Да валите вы все уже домой!

      — Это, Танюш, а...       — Кто?!       Я вздрогнул от порыва холодного ветра. Яичница, что я жарил... Да нет, нормально всё с ней, показалось.       — Э, Тота, прости, часто путаю имена людей... — я повернулся к злому божеству и приготовился извиняться. Та сидела с невинным видом. В окружении тёмной ауры. — Кх-кхм.       Глубоко вздохнув, я решился это сказать:       — Слушай, а с чего такая реакция? Да, у меня есть женщина. И что? Тебя-то я вообще первый раз вижу.       — Не первый! — Тота подняла вилку. — Ты меня уже видел! Вспоминай!       — И когда ещё?       — Во сне! Дважды!       — Аргумент, — не стал я спорить, хоть такого и не помнил.       — И теперь у тебя нет женщины, а есть божество.       — Это уже слишком, — вздохнул и отвернулся, — совсем перебор. Понимаешь?       — Я найду эту Танюшу и... — раздалось тихое бормотание и опять повеяло холодом.       — Что? — развернулся я.       — Ничего, — обворожительно улыбнулась Тота. — А дай мне посмотреть её фото! Врага надо знать в лицо... ихи-хи... и уничтожать в адских мучениях через пронзание сотней тентаклей... ихи-хи... а затем воскресить и снова, и снова, и снова! И ложкой! Снова и снова! Преследуя всю жизнь... А когда ложка сломается — показать набор из серебряного сервиза. Уху-ху-ху!       — Тота.       Божество повернулась и увидела у меня в руках авторучки разных цветов. Нервно сглотнула.       — Я же тихонечко!       — Я, конечно, благодарен тебе за спину. Ты прекрасна.       — Ага! Ур-ра, тогда мы сейчас же идём в спальню...       Я аж хрюкнул. В спальню, ага.       — Что не так, Симеон?       — Да ничего, — отмахнулся я. — В общем, даже если моя жизнь теперь пойдёт по п***...       Поморщился, опять она меня запикала!       — Покатится под откос, а если по Лавкрафту — то ты и есть мой конец, то я не хотел бы, чтоб это других задело. Они ни причём.       — Как будто мне есть до них дело! — фыркнула Тота. — Готовишь ты отвратно. Отправлю к Соме, будешь учиться.       Я отставил сковороду на холодную конфорку, вытер руки о полотенце и вздохнул.       — Я просто не могу это осознать...       Раздался телефонный звонок. Тота сунула руку куда-то под стол, достала оттуда мобильник. Rotomola, старый, длинный и похожий на радиотелефон.       — Повторяешься, — хмыкнул я.       — Тихо! — шикнула она на меня. Приложила трубку к уху. — Аллё-о! Кто это? А. Да-а, это я госпожа Тота. Ага. Сейчас.       Тота поставила — не спрашивайте, как! — звонок на громкую связь. Улыбнулась жутковато и потёрла ладони.       — Семён Захарович?       — А? — удивился я, — Да, а это кто?       — Наблюдательная служба при министерстве внутренних дел. Можете звать меня летнаб, — на той стороне вздохнули тяжело и напряжённо. — Вы понимаете, в какой ситуации находитесь?       — Если честно — нет. — ответил я равнодушно.       — Это хорошо, это значит, что уже прониклись... Руководство просит — обратите внимание, просит! — вас помогать и ухаживать за нашей гостьей. Вы понимаете?       — Не очень. Но выбора у меня нет, правильно?       — Именно. Если нужно будет, мы ей вас из-под земли достанем... хотя она сама справится. Не делайте глупостей. Если госпожа Йог-Сотот...       — Он путает! — тут же вскинулась моя спасительница. — Путает! Это просто ник!       — ...будет поступать необдуманно, сохраняйте спокойствие и пробуйте её отговорить. Что бы ни случилось, даже если она взорвёт планету к чёртовой матери. Подробнее с вами обговорят... через несколько часов. Не волнуйтесь, мы сами вас найдём. Отбой.       Гудки. А Тота чуть не успела и только сейчас пробила телефон своей вилкой. До этого, судя по валяющимся на полу кувалдам и ломам, металась в поисках подходящего орудия.       — Взорвёт планету... — я почесал затылок, посмотрел на яичницу и начал делать себе кофе. Достал из аптечки валерьянку. Дрожащими руками закинул себе в рот две таблетки. — Тота, убери инструмент, пожалуйста.       — Ага. Уже. Симеон, ты чего? Напугался?       — Никогда не думал, что от моего погрызенного карандаша может столько зависеть.       — Эй, ну почему сразу карандаш? Я уважаю твои фетиши и даже готова принять скрытые садистские наклонности, в конце концов, не стоит подавлять себя...       — Прекрати, — снова налив себе холодный кофе, я обжёг губы о горячую жидкость, волевым усилием выпил половину поллитровой кружки. — Если ты не против, я попробую что-нибудь написать.       — Ого! Я с тобой!              Книга Фикфанов встретила мои глаза приятным оформлением и столь же приятным фоном. Отзывов как не было, так и нет. Я просмотрел популярное, выбрал первое попавшееся.       — Опять Сифирит! — фыркнул. — Да что всем вам так нравится...       — А как по мне — очень честный, даже заниженный селф-инсерт. Качество на лице.       — Лицо, — поправил я.       — Да нет, это же PWP, как ты читаешь?!       — С чем хоть?!       — С клетками! Нет, ну между строк же! Смотри, «я впитал клетки мозга и начал их стимулировать». Сифирь очень хорош в порнушке.       — А, — я посмотрел на Тоту, горящим взглядом пробегающую по довольно сухим строчкам и вздыхающую «вот это метафора!»... и вспомнил. — А, ну да. Инопланетяне же. И боги. Демоны всякие...       Вдруг очень сильно захотелось выключить и разбить к чёртовой матери компьютер, а потом уйти в монастырь. Железяку спасло понимание того, что Макаронный Монстр может существовать в реальности. Теперь, как оказывается.       Раскрасневшаяся Тота обняла меня за плечи и поцеловала в макушку.       — М-м-м... красавчик. Выдумщик!       — Бр-р-р! — вздрогнул я, поближе переложил карандаш.       — Ты чего? Не съем я твои мозги!       — Ага! ВЫЕ***.       Оставив Тоту на своём кресле читать проду, я вышел покурить и успокоиться.       — Курить вредно! — крикнула Тота из моей комнаты, когда я брал пачку. — Мне не нравятся курильщики!       — Ага, — вяло отозвался, не глядя открывая, — посматривал, что девушка делает. Она открыла тексты в черновиках и начала тяжело дышать с красными щеками.       — П-первонах...       — Н-да.       Из пачки высунулось что-то склизкое, обвило меня за запястье.       — А-а!!! Блядь... — как оказался на жопе возле двери в туалет — хрен знает, но хрень убрала щупальца и закрыла картонную крышечку. — Сука. Охуеть.       — Ты там как? Живой?       — Да, твою мать! Нахуя?!! #$$#@*&/!!! — я глубоко вдохнул и замолчал. Она опять меня запикивает.       — Успокоился?! — и всё это не отрываясь от монитора. — Слушай, не любишь педиков — пиши про гаремы! Только самые картонные делай, самые неживые! Их потом оживлять интересно...       Я закусил губу. Проверил штаны — сухие.       — И шутки у тебя несмешные... Н-да-а. О. Чё ты там написал, придурок?! Сейчас я тебе покажу как Симеона не уважать... по отклику души вычислю, по предсмертному хрипу!..       — Тота, стой!       Не услышала. А чернеющая аура вокруг неё сгущалась и расширялась. Казалось, серые локоны волос зажили своей собственной жизнью, извивались в воздухе, словно змеи или ленты на несильном ветру.       Не придумав ничего лучше — бросил в Тоту карандаш.       — Аргентинаямайка! — взвыла она.       — Хорош орать, люди спят! — выпалил я уж совсем ненормальное.       — Хны! — вырвав воткнувшийся в плечо канцелярский предмет, Тота разнюнилась, но пояснила: — В твоей квартире барьер поставила, можно кричать сколько угодно, никто ничего не услышит!.. Хны... до чего же больно... Ты что, убийца богов? Прям как Махиро?       — Было бы так, не думаю, что родители бы не просветили... — я вздохнул. — Каждый человек имеет право на мнение. А если оно высказано в достаточно уважительной форме — то сколь бы обидно ни было, не стоит такой пост тереть даже. Наоборот, надо мотать на ус.       — Это не человек, это тролль, — хмыкнула Тота.       И я не нашёлся, что ответить.              — Ну что ты творишь? Что?       Пока я ждал человека из наблюдательной службы и печатал текст проды для Варваров, Тота у меня за спиной вся извертелась.       — А что не так?       — Он же в Имперском Городе был! Ну! Где разврат? Где секс? Почему ты только всякие гадости пишешь?! Даже кровищу толком не описал!       — Знакома с Кхорном? — спросил я.       — И да, и нет. Не спрашивай такое у приличной девушки, понял? Заочно.       Ничего не понял. Он существует? Знакома всё-таки или нет?       — О. Так может ты — это вся четвёрка?       — Ещё скажи, что Импер... — Тота улыбнулась, — А это интересная мысль. Но пока рано. Свихнёшься ведь, а безумцы мне совсем-совсем наскучили.       Она сунулась ко мне перед лицом, надув губы.       — Ну сделай кровищи! Ну хоть чуть-чуть!       — Но у меня другой план на эту главу. Я планировал описать подставу Гильдии с использованием фальшивых монет для одного чиновника...       — О! Интриги — это интересно. Но ты ведь не умеешь в политику.       Я кивнул, признавая.       — Это да. Это — да-а... Так, Тота, хватит его ждать, — решил я, имея в виду человека, того самого, — спать ложимся. Ты — здесь, а я у отца тогда.       — А!..       — Рано! Я боюсь тебя как огня! Нет, я хотел сказать, что мы ещё друг друга не знаем, а потому не стоит.              Наблюдатель явился в восемь утра. И постучал в окно, увидев на кухне свет — я так и не смог уснуть. Открыл человеку, одетому просто и не по форме, вышел покурить на улицу перед подъездом. Живу, так-то, на первом этаже. И теперь это радует — рвану в окно, если что. Спина прекрасно себя чувствует, а голова, как и вечером, отказывается думать.       — Что скажете, Семён Захарович? Мы будем жить? — именно с такой фразы начал разговор наблюдатель.       — Я, конечно, уже начал понимать, насколько всё серьёзно, — я с содроганием открыл пачку — обычные сигареты. Потом почему-то всё-таки попросил у приятного мужичка лет сорока: — А... понимаю, глупо звучит, но закурить не будет? Спасибо... Понимать начал. Во-от. Но вам и правда нечем ей ответить?       Люди, бегущие на вокзал, что находился прямо перед домом, косились на очень странную парочку.       — Нет. От нас мало что зависит, — вздохнул мужчина, — Ты знаешь, кто такая Йог-Сотот?       — Одно из сильнейших лавкрафтовских божеств.       — Ну да, — кивнул наблюдатель. — Простите, Семён. Книги не описывают и толики силы этого существа. Так что кроме сочувствия мне вам предложить нечего. Пока оно соблюдает какие-то свои законы — вы будете... нет, мы будем жить.       — Ага. А это оно?       — Оно. Точно оно. Все необходимые явления мы уже наблюдали... Постарайтесь держаться. В вашем деле написано, что вы служили? Вот ваш фронт и ваша война. Делайте что хотите, но госпожа Йог-Сотот должна быть довольна. Определённые ресурсы мы вам предоставим.       — М. Пистолет и один патрон, — я протянул руку.       — Хорошо держитесь, — усмехнулся мужчина и дал телефон. А сверху приложил кредитную карточку. — Но не более ста тысяч без звонка и разрешения. Мы, конечно, не будем мелочиться при необходимости...       — А говорили, что денег нет, — пробормотал я спокойно.       — Разные масштабы. К тому же, это принесёт дивиденды. Если вы доживёте.       — Спасите, а? — очень тихо попросил я его.       — Нет, Семён Захарович, это вы нас спасите.       Он строго взглянул мне в глаза.       — Соберись, парень. И не отчаивайся. Всё ещё может обойтись. После всего решим... — хлопнув меня по плечу, он попрощался, — Всего доброго.       Когда вернулся домой в самых непонятных чувствах и пугающих предчувствиях, Тота сидела за компьютером в моей комнате и прихлёбывала чёрный чай с молоком.       — О! Симеон! Смотри, что я нашла! Это один из самых топовых слешачков. Правда он на исландском. Локи старшую Эдду переписал, где всех нагнул.       — Так вроде он и так не сильно пострадал при Рагнарёке...       Я встал у неё за спиной и положил руки на плечи. Прикрыл глаза. Вздохнул.       — Ты чего это? — подняла голову инопланетянка.       Я наклонился к её голове. И ощущение дежа вю пробрало меня от макушки до пят.       — Ничего.       Кажется, она права. И я её где-то всё-таки видел.       — Ты, вроде, кровищи хотела? Давай попробуем.       Как по мне, в итоге текст вышел неплохой. Мрачновато-равнодушный доктор Рутт, что всех желающих лечит и калечит, доставал из очередной своей жертвы больную требуху, комментировал так, словно курицу нарезал.       — Вот... неплохо, в принципе, но недостоверно. Я бы сделала вот так...       — Стоп! — почуяв неладное, я схватился за карандаш. — Не надо никаких Руттов и его пациентов сюда, ага? Вообще не надо. И нас туда тоже не надо пока! Я не готов морально.       Тота цокнула языком, но кивнула понимающе.       — Без необходимости не делай ничего такого, хорошо? — попросил я. — Я даже к твоему присутствию ещё не привык. Как бы... у меня очень мало друзей.       — М? — Тота поднесла палец к губам, погрызла ноготь. — Я понимаю. Трёх часов тебе хватит?       — Э... нет.       — Какая же ты пусечка! — усмехнулась Тота, потёрла меня по голове кулачком.       — Ну уж извиняй. Не нравлюсь — разойдёмся, как в море корабли.       — Ну, щас ещё! Я вытащу из тебя того мужика, которого ты так в себе прячешь... слушай, Симеон, это же...       Она указала на стопку листов формата А4, исписанных от руки.       — Да, это ориджинал, — кивнул я.       У Тоты загорелись глаза, буквально вспыхнуло внутри зелёное алчное пламя.       — Да, — кивнул я. — Можешь оставить свой первонах. Тут и карта была ещё... Вот, смотри...       — А! А-а... — на мгновение мне показалось, что она забыла, как говорить... — Это же уровень Саги!       — Ну-у... эпичность, секс, политика и море крови и страданий для всех... а вот исполнение сильно подкачало...       — Я хочу копию! — тут же заявила Тота.       — Э...       — Я заплачу!       — Да бери так! — стал я отнекиваться. — В принципе, оно у меня в доксах, так что можешь просто взять рукопись...              Глянув в холодильник, я прикинул палец к носу и понял, что с аппетитом Тоты наш холодильник будет совершенно пуст уже к обеду, хотя там и не было ничего особенного. Само же божество с большим удовольствием хрустело промороженными косточками, из которых мы привычно варили бульон для супа. Отец любит их погрызть, повыдалбливать из них костный мозг... они в этом сойдутся, наверное.       — А ведь и молотком такое не разбить, — вздохнул я.       — Возможно или невозможно — вопросы ограниченных, — Тота прожевала и проглотила последнее оставшееся, руками вытерла рот и ухмыльнулась. — Смотри, есть желание. Есть путь к желаемому. Есть определённая преграда на этом пути, иначе подобного вопроса...       — Так, Тота, текст этого мотиватора я знаю. Но как ты вот так грызёшь... да бетон! А? Ну бетон же.       — А ты не можешь? — удивилась она.       — Я понял, — вздохнул. — Объективные и субъективные причины тебя тоже мало заботят. В магазин пошли? Там шаурма есть.       — Идё-ом! — Тота зачем-то убежала в мою комнату. Вышла в моих штанах и майке. — Я готова, пошли.       — Э... А это ты зачем напялила?       — Показываю всем, кто чей, по методам людей. Думаю, тебе будет неприятно, если я просто напишу у тебя на лбу своё имя.       Я прикрыл глаза.       — Давай лучше каждый в своём? — пошёл умываться. В маленькой ванной обомлел от того, сколько всякой непонятной ерунды в ней появилось: шампунь, который не покупали, душистое мыло, гели и маска! Да что там, коробка ушных палочек оказалась полной, хотя в списке того, что нужно купить — его к холодильнику на магнит повесили, — они стояли на втором месте после туалетной бумаги.       