Тот, у кого хватит храбрости и терпения всю жизнь вглядываться во мрак, первым увидит в нем проблеск света
— Чанёра, ты чего такой грустный в последнее время? — парень искося посматривает на мужчину, задумчиво выпускающего серые клубки дыма. Комнату заполняет терпкий, горький запах, что камнем давит на легкие, не давая нормально вздохнуть, но оба уже привыкли. — Ничего, малыш. Просто устал, — тихо шепчет Пак, притягивая Шина ближе и целуя в висок. Младший перехватывает его руку, сплетая в крепкий замок. Оглаживает указательным пальцем грубую кожу, легонько надавливая. — Как же меня раздражает этот запрет! Кто это вообще придумал, — шипит тот, утыкаясь носом в чужую шею. — Почему ты не можешь это изменить? Ты ведь сейчас глава клана. — Не могу, этот закон был установлен не мной и не мне его отменять. Нужно искать старейшин, но они все равно не смогут ничего изменить, — грустно выдыхает Чан. В груди глухо жмет, и хочется продырявить её, чтобы эта боль, терзающая его уже несколько недель, исчезла. — Чанёль, эти драные коты бесят. Шастают, где вздумается, убивают наших из третьего класса, — озлобленно шипит Сюмин, импульсивно стукая по столу в переговорной. — Пора бы их выкинуть из города, чтобы не мешались под ногами. — Что думаешь, Сухо? — Пак переводит холодный взгляд на главного советчика, а тот складывает руки на столе, прежде чем начать говорить. Лакированные пряди выбиваются из идеально уложенной прически и спадают на лоб. — Я несколько дней прорабатывал возможные ходы, но единственным разумным решением будет убрать наследника, — ровно проговаривает тот. Внутренности скручивает узлом, а ком предательски подступает к горлу. Сердце через раз пропускает удары, сжимается под ребрами. Кончики пальцев покалывает и скручивает, так что Паку приходится с силой сжать челюсть, чтобы успокоить тело. — О Шина. — Давно уже пора, он меня так бесит, — закатывает глаза Мин, закидывая ноги, обутые в высокие кожаные сапоги в стиле милитари, на стол. — Закрой рот, — задумчиво гаркает Чан, заглядывая в ореховые глаза напротив. — Если уберем его, то передать власть над кланом будет некому. Тогда они распадутся или начнут бунтовать. Мы сможем убрать их раз и навсегда, если они дадут слабину. Я уверен в правильности этого решения, выбор за вами, господин. — Он единственный наследник? — щурится Чан. У них было мало информации о котах: её поиски оказались очень изнурительными и заняли много времени. — Да, мои люди проверяли это несколько раз! — Хорошо, Сухо, мы уберем его, — холодно выдыхает Пак, скользя руками по пиджаку в поисках пачки сигарет. Руки пробирает дрожь, и он чуть не роняет зажигалку, в бронзовом чехле, но цепляется за неё так крепко, как может, и прикуривает. — Мне послать Исина? — вздергивает бровью Ким. — Нет. Я сам это сделаю. — Чанёра, а давай сбежим? — парень поднимается на локтях, подтягивая мягкое одеяло к оголенному телу. — Сухо здесь всё будет держать в порядке, а мои разберутся как-то сами. — Ты такой глупый! — Пак целует того в щеку, сдерживая жгучую боль в груди. Проводит рукой по забитому татуировками плечу, нажимая на свежую лилию. — Опять? Я же тебе говорил, нет ничего ужасного в том, что ты принадлежишь к другому клану, и я не буду от этого любить тебя меньше! — Мне все равно не нравится, не хочу, чтобы ты смотрел на эту грязную метку, — бурчит парень, выпячивая губу и грустно рассматривает переплетенные пальцы. — Ну, так как тебе мое предложение? — Мы не можем так просто такое вытворить, — Чанёль отпускает чужую ладонь и тянется ещё за одной сигаретой. Цепляет пачку, что была оставлена возле пепельницы из черного мрамора, и прикуривает. — Ну почему нет? Я вот на всё ради тебя готов, — фыркает тот, полностью усаживается на кровати, оголяя спину. — Я не хочу оставлять своих людей на