Край света

На улице шел дождь. Дэрил курил, поджидая Мэрла в небольшой забегаловке на окраине города. Здесь было тихо, темно и уютно. И можно было курить, не выходя на улицу. — Еще кофе? — Да, спасибо, — пробормотал он. Над чашкой наклонился пузатый стеклянный кофейник, удерживаемый тонкими пальцами, и в высокую белую кружку широкой темно-коричневой лентой полился кофе. Здесь он был хорошим. Ароматным. Крепким. Но не слишком. — Может быть, сэндвич? Бургер? Тако? Чили? Он не успел ничего ответить, как от входа раздался резкий хриплый голос: — Карамелька моя! Мне! Мне сэндвич, бургер, тако и чили! Мне! Дэрил обернулся. В дверном проеме стоял мокрый, заляпанный грязью, но абсолютно довольный жизнью Мэрл. Как пить дать, только что слез со своего чоппера, на котором протаранил без остановки минимум миль двести. Дэрил вздохнул, скосил глаза и вгляделся в бейджик на груди официантки. — Да, Чарли. Пожалуйста. Ему вот это все, а мне можно просто бургер. Любой. На ваш выбор. Только не вегетарианский. Спасибо. Мэрл уже размашисто хлопнул дверью, даже не потрудившись придержать ее своей огромной лапищей, и теперь топал по полупустому кафе, снимая через голову сумку, стаскивая кожаные перчатки с тяжелыми металлическими вставками, которые при необходимости могли отлично заменить кастет — а подраться Мэрл всегда был не дурак — и вещая во весь голос: — И кофе, карамелька моя, кофе! И чего покрепче! — Десерт? — спокойно спросила официантка, поворачиваясь к нему. — Яблочный коблер? Пирог с пеканом? С лаймом? — Коблер, рыбка моя, — Мэрл плюхнулся напротив Дэрила, швырнул вещи и радостно оскалился, — а моей сестричке-клубничке можно с лаймом. Официантка перевела взгляд на Дэрила и чуть приподняла правую бровь. — Да, спасибо, Чарли, — ответил он, слегка поморщившись, — в самый раз. Когда она кивнула, убрала блокнотик и ушла к стойке, Дэрил обреченно посмотрел на Мэрла. Оказалось, что за три недели, проведенные ими по отдельности, он неожиданно для себя успел отвыкнуть от того хаоса, который тот неизменно распространял вокруг себя. Мэрл сиял, как начищенный четвертак. И это означало, что его распирало новостями. — Ну что, сестричка-длинные-реснички, — бодро рявкнул Мэрл, — скучал по братухе-то?! Он хапнул чашку Дэрила и одним глотком выпил сразу половину, потом вытащил из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, придвинул к себе пепельницу. Затянулся и прищурился, разглядывая Дэрила. — Скучал, вижу, что скучал! — ухмыльнулся он. — Ну, рассказывай. Че ты тут, как? — Да как, — пожал плечами Дэрил, — как обычно… Мэрл покивал. Вопрос был дежурным — они оба знали, что все действительно было «как обычно». Пока Мэрл куролесил и жег напалмом, заодно каким-то непостижимым для Дэрила образом проворачивая все необходимые им дела — встречаясь с заказчиками и покупателями, подписывая договоры, заключая сделки, получая и продлевая нужные лицензии, Дэрил просто ехал домой. В их старый дом. Поправлял забор, красил перила на веранде, вырубал разросшийся кустарник. Оплачивал накопившиеся счета. И уходил на недельку в лес. Просто побыть в одиночестве. — У матери был? — будто бы мимоходом спросил Мэрл. Для любого, кто мог случайно услышать их разговор, это был самый обычный вопрос, заданный самым обычным голосом. И только Дэрил, знавший Мэрла наизусть, вдоль и поперек, внутри и снаружи — от тщательно скрываемой им тайной страсти к продукции Баскин Роббинс до самого последнего шрама (на пятке, от осколка им же самим разбитой пивной бутылки) — заметил, как