Дыши мной

      Капли дождя падали с выцветшего неба, словно серебристые слезинки, и тарабанили по стеклу. Где-то высоко, за грядой облаков зависло солнце, но оно было такое тусклое, что даже тени не отбрасывались на землю. Стоял март, застывший месяц, время депрессии природы.       Маленькая Энни Купер облокотилась локтями о подоконник и с легкой улыбкой наблюдала за бесцветными каплями. Ей всегда нравилась такая погода. Звук моросящего дождя, пасмурный день с серым небом и свежий запах — все это приносило ей радость, восхищение и удовольствие.       Стоило ей только открыть окно, как легкий ветерок окружил ее маленькую фигурку и охладил горящие щечки. Вдохнув всей грудью этот чистый холодный воздух, девочка прикрыла глаза. О, этот запах озона, смешанный с еле уловимым ароматом наступающей весны. Самый лучший букет запахов на свете.       Сейчас девочке просто не терпелось надеть свой дождевик, найти сапожки и выбежать на улицу. Поднять лицо к верху и почувствовать, как теплые капли ласкают кожу.       Но Энни было запрещено.       Миссис Колфман строго-настрого запретила выходить в коридор и общаться с другими детьми, так что о выходе во двор и речи быть не могло. И все это из-за не вовремя появившегося гриппа. Из-за него в комнате невозможно было находиться: везде летал запах лекарств, чеснока, которым Энни пичкали, уверяя, что он поможет справиться с гриппом, и лука. От всего этого у ребенка еще сильней заболела голова и начинало слегка подташнивать. И только свежий воздух мог ей помочь.       И вот, наслаждаясь им, как обычно дети наслаждаются сахарной ватой, потихоньку пробуя этот сладкий вкус, Энни представляла, как гуляет по площадке, прыгая по лужам, или просто сидит на качелях, прислушавшись к ускоряющемуся ритму капель. Будучи погружённой в свои мечтания и фантазии, она не сразу услышала, как дверь в ее комнату открылась.       — Энни, а ну живо закрыла окно! — строго воскликнула миссис Колфман, заходя в комнату с подносом еды.       От неожиданности Энни вздрогнула и быстро закрыла оконную раму. Повернувшись к женщине лицом, она виновато опустила глаза в пол, заложив при этом руки за спину.       — Живо в кровать, бессовестная!       Проскользнув мимо миссис Колфман, которая, поставив поднос на стол, что-то сердито бурчала себе под нос и косилась на нее, Энни прыгнула в кровать и накрылась до самого подбородка одеялом, как примерный больной.       Ей не нравилась эта женщина. Но не только Энни ее недолюбливала, казалось, все дети в приюте не могли ее терпеть. Эта худая женщина, вечно носившая черную одежду, а на голове — пучок, пугала своими темными глазами и раздражала своим скверным характером. Когда девочка в первый раз увидела миссис Колфман, то сразу поняла, что с этой женщиной надо вести себя серьезно и осторожно. Но как бы Энни не старалась, все было без толку. Миссис Колфман — неизвестно по какой причине, — невзлюбила ее. Она часто цеплялась к ней по самым разным поводам: то у Энни помятое платье, то у нее грязные руки, то она растрепанная и многое многое другое. И Энни оставалось только терпеть и гадать, чем так не приглянулась она этой «миссис Злюкинс».       Дав Энни очередную порцию таблеток и заставив дышать луком, пока из глаз ручьем не потекли слезы, миссис Колфман наконец то вышла из комнаты, напоследок бросив, — она не могла этого не сделать, — чтобы Энни хоть что-то сделала со своими волосами.       Дверь захлопнулась и девочка только тогда смогла спокойно выдохнуть, закрыв глаза от усталости. Лежа так на кровати, она просила Господа, чтобы он хоть как-то помог скрасить все эти годы, которые ей предстоит пережить в этом приюте.