произвол судьбы, они доверяют мне, — Чан скользит взглядом по маленькому телу, рассматривает все детали. Крошечные, еле заметные родинки, рассыпаны по белой тонкой коже, сквозь которую просвечиваются вены. — Ты совсем не романтик… Вот сбежали бы куда-нибудь…хммм…. В Японию, например, — Шин резко разворачивается к мужчине лицом, разбрасываясь яркими улыбками. — Купим квартиру в какой-то огромной многоэтажке, а то мне совсем не нравится жить в горах. Хочу ближе к цивилизации! — Пак опускает крупную ладонь на мягкую щеку, легко поглаживает пальцем, наблюдая за яркими эмоциями на лице младшего. — …устроимся на нормальную работу и тебе не придется больше убивать… эй, ты меня слушаешь вообще? — Конечно слушаю, — измученно улыбается он, когда Шин хватает его ладонь и целует грубую кожу рук. Тянется вперед и встречается с пухлыми губами, лениво целуя, когда Чан перехватывает инициативу на себя, с напором нажимая, чтобы распробовать сладкий вкус до конца и запомнить на всю чертову вечную жизнь. — Всё, всё, я пойду помоюсь, а то не люблю, когда от меня потом воняет, — парень подрывается и на носочках, голышом, пробегает в соседнюю комнату. Чанёль остается один, в серой, слишком огромной для него одного, комнате. Туман, спускающийся с вершин горы, застилает панорамные окна. Ему снова придется пережить момент одиночества, который продлится неизвестное количество неисчерпаемых лет. Шин был маленькой звездой в кроваво-черном небе его души. Он согревал мягкой улыбкой и яркими искрами из глаз. Вовремя оказывался рядом и не оставлял, когда был нужен. Любовь ли это? Может. Чанёль слишком долго прожил и слишком многое видел, чтобы верить в её существование. Но огромная, бескрайняя благодарность точно была. Он просто хочет поскорее с этим закончить и, раз уж он обречен на вечные мучения, то очень хотелось бы избавить младшего от той же участи. Давай, ты не можешь давать слабину, потому что ты главный. Пак натягивает спортивные штаны и подходит к тумбе, вытаскивает оттуда нож с черной рукояткой и чистым серебряный лезвием. Крепко сжимает в руке холодное оружие, уверенно направляясь в ванную. Убрать наследника Во благо всех Осторожно приоткрыв дверь, он видит младшего в кремовой ванной по среди просторной комнаты. Шин смотрит вперед, разглядывая лес через панорамное окно. Парень не поворачивается, прекрасно зная, что только Чан может зайти. Чувство расслабленности и комфорта накрывает его с головой, так что он совсем не чувствует опасности, исходящей от пса. Чанёль опускается на корточки за спиной младшего, проводит левой рукой по волосам и спускается к шее. Нежная кожа покрывается мурашками от прикосновений и легко обжигает подушечки своим теплом. Мягко сжимает мочку уха губами и вдыхает яркий клубничный аромат, стараясь заполнить им все внутренние генераторы, чтобы хватило на оставшуюся жизнь. — Щекотно, — хихикает младший, немного поежившись. Пак выдыхает тяжелый комок отчаяния и без лишнего шума подносит лезвие к чужой шее, делая четкий, идеальный разрез. Всё находится в каком-то тумане. Чанёль до конца отказывается осознавать, что произошло. Ком застрял в горле, не давая воздуху поступать в легкие. Чувствует, как слезы собираются в уголках глаз, а когда превышают дозволенный уровень, крупным градом сыпятся на щеки. Бардовая кровь вырывается и заливает некогда белоснежную ванную. Шин пытается хватать воздух губами, но это бесполезно. Он цепляется за бортик так, словно это единственная возможность спастись, но мокрые и окровавленные ладошки предательски соскальзывают. — Ничего страшного, всё в порядке, — Чанёль сжимает чужое лицо руками, которые страшно дрожат, когда парень смотрит на него брезгливым, измученным взглядом. Кровь волнами стекает по обнаженной груди, полностью окрашивая воду в ванной в лиловый