его голос чуть изменился, чуть просел. Был. Конечно, был. Хотя… что там можно было делать. Прийти. Постоять. Помолчать. Уйти. Поэтому он, стараясь говорить очень ровно, ответил: — Да. Как всегда. Мэрл только дернул щекой. Обсуждать тут было нечего. Тем более, здесь. Поэтому Дэрил отобрал у Мэрла свою чашку и решительно произнес: — Ну давай, вываливай, что там у тебя, еле держишься же. А то лопнешь. Или геморрой вылезет, — ухмыльнулся он. — Иди ты, — фыркнул Мэрл, стряхнул пепел с сигареты и многозначительно посмотрел на него. — Я все продал. Хорошо продал. Очень хорошо продал. — Иди ты! — Дэрил чуть не подпрыгнул. — Иди ты!!! По их самым скромным прикидкам все, найденное ими в последней ходке, можно было реализовать за сумму с пятью нулями. Даже так, как они продавали — в черную. Понятно, что если продавать в белую, то все было бы совсем иначе, но в этот раз они шли там совсем по другому поводу, а не нырнуть лишний раз, пусть и втихую, было бы так глупо… И если Мэрл действительно все толкнул, сразу вырисовывались перспективы. Хватит денег, чтобы встать в сухой док, потому что Дэрил уже затрахался ремонтироваться на воде. Хватит денег, чтобы купить новое оборудование. Новый гидрик. Два. Да можно даже небольшого робота, которого Дэрил как-то присмотрел на всякий… — Но ты даже не подозреваешь, мой маленький братец, — продолжал трепаться Мэрл, — куда я… Тут он прервался — к столику подходила официантка с горой заказанной ими жратвы. Дэрил вперился в Мэрла. Тот выглядел слишком уж радостным. Слишком. Куда он что? Куда он что?! Что опять придумал этот сраный сучий потрох? С трудом дождавшись ухода официантки, Дэрил, еле сдерживаясь, спросил вполголоса: — Куда ты что? — Куда я инвестировал всю сумму! — пробубнил уже начавший жрать Мэрл, не переставая яростно работать челюстями и прихлебывать горячий кофе. Сухой док, оборудование, гидрик (два гидрика) и небольшой робот медленно растаяли за горизонтом. В розовом дыму. Глядя им вслед и не веря своим ушам, Дэрил сказал совсем тихо: — Что ты сделал? — раздражение хлестнуло по венам куда-то вверх. — Что ты сделал, бля? Я чуть нахуй не сдох там! У меня баллон донный нахуй обнулился, а ты что сделал, бля?! — Тихо, — сказал Мэрл, оглядываясь, — тихо. — Я только на резервнике выплыл, бля, — Дэрил говорил, не обращая внимания на его слова и все больше зверея, — и ты это знаешь! И ты что сделал, бля?! — Тихо! Я сказал тихо, бля! — тяжело рыкнул Мэрл, глядя ему в глаза. — Я знаю! Знаю, бля! Я сам тебя и вытащил. Дэрил шумно выдохнул и с силой потер ладонями лицо. С этим сложно было спорить. Мэрл действительно его вытащил. Прыгнул, в чем был. Когда увидел, что Дэрил не дотягивает до поверхности. — Я еще раз спрашиваю, что ты сделал, — он постарался произнести это как можно спокойнее. — Банни! — поднял вверх вилку Мэрл, ухмыляясь во всю пасть. Увидев непонимающий взгляд Дэрила, он повторил. — Банни же, Банни! Банни Хортон! В голове Дэрила всплыло что-то смутно знакомое. Бенджамин «Банни» Хортон. Точно. Пацаненок из их городишки, за которого Дэрил когда-то вписался перед местными отморозками. Тупо пожалел. Хотя, если уж по-чесноку, то потом уже Мэрл, на счастье кативший мимо на своем старом байке, отбил у них и самого Дэрила, тогда еще не поднаторевшего в уличных драках, и Банни. После этого Банни воспылал к Диксонам трогательной и преданной любовью, граничащей с преклонением, которая бывает только у совсем молоденьких мальчишек по отношению к парням постарше. Поэтому Дэрил кивнул, пока не