Когда-то, давно

Тор сбежал в Мидгард к своей смертной в очередной раз. Конечно, Всеотец послал Локи… проверить. А что тут проверять? Смотрит на нее как на величайшее сокровище мироздания, руки ей целует, но никогда не сможет быть вместе с ней, о чем прекрасно знает. Локи головой мотнул, не желая смотреть на то, как рушит его брат свое сердце, отдавая его в темные, словно обсидиан, ладони смертной. — Вам не говорили, что подобным вам подглядывать не пристало? — спросил приятный женский голос. Локи обернулся резко, нож в его руке появился раньше, чем он даже задумался о том, как эта незнакомка к нему подкралась. У нее была белоснежная кожа, светлые, собранные в косу волосы, приятная улыбка… и глаза, в которых жила память веков. — А что же пристало подобным мне? — спросил Локи, убирая оружие, потому что чувствовал, что бесполезно оно против этой женщины. — Появляться открыто, — улыбнулась незнакомка. — А не бродить тенью за теми, кому сейчас желанней уединение этой ночи. Она замысловато шевельнула кистью, послала волну чистой силы творения в сторону целующихся Тора и его мидгардки. Локи нахмурился, не понимая. — Вы только что… — Подарила шанс, — тонко улыбнулась женщина. — Пойдемте. Будьте гостем в моих покоях, раз уж для вас так важно дождаться, пока ваш брат вернется домой. Тор, я права? А вы… — Локи, — улыбнулся Трикстер. — И я буду рад быть вашем гостем. Она была магом. Верховным Чародеем Мидгарда, и время было не властно над ней. Локи посетил ее дом однажды, восхитился собранием магических древностей — даже не этих миров, обменял пару. А она улыбалась, но ни разу не назвала своего имени или пропустила его визит в Мидгард. Локи всегда видел ее краем глаза, и если в том было ее желание, они встречались лично. Он обменивал ее артефакты на свои. Она заваривала ему чай и рассказывала о чем-то необязательном. И это было до странности приятное времпровождение. Если вспомнить, что она смертная… бессмертная. — Кажется, мидгардцам не хватает просто пары веков жизни, чтобы стать подобным нам, — сказал однажды Локи, разглядывая причудливое украшение. — Что это? — Зачарованная мной погремушка, — улыбнулась она. — Тор и Яманди всё же воспользовались шансом. Дитя родится со дня на день. Локи нахмурился, потому что брат его не был в Мидгарде… больше полугода. Вероятно, он не знал. И ему бы рассказать, но… как?.. — Попробуй намекнуть, — предложила она, глядя на Локи. Локи сжал погремушку в кулаке. Чтобы вернуться через пару дней. Бессмертная мидгардка нашла его в пустыне, привела в свой дом, отпаивала травами. «Они наложили печать молчания, — думал Локи, глядя в древние глаза. — Матушка… и Один. Они наложили печать на мои уста. Им не нужен полукровка на троне Асгарда. Они не желают, чтобы Тор рвался на части меж нашим миром и миром смертной». Бессмертная провела кончиками пальцев по его губам, дразня магией, нахмурилась, сказала: — Снять запрет на рассказ о дитя я не смогу. Но в остальном… Она поцеловала его легко, вливая магию и силы. Локи не понял, как же вышло так, что вскоре уже он сам целовал бессмертную, пил ее дыхание, ласкал тело, что отдавало ему магию, позволяя не до конца, но снять печать, даря наслаждение и восторг от того, что он жив. Они не стали возлюбленными. Но теперь иногда, когда Локи появлялся в Мидгарде, могли провести вместе несколько приятных часов. Его Бессмертная мидгардка улыбалась ему, сопровождала его в его странствиях по ее миру, не позволяя непоправимо вредить, но и не запрещая большего. И было не важно, сколько лет проходило, как менялась она или ее окружение, однажды Локи спускался в Мидгард, и Бессмертная была рядом. — Я не люблю тебя, — говорил ей Локи. — И не полюблю никогда. Но с тобой мне спокойно. — Рада этому, — отвечала его мидгардка. И смотрела древними глазами, в которых видно было, как же изменилась неспешная жизнь Мидгарда, как же переменились люди, какими же они стали торопливыми, быстрыми. А еще эти их… технологии. — Тебе не нравятся фотоаппараты? — улыбалась его мидгардка, отсыпая подбежавшему к ним мальчишке мелочи и забирая фотокарточку. — Смотри, мгновенный портрет. Я в восторге от этого. — А я — нет, — посмотрел на свою Бессмертную. — Люди стали слишком суетливы, шумны. Кричат и кричат. Пожалуй, я вернусь в Асгард. — Если ты того желаешь, — улыбнулась ему мидгардка. Она смотрела как-то странно, словно он чего-то не понимал, не знал чего-то важного. Словно на этот раз на ее уста наложили печать молчания. И Локи желал бы сорвать ее поцелуем, но отчего-то не смел. И она более не потревожила его и словом, отпустив. Не сказав… — Я падал во тьме тридцать минут! — яростно выдохнул Локи, глядя на мага, и застыл. — Кто ты? — Доктор Стрэндж, — сказал мужчина с глазами почти того же цвета, что были у его Бессмертной мидгардки. — А вы — Локи, так? — Где ваша мать? — спросил Локи. — Где Бессмертная? — Брат? — позвал удивленно Тор. — Моя мать во Флориде, — посмотрел на него маг. — А Бессмертная… Вы про… Бывшего и ныне покойного Верховного Чародея Земли? Локи показалось, что он задыхается. Тор оказался рядом, безмолвно подставил плечо. Локи сглотнул. А потом сказал: — Кажется, брат, мы с тобой совершаем одни и те же ошибки. Вот только ты увидел лишь потомка своего отпрыска, а я… Он смотрел на мага. И тот, кажется, начал что-то понимать. Подозревать. Потому что он знакомо — как его мать — нахмурился, шагнул к Локи и спросил: — Я чего-то не знаю? — Это я не знал, когда покидал Мидгард, — ответил Локи. Тор безмолвно сжал плечо брата. Он понимал его сейчас, как никто из живущих.