Я открыл одну из баночек с чем-то невероятно чёрным, аккуратно держа её подальше от лица. И не прогадал — жуткий вой сотен глоток вырвался оттуда:       — Спаси! Спаси!!! А-а!!!       Закрыл быстро и решительно.       — Тота-а! — позвал девушку.       — Тё такое? — она мгновенно оказалась рядом, буквально возникла в воздухе.       Вложив ей коробочку, плотно закрытую крышечкой, в замечательные ручечки, я с улыбочкой спросил.       — Это что?       — Это крем для ног, — ответила она, нисколько не смутившись. Открыла крышку, — вот, смотри!       — А-а-а! Спасите!!!       Она закрыла коробочек, уставилась на меня с ожиданием.       — А чё оно тогда орёт? — тихо спросил я Тоту.       — Так ведь из душ мелких чиновников! Продвинутая формула. Пока в коробке — кричит, как на ноги намажешь — увлажняет. Ты не волнуйся, это не из людей делают.       — А из кого тогда?! — вскрикнул я.       — Из рыбомордов Квакими`акара. У вас их даже в книгах нет в этой реальности.       — Ты... — сказать мне было нечего, но отношением я впечатлился.       — Си-ме-он! — она аж подпрыгнула, — Ваше законодательство подразумевает невмешательство в культуру других стран. У них так принято.       — Да какая разница? У меня два вопроса всего: со мной так же будет и почему я их понимаю, хотя кричат они точно не на русском и не на английском?       — А, не волнуйся, с тобой так точно не станет, — улыбнулась Тота. — А компания, продающая крем на Кхьётукалкстите, всегда добивается хорошего мультиперевода.       Нервно махнув на Тоту рукой, я начал собираться в магазин.       Вышел из дома. Посмотрел на божество во всём моём — спортивном, но от разных комплектов, — кроме кроссовок, что достала из карманов сама, Тота выглядела днём очень и очень симпатично.       — Ща меня гопники отделают за такую красоту, — криво ухмыльнулся, поняв, что засмотрелся.       — Ура! — восхищенно вскрикнула Тота, — Настоящие русские гопники! С семками! Мы правда их увидим?       Если подумать, я таких сам-то всего раз видел.       — Сеня! — строгий женский голос заставил меня повернуться к говорящей.       — Таня, — скривился я, — ты очень и очень не вовремя!       — Да я вижу! Приехала к тебе, решила сделать сюрприз, а оказывается сюрпризы тут делаешь ты! Это кто?! — последнее она уже крикнула.       — Уху-ху-ху! Симеон, смотри.       Тота вытащила из кармана современный смартфон, на котором уже шло какое-то видео. И я бы пропустил это мимо внимания, разбираясь с Таней, если бы не увидел знакомое лицо. Челюсти сами собой сжались очень сильно.       — Это? — спросил я у женщины, отобрав у Тоты телефон, что тут же повернул экраном для Тани, — Это называется мы друг друга не знаем, а мне стоит сходить в больницу.       Включился звук, да так громко, что все, кто мимо проходил, могли услышать громкие сладострастные вздохи.       — Пойдём, Тота.       Я просто прошёл мимо.       — Это?.. Это как?!       — Ит из мэйджик. Си-ме-он! — догнала меня Тота. — Симеон, шаурму-то купим?       Не обратив внимание на обвившее запястье щупальце, я подвинул грёбаный тентакль и достал сигарету. Она оказалась совершенно сухой, табак вспыхнул легко и так же легко тянулся.       Нет, определённо стоило об этом думать с самого начала. Кто я? Да никто совершенно. Вот и всё. Так что по делу. Но зачем игралась-то?       Сплюнул.       — Симеон!       — Помолчи, — резко сказал я ей. Затем, взглянув в удивлённо распахнутые глаза, передавил себя и сказал, обняв за плечи. — Прости, Йог-Сотот. Это было неожиданно и больно.       Почему-то её лицо приняло радостное и впервые за всё это время девчачье выражение. Она вдруг посмотрела на меня совсем по-другому.       — Угу...       — Пойдём, купим тебе шаурмы.       Моя жизнь катится в глубины хаоса, а в доме поселилось само безумие.       Ну и норм. Поем шаурмы и пойду фанфик писать. Если Тота постоянно сбивать не будет.