понимая, причем тут вообще может быть Банни. — Так вот Банни-то наш вырос, выучился, — Мэрл метнул в пасть кусок картошки. — Узнал меня. И сделал мне предложение. По старой дружбе, так сказать, — он снова огляделся, наклонился к Дэрилу через стол и сказал очень тихо, практически одними губами. — Ют. Ют и корма. Ты же помнишь, что ют и корму «Аточа» еще не нашли? Так вот Банни знает, где они, — добавил он уже громче и, страшно довольный собой, откинулся назад. Конечно, Дэрил помнил. «Нуэстра Сеньора де Аточа». Испанский галеон, доверху набитый золотом и серебром. Мечта любого дайвера-искателя. Любого охотника. Большую часть «Аточа» и примерно половину ценностей уже нашел Мэл Фишер, но только не ют. Не корму. — Где? — быстро спросил Дэрил. — Не там, где хуи из Сокровищ Фишера ищут, — ухмыльнулся Мэрл. — Дальше от Ки-Уэст. Ближе к Кубе. Но это не нейтральные воды. И не Куба. Все еще территория Флориды, — с сожалением добавил он. — С Кубой было бы проще. — Флорида нас разорвет, — Дэрил дернул щекой, на ходу прикидывая варианты. — Я все просчитал. Наша лицензия покрывает поиск в этом районе. И у нас прецедентное право — Фишер тогда выиграл суд против Флориды и все досталось ему. И если Одиссею не повезло, потому что Флорида тогда встала на сторону испанцев, то здесь есть готовый прецедент… Прецедентное право. Да. В стране прецедентное право. Дэрил закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Если Банни не ошибается и не соврал, если все выгорит, то… об этом было даже страшно подумать. Считалось, что на юте «Аточа» осталось самое ценное. В рубке капитана. В каютах аристократии. Золото. Изумруды. Украшения. Артефакты. Голова шла кругом. А Мэрл все продолжал бубнить: — Из наследников у Фишера только внучок остался, но это хуй с ним, потому что полномочия только у компании. Но тут-то Банни все вычислил сам, без них. И права на программку свою расчета штормов, течений и прочего он оставил за собой. Поэтому договор у нас с ним… Это все Мэрл прав, прав, это все так и могло быть, но Дэрил пока не понимал одного: — Причем тут вообще Банни-то? — Я же говорю, — терпеливо сказал Мэрл, — выучился. Проникся в детстве нашим семейным делом. Море, солнце, все дела. Работал на фишеровских хуев, — фыркнул он, отставляя пустую тарелку и придвигая к себе полную. — Считал им всякие модели. Как там по дну могло все сдвинуться, как могло развалиться, хуе-мое. Банку-то испанскую он им рассчитал. Но посрался с ними. Вусмерть. Поэтому им ничего не сказал и продал карту мне. Мы ж друганы. Ну и еще он процент хочет, но это мы потом… — Да где ты его нашел-то?! — Как где? — изумился Мэрл. — У них же! Он за расчетом приходил. Ты как думаешь, кому я наше барахло-то слил? Им! Самому Шону Фишеру прямо в руки! Они уже по всем новостям раструбили, что нашли кольцо, столовые приборы, бла-бла-бла… Это ж наше! Как будто кто не знает, что они только по мелководью работают, на тросах висят. Так, как мы, не ныряют… Да ты че, новости не смотрел, что ли? А, бля, — он махнул рукой, — все время забываю, что ты без меня как пещерный человек живешь, бля… — и снова принялся за еду. Дэрил медленно осознавал. Если все так и есть, то им выпал счастливый билет. Счастливейший. Впервые за много лет. Сухой док, гидрик (два гидрика) и робот снова замаячили вдалеке. Возле них был собственный остров. Где-нибудь на краю света. Два острова. Второй — для Мэрла, чтобы он там с бабами своими развлекался и не тащил их к Дэрилу. Но чтобы был рядом. И от этих мыслей ему страшно захотелось