит, смотрит ей в глаза. Морган отвечает ему упрямым взглядом, игнорируя внутреннее напряжение. — Да, — наконец-то отвечает он и его лицо каменеет, словно он признался в ужасном преступлении, и теперь ему грозит несколько пожизненных. Морган кажется, что ее сердце сжали в кулак до острой боли, а после медленно отпустили, вновь даруя ей жизнь. В ушах шумит кровь, и она даже не сразу соображает, что нужно радоваться его признанию. — Значит, ты бы хотел снова поцеловать меня? — поспешно спрашивает она, пока момент откровенности не растерял своей силы. — Это внеочередной вопрос. Не по правилам. Морган крепче сжимает его руку, чувствуя под пальцами сумасшедший пульс. У нее такой же, она знает. И Питер точно чувствует это. — Плевать на правила. Скажи. Питер не отводит взгляд, но говорит совсем не то, что она хочет услышать. — Морган, совсем не важно, чего я хочу. А важно то, что правильно, что можно, а что нельзя. Теперь это никакая не игра, но ни одному из них не приходит в голову отпустить руку другого. Они так и сидят в полутьме, рассеиваемой светом телевизора, напротив друг друга, в горе подушек, как в детстве Морган. Вот только она уже не ребенок. — И почему нельзя? — с вызовом спрашивает она. Она знает все его отговорки, и ни одна из них не кажется ей достаточно убедительной. — Ты росла на моих глазах. — Росла-росла и выросла. Теперь я взрослая. Не принимается. — Тони бы убил меня, если бы увидел это. — Очень сомневаюсь. Скорее всего папа посочувствовал бы мне, глядя на то, как ты от меня бегаешь. Думаю, он бы даже вызвался помочь. Поэтому — мимо. Не принимается. Есть еще что-то в копилке твоих оправданий? — Да, — упрямо продолжает Питер. — Мы с тобой, как брат и сестра. Морган закатывает глаза. — Как будто это проблема. Чезаре и Лукреция Борджиа были родными братом и сестрой, но любили друг друга, а Серсея и Джейме Ланнистеры и вовсе близнецы. А мы с тобой даже не кровные родственники. Это даже не настоящий инцест. Никаких извращений. — О, господи, — выдержка Питера дает сбой. — Давай только без этих отсылок к сериалам и историческим личностям. Морган устало качает головой. — Ты не оставляешь мне выбора, Питер, — с мнимым раскаянием припечатывает она, и Питер нервно сглатывает, понимая, что грядет нечто непоправимое. — Помнишь, как я прикрыла тебя перед Мэй и ЭмДжей? Врала так изворотливо, что они обе до сих пор уверены, что ты не пришел на тот благотворительный вечер из-за ужасной травмы, а не потому, что в гробу видел все эти посиделки? — Да, помню… — осторожно отвечает Питер. — И что ты тогда сказал? — Что я твой должник. — И? — Проси, что хочешь, — нехотя заканчивает он. — Да. Так и было, — голос Морган сочится удовлетворением. Козыри всегда нужно приберегать напоследок. — Хорошо, что память тебя не подводит. И вот, час расплаты настал. Пришло время вернуть долг. И я хочу, чтобы ты поцеловал меня. По-настоящему. Да, это мое желание. — Это шантаж, — качает он головой, но Морган не видит, чтобы он был слишком уж возмущен. Скорее немного растерян, но не более. — Да, это шантаж. Целуй. Наверное, Морган готова ко всему. К возмущению, к недовольству. И к отказу, в первую очередь. И только в самую последнюю, к тому, что Питер не станет отпираться, а действительно сделает то, о чем она просит. Он медленно приближается к ней, и время словно застывает. Адреналин вскипает в крови еще до того, как Питер прикасается к ней. А когда его пальцы опускаются на ее щеку, сердце Морган уже готово пробить грудную клетку. Должно быть, ему тесно в плену ее ребер, как и чувствам Морган тесно внутри нее. И сейчас все рвется наружу с такой силой, что это уже никому и никогда не удержать. Теплые пальцы Питера скользят по ее щеке, опускаются ниже, почти невесомо проезжаясь по шее. Каждое его движение словно поджигает нервные окончания в ее теле. И все случается. Питер зарывается пальцами в ее волосы и накрывает ее дрожащие губы своими — мягкими и горячими. Это похоже на контрольный выстрел в голову. Слишком сильные чувства. Слишком сильное притяжение. Все — слишком. Морган отрывисто выдыхает, закидывает ослабевшие руки ему на плечи, и Питер