цвет. — Малыш, потерпи, скоро всё закончится, — глаза закатываются, когда Шин начинает захлебываться кровью, что оставляет неприятный горький вкус на стенках горла. Измученный вздох Прости Чанёль нежно опускает безвольную голову на высокое быльце ванной, и остатки крови все ещё продолжают вытекать из артерии. Он закрывает чужие глаза, что стеклянным взглядом уставились на Пака. Прикасается губами к ещё теплому лбу, замирая. Возможно, все ещё надеется услышать стук сердца, но вместо этого лишь озябшая тишина. Он и сам-то не слышит стука собственного. Бросает окровавленный нож в воду и на негнущихся ногах подходит к раковине, чтобы смыть остатки красной жидкости с ладоней. — Сухо, — Пак прижимает телефон к уху, усевшись на ещё неостывших простынях. — Пришли ко мне Исина, пусть уберёт труп. Услышав кратко: «Да, хозяин» — Чан откидывает телефон назад и, открыв балконную дверь, выходит наружу. Над Сеулом все ещё висело солнце, а легкий шум с многочисленных дорог и домов доносился до чуткого слуха пса. — Их идеальная жизнь выстроена на тех, кого ты убил, Чанёль. Через несколько минут Пак явно ощущает чужое присутствие и оборачивается. Исин, в черных перчатках и маске на лице, внимательно рассматривает главного. Черный костюм идеально сидит на нем и обтягивает каждую мускулу точеного тела. — Будут ли какие-нибудь указания, куда убрать труп? — дежурным голосом уточняет Чжан. Чанель замирает в раздумьях. Стоит ли спрятать тело так, чтобы его никогда не нашли; может, отправить главе клана, чтобы они могли спокойно похоронить его. Он, конечно же, склоняется больше к второму варианту, но нужно помнить о том, что он глава псов. Никакого сострадания или сочувствия, лишь сильная и серьезная империя. — Сбрось тело со здания «Синхан Банк», пусть все видят на что мы способны, — прищурившись, Пак рассматривает виднеющиеся вдали высотки. — Пускай эти людишки и те, кто лезет туда, куда не стоит, видят и трясутся от страха. — Слушаюсь.---
На столе остывает недавно налитый зеленый цейлонский чай, а рядом, в белой фарфоровой тарелке, накидали разного печенья вперемешку с конфетами. В раковине грязные пиалы с-под риса и тушенного мяса. Комната находится в легком полумраке из-за приглушенного света, исходящего от настольной лампы. — Дедушка, сегодня же снова эта ночь? — мальчик, лет десяти на вид, уставился через окно на постепенно сереющий город. — Верно, — пожилой мужчина читает недавно купленную книгу китайского автора, усевшись за столом у лампы. — Я вот не могу понять, от кого мы прячемся постоянно? — он оборачивается, любопытно уставившись на деда. — Мама не рассказывает, только шикает на меня, а мне до жути интересно. Мужчина хмыкает, улыбаясь, откладывает книгу в сторону и поворачивается лицом к Тэёну. Подвигает стул к себе, и рукой приглашает усесться. — Те, кого мы, люди, боимся, и от кого скрываемся, возникли задолго до создания современной цивилизации, — начал он. — Они могут жить практически вечно, их сложно убить, но можно. Правда, они убивают первыми. Их легко можно отличить от обычных людей, стоит лишь присмотреться. Но всё по порядку. Мужчина замолкает, чтобы промочить горло теплым чаем, и готовится к долгому повествованию. Мальчик усаживается поудобнее, упираясь локтями о стол и внимательно рассматривая морщинистое лицо. — Помимо сверхъестественных существ, добрых и злых есть те, кто очень похожи на нас визуально, но они имеют свои видовые отличия. Они легко борются с демонами и привидениями, держат Сеул защищенным… — Так они супергерои? — перебивает младший Ли. — Ох, они страшнее чем большинство нечисти, что существует. Кровожадные и озлобленные псы, те, с кем лучше не встречаться на улице. Обычно, собакам поклонялись как стражам и защитникам, а беременные женщины молились у статуй о успешных родах. Японцы