***
Выныривая из сетей сна, Морган чувствует небывалый душевный подъем. Но это длится считанные секунды, ведь первая мысль, которая посещает ее сразу после пробуждения: «Приснится же такое! И как теперь спокойно жить?». Но разочарование не успевает омрачить столь ясное утро, потому что перед распахнутыми глазами Морган белеет потолок не ее спальни, а под головой совершенно точно не ее подушка. Это спальня Питера. Его кровать, а значит… Морган резко садится и оборачивается, чтобы подтвердить свои догадки. Вторая половина кровати пуста. Морган прислушивается. С кухни доносится звук утреннего телешоу и какая-то возня. Морган сжимает одеяло, прижимает его к груди. Со всей силы закрывает глаза, открывает. Спальня Питера никуда не исчезла, а звуки не стихли. Значит точно не сон. Целое мгновение она испытывает подлинное счастье и неподдельный восторг без примеси каких-либо сомнений, но все же едва ощутимая тревога предательски заползает в сердце. Словно Морган все еще ждет подвоха. Господи, что должно случиться, чтобы она перестала сомневаться в реальности происходящего? Что ж, сидеть тут и сходить с ума от сомнений и страхов — не для нее. Нужно все выяснить наверняка. Морган откидывает одеяло и встает с кровати. Ей даже не приходит в голову снять футболку Питера и надеть свои вещи, умыться или хотя бы расчесаться. Все это позже, когда она узнает, что случившееся между ними вчера не будет погребено под очередными: «это была ошибка», «не знаю, что на меня нашло» или «мне надо подумать». Морган замирает в дверном проеме, наблюдая, как Питер суетится на кухне. В воздухе витает запах корицы и кофе. Окна квартиры выходят на восток, и солнечный свет заливает пространство, полосками пробиваясь через открытые жалюзи. Полосы света ползут по широким плечам Питера, скрытых футболкой, путаются во влажных после душа волосах. Она, должно быть, попала в рай. Губы Морган сами собой расплываются в улыбке, а внутри что-то замирает в предвкушении. Она смотрит какое-то время на самого лучшего парня в мире, не в силах отвести взгляд. Чувство собственничества вспыхивает в ее душе сильнее, чем когда-либо прежде. Ее. Он теперь только ее. Питер наконец-то замечает Морган, и когда их глаза встречаются, у нее все вылетает из головы. Весь мир — это глаза Питера Паркера и яркий свет, окутывающий его, словно Питер явился этим утром сюда, чтобы все печали Морган остались в прошлом. — Доброе утро, — он нежно улыбается. Морган делает неуверенный шаг в его сторону, будто она сутками бродила в пустыне, а теперь видит прекрасный мираж. Босые ступни бесшумно ступают по полу. — Привет, — отвечает она. — Этим утром я успел потерпеть полное фиаско. Вроде все делал по рецепту, но то, что получилось я и под страхом смерти не назвал бы блинчиками. Знаешь, я даже попробовал один, но это было… чудовищно, — Питер непринужденно болтает, накрывая на стол, пока Морган идет к нему на ватных ногах. Теперь она улавливает легкий запах гари, который перебили запахи корицы и кофе. — Поэтому на завтрак тосты и хлопья. Не буду мучить тебя своими кулинарными шедеврами. Хотя мне очень хотелось что-нибудь приготовить для тебя. Пожалуй, мне нужно пройти какие-нибудь кулинарные курсы. Да, определенно. Только бы найти на это время. Медленно, словно в замедленной съемке, Морган оказывается рядом и опускает ладонь на его плечо. В груди что-то сжимается. Вот сейчас все станет ясно. — Питер… — она смотрит на него и видит лишь океан бесконечной заботы. — Вчера… то что было… Вместо ответа он касается ладонью ее щеки, ласково поглаживая скулу большим пальцем. — Было, — без тени сомнения отвечает он. Морган точно заработает себе какую-нибудь тахикардию, ведь ее сердце вновь заходится в каком-то совершенно безумном ритме. — То есть теперь мы… эм… вместе? Пара? — Морган спотыкается на словах, не в силах обуздать эмоции. Питер мягко