::.what happens tomorrow.:: nothing

— Джош-Джош-Джош.       Тараторят где-то позади. — Ты когда-нибудь мог бы представить, что «the walking dead» станет реальностью?       Мог ли представить Джош? Джош, пинающий носком истрепанных кед ржавые ветки? Джош, держащий наготове пистолет? Джош, поникше-заплаканными глазами смотрящий куда-то вперед и видящий тела, безвольно и без тяжести висящие на прутьях забора?       Никогда и ни за что.       Сейчас ему немного смешно.       В спину буквально врезается мальчик, обхватывая живот Джоша тонкими руками. Он прижимается, ластится щекой к сгорбленной спине, чувствуя колкость свитера, но все равно не выпускает Джошуа из объятий, улыбаясь. Улыбаясь так широко, так искренне, будто все нормально, все в порядке, будто фильмы про Апокалипсис не стали явью.       Жмется и греется греет Джоша, цепляясь пальцами за колкий свитер. — Джо-о-ош-ш, — снова тянет, но тише, прошипев на последней букве чужого имени. Имени, ставшего спасением, ставшего чем-то сладким на кончике языка, ставшего немного колючим, но родным и теплым, заставившего успокоить сердце, бешено бьющееся в детской груди. — Джош-ш. — Что? — ровно спрашивает Джош, но чувствует: в груди давит, спирает и жжется, когда мальчик, еще совсем маленький в свои пятнадцать лет, так крепко жмется к нему, стискивая в объятиях худыми руками, дрожащими от холодка. — Мне холодно, Джош-ш.       И буква, шипящая на губах мальчика, заставляет Джошуа остановиться, оборачиваясь через плечо назад, смотря вниз. Он встречается взглядом с опухшими глазами и алыми щеками, которые разгораются при виде лица Джоша.       Прячется за чужой спиной, смущенно и радостно, прикрыв веки, такие тяжелые, с подрагивающими ресницами. Сжимает пальчиками чужую одежду и опускает голову, упираясь лбом между напряженных лопаток Джоша, все еще стоящего к нему вполоборота.       Парень, что старше, поджимает искусанную губу и, дернув плечом, заставляет мальчика поднять голову, нахмуренно на него смотря. — Пойдем. Уже почти добрались, — говорит Джош, и мальчик, отпуская руки, склоняет голову к плечу, устало кивнув.       Они снова идут.       Асфальт холоден настолько, что это чувствуется даже через подошву кед.       Идущий позади буквально волочет ногами, и неприятный звук соприкосновения резины и асфальта заставляет дергаться. — Тайлер, — с укором говорит Джош, но не оборачивается назад. — Не делай так. Я просил.       Джошуа снова шагает, но уже быстрее, и названному Тайлером ничего не остается, кроме как поспевать за ним. — Ты так и не вспомнил? — спрашивает Джош тихо, не поворачиваясь к мальчику, даже как-то себе под нос, но идущий позади все равно слышит.       Он хмыкает, пожав плечами: — Не помню, — отвечает непринужденно, легко и по-детски глупо.       Джош беспокоится. До сих пор. — Зови меня Тайлером. Тай-лер, — снова подает голос мальчик, равняясь с Джошуа. — Мне нравится. Правда нравится. Это твое любимое имя?       Старший неоднозначно кивает, смотря себе под ноги. Серый асфальт больше не серый — покрыт темно-красным, иссохшими коричневыми пятнами — чужая кровь.       Джош хмурится сам себе, но когда его ладони касаются пальцы, такие теплые, живые и цепкие, он поднимает голову, смотря на вроде-как-Тайлера сверху вниз.       Мальчик смотрит на дорогу перед ними и снова шаркает подошвой испачканных в грязи и крови кед. Он цепляется худыми пальчиками за ладонь Джоша, сжимая ее мягко, нежно, но так крепко — не хочет отпускать, не хочет пропадать, не хочет быть, не чувствуя тепла. Так нужно.       Джош аккуратно, стараясь не спугнуть самого себя, переплетает пальцы, сжав ладошку, маленькую, но такую нужную.       Прикосновение к ней теплит что-то под сердцем, прикосновение к ней — надежда на то, что не все потеряно.       У Джоша перед глазами все плывет — муть. Он старается смотреть сквозь ее рябь, похожую на поломанные ребра когда-то людей, раскиданных повсюду: кто убил себя, прыгнув с многоэтажки, чтобы не умирать постепенно, кто умер от яда, кто убит зараженными — особо неясно, ясно только одно — они мертвы, и Джошуа видит их кости, которые даже в кожу уже не вонзаются, потому что ее просто-напросто нет.       Тайлер тоже видит сквозь муть.       