есть. Жрать. Тупо жрать. Он подтянул к себе доску с бургером и вгрызся в него с таким аппетитом, какого не чувствовал уже давно. — Короче, Банни сюда подрулит на днях, — Мэрл размашисто ковырялся во рту зубочисткой, — двинем дальше вместе. Такие дела, малыш. — Ваш десерт. Вместо опустошенных тарелок на столе материализовались две новые — с коблером и пирогом. В чашках снова появился кофе. — Лапуля моя, — Мэрл поднял на официантку глаза и ухмыльнулся, — а что там с чем покрепче, а? А то день сегодня хороший у нас такой. Подгони нам че-нить, ладушки? --- Чарли шла домой не разбирая дороги, не обращая внимания на то, что под хлещущим с ночного неба дождем вся ее одежда уже промокла насквозь. — Лапуля моя, — фыркнула она, яростно наступая прямо в лужу, — лапуля. Сукин сын! Когда за тот столик около окна сел молодой мужчина в потертой куртке, Чарли он даже понравился. Высокий, широкоплечий. Молчаливый. Но потом к нему пришел второй. Старше. Мощнее. Злее. Последнее она поняла сразу же, несмотря на то, что он вовсю заигрывал и любезничал. Его глаза оставались холодными и жесткими, вне зависимости от того, что он говорил. — К сожалению, наше меню не предусматривает алкогольных напитков, ни слабых, ни крепких. Так она ответила ему. Так. Очень вежливо ответила, чувствуя, что ее спину сверлят свинячьи глазки Гарри, который спал и видел, как ее увольняют. А этого она допустить никак не могла. Ей очень нужна была эта работа. — Ну что ты, лапуля? А если поискать, карамелька моя? В десертики там, в кофеек ирландский, наливаете же, наливаете. Давай мимо меню, карамелечка? Отблагодарим тебя. — К сожалению, я не могу вам в этом помочь, — она ему даже улыбнулась. Улыбнулась! — Надеюсь, вкус вашего яблочного коблера сгладит это недоразумение. — Да ладно, лапуля, — прищурился он. — Поищи, карамелечка. У тебя же наверняка где-то припрятано бухлишко для себя. — Хватит, Мэрл, — буркнул тогда молодой, видимо пытаясь его притормозить, — прекрати уже. Жри свой коблер и пойдем. — Да точно говорю, — тот только отмахнулся от него. Видно было, что он завелся, раззадорился. Похоже, всегда привык получать свое. — Порадуй нас из личных запасов. — С чего бы мне держать здесь личные запасы? — подняла бровь Чарли. — Ты только не обижайся, карамелечка, но ты посмотри на себя, — он обрыскал ее взглядом с головы до ног, даже чуть высунулся в проход, чтобы посмотреть на ее задницу. — Молодость уходит, а то и уже ушла. А ты все еще официантка в какой-то задрипанной кафешке. Сука! Сука! Сука! Чарли, кипя от злости, шагала прямо по лужам. Из переулка раздалось какое-то сдавленное хрипение. Чарли затормозила. Кому-то плохо? — Миссис Симпсон? — крикнула она, припомнив, кто живет рядом. — Это вы? Вы снова повредили свой кислородный аппарат? У вас все в порядке? Вызвать 911? Шорох, шорох. Снова шорох. Рычание. Собака. Ну конечно же, собака. Что еще это может быть. Дирк, несмотря на предупреждения соседей, опять выпустил своего пса и тот шарахается по мусорным бачкам. Чарли наклонила голову и двинулась дальше, снова погружаясь в свои мысли. — А может это моя задрипанная кафешка? — она все еще держалась. С трудом, но держалась. — Ну что ты, карамелечка… Взгляд-то у тебя не хозяйский совсем. Да и по нему совершенно точно могу сказать тебе, — он доверительно понизил голос, — что и мужика-то нормального у тебя тоже нет. Так что, закладываешь же втихую, закладываешь. Ты бы вместо штанов этих бесформенных что-нибудь с вырезом на себя напялила, да юбочку покороче, и волосы из