оглаживает щеку Морган, заботливо убирает за ухо растрепанную прядь волос, а после опускает ладони на ее плечи и слегка сжимает их, как делал это сотни раз. Но теперь все по-другому. Нежнее и чувственнее. В нем нет притворства, сомнений, страхов. Морган чувствует это в каждом касании. А еще она чувствует, что между ними нет больше той незримой дистанции, той пропасти запретов. Теперь здесь поселилось нечто совершенно противоположное. — Думаю, да. Или, — Питер немного отстраняется и слегка прищуривается, — ты уже передумала? Оцепенение спадает мгновенно, Морган порывисто бросается вперед, заключая его в объятия, и утыкается носом в сгиб его шеи. — С ума сошел? — отчаянно шепчет она. — Все только начинается.***
Верно говорят люди: после черной полосы непременно наступит белая. Видимо, в этом есть какая-то закономерность, когда плохое притягивается к плохому, а хорошее к хорошему. Или же никакой закономерности нет и все происходит случайно. Морган не знала наверняка. Но одно было точно — после череды неудач и разочарований на нее словно вылили чан с зельем удачи. Все проблемы стали решаться сами собой. Как по волшебству. Кстати о волшебстве. Морган приходит в голову идея устроить киномарофон фильмов о Гарри Поттере. Конечно, с Питером. Ведь он, как и она, обожает всю серию. У нее даже есть фотографии, где они наряжались студентами Хогвартса на Рождество. Как же давно это было. Морган тогда выбрала для себя синюю форму Рейвенкло, ведь она умная, да и остроумием не обделена. А Питеру выдала красную форму Гриффиндора. Правда, он тоже хотел в Рейвенкло, говорил, что этот факультет ближе ему по духу, но Морган осталась непреклонна, убеждая его, что он — «ну чистый гриффиндорец!». Он же в отместку заявил, что зеленая слизеринская форма подойдет ей больше прочих. Мама поддержала Питера, а Морган страшно взбесилась тогда. Сейчас она улыбается, вспоминая тот день, и думает, что нужно непременно отыскать те фотографии. Но это позже. Сегодня у них другие планы. Мама вернулась с конференции и пригласила Питера к ним на семейный ужин. Повидаться и заодно обсудить детали нового договора с лабораторией Отто. И из-за этого Морган ощутимо нервничает. Все же прошло только несколько дней с момента, как они с Питером стали встречаться, и мама пока ничего не знала. Говорить сразу или повременить? Морган никак не могла решиться, и сказала Питеру, что надо посмотреть, как все пойдет, а там уже будут действовать по обстоятельствам. За ужином мама и Питер долго разговаривают о перспективах расширения лаборатории и ее будущем. После деловых обсуждений разговор плавно перетекает к более приземленным и бытовым вещам. — Питер, я что-то давно не видела и не слышала ЭмДжей, она снова в командировке? — спрашивает мама, и Морган нервно замирает, бросая короткий взгляд на Питера, в попытке отследить реакцию. Но его лицо почти не меняется. Если его и задевают эти разговоры, виду он не подает. — Мы расстались, — спокойно отвечает он. — Теперь на совсем. Мама позволяет себе секундное удивление и крупицу сожаления в глазах, но вскоре понимающе кивает. Она не станет лезть к нему в душу и расспрашивать, как же так вышло. В ней достаточно такта, чтобы без лишних вопросов принять решение другого человека. Она смотрит на Питера с теплотой и не задает больше вопросов на эту тему, за что Морган безумно ей благодарна. Но Питер не был бы Питером, если бы не решил сию же секунду признаться во всем. Морган в ужасе видит решимость на его лице и прямой взгляд на Пеппер. — Пеппер, я должен… Морган кажется, что перед глазами проносится вся жизнь. Да, что же он творит? Почему-то ее захлестывает страх, что если он выпалит все как на духу, не подготовив маму к таким новостям, то она может понять все неправильно. Морган никогда не могла пожаловаться на непонимание со стороны родителей, но сейчас все доводы разума уходят