Love songs

Был один из тех, редких дней, когда мероприятия перенеслись на другое время, и вся группа могла немного отдохнуть в общежитии. Погода за окном общежития была солнечная и совершенно безоблачная. Используя Бёна в качестве подушки, Пак любовался красотой неба практически всё время, пока они болтали. Бесконечная, глубокая синева завораживала и дарила какой-то необыкновенный покой. Это умиротворение и породило в его голове странные мысли. — Бэкхёна, какая была твоя первая любовь? — неожиданно спросил Чанёль, лёжа головой у того на бёдрах. Бэкхён, периодически что-то посматривающий на своём телефоне, удивлённо приподнял брови и перевёл взгляд на его лицо. — Зачем тебе это? — нерешительно улыбнулся Бён, не зная, стоит ли вообще развивать тему. — Просто. Интересно, каким ты был молодым, — пошутил Пак, пожав плечами, и получил несильный тычок в рёбра. Он любил периодически дразнить Бэкхёна за его полугодовое старшинство. — Только если и ты расскажешь, — поддался любопытству Бён. — Как скажешь. Понимая, что ему предстоит выложить весьма смущающие факты своей биографии, Бэкхён стыдливо заулыбался, а его взгляд стал гулять по комнате Чанёля, ни на чём не останавливаясь. Он и сам не понял, зачем согласился отвечать. Всё-таки есть вещи, которые лучше никому не знать. А учитывая характер их отношений, тем более стоило даже не начинать. Но пути назад уже не было. — Да как было. Никак практически, — усмехнулся Бён, не решаясь посмотреть другу в глаза. — Я у девчонок был не шибко-то популярный. Была одна, которая мне действительно нравилась, и мы даже встречались какое-то время. Но в конце концов она меня кинула перед самым выпуском из школы. Ощущения так себе, надо сказать. — Уверен, она уже жалеет о содеянном, — подбодрил его Чанёль и довольно пощурился. Свет от окна был чересчур ярким и уже начинал слепить. Но всё же солнце приятно припекало даже через стекло. — Если честно, я мало тогда обо всём этом думал. Всегда был занят то вокалом, то хапкидо, то ещё чем-то типа школьных активностей. Мне всегда казалось, что в школе это не важно. Мол, в универе нагуляюсь. И даже документы подал, а тут SM и всё. — Да, будучи трейни особо не повстречаешься, — согласно протянул Чан, прислушиваясь к шуму в общежитии. Не хотелось, чтобы Кенсу или Чонин пришли в комнату и сломали всю атмосферу. Комната была залита золотистым солнечным светом, и практически напоминала небесную обитель только для двоих. Лишним людям здесь было не место. — Любил её? — уточнил Пак. — Сейчас уже не знаю. Наверное, не сильно, раз со временем всё позабылось. Просто нравилась скорее. А ты? — Я? — Чанёль снова поднял глаза на Бэкхёна и поймал его внимательный взгляд. Тот явно был не намерен упускать из виду ни единой эмоции рэпера. — Ну, у меня их много было. — Бабник, — фыркнул Бэкхён и наиграно закатил глаза. Всё это время его пальцы перебирали тёмные пряди на голове Пака, и никак не выдавали его псевдораздражения. — Едва ли. Сейчас я понимаю, что я был полным придурком. Такую тупость иногда нёс и творил, что мне даже жалко тех девчонок. Не удивительно, что они бросали меня спустя пару недель «отношений». — Пару недель? — хохотнул Бэкхён и заёрзал на месте, призывая Чанёля убрать голову с его ног. Никак не переговариваясь, они спокойно забрались вместе под одеяло и развернулись друг к другу лицом. Теперь солнечные лучи практически не мешали. Всё-таки лежать было гораздо удобнее, особенно вот так, вдвоём на одноместной кровати. Так и заночевать в принципе можно было, уютно и тепло. Бэкхён вообще не любил возвращаться в комнату, где он жил с Сухо и Сехуном – там было слишком грязно. — Да, бывало такое. Сначала они велись на мою внешность, а потом бежали, сверкая пятками. Просто под воздействием чувств я начинал немного перегибать. Душить вниманием, ревновать, контролировать. Знаю, что тупо, с возрастом научился немного в себе это регулировать вроде, — тихо пробасил Чанёль. Бэкхён попытался вспомнить случаи, когда Чанёль его ревновал или чересчур давил своим присутствием, но пресёк это дело в зачатке. Они, чёрт возьми, до сих пор не обсуждали свои чувства! Было страшно даже думать об этом. Он только принял в себе тот факт, что его тянет к Чанёлю, что тот ему глубоко симпатичен. Но вот любовь…Это чувство пугало своей неотвратимостью. Слишком