Around the world...with two badass

      Дорога домой, так ли сильно я этого ждала? Наверное, да. Я покинула отель почти сразу после нашего с Барнсом разговора, но не в стиле «ну и пожалуйста, я ухожу!», а скорее пришлось поторопиться, чтобы он не передумал. Мне разрешили вернуться на базу, пускай и в такой не самой официальной манере. Впервые за долгое время я осталась совсем одна, и ни через час, ни через пять рядом не будет Баки и Сэма. Привыкнуть к их обществу реально, но требуется время. То есть я не хочу сказать, что безгранично счастлива наконец оказаться подальше, и гори огнем вся эта работа…нет конечно. Дело в том, что в жизни у меня «соседей» по квартире нет, тем более мужского пола, ведь даже в рабочей обстановке это доставляет определенные неудобства. Элементарно я не имею возможности прогуляться после душа до кровати в одном полотенце, и многое другое, к чему привыкла за годы жизни одной. Переезды всегда настраивали меня на долгие размышления. Вот и сейчас 11 часов полета обещали стать приступом ностальгии, в легкой форме. За плечами вереница разнообразных по значимости событий и знакомств, и я постараюсь разложить все по полочкам. Начну эгоистично — с себя.       Полгода назад, 13 января, кажется, мне пришло сообщение от Фрэнка, нашего куратора, о том, что запланировано собеседование на весьма перспективную должность. У некоторых из нас (только что закончивших обучение) уже были варианты продолжения деятельности, к слову сказать, завидные, поэтому трое вовсе отказались от предложения. Я же ничего не теряла. Было немного волнительно, потому что никакого представления от нас не запросили, как и не объяснили, кто и на какую работу ищет себе помощников. Пришлось довериться Фрэнку и ждать целую неделю после его сообщения. В это время кипы бумаг с результатами нашего обучения за все года были переданы куда надо и отбор начался. По какому принципу — до сих пор не понимаю. Я все думала, когда же объявят хоть какие-то результаты, когда придется собрать все свое мужество в кулак и отправиться на личную встречу, а вдруг они нашли в моем личном деле что-то компрометирующее с пометкой «непригодна»? Странно все это было.       В двадцатых числах того же месяца я получила увесистый конверт прямо на рабочее место. На базе мы располагались в большом зале, похожем на аудиторию, где читают лекции, только вместо парт — оборудование. На конверте было мое имя, эмблема Щ.И.Т.а и печать «конфиденциально». Надо заметить, что данный презент вызвал немалый интерес среди окружающих. Содержимое конверта было и подтверждением моей кандидатуры на должность агента, и своего рода договором, но скорее не между мной и Щ.И.Т.ом, а между мной, и еще двумя людьми, чьи данные там были. Никаких инструкций, только две тоненькие папки с характеристикой (разумеется, это была лишь крошечная часть, которую мне позволили узнать). И я считала это правильным и справедливым. Если нам предстоит работать вместе, то не только та, другая сторона должна быть в курсе, кто я такая, но и мне следует знать что-то о них. Два человека, две фотографии и минимум информации (достаточной на том этапе).       Помню свои первые эмоции, я просто не поверила. В организации было полным полно проблем, в том числе и национального масштаба, но эти имена у меня всегда ассоциировались не с Щ.И.Т.ом, а с Мстителями, а это уже совсем другая история. Но факт оставался фактом, моими «коллегами» стали Джеймс Барнс и Сэмюэл Уилсон, или правильнее сказать я стала их «коллегой», поскольку их тандем существовал задолго до этой ярмарки профессий. Оба военные, оба были на службе, а значит имеют непростые характеры. Помимо написанного в характеристиках, знала я и другие сведения о них, так скажем — общеизвестные, а именно о дружбе с Капитаном Америкой, о темном прошлом Зимнего солдата, да и резко состарившегося Роджерса прятать никто не собирался. Отсутствие этих данных в документах подразумевало «табу» на такие темы в разговорах и прочем. Это и дураку понятно. Первая наша встреча произошла спустя месяц и длилась не более получаса, причем в присутствии других людей. Меня вызвали на десятый этаж (раньше выше седьмого мы не поднимались) в помещение, где обычно проходили важные совещания. Места были рассчитаны на человек 15, не меньше, однако заняли мы только три стула. Фрэнк провел демонстрацию стоя, а я, Барнс и Уилсон сидели лицом к огромному экрану, на котором мелькало бесчисленное множество фотографий, отсканированных документов и текста в виде краткой биографии того или иного человека. Так меня вели в курс дела, познакомили с подноготной ГИДРЫ и целью нашей совместной работы. Я мысленно поблагодарила их обоих за то, что не разглядывали меня как щенка в витрине зоомагазина. Они ограничились вежливым «здравствуй» и «до встречи».       