на второй план. Ведь у них с Питером все только началось, не хватало лишних проблем! А вдруг мама впервые в жизни не поймет и не примет? Вдруг устроит скандал, разозлится, расстроится? Морган и сама не понимает, почему ее так страшит перспектива признания, когда только недавно она готова была кричать о своих отношениях с Питером Паркером на каждом углу. Хотя нет, все она понимает. Для нее до сих пор происходящее между ней и Питером — словно обернувшийся реальностью сон. Все еще зыбкий и призрачный, хоть она и не признается себе в этом. Она боится любой мелочи, которая может хоть как-то пошатнуть уверенность Питера. Боится, что если мама будет против, он сдаст назад. Поэтому она бесцеремонно перебивает Питера, с губ которого так и не успевают сорваться слова признания. — О, нет, Паркер, только не надо и маме каяться! — Морган смотрит на маму таким взглядом, в котором читается отчетливое «достал», а после поворачивается к Питеру. — Ты спутался с той девчонкой после вашего с ЭмДжей расставания! Пос-ле. Когда вы уже все решили! Это ни разу не измена. И не надо тут пытаться убедить нас, какой ты со всех сторон виноватый. Да и вообще, смирись уже со своей натурой. Все мужчины одинаковые. Правда же, мам? — она снова смотрит на удивленно застывшую Пеппер. — Вот мой отец до встречи с мамой, чего только не творил. Там вообще мрак полный. И ничего, перебесился, нашел свое счастье. Поэтому завязывай с этим, Паркер. Я понимаю, что тебя грызет чувство вины, но оно ничем необоснованно. К тому же, однажды тебя отпустит, остепенишься и начнешь думать головой, а не… — Морган, — строго останавливает поток речи Пеппер, опуская вилку и нож на стол, и качает головой. — Ну что за поведение? Питер сам решит, что говорить, а что нет. Морган для вида дует губы, словно обиделась, но все же примирительно кивает. — Молчу-молчу, — уверяет она, а после вновь смотрит на Питера. — Ладно, прости, Пит, — она хлопает его по ноге и впивается в нее пальцами, словно этим жестом просит его заткнуться и повременить с признаниями. Питер понимает. Он тихо вздыхает, кажется из последних сил сдерживаясь от того, чтобы не прокомментировать столь пламенную тираду так, как ему хочется, но вместо этого очень спокойно говорит: — Спасибо, Морган. Ты как всегда необычайно тактична, — сложно не уловить сарказм в его голосе. — Что бы я делал без твоей поддержки. — Ну вот, видите, все в порядке, — поспешно закрывает тему Морган и переводит разговор в безопасное русло, рассказывая маме и Питеру, что ей удалось кое-что реализовать и скоро она явит им свой новый высококлассный проект, который в будущем изменит мир. Мама выглядит слегка обеспокоенной одержимостью Морган, но все же она явно гордится ее успехами. Потом они начинают обсуждать какие-то совершенно непримечательные новости, и Морган становится скучно. Ее левая рука все еще на ноге Питера, и в голову приходит совершенно сумасбродная мысль. Морган часто замечала за собой подобные неконтролируемые импульсы. Если что-то кажется ей забавным и веселым, но чаще всего совершенно неуместным, она все равно сделает это, не подумав. А потом, конечно, будет корить себя. Адреналина ей что ли не хватает? Вот и сейчас происходит именно это. Пока мама с Питером степенно беседуют под слабый звон столовых приборов, рука Морган начинает скользить по вмиг напрягшейся ноге Питера. Он вздрагивает, догадываясь, что у нее на уме, и старается незаметно отодвинуться. Его пальцы с силой сжимают вилку и нож. Это должно остановить Морган, но действует наоборот. Она доиграется однажды. Но это однажды, а сейчас, подстегиваемая сумасшедшим азартом, она продолжает. Уши Питера начинают алеть, и когда ее рука поднимается выше, он подскакивает со стула, и мама вновь удивленно замирает, глядя на него. — Совсем забыл, мне нужно сделать срочный звонок, — он выхватывает из кармана смартфон и