серьёзное, неподъёмное и неподвластное. Оно способно вознести до небес или уничтожить, в зависимости от везения. — Любил когда-то? — неожиданно для себя, спросил Бэкхён, глядя тому в глаза. Между ними было всего несколько жалких сантиметров. Можно было без труда рассмотреть радужку тёмных глаз или посчитать ресницы. В таких условиях было сложно замаскировать свои чувства. Отвечать можно было только честно. — Однажды если только. Она была старше меня, и ради неё я действительно старался быть лучше. Пожалуй, только с ней у меня было почти серьёзно, — тише, чем обычно, признался Пак. — Насколько серьёзно? Интим? Почему разбежались? — Бэкхён мысленно корил себя за допрос, но иррациональное любопытство разъедало душу. Чувство, так похожее на ревность, говорило его голосом. Чанёль даже немного смутился от такой настойчивости, опустив взгляд куда-то вниз: — Не скажу, что это была любовь. Скорее просто влюблённость, химия. И, да, был интим однажды. Но я это даже вспоминать не хочу. Стыдный стыд. Я бросил её, когда стало известно, что меня будут дебютировать. Просто понял, что мне стоит переключить своё внимание с неё на подготовку и совершенствование своих навыков. — Очень расчётливо, — подивился Бэкхён. — Я бы так не смог. — Я же говорю, не было большой любви. Хотел её, да и всё на этом, видимо. Тогда конечно казалось, что это что-то действительно важное. Думал, у нас всё серьёзно, — признался Пак и попытался оценить реакцию Бэкхёна, но взгляд того был непроницаем. Ни удивления, ни осуждения, ни обиды – его взгляд не выражал ничего. В комнате повисла тишина. — А к парням тебя когда-нибудь тянуло? — первым нарушил молчание Чанёль. Он старался говорить непринуждённо, как ни в чём ни бывало. Мучиться догадками и подозрениями было слишком ему несвойственно. Чтобы всякие глупости не лезли в голову, он просто решил ни в коем случае не молчать. — Не знаю, нет, наверное, — задумчиво протянул Бэкхён, вспоминая своё прошлое. — Не знаешь? — подивился рэпер и непринуждённо закинул свою руку на него, приобнимая. Будто так он мог оградить вокалиста от чувств к другим парням. — Ну был парень один, но там было скорее восхищение, чем то, о чём ты говоришь, — слегка улыбнулся Бэкхён, наблюдая, как меняется выражение глаз Чанёля. Эмоции того всегда очень ярко отражались на лице, и судя по всему, он был крайне удивлён полученным ответом. — Фанатом был что ли? Что за парень? — нахмурился Пак. — Это было в школе хапкидо. Он был постарше и владел разными крутыми приёмами. Почему-то он всегда казался мне ужасно крутым. Я даже пару раз приходил на его соревнования, хоть так ни разу и не решился с ним поговорить. Мне хотелось на него равняться. Не знаю, тянет ли такое на интерес к парням, — хохотнул в конце Бён. — Ха, — выдохнул Пак, чуть отодвинувшись от Бэкхёна, и сменил положение на полулёжа, подперев голову рукой. — Ну знаешь… Бэкхён на это всё поглядев, прыснул в одеяло и тихо засмеялся. Он ещё никогда не был объектом такой очевидной ревности. Сказать, что это льстило – ничего не сказать. К тому же ревность Чанёля ужасно умиляла. Несмотря на вполне ощутимое раздражение, которое от него исходило, по-детски надутые губы и напряжённые брови делали его лицо совершенно умилительным. Скрывая довольную улыбку за одеялом, Бэкхён мелко покачал головой и прильнул к нему, буквально связывая его руками и ногами. — Ох, Йода, ты такой придурок! — пробубнил он ему куда-то в шею. — Ревновать к детскому увлечению – это какой-то прикол. — Я не ревную! — вспыхнул гигант, но ложь его выдавали алеющие уши. — Я просто…да, чёрт возьми, я хочу просто понимать, есть ли такой шанс, что в какой-то момент я обнаружу тебя в объятиях какого-нибудь парня. — Нет такого шанса, — сжимая его изо всех сил, убеждал Бён, — Хотя знаешь, наш Сехунни действительно ничего такой. Объективно очень красивый, — не смог сдержаться от провокации он и засмеялся. — Какой ещё Сехунни?! — громче, чем стоило, возмутился Чанёль и рывком подмял вокалиста под себя. — Нет, ты серьёзно? Чанёль навис над Бэкхёном, словно тёмная туча, и сжал его запястья на груди, не позволяя освободиться. Шутливый настрой, который был в нём ещё секунду назад куда-то растворился. Взгляд был серьёзный и немного тревожный, для него это действительно было важным вопросом. Видя это, Бён перестал так широко