стремно-розового в приличный цвет перекрасила, может что и вышло бы. От всего сердца тебе говорю. — Если вы уже определились с моим алкоголизмом, то, может быть, еще выскажете свои предположения по поводу моей ориентации? Чарли снова улыбнулась ему, небезосновательно подозревая, что Гарри, чувствуя какой-то затык с клиентами, уже начал красться сюда с кухни, чтобы подслушать. Чтобы потом настучать. Не сорваться, не сорваться, не сорваться! Настучит на нее, как пить дать! А у нее уже есть два предупреждения, если будет третий срыв — уволят. — Какие дивные идеи, карамелечка! А че это ты такая милая, лапуля? — спросил он, ухмыляясь. Уже понял, что алкоголя нет, и теперь просто выводил ее. Выводил просто так. Забавляясь. Для собственного удовольствия. — Неужели даже не треснешь меня подносом? — До окончания моей смены я обязана быть с вами вежливой. Но, — она бросила взгляд на часы, — через сорок минут вполне могу треснуть. Если вы, конечно, дождетесь. Но я предполагаю, что вам лучше переместиться в бар «У Смитти». Это недалеко, два квартала налево, потом поворот направо. Лучше пешком, потому что рядом отделение полиции, они с удовольствием принимают всех, севших за руль в нетрезвом виде. Он довольно заржал — в голос, от души, откинув назад голову, а младший только закатил на него глаза и оставил потом Чарли невероятно большие чаевые, будто бы в извинение. Будто бы это что-то меняло. Меняло в этом отвратительном отношении. К ней. К женщинам вообще. В этой потребительской гадостности. Чарли перепрыгнула через поток воды перед своим домом. Интересно, сам-то он пробовал найти «нормального мужика»? Пробовал? Пробовал выйти в юбочке покороче? Если бы пробовал, наверняка не говорил бы так. Жирные алкаши и убогие заморыши. Пришибленные любители компьютерных игр и агрессивные футбольные мудаки. Воображающие о себе невесть что. И будто бы он сам от них чем-то отличался! Да и второй тоже хорош. Молчал, будто так и надо. Такие же. Такие же, как и все. На крыльце стояла коробка. Черная коробка. Чарли ускорила шаг. Это же из магазина. Того самого магазина! Она подхватила ее и подняла повыше, чтобы на нее попадал свет фонаря. Из магазина, из магазина! Это ее вибратор! Вибратор-кролик! Сердце отчаянно колотилось. Она решилась, решилась, она купила себе вибратор. От безнадежности. Конечно, от безнадежности. Тот самодовольный хмырь был прав, конечно, прав. Конечно же, у нее не было мужика. Но теперь, первый раз в жизни, у нее был вибратор. Может быть теперь она наконец-то… увлеченная этими мыслями, не обращая внимания на какие-то яростные хрипы, рык и хруст на другой стороне улицы, Чарли, захваченная совершенно новыми чувствами — предвкушения и какой-то восхитительной неприличности всего происходящего — открыла дверь и нырнула в дом. --- Они вывалились из «Смитти» глубокой ночью. Впервые за долгое время Мэрл был благодушно пьян. Не до злости, не до остервенения, а так, как надо. Ему нравились лужи, нравился дождь, нравился шагающий с ним плечом к плечу братец. Нравилось, как он обстряпал дельце с Фишером. Нравилось, как на лету подхватил Банни. Даже та розовая девчонка из кафешки, которая так забавно и сердито сверкала на него глазами, сейчас бы ему тоже понравилась. Жизнь налаживалась. Внезапно Дэрил остановился и схватил Мэрла за плечо. — Ты че, сестричка-лисичка? — расслабленно спросил он, все еще пребывая в полной гармонии с окружающей средой. — Стой! — хрипло бросил тот. — Стой, бля! — Че ты, зайчонок мой? — У тебя оружие есть? Хоть что-нибудь с