учтиво кивает. — Спасибо за чудесный ужин, Пеппер, все было очень вкусно. Я передам доктору Октавиусу наш сегодняшний разговор. Он спешно покидает столовую, а Морган, едва сдерживая усмешку, кричит ему вслед: — Пит, загляни в мою комнату, когда договоришь с тем, с кем у тебя там срочный разговор. Есть одно дело. — Обязательно, — бросает он на ходу. Морган знает, что он придет. И, разумеется, будет отчитывать за подобные выходки. Что ж, Морган и сама знала, что, пожалуй, немного перегнула, но винить себя не спешила. В конце концов, это же просто шутка, которая слегка вышла из-под контроля. Не может же он на самом деле обидеться? Или может? Черт, ну что на нее нашло? Почему она совсем не может себя контролировать? Да еще и при маме. Вот точно, чокнутая! — Морган, — требовательный голос Пеппер заставляет Морган сглотнуть ком в горле и медленно обернуться к ней. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? О, черт… — Что именно? — осторожно спрашивает Морган, делая вид, что ничего не понимает. Все, это конец. Кажется, мама обо всем догадалась. Морган чувствует себя ужасно глупо. А еще ей становится стыдно. Ну и зачем она это устроила? — Например, то, почему ты не дала Питеру рассказать о ваших отношениях нормально, а устроила то, что устроила. Морган теряет дар речи, понимая, что мама щелкает ее тайны, как Щелкунчик орехи. Она страдальчески хмурит лоб. Поймали с поличным. — Мам, все не… — Морган, я не слепая, — изучающий взгляд Пеппер направлен прямо на дочь. Скрыть что-то не выйдет. Морган смотрит на нее в ответ виновато и сдается под натиском цепкого взгляда, который так похож на ее собственный. — И что теперь будет? Скажешь, как все это недопустимо? Запретишь? — тихо, но с легким оттенком недовольства и вызовом, спрашивает она. Пеппер удивленно вскидывает тонкие золотистые брови. — Интересно, как я могу это сделать? — без тени недовольства спрашивает она, и Морган начинает успокаиваться, понимая, что мама не настроена на скандал. — На самом деле я ожидала, что однажды это случится. Для меня это не стало неожиданностью. Теперь Морган удивленно вскидывает брови на манер матери, и Пеппер спокойно объясняет: — С тобой давно все было понятно, я лишь ждала, когда к этому придет Питер, — теперь мама улыбается, глядя на растерянную дочь. — Вот этот день и настал. Я не шокирована. Ничуть. Питер отличный парень, пожалуй, самый положительный из всех, кого мне доводилось встречать. Я полностью уверена в нем и доверяю ему. И я знаю о твоих искренних чувствах. Думаю, это очень радостное событие для всех нас. Но Морган, прошу тебя, будь благоразумной. И постарайся не свести Питера с ума. Морган несколько раз хлопает глазами, собирая сказанное мамой воедино. Не против? Радостное событие? Не сведи с ума Питера? Переварив вышесказанное и смекнув, что ей ничего не грозит, Морган язвительно хмыкает: — Вот значит, как. В Питере ты уверена на три тысячи процентов, а вот во мне не очень. А я ведь твоя дочь. Обидно. Не то, чтобы она действительно обижалась, но не озвучить столь вопиющий факт не могла. Пеппер со вздохом качает головой, а после переводит взгляд на семейное фото Старков, закрепленное на стене. Мама, папа и маленькая Морган между ними. Это фото сделал Питер, запечатлев во времени момент подлинного счастья. — Просто я помню, что значит быть второй половинкой Старка, — с легкой ностальгической грустью и бесконечной любовью говорит она, а после поднимается из-за стола, подходит к Морган и обнимает ее со спины. — Питер, Питер… — она поглаживает волосы дочери, подбирая нужное слово, и вскоре находит его. — Попал. Морган прыскает от смеха, услышав от мамы такое определение. — Да ладно, — пытается оправдаться она, разворачиваясь к маме и обнимая ее в ответ. — Я ведь на половину Поттс, — напоминает она, утыкаясь в сгиб маминого локтя и вдыхая любимый тонкий запах, знакомый с детства. И как она могла хоть на секунду представить, что мама может быть против нее? — Это должно помочь ему. Пеппер искренне смеется и целует дочь в макушку, отчего Морган испытывает небывалый прилив любви и благодарности.***