Помню, как возвращалась в тот день домой, попутно отсылая сообщения родителям, старшим сестре и брату. Разумеется, я не могла рассказать им обо всем, но моя семья прекрасно знала, где и с чем я работаю. Они особо не расспрашивали, но сразу поняли, что в этот раз я получила действительно серьезное предложение. Мама с папой жили в Нью-Джерси, там же был и брат, правда он обосновался на противоположном конце штата. Мой брат, Тим, в разводе уже как полгода, полностью погружен в раздел имущества, суды и прочую нервотрепку. Сестра, Эми, ждет малыша, четыре месяца осталось. Она не замужем, пока, её возлюбленный в постоянных разъездах и вечных обещаниях «вот-вот остепениться и никуда от нее не отходить». Но несмотря на это, я всегда считала Эми самой везучей из нас троих. Даже когда мы всей семьей отправляли Тима с его бывшей в свадебное путешествие, утирая слезы радости шелковыми платочками под цвет платья невесты, я чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Отношения — сложная штука, а жертвовать и рисковать приходится многим. Мои родители во всем нас поддерживали, ну или иногда делали вид. Когда Тим показал купленное кольцо, когда Эми в очередной раз на месяц осталась в чужом городе совсем одна, когда я рассказала, как провалила тест. Папа часто разводил руками, как бы говоря «это ваша жизнь и вам решать» и был прав. Мама, папа и Эми были моей «душой», Тим же — «разумом», если можно так выразиться. Он был на целых одиннадцать лет меня старше, и он тоже когда-то выбрал сложный путь военного. Уорент-офицер в отставке. Все интересовались о том, как долго я буду на этой должности, а он хотел знать с кем.       Знакомились мы постепенно.       Сэм считал своим долгом подбадривать меня первое время, предлагал помощь, по большому счету моральную. Он интересовался моей жизнью, рассказывал о себе и часто шутил. Практически во всех наших поездках или перелетах он садился рядом, все время заглядывал в экран моего смартфона или планшета и тихо хихикал, заметив там очередной сериал. Но он не воспринимал меня как слабую, нуждающуюся в опеке девушку, которую нужно развлекать, не обижать и периодически открывать перед ней двери. Он говорил мне «бро», называл даже «милая», ругал, спорил, откровенно издевался. Я показывала ему известный всем жест на правой руке и уходила в другую комнату. Мы часто не сходились во мнениях, но в споре, как известно, рождается истина. Я восхищалась им, как солдатом и как просто интересным человеком. Было ли неловко рядом с ним? Первое время — постоянно. Уилсон от природы наделен каким-то особенным обаянием и пользуется этим только так. Но всякое смущение ушло, когда он ненароком обмолвился, что не против прогуляться до ближайшего ночного клуба и немного «сбросить напряжение». Мы перешли на новый уровень отношений в наших откровениях. Вернулся через час, мрачный как туча. «Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, Уилсон». Он недовольно бубнил себе под нос, а я смеялась, даже Баки тогда смеялся. И было это большой редкостью.       Баки доверял Сэму, это первое, что я поняла, познакомившись с ними. Они определенно отдали бы жизни друг за друга, но ругались почти каждый раз, как оставались наедине. У Сэма был щит, у Баки бионическая рука, один был первоклассным пилотом, второй людей убил больше, чем я встречала за время работы здесь. И это наводило меня только на одну мысль — рядом с ними, кажется, одно из самых безопасных мест в мире. Меня завораживало спокойствие Барнса, его рассудительность и иногда хладнокровие. Когда я начинала нервничать по поводу работы, он был индикатором того, что все еще не так плохо. А может Баки было уже настолько плевать на происходящее вокруг, что он предпочитал забить и отпустить эту реальность. Он часто «отключался» и ни с кем не разговаривал. Мы уважали эту привычку, но так или иначе долг обязывал, и сутками витать в облаках ему позволить никто не мог. Забавно было наблюдать исключительную сосредоточенность Баки на заданиях и растерянность в бытовой обстановке. Он не «дружил» с техникой, не сторонился разве что микроволновки, и я могу представить, что какая-нибудь система «умный дом» довела бы его до нервного тика. Сэм этим пользуется, не устает напоминать об их разнице в возрасте, да и в других…аспектах. Оба они — прирожденные лидеры, хотя у Баки характер мягче, он может пойти на компромисс, но не здесь, не сейчас и не для Уилсона.       Мы все немного «отбитые», поэтому быстро спелись, и способствовала этому отдаленность от Щ.И.Т.а и их порядков. Дисциплина у нас была, но иная. Сэм бегал почти каждое утро, я занимала самое солнечное место в номере или же апартаментах, поближе к окну, в идеале конечно балкончику, и сидела там, не выпуская из рук ноутбука или телефона, а Баки познавал мир и в тайне ото всех зависал на ютубе, практически всюду таскал с собой наушники, но его музыкальные вкусы были нам неизвестны. Из-за того, что приходилось таскаться по хостелам и отелям, мы быстро отвыкли от домашней еды и вообще обстановки нормального, спокойного обеда, ужина или завтрака. Редко, но все же, готовил Сэм, хотя я готова поклясться, что кухня (если таковая на съёмном жилье была) привлекала Барнса. Уилсон же предлагал пару раз сходить куда-нибудь всем вместе, чего за полгода так и не случилось. Работали мы втроем, существовали по отдельности. Если кто-то куда-то уходил без предупреждения, вопросов не возникало. Впрочем, язык бы не отсох, сказать пару слов перед уходом, но я не всегда хотела посвящать мужчин в свои планы, Сэм не менял привычных маршрутов, а Баки был убежден, что его нигде не ждут, поэтому и беспокоиться не будут. Это одно из многочисленных заблуждений Барнса, которое я искренне хотела развеять. Остальное — сам переживет, но через раз на заданиях ловить в его взгляде немой вопрос «умри я сегодня, ничего ведь не изменится?» было выше моих сил.       «Командир корабля и экипаж прощаются с вами», — люди в салоне зашевелились. Боже, лучше бы я поспала…