улыбаться, но взгляд его смягчился. Аккуратно высвободив руку из крепкой хватки, он ласково коснулся щеки рэпера. — Я шучу, Чанёлли, — тихо, но уверенно произнёс он. Эти слова подействовали на Чанёля отрезвляюще. Бестолково поморгав пару минут, он отпустил парня из своей хватки и приподнялся, сев на колени. Взгляд его сделался виноватым, как у нашкодившего щенка, а уши покраснели ещё сильнее. Поняв, что вспылил на ровном месте, Пак почесал затылок: — Прости. Я что-то разошёлся. Бэкхён понимающе улыбнулся и тоже приподнялся из положения лёжа, облокотившись на локти. Обижаться ему было не на что. В конце концов, Чанёль всегда таким был – чересчур порывистым, горячим, но очень легко остывающим. Разозлившись он всегда быстро успокаивался, а обидевшись, никогда не таил обиду дольше пары дней. — Просто…это так давит, — неожиданно признался Пак, глядя Бёну в глаза, — Давит то, что я не понимаю, что у нас. Не понимаю, сколько это продлится и когда закончится. Я как придурок брежу тобой, но не могу показать этого миру даже намёком. А мне кричать об этом хочется, понимаешь?! — каждое его слово звучало очень эмоционально и почти драматично. От этого Бэкхёну стало не по себе, но он не подал виду. В голову тут же полезли мысли о том, что Чанёль собирается признаться ему в любви с минуты на минуту, но этого не происходило. В конце концов, это стало больше походить на небольшой нервный срыв. — Может быть я не имею на это права, но мне хочется знать, что твоя голова тоже занята преимущественно мной. Иначе зачем все эти шифровки от СМИ, компании, постоянный самоконтроль и ограничения, в которые мы себя загнали. Выслушивать гундёж и угрозы каждый раз как я на тебя косо посмотрю не так уж приятно. Всё это не имеет смысла без взаимного интереса и каких-то гарантий. — Я думал, это очевидно, — неуверенно улыбаясь, произнёс Бэкхён, — Если ты всерьёз считаешь, что мне в кайф везде и всюду читать о том, какой я мудак и совершенно не достоин «их королевы», то ты идиот. А ещё есть те, кто требует моего ухода, я ведь сломал их влажные мечты о том, как мы с ними станем мужем и женой. Благо их не так много. Но каждая уверенна, что это она – та самая, — Бэкхён устало вздохнул и опустил взгляд. — Я тоже устал от всего этого. Но разве есть другой вариант? Не забывай, что мы оба парни. Нас смешают с дерьмом. — Я помню это, — голос Чанёля чуть надломился. Он так же опустил взгляд, теряясь в хаосе собственных мыслей. Сколько раз он думал обо всём этом? По несколько раз в день на протяжении уже не малого количества времени. Но картина так и не стала предельно понятной. Почему у них всё это происходит? Что конкретно у них происходит? Как это повлияет на их будущее? Стоит ли это вообще продолжать? У них была прекрасная дружба, и, быть может, её ещё можно вернуть. Но это ли нужно его сердцу? Нет. Его сердце, вопреки разуму, требует близости Бэкхёна. Его улыбок, касаний, объятий, поцелуев… Только это стало абсолютно понятно в последнее время. И, возможно, у этого чувства уже было имя, но, чтобы озвучить его, требовалась смелость. — В моей голове сейчас только ты, — едва слышно выдохнул Бэкхён, и губы его дрогнули улыбкой, — Мне кто угодно может нравиться внешне, но в мыслях всё равно только ты. Такой придурок. Иногда бесишь меня своими загонами, но без тебя уже нереально. Ничего не хочу менять, мне всё нравится. Не знаю, как тебя, а меня это делает действительно счастливым. Признание получилось неожиданным и более романтичным, чем могло бы быть. Бэкхён озвучил ровно то, что было у него на сердце. И эти слова стоили тех переживаний, которые он испытывал, глядя в лицо Пака. Чанёль смотрел на него и будто видел впервые. Родные черты казались по-особенному прекрасными. Глаза Бэкхёна улыбались и наполняли тело абсолютно невероятной лёгкостью. В них было небо. То было простым отражением окна, но Чанёль явственно видел завораживающую синеву. Он утопал в ней и чувствовал себя потрясающе счастливым. Подавшись вперёд он почувствовал, как руки Бэкхёна обвивают его шею, притягивая к себе для поцелуя. И когда их губы встретились, в голове не осталось ничего, кроме небесной лёгкости и голоса Бэкхёна. Он услышал достаточно. Быть может, когда-нибудь эти мысли смогут уместиться в одном единственном слове, а пока это было: «В моей голове сейчас только ты».