Едва за спиной закрывается дверь в ее комнату, как Морган сталкивается с суровым взглядом Питера. Это должно привести ее в чувства, но Морган не может сдержать смеха и смеется, зажимая рот ладонью, вместо того, чтобы просто извиниться за свою выходку. Она ничего не может с собой поделать. После разговора с мамой ей кажется, что все в этой жизни прекрасно. Ну, а праведный гнев Питера и подавно. — Это не смешно, Морган, — шепотом отчитывает он ее, будто кто-то может услышать их. — Пеппер могла увидеть! — Прости, прости, — сквозь смех извиняется Морган. — Не знаю, что на меня нашло. Просто какое-то помутнение. Питер пытается смотреть строго, но Морган уже видит, как потеплел его взгляд, а напряженные плечи чуть-чуть расслабились. Но он все еще суров. — И кстати, мама все заметила, — между делом рассказывает Морган. Строгое выражение лица сменяется шокированным. — Что? — резко спрашивает он, явно паникуя. — Ну, она у меня супер-проницательная. Но можешь не беспокоиться, она, кажется, совершенно спокойно восприняла эту информацию. Вообще-то она от тебя в восторге, если ты вдруг не в курсе. И доверяет она тебе значительно больше, чем мне, собственной дочери. Вот скажи, разве это честно? В итоге, все нотации будут направлены в мою сторону. Как и всегда впрочем. Питер качает головой, сжимая губы, и Морган виновато произносит: — Ты злишься? — Немного. « — Ну вот, — проносится в голове, — трясусь над каждой мелочью, которая может все испортить, а в итоге испорчу все сама! Надо научиться держать себя под контролем!» Но слова «контроль» и «Питер» никак не сочетаются вместе в ее сознании. Особенно теперь, когда он так близко. Когда они вместе. Морган медленно подходит к Питеру и берет его за руки, доверительно заглядывая в глаза. — Прости, — шепчет она и поднимается на носочки, приближаясь к его губам. — Я исправлюсь. Он сдается почти мгновенно. — Вот, что с тобой делать? — спрашивает он совсем тихо, прежде, чем мягко коснуться ее губ своими. Его руки опускаются на талию Морган, притягивая к себе. Он целует ее нежно и долго, и у Морган будто земля уплывает из-под ног. В ней моментально поднимается горячая волна, и Морган думает, что ей всегда будет мало его. А еще она думает о том, что кровать совсем рядом и можно сделать этот поцелуй еще лучше. Она начинает наступать на Питера, намереваясь дойти до кровати и перевести происходящее между ними в куда более заманчивое горизонтальное положение. Но стоит Питеру, ведомому ее настойчивостью, сделать шаг назад, как из другой части огромной комнаты, скрытой несколькими ширмами с китайскими иероглифами, которые Морган находила достаточно безвкусными и одновременно клевыми, раздается громкий сигнал. В это же время Пятница оповещает об отключении своих систем и переходе в энергосберегающий режим. Питер разрывает поцелуй, недоуменно глядя Морган за плечо, туда, откуда раздается звук. Морган небывалым усилием воли заставляет себя отпустить Питера и вернуть затуманенному сознанию ясность. Так, все случилось раньше, чем она планировала. А это значит… — Да! — восклицает Морган, не в силах сдержать эмоции и сияя, как башня Озкорпа в лучах утреннего солнца. — Готов! — Готов? — едва успевает спросить Питер, когда Морган со всей силы тянет его за ширмы, впуская в святая святых. Взгляду открывается хаос из проводов, змеящихся по полу и стенам, мигающих экранов и различных схем и приборов. Все это подключено к неприметному модулю, над которым парит белая сфера, размером чуть меньше волейбольного мяча. Конечно, лучше бы проводить подобные эксперименты в мастерской, но Морган в итоге, как и пророчила мама, перетянула