прижимает ее к себе резко и сильно, будто слишком долго сдерживался и вот теперь может делать то, о чем давно мечтал. Срывается. Он почти сразу углубляет поцелуй, настойчиво раздвигает ее губы, проникая горячим языком вглубь ее рта. По телу Морган проходит крупная дрожь. Возбуждение разливается в каждой клеточке тела, но особенно остро ощущается внизу живота. Буквально за считанные секунды она начинает пылать. Морган отвечает ему, стараясь повторять чужие движения, двигаться так же, как и он. Она цепляется пальцами за его плечи, впивается в его кожу ногтями, не думая, что ему может быть больно. Весь самоконтроль давно полетел ко всем чертям. Ладони Питера хаотично скользят по выгибающейся спине Морган, и в кольце его сильных рук, она чувствует себя так, словно попала в плен. И ей не вырваться. И хочется больше и сильнее. Его сила и одновременно трепетная нежность сводят ее с ума. Его мышцы бугрятся под тканью футболки и тонкими пальцами Морган. Все происходит стремительно, быстро и жадно, словно они сдерживались тысячу лет и теперь непременно умрут, если будут медлить. И Морган кажется будто они всегда были вместе. Это инстинкт, здесь невозможно ошибиться. Нужно лишь довериться ему, довериться Питеру. И Морган полностью растворяется в этом моменте. Есть только он и она. Все остальное вторично. Руки Питера опускаются ниже, сжимаются на ее бедрах, но лишь на краткий миг. А потом вновь скользят вверх. Морган так сильно хочет, чтобы его руки забрались под ее футболку, чтобы они блуждали по ее голой коже, сжимали ее до синяков. Жар и пульсация между ног усиливаются в несколько раз. Морган просто не может сдерживаться. Она опускает руки ниже и забирается под футболку Питера, чувствуя под пальцами обжигающий жар его кожи. Но Питер останавливает ее. В момент, когда Морган решает, что сегодня они зайдут дальше поцелуев, он мягко сжимает ее запястья, вынуждая вытащить руки из под его футболки, и медленно разрывает поцелуй. Морган судорожно дышит, когда его ладонь ласково касается ее щеки. Она открывает затуманенные глаза, сталкиваясь с Питером взглядами. Его зрачки расширены, и Морган тонет в нем. — Пит, — шепчет она одними губами. — Думаю, на сегодня этого более, чем достаточно, — тихо говорит он, зная, что она хочет спросить. Он нежно поглаживает ее щеку, и Морган склоняет голову, чтобы усилить контакт, полностью прижаться к его ладони. Нетнетнет. Ей так хочется продолжения. Она не хочет останавливаться. Он не может так поступить с ней! С ними… — Тебе пора спать, — очень мягко продолжает Питер. Его рука скользит по влажной шее Морган, опускается на плечо. — Но… — Спать. Она зачарованно смотрит на него и понимает, что не может даже слова сказать против. Нет ни сил, ни желания спорить. Если он говорит спать, значит пора спать. Подобная смиренность обескураживает, но Морган не может сейчас думать связно. — Хорошо, — кивает она. Питер помогает ей подняться и ведет в свою спальню. Морган послушно забирается под одеяло, все еще сжимая руку Питера. — Только не уходи, — просит она и тянет его за собой. Неужели он может уйти после всего случившегося? Но Питер не уходит. Он ложится рядом с ней и поворачивается на бок так, чтобы они оказались лицами друг к другу. Они оба до сих пор тяжело дышат. У обоих растрепаны волосы и искусаны губы. И Морган едва сдерживается, чтобы не начать все сначала. Но она чувствует, что пока рано. — Я немного растерян, — признается Питер, убирая прядь волос за ухо Морган. — Это плохо? — тихо спрашивает она, касаясь в ответ его щеки. — Нет. Это не плохо. Просто мне нужно подумать. — А завтра ты скажешь, что все было ошибкой? — ее голос дрожит. Нет, он не может… — Не скажу, — уверяет Питер. Он тянет ее к себе, заключая в объятия, и Морган хватается за него в ответ. Прижимается крепко-крепко, словно от этого зависит ее жизнь. — Засыпай, Морган. Тебе нужно отдохнуть. Он целует ее в макушку, нежно поглаживает ее вздрагивающие плечи. Морган утыкается ему в грудь, вдыхает его запах. И почти сразу же засыпает, слушая размеренный стук его сердца. В руках Питера и в его кровати ни о какой бессоннице не может идти и речи.