верили, что иногда эти собаки могут превращаться в очень сильных и высоких мужчин, преданных своим друзьям и отличных воинов. Но клан Инугами — это собаки-оборотни. Раньше их вызывали для совершения убийств или похищений. Инугами обладает довольно независимым характером, и необходима твёрдость и сила, чтобы контролировать его. Сейчас у них есть главарь, который отдает все приказы, но никто из людей его не видели. Хакуши Он страшнее, чем вся огромная черная стая. Он выходит из своего жилища лишь, когда нужно патрулировать, но и это не полностью проверенная информация, — снова небольшая пауза, чтобы передохнуть. — Раньше люди говорили что, чтобы создать инугами, нужно взять крепкую, здоровую собаку и закопать ее по шею в землю, а рядом оставить еду, дабы животное её видело, но не могло дотянуться. После этого, в течение нескольких дней, собака будет умирать от голода и жажды. И теперь единственным желанием будет лишь одно — насытиться, пока она не испустит последний вздох. Согласно легенде об инугами, одна старая женщина закопала свою любимую собаку по шею в землю и сказала ей: «Если у тебя есть душа, то сделай так, как я хочу, и я буду поклоняться тебе, точно богу». После этого она отпилила голову собаки пилой из бамбука, выпустив наружу инугами, и, хотя демон и выполнил ее желание, в обмен на свою мучительную смерть он преследовал хозяйку, пока та не скончалась…. Даже самые сильные шаманы не решались вызывать Инугами, так как душа их терзаема постоянной яростью и жаждой мести. Он может выйти из-под контроля и убить того, кто его потревожил. — Пусть мы и заключили с ними договор о защите города, но никогда, Тэён, никогда не показывайся на улице, пока они там. Эти псы разорвут тебя в клочья, просто ради утехи и без ведомой причины. Не нужно пытаться с ними бороться! — Так как они выглядят, дедушка? — заинтересовано спрашивает внук. — Самое главное, что их выделяет — это толстая красная полоска вокруг шеи и красные, как кровь, глаза, что очень ярко светятся ночью. — Что за полоска? Татуировка? — не унимается тот. — Нет, они появляются уже с такой, это как окрас тела. Но есть и метка, она может быть на любой части тела и разной по размеру. Волк, с красными глазами и зажатым между зубов кинжалом, — мужчина смотрит через окно, наблюдая как солнце медленно садится. — Клан делится на три подразделения. Белые — самые редкие, к ним относится Хакуши. Белыми могут быть только основатели клана или те, кто относится к их семьям. Черные — те, кто ближе всего к господину. Им он поручает лишь самую важную работу, например, охрана границы и центра. Черные хорошо обученные бойцы, киллеры, стратеги. И самый низший класс — рыжие, бурые и так далее. Они, в основном, охраняют поселки и маленькие города. Могут конечно патрулировать и центры, но лишь как дополнение...ммм...ради количества. Тонкие, белоснежные пальцы легко оглаживают жесткие струны гудзена. Сехун хмурится, ощущая внутренние перемены и какое-то горькое чувство в груди. Поднявшись с колен, парень подходит к тумбе и выхватывает телефон, набирая первый избранный номер: — Чен, найди Шина, у меня плохое предчувствие, — сразу же начинает он. — Да, господин, буду держать вас в курсе, — затем громкие гудки, но О быстро откидывает телефон назад. Отодвигает стеклянные двери-купе и выходит на деревянную открытую террасу. — А что за коты? — оживает мальчик. — Говорят, они хорошие. — Ох, внучек, они далеко не такие, но их клан никогда не полезет первым, — посмеивается тот. — Бакэнэко хитры и коварны, а также очень лицемерны. Они демонстрируют сверхчеловеческую гибкость и подвижность. Заметить их намного легче, чем инугами и остальных демонов. У них обязательно есть длинный, раздвоенный хвост и клыки. Главные в этом клане — чернохвостые. Они чистокровные. Но, в отличии от