практически всю мастерскую к себе в спальню. Чтобы ни на кого и ни на что не отвлекаться. К тому же, у нее здесь была секретная информация, а в ее комнату никто не мог зайти без спроса. Морган падает на колени напротив сферы, и Питер следует ее примеру. Перед ними совершенно точно не упорядоченная система Тони Старка, аккуратная и выверенная годами. Здесь сразу чувствуется все еще не набитая рука человека, который имеет огромные амбиции и потенциал, и готов ради этого на все, но ему не хватает опыта. Об этом говорит множество переделанных и перепаянных деталей, бесконечных поправок и переосмыслений, а также общий шаткий вид конструкции. Это явно то, над чем еще предстоит долго работать. — Что это, Морган? — спрашивает Питер, с любопытством рассматривая сложную, но достаточно небрежную и местами зловещую, конструкцию, которая питает светящуюся сферу. Провода напоминают кровеносную систему, а сфера сердце или мозг. Морган во все глаза смотрит на свое творение и испытывает что-то, похожее на материнский инстинкт. Наверное, с такой же любовью мать впервые смотрит на свое дитя, которое привела в этот мир. — Чудо рождения, — с трепетом отвечает Морган. — Знакомься… — Привет, я А.Д.А.М.М, — комнату наполняет механический голос, сотканный из множества разных голосов: мужских и женских. На каждом произнесенном слове сфера мигает, отбрасывая блики света на лица Морган и Питера. — Автономный детективный авторский модуль Морган. Питер изумленно смотрит на взволнованную до предела Морган, а потом опять на сферу. Его губы трогает улыбка. — Привет, Адамм, я Питер Паркер. — Рад познакомиться с тобой, Питер, — отвечает ИИ переливчатым голосом. Морган едва не хлопает в ладоши от восторга, нетерпеливо ерзая на коленях. Нет, серьезно, никогда прежде судьба не была к ней столь благосклонной! — Получилось! Получилось, Питер! — она порывисто обнимает Питера и быстро целует его в губы. Затем хватает с пола планшет и начинает судорожно бегать глазами по строчкам кода, выверяя все ли верно, попутно тараторя, как заведенная. — Он включился! Включился и заговорил! Даже если малая часть того, что я задумала, будет работать, ее точно хватит, чтобы сдвинуть дело «Городская легенда» с мертвой точки. Да и не только его. Черт, Питер, это может изменить вообще все! Стать новым словом в криминалистике, да и много в чем еще. Конечно, впереди полно работы. Это только наброски, прототип, грубо говоря, мозг без тела и оболочки. Но первый шаг сделан. Не знаю, может внедрю его во все полицейские участки позже, а может вообще создам свое частное бюро расследований, круче, чем бесполезное ФБР. Так, ладно, меня заносит, это уже слишком, — смешок срывается с ее губ. — Правда, на данный момент есть одна существенная проблема. Для Адамма не хватает мощности, и его сигнал каким-то образом глушит другие ИИ. Приходится ограничивать Пятницу, чтобы Адамм мог полноценно функционировать. И если он будет работать одновременно с Карен, то она тоже отключится. Это, конечно, серьезный минус, который спускает с небес на землю. Но я это исправлю. Морган не может остановить поток слов и говорит настолько быстро, что не хватает дыхания. Столько трудов, столько неудач, столько нервов, но все позади. Она это сделала. Опьяненная вкусом победы, она не сразу замечает пристальный, будто бы пронизывающий насквозь, взгляд Питера. А когда все же видит, резко замолкает, смутившись того, как много и быстро говорила, явно упиваясь собственным тщеславием. Но Питер смотрит с искренним восхищением, будто Морган какое-то чудо света. — Ты нереально крутая, — на выдохе признается он. — Самая крутая девчонка, которую я встречал. Он подается вперед, и губы Морган обжигает нетерпеливый поцелуй. Сокрушительный и непривычно собственнический для Питера. Морган со всей отдачей отвечает на него, с головой погружаясь в бездонное море эйфории.