***
Но всё обошлось, сумасшедшее божество растаяло после такого моего крика: — Йог-Сотот, я люблю тебя! Огромная пасть надвигающегося... надвигающегося! — медленно закрылась, прекратив стягивать в неё потоки хрен знает откуда берущейся тьмы. Тота медленно становилась нормальной. Ну, ненормально нормальной. А! Чёрт! Нормально ненормальной? Привычной?! О чём я думаю в такие моменты?! Какая же смерть, проходящая в сантиметре от тебя, иногда красивая. Зеленоглазое чудовище шагнуло вперёд, немного глупо похлопав ресницами. Оно выглядело смущённо, растерянно, зло и довольно одновременно. — А тогда что здесь делает самая мерзкая тварь во всех вселенных? — указала Тота щупальцами, сделавшимися мечом. Тихо вздохнула Куна. — Надо мной орально надругался человек. Мне теперь не вернуться домой. — Пришла с каким-то приказом на охрану, — не обратил я на этот вздох никакого внимания. — Одна из палочек... Я рассказал Тоте всё, что случилось. Она кивнула, волосы её зазмеились. Подхватив меня, щупальца выставили меня за дверь моей комнаты и закрыли её на замок. И тишина за ней меня пугала. Немного побродив по дому на нервах, я тряхнул головой и достал из тумбочки запасной ключ, открыл дверь. — То-тошенька, я... Смотрел сверху вниз на панораму огромной планеты. Космические треугольные корабли метались между осьминогоподобными гигантскими стальными монстрами, лазерные лучи и вспышки тут и там, грохот падающих зданий, вой невероятных тяжёлых орудий, а на шпиле одного из высоченных зданий, полыхая тьмой, метались белёсые щупала злого божества. Её ужасающий хохот был сильнее раскатов грома и взрывов, проникая в самое сердце. — Аха-ха-ха-ха! Аха-ха-ха-ха! Я закрыл дверь и повернул ключ. — С-сами ра-разберутся! — кивнул я. Валерьянка ещё осталась или мне придётся в аптеку идти? Кажется, я начинаю понимать ту панику пришельцев на Р`льехе... Как-то надо подготовить отца к такому... Но как? Как к такому в принципе можно быть готовым?***
Йог-Сотот вытащила из комнаты слегка побитую Куну, залезла в холодильник и достала оттуда водку «Ключница», сорт — анисовая. Должно быть, бренд. Залпом выпила до дна, страшно рыгнула, выпустив несколько десятков перламутровых пузырей. — Она притворялась. Твой карандаш, конечно, сделал ей больно, но... Следом Тота достала из морозилки окорочка. — О, ножки Буша! И захрустела промороженной курочкой. Я отпил чая, зелёного, из пакетика. Пока девушки-божества устраивали разборки, сходил в магазин и написал главу к Предателю. Выложил, но оставил в черновиках, чтобы отдать Йог-Сотот примирительный первонах. Как-то о сердечке подумать надо. Корвалол, валокордин, валидол, настойка пустырника и много-много водки, аж целых пять бутылок — я собирался вечером пойти гулять, с друзьями посидеть. Если моя разрешит. А жалеть можно, но не вслух. О, нет. Она же захочет их увидеть!.. Нет у меня больше друзей. Для их же блага. Я очень печально вздохнул. — Она тебя где-то раньше видела, говорит, ты спас её от ат`сгиртркотма, — помимо обычных звуков, у меня в ушах зазвенело и завыло сильным ветром. — Когда на их родную планету ньярлотхотепы налетели! Йог-Сотот оскалилась мечтательно. — Славно тогда погуляли! Сектор в элементарные частицы!.. Но как ты это опять вытворил, Си-ме-он?! Рассказывай! — Вы-война была? — спросил я ктугхианку с большим синяком под глазом и царапинами от ногтей на лице. Несколько локонов было выдрано. Что-то никак не могу представить себе масштаб этой их... разборки. Мозги в загогулину сворачиваются. — Угу... — вздохнула Куна. — Вы-вот как, — я глубоко вдохнул. — А сколько тебе лет? — Мне... — Молчать! — рявкнула Тота, замотав щупалами ктугхианку, как в кокон. Обворожительно улыбнулась мне: — Мы ещё совсем молоденькие! Глаза её полыхали страхом и смущением. Но с чего бы она вдруг решила замолчать ту бездну веков, миллениумов, да миллиардов лет, что проносилась перед её глазами? До этого всё было хорошо. Я сглотнул. Намёк прекрасно понят. Молоденькие так молоденькие. Но я не мог не пошутить, мне ещё мстить надо! — Тота, пэ-покажи, пожалуйста, свой па-аспорт. Я до-должен быть уверен, что не лягу спать с мы-малолеткой. Надо что-то делать с этим грёбанным заиканием! Йог-Сотот побледнела. Йог-Сотот завернулась в свои щупальца вместе со своей жертвой и смялась в мячик, запрыгала по кухне и вылетела в приоткрытое окно. — Ни за что!!! Ты не хочешь этого знать!!! Не хочешь!!!***