Видит чужие тела и их останки, кости, оторванные конечности. Но это больше не страшит. Они живут так около полугода уже. Уже ничего не страшно.       И Джош… Джош — солнце в такие дни, и поэтому Тайлер переводит взгляд с мертвецов наверх, на лицо парня, в который раз любуясь и пытаясь найти свет в его веснушках на щеках и переносице, в его губах, порозовевших от холодка и искусанных ближе к уголкам, в его глазах с нависшими веками, смотрящих и пытающихся найти, отыскать хоть одно место, один уголок, который был бы заполнен жизнью, в котором можно было бы дышать, не опасаясь быть отравленным ядом. — Скажи еще раз, как все началось.       Джош опускает взгляд, замечая, как его разглядывает Тайлер, смотря то в глаза, то на губы, которые парень поджимает. — Взрыв в лаборатории, — отвечает Джошуа, пожав плечами, на которых виснет свитер. — Какой-то химический выброс… не знаю, что-то подобное, — говорит Джош будто на «отвали», но на деле ему просто не хочется вспоминать. — Я не помню, Тайлер.       Тайлер, отводя задумчивый взгляд от лица Джошуа в сторону, к дороге, непроизвольно дергает плечами, будто у него синдром Туретта. Он все еще держит ладонь Джоша в своей, сжимая ее пальчиками.       Джош решает ускорить шаг и дергает Тайлера на себя, побуждая его перебирать ногами быстрее. — Там кто-то шевелился, — шепотом говорит мальчик, останавливаясь. — За поворотом, Джош…       Джошуа, смотря туда, куда указывает дрожащей рукой Тайлер, сразу же тянется к пистолету, заправленному за пояс истертых джинсов. Он оглядывается по сторонам, потому что если тут есть один «ходячий» — значит недалеко от него второй и третий.       Джош вынимает оружие, вытягивая руку вперед и вставая перед Тайлером.       Мальчик, закрытый чужой спиной, прижимается к Джошу, оглядываясь по сторонам. — Тут никого не должно быть… — тихо говорит Джош, будто пытаясь убедить даже самого себя. — Они бы не пробрались через баррикаду на мосту. — Может, мне показалось… — шепчет мальчик куда-то в спину Джоша, цепко хватаясь пальцами за ткань его свитера. — Паранойя…       Джош, осматриваясь по сторонам и вслушиваясь, хмурится. Он никого не видит и не слышит. Скорее всего, Тайлеру уже все мерещится. — Пойдем быстрее, — доносится до Тайлера глухо.              Они перешагивают поваленные столбы, покрытые ржавчиной, которая пачкает подошву. Тайлер снова оглядывается по сторонам, потому что параноит, пока Джошуа, не выпуская его руки из своей ладони, ведет их к старой серой многоэтажке, немного наклоненной на бок.       Старая подъездная дверь отвратительно скрипит, а запах, идущий из-за нее — еще хуже.       Они идут по костям, не зная имен пострадавших. Это все не имеет значения сейчас. Не теперь.       Аккуратно ступая по металлическому каркасу, который служит лестницей, Джошуа выводит себя и мальчика на крышу, толкнув дверь плечом.       Когда они оказываются наверху, Тайлер сразу же чувствует какой-то прилив сил. Он чувствует безопасность здесь. Джош — безопасность.       Рюкзак за спиной неприятно давит на острые плечи, поэтому Тайлер скидывает его к своим ногам. Мальчик разминает спину, смотря на то, как Джош, доставая что-то из барсетки, оглядывается на него через правое плечо, подзывая к себе рукой. — Иди сюда, — зовет Джошуа, кивнув.       Тайлер, снова отчего-то дернув плечами, перешагивает свой рюкзак, подходя к Джошу, отошедшему ближе к краю крыши.       Старший хочет что-то сказать, но поджимает губы, нахмурившись, когда мальчик усаживается на самом краю, свесив ноги.       Джош держит дрожащими пальцами то, что может помочь.       Тайлер беззаботно болтает ногами и запрокидывает голову назад, смотря на парня снизу вверх. Он улыбается, а когда сглатывает, адамово яблоко дергается, также забавно, как дергается сам Тайлер время от времени, чаще всего плечами.       Но Тайлер опускает уголки губ и наклоняет голову, смотря вниз, когда понимает, что держит в руке Джош.       Джош дышит.       Веки дрожат, готовые закрыться. На губах — измученная улыбка, а под сердцем — трепещущие языки пламени. Он топит, топит все, что делает ему больно, и смотрит на мальчика, который поникше глядит вниз с крыши разваленного дома, болтая ногами в воздухе. Он может упасть и разбиться насмерть.       