***

      Как Энни уже успела заметить, все комнаты приюта не сильно отличались друг от друга — те же серые стены, что вызывали сонливость и грусть, односпальная скрипучая кровать, стоящая у стены, шкаф рядом с дверью, где обычно жила моль, и, конечно же, письменный стол. Вроде бы всех это устраивало… всех, но только не Энни. Недовольная тем, что спальни отличаются только номерком на дверях, она решила хоть как-то украсить свою обитель. Для этого она гуашью разрисовала стену и сделала гирлянду из бумаги. Сказать, что проделанная работа радовало глаз и сделало девочку невероятно счастливой — ничего не сказать. Это тот небольшой кусочек света и тепла в этом угрюмом месте. Все так и было, ровно до того момента, пока миссис Колфман все это не увидела.       О, Энни на всю жизнь запомнила, как ее пороли. Она почти месяц не могла сидеть и еле-еле передвигала ногами. Тогда воспитательница обещала закрасить все это художество, но, по каким-то причинам, так и не сделала этого. И сейчас, сидя за своим письменным столом, Энни, то и дело посматривая на свои рисунки, не спеша записывала свои мысли в дневник…       Май, 31.       Все тот же приют.       Дорогой дневник, прошло уже пять месяцев с того жуткого дня, когда я приехала в этот приют. И не знаю почему, но у меня есть такое чувство, что сегодня будет… особенный день, который раз и навсегда перевернет мою жизнь. Не знаю, может меня удочерят, или миссис Колфман уволится (я больше склоняюсь к первому), точно не могу сказать, но думаю это что-то будет хорошее.       Написав еще пару строк, и пробежавшись глазами по написанному, Энни улыбнулась своими мыслям и, заложив свой дневник под стол, с улыбкой вышла из своей комнаты.       Шагая по ступеням и держась за перила, девочка спустилась на второй этаж и, повернув на право, очутилась в большой, низкой и угрюмой столовой. На трех длинных столах стояли, дымясь паром, мисочки с чем-то горячим.       Принюхавшись, Энни поняла, что это летал запах горячего супа и жаренных лепешек.       Пройдя сквозь ряды, девочка присела рядом со своими друзьями, которые поприветствовали ее улыбками, а затем все дружно принялась за трапезу.       — Какие планы на сегодня? — спросил пухленький мальчик по имени Джоржди, обведя своих подруг взглядом.       Энни и ее подруга Стелла задумчиво дернули плечами.       А какие могли быть планы? Уборка в своих комнатах, прогулка на свежем воздухе, - все как обычно, если конечно воспитатели не придумают что-нибудь, что случалось редко. Жизнь в приюте наверняка не сильно отличается от тюрьмы.       — Ну, можно пойти на площадку, там поиграть, — предложила Стелла после недолгого раздумья.       Решив, что это лучше, чем просто сидеть в своих комнатах, дети согласились. Тем более, что на улице была хорошая погода. Завтра уже будет первое число. Первое число лета, которое все дети ждали с замиранием сердца, заранее придумывали грандиозные планы, хоть и не было гарантии на их исполнение. Вокруг раздавались голоса ребят, все попытались поделиться своими идеями. Джорджи поделился, что планирует прочитать книгу, которую недавно взял в библиотеке, но времени не было.       — Вечно ты со своими книгами, — закатив глаза, сказала Стелла. Ей не терпелось поделиться планами, в которых было накупить всякой мелочи на накопленные деньги.       Друзья не сразу заметили, что Энни все это время молчала и смотрела куда-то в сторону.       — Энни, ты нас слушаешь? — обидевшись легонько встряхнула Стелла подругу.       — Да-да, я вас слышала, — проговорила Энни и повернулась к друзьям лицом. В ее глазах блестел огонек интереса. — Слушайте, а вы не знаете, кто это? — и кивком головы указала на соседний стол, за которым сидел красивый черноволосый мальчик, на вид чуть старше их.       Джоржи и Стелла повернулись, и на их лицах в миг озарилось чувство… страха?       — Это Том, — шёпотом ответил Джорджи, — Том Реддл.       — Том, — произнесла Энни так тихо и медленно, словно пробуя на вкус, и снова посмотрела на Реддла. Тот медленно и грациозно — да, грациозно! — ел и не подозревал, что за ним внимательно наблюдают светлые зеленые глаза.       Друзья заметили с каким интересом рассматривает их подруга Тома и оба забеспокоились. Узнав хорошо Энни, они поняли, что та любопытная и часто влипала в разные ситуации… и если ей в голову что-то взбредет, то это почти никогда не заканчивалось хорошо.       Но они также знали и Тома. Не лично, но слышали много историй с его участием, и наверное в приюте больше надо бояться Реддла, чем миссис Колфман.       — Энни? — позвала ее Стела, дотронувшись до ее руки. Зеленые глаза с вопросом посмотрели на подругу.       — Том… он не хороший.       — Почему? — удивилась Энни, нахмурив брови.       По лицам своих друзей она заметила, что те очень взволновались, а Джорджи даже чуть-чуть побледнел, что было ему не свойственно из-за пухленьких красных щек.       — Ну… о нем ходят разные слухи... плохие слухи, — увидев, что Энни скептически отнеслась к этому, Стелла продолжила.       — Знаешь Билла Стаббса?        Энни задумалась.       Билл… Билл…       Точно! Она вспомнила этого мальчика. Его же недавно приютили. Этот худой ушастый паренек не нравился ей. Он часто дразнил всех и любил цепляться к Джорджи, называя его большим поросенком. Тогда Энни вступилась за него, и если бы не Миссис Коул, то Энни бы получила от него не мало…       Получив положительный кивок, Стелла продолжила:       — Дело было в том, что однажды Билл и Том сильно повздорили и, как мне говорили, что даже дошло до драки, и если бы Билл не загремел в больницу с переломом… Нет, не из-за Тома, — поспешно успокоила Стелла, увидев удивленные глаза подруги, — он просто неудачно покатался на велосипеде. Том сделал другое… у Билла тогда был кролик… и он повесился, и как уверял сам Билл, именно Том заставил его Пушистика повеситься на балке.       — Повеситься? Самостоятельно? — удивленно воскликнула Энни, забыв на мгновенье, что находится в столовой.       — Мисс Купер, вы находитесь в столовой, а не на рынке! — раздался грозный голос миссис Колфман, которая сидела в конце того же стола, что и Энни, и грозно смотрела на нее.       Буркнув что-то похожее на извинение, Энни пригнулась и произнесла тоже самое, только потише, подождав, пока эта «миссис Злюкинс» обратит свое внимание на других.       — Да. Сам. Билл утверждал, что видел Тома и тот, словно загипнотизировав Пушистика, приказал тому повеситься. — разъеснил Джорж поежившись. Ему было неприятно вспоминать все что связано с Биллом.       Энни тяжело в это верилось. Чтобы кролик повесился? И чтобы Том это сделал? Такое только в сказке прочтешь!       Девочка снова перевела взгляд на него, тот все еще сидел и, ни с кем не разговаривая, смотрел только вперед.       — А это точно правда? Не слухи?       Ребята одновременно покачали головой, уверяя, что это чистая правда. Они еще много рассказывали про этого странного мальчика, и чем больше они рассказывали, тем сильней он… интересовал Энни. Да, она хотела лично увидеть это и может даже… спросить его. Вот такое чистое детское любопытство.       — А почему я раньше его не видела? — осенило вмиг Энни, теперь она пыталась вспомнить его на общих собраниях. Но не могла.       — А Том теперь в разъезде. Его отправляют в специальную школу, — сказал Джорджи, а потом, усмехнувшись, добавил, — Ричерд говорил, что это школа для ненормальных. Он уехал в сентябре и вот приехал на летние каникулы.       Энни хотела еще задать вопрос про Реддла, как звонкий удар чайной ложкой о край стакана прервал ее.       — Дети, прошу внимания! — привлекла к себе внимание миссис Колфман, вставая из-за стола. Все дети живо обернулись к ней. Осмотрев сирот хмурым взглядом, задрав нос прям почти что до потолка, что было ее любимой привычкой, она произнесла следующее:       — Владелец нашего приюта, уважаемый мистер Кей, которому мы должны быть благодарны за пищу, одежду и теплоту, и за которого мы должны молиться день и ночь, решил выделить немного денег для своих воспитанников.       Энни и все дети заинтересованно прислушались. Не часто мистеру Кею приходилось раскошеливаться на своих воспитанников, так что всех присутствующих, даже самих воспитательниц, не считая, конечно, миссис Колфман, которая знала всегда больше всех, раздирал интерес.       — После тихого часа все дети должны умыться, привести себя в порядок и ждать около выхода. Мы пойдем в зоопарк.       По правилу она должна была сейчас объяснить правила поведения в общественных местах, но сделать ей этого никто не дал. Все ребята радостно вскрикнули от такой новости и, вскочив из стола, кучей направились к выходу, не обращая на громкое возмущение об их отвратительном поведении. Другие же воспитатели только радостно смотрели на детей. Им не помешала бы такая прогулка. Энни вслед за всеми пошла из столовой, напоследок кинув взгляд на Тома. И опешила, из-за чего врезалась в девочку.       — Можно по-аккуратней! — возмутилась блондинка, и сказала еще что-то, надеясь, что эта неуклюжая девчонка извинится, но нет. Энни смотрела на Тома.       Тот как ни в чем не бывало молча сидел за столом, словно и не думал идти за всеми, и неряшливо крутил вилку в руках. Девочка перевела взгляд на воспитателей, надеясь, что они ему хоть что-то скажу. Но те не обращали на него никакого внимания, словно его там и не было вовсе, даже миссис Колфман, которая не любила, когда ее требования не выполняют, ничего не произнесла. Но, если им и приходилось натыкаться взглядом на фигуру Тома, то как-то… испуганно они живо отводили глаза, словно за столом сидит не ребенок… а монстр. Удивившись этому, Энни задумчиво отвела взгляд и, догнав друзей, под веселые разговоры дошла до комнаты.