Немного посидев за столом, я всё же вышел забирать инопланетян с детской площадки. Они рубились в футбол, забыв обо всём на свете, наравне с малышнёй. При чём играли так, что всем было интересно, каким-то образом себя ограничив или просто сдерживаясь. Хотя по Йог-Сотот этого было не сказать. Азарт и страсть! Искры из глаз и высоко задирающаяся юбка, из-за которой подростки забывали о мяче напрочь. — Тота! Куна! Пошли домой! Пельмени готовы, а я всех твоих жуков поймал и передавил, смыв в унитаз! — пропел я. — Шта?! — серощупальцевая получила по голове, но не обратила на это никакого внимания. — Как ты мог?! Я только пожал плечами, глядя на слегка растерянных инопланетян. — До первого гола! — попросила Куна. — Он же и победный!!! — крикнула Йог-Сотот. — Но счёт семь-два в нашу пользу, — изумилась Куна. — Смысл играть, если всё уже известно?! Вперёд, пацаны, пусть красная подавится... Я постарался быстрее запихать себе в уши вакуумные наушники, включил плейлист, жмурясь от заходящего солнца. Назад обернувшись, тревожно тебя слушать. Кто там стоит?.. Приятный голос у певицы-любительцы. Музыка роскошнейшая. Слова... Кровью обернулся дождь! И слезами алыми льёт, нам время не вернуть! И некуда идти отныне, и нет дороги назад! Жуткие. Что-то сердечко пошаливает опять. Вот так и помрёшь в двадцать семь, даже книгу одну не написав! Мои руки не держи, лучше от меня беги А иначе никогда, не вернёшься ты сюда... Перелистнул на следующую, а то хреново становится. Но вынул бананы из ушей — услышал крик отца. Ну... всё хреново, да? Надо что-то делать. С ящиком инструментов в одной руке, он махал другой, выглядывая карими глазами из-под козырька бежевой кепки и топорща жёсткие усы. — Сёма! Что, молодость вспомнил?! И расхохотался. Хорошее у него настроение, может, даже датый немного. Это хуже. Он, когда выпивши, общительный становится. К девкам пристаёт в свой полтинник с большим гаком. А, чё делать-та?! — Симеон! — взвыла Тота внезапно. — Беги-и! Против воли я глянул на Йог-Сотот, и успел только застать старт. Небо резко потемнело, как в тот раз, с демонами, а с позиции папы раздался тяжёлый удар. Мимо меня пролетела, вспахивая ногами и щупальцами асфальт, Йог-Сотот. Она остановилась в десятке метров позади, своей спиной собрав и смяв четыре автомобиля. — Сёма, стой на месте, — отец же поправил дымящиеся красные перчатки на руках. И вытащил гаечный разводной ключ. Большой, зелёный и ржавый. — И не шевелись. Я аккуратно... и очень больно убью тварь. Йог-Сотот встала и брызнула кровью изо рта. — Хотя с ней вряд ли поможет. Но она хоть сбежит, как уже было, — добавил папа. — Не шевелись. — Ба... батя? У меня возникло ощущение, будто земля заходила ходуном, а реальность пошла мурашками. Тота почернела кожей, и теперь нельзя было разобрать ничего, кроме агрессивно зелёных глаз и мечущихся во все стороны щупалец. Они отрывали куски металла и швыряли вместе с камнями в моего папу, а тот совершенно спокойно и даже как-то лениво отмахивался от них инструментом. Сзади полетел ужасающий фиолетовый луч, дым и взрывы застили мне глаза, но, развеяв гарь передо мной, отец и Тота сошлись в рукопашной. Щупальца искрили по металлу, Тота раскрыла рот для чего-то, но была одним ударом превращена в кровавые ошмётки, разлетелась и собралась. — Тха моикпривалша итрйуса!.. — начала она кричать то ли заклятья, то ли ещё что. — Вот как. Ну и чёрт с тобой. Сына всё равно не получишь! Очень серьёз... — отец замахнулся для удара рукой... — Стооой!!! Замерев от ужаса, я встал на линию удара. Шмяк. Шлёп. Темнота. Так ведь было уже? Я помню. Тот раз, когда я повредил спину...***
Очнулся в своей кровати. Отец сидел в ногах, там было большое кресло с мягкой спинкой. Он выглядел гораздо моложе своих лет. Пил водку из горла. — Очнулся, Сём? — повернул он голову от монитора, на котором показывали Екатеринбургские Манты. Смеялись зрители в зале. А вот батя выглядел очень расстроенно. — Вы-вроде, — мля, я всё ещё заикаюсь. — Зачем, Сёма? Ты уже второй раз её от меня закрываешь! Зачем? — он покачал головой, крикнул: — Ктугха! Неси ещё, раз есть! В одежде горничной в комнату вошла бледная Куна. — Вот, дядя Сай... — Ну-ка, молчок! К тебе, девочка, у меня претензий нет. Где ползучая? — В шкафу прячется... - Ба... Бать, — я сглотнул слюну. Чую, что сейчас меня, как пацана — ремнём высекут. Потому что сейчас я собираюсь сказать: — Бать, у меня новая девушка. Это... Йог-Сотот. Молчание. Смех на экране. Даже мне показавшийся слегка надрывным. — Итихумать!.. — отец поднялся с кресла и вышел. — А ну, вылезай из-под шкафа, тварь дрожащая. Не буду тебя сегодня бить!