Джош подходит ближе, усаживаясь рядом с Тайлером, который, натянув рукава кофты до кончиков пальцев, отводит взгляд в сторону, куда-то к мосту, на котором, как в тетрисе, сложена баррикада из машин, уже давно не годных на то, чтобы рвануть с места. Бесполезная груда металла.       Джошуа измученно стонет, поджав колени к груди. Он снова дает волю слезам, надеясь на то, что сможет затопить тут все к чертям собачьим.       Обреченно.       Тайлер не успокаивает его. Не имеет смысла. Джош успокоится сам, может, через час, может, через две минуты. Неважно. У них так много времени, что его совсем не остается.       Джош утирает щеки рукавом свитера, морщась от его колкости. В руке он все еще держит баночку, на дне которой плещется надежда.       Тайлер не смотрит. — Джош, нет, — говорит глухо, хрипло, ежась от холода своего же голоса. Тайлер снова начинает болтать ногами и прикрывает глаза.       Все вокруг кажется ему смазанным теперь, каким-то серым, словно выцветший со временем холст. Краски не имеют смысла. Не теперь.       Имеет смысл тепло Джоша, который касается чужой ладони, чтобы не просто вложить в нее баночку, чтобы отдать Тайлеру свою жизнь. — Нужно, — шепчет Джош, сжав ладонь мальчика своей.       Пальцы Тайлера неуверенно, с сомнением сжимаются вокруг синего стекла, которое отдает холодком.              Над головой, где-то позади, завывает ветер, который кружит сомнение и неуверенность Тайлера.       Над головой, где-то позади, завывает ветер, который подталкивает Джоша к этому. — Пожалуйста, так нужно, — снова шепчет. Его голос, готовый сорваться в любой момент, играет на чувствах Тайлера, но нажимает на клавиши не в том порядке.       Тайлер отрицательно мотает головой. Он не упрямец. Он просто хочет, чтобы Джошуа тоже жил.       Джош нервно смеется, сжимая чужую ладонь сильнее. Он склоняется к лицу Тайлера и касается чужих губ, сталкиваясь носами.       Рука в его руке теплая, живая. Губы на его губах — тоже.       И под сердцем копится тепло, которое стекает, согревая кости, обтянутые кожей.       Тайлер сжимает и баночку, и руку Джоша. Он не хочет отпускать.       Мальчик наклоняет голову, и губы Джошуа вскользь опускаются к его подбородку, оставляя последний поцелуй на нем. — На двоих не хватит, — сломленно шепчет и давится своими же словами. Джош, готовый сорваться в любой момент.       Тайлер мотает головой, подаваясь вперед, чтобы снова почувствовать тепло.       Его согревают губы Джоша, рука Джоша, присутствие Джоша и сам Джош.       Он хочет чувствовать тепло живого тела, а не постепенно уходящее тепло остывающего трупа. — Я просто хочу, чтобы ты жил. — Я тоже.       Тайлер шепчет в губы Джошуа, постепенно оказываясь ниже, у его шеи, утыкаясь в нее носом.       Джош прижимает мальчика к себе, покачиваясь взад-вперед, будто убаюкивая. Он что-то шепчет Тайлеру на ухо, но у Тайлера в ушах шум и давящие звуки, не позволяющие понять. — Ты… ты выйдешь за стену и пересечешь границу… там должен быть кто-нибудь, кто поможет тебе… я точно знаю это. Ты выберешься, хорошо?       Джошуа шепчет и сбивается чуть ли не на каждом слове. Он прижимает Тайлера крепко-крепко к себе, дышит ему в макушку сальных волос и качает, успокаивая даже больше самого себя. — Спустя полгода никто не помог… и сейчас не поможет.       И Джошу так больно от этой правды. Она давит на ребра, ломает его и крутит органы, заставляя наклониться вперед и прижать Тайлера к себе еще крепче. — Не говори глупостей… — нервно смеется Джош, целуя мальчика в нахмуренный лоб. — Ты сможешь сделать это, ладно? Обещаешь мне? — Нет.       Ответ Тайлера — страшнее смерти. Но Джошуа смеется, вскользь спускаясь губами ото лба к переносице, от переносицы к губам, целуя их в уголок.       Тайлеру тоже смешно.       Конец ебаного мира. И они смеются.       Джош снова плачет, потому что у него на руках Тайлер, который тоже оставляет попытки. — Я скоро… Тайлер… мне осталось немного, — говорит со всхлипами, так тихо и так хрустально. Слова Джоша могут разбиться. — Я хочу, чтобы хоть ты смог выбраться… я просто не успею.       Тайлер обнимает парня за спину, все еще держа в руке баночку из синего стекла. — Я умру до рассвета. — Я умру до тебя.       У Джоша перед глазами черная муть.       И у Тайлера тоже.