собой есть? Что-то было в его голосе. Что-то такое, от чего Мэрла продрало морозом по всей коже и он сразу прочухался. — Ты че? Че происходит-то, бля? — он закрутил головой. — Да ты только… — начал говорить Дэрил, но осекся. Происходило что-то непонятное. Из темноты к ним приближались какие-то фигуры. Фигуры, больше всего похожие на зомби. Из какого-нибудь «Рассвета живых мертвецов». Глухо хрипевшие, сипевшие, стонавшие. Волочащие ноги. Они тянули к ним руки. И от них несло отвратительным трупным запахом. Упыри. Реальные упыри. — Че за кино, бля? Чуваки! — крикнул Мэрл, мгновенно набирая нужные обороты борзости и поплотнее упираясь ботинками в асфальт. — Вам че надо-то? У вас тут съемки, что ли? Вы эта… мимо проходите! Но упыри, ни на что не обращая внимания, тащились прямо к ним. Все также хрипя и капая слюной из раззявленых клыкастых ртов. Протягивая к ним костлявые, плотно обтянутые кожей руки. Заканчивающиеся когтями. И они были уже совсем рядом. — Я предупреждал, бля, — рявкнул он и, размахнувшись, двинул ближайшему из упырей в челюсть. Вот только удар, обычно сбивающий с ног абсолютно любого мужика, этого заставил только откинуть назад голову, а затем с новой силой рвануть вперед. Мэрл еле успел отбросить его от себя, буквально за секунду до того, как тот клацнул своими клыками около его шеи. Они явно хотели жрать. Рвать и жрать. — Какого хуя? Я, бля, спрашиваю, какого хуя?! — в голос заорал он, но на приближающихся к ним существ это не произвело никакого впечатления. Братец дернул к ближайшему забору и рванул на себя железный прут из ограды. Правильно, правильно, это правильно. И, пока Мэрл раздавал тумаки направо и налево, кое-как сдерживая толпу, братец размахнулся и проткнул насквозь одного из этих уродцев. Но на него это совсем не подействовало. Он только заревел и начал еще сильнее тянуть к Дэрилу свои когтистые лапы, прямо так, как был — насаженным на тяжелый металлический штырь, как свинья на вертел. Дэрил рванул штырь на себя, с чавканием вырывая его из тела этого существа, и отпрыгнул назад, оказываясь рядом с Мэрлом. — Че за хуйня, бля? — вполголоса спросил Дэрил. — Это зомби, бля? — Ну не знаю, может быть, просто закончились места в аду, — хмыкнул Мэрл. Хмыкнуть-то хмыкнул, но все происходящее вызывало оторопь. Он огляделся, оценивая обстановку. Кольцо упырей вокруг них сжималось, заставляя их отступать к той самой ограде, освещаемой желтым фонарем. Не так, совсем не так Мэрл собирался сдохнуть. Он планировал это сделать через много лет и, желательно, на бабе. Или, по крайней мере, не на суше. А в море. Но то, что происходило сейчас, больше всего напоминало именно конец. — Надеюсь, ты не собирался жить вечно, братец? — усмехнулся он, толкая брата локтем в бок. — Да вроде нет, но сколько-то еще хотелось бы… — Дэрил фыркнул, делая быстрый выпад и вгоняя штырь в череп одного из существ. Существо покачнулось… но тут из открытого окна стоящего за оградой дома раздался стон. Женский стон. Стон наслаждения, переходящий в крик, звучащий на одной ноте. — Да, да, да… да… даааааааааа!!! Крик нарастал, становясь все громче и громче, набирая силу. У Мэрла слегка заложило уши. Дэрил поморщился. А вот окружавшие их существа остановились и мелко задрожали. Потом взорвался череп у одного. Другого. Третьего. А затем Диксонов, еле успевших развернуться друг к другу и закрыть головы куртками, окатило фонтаном из кровавых брызг, осколков черепов, склизких ошметков мозгов и кожи. Все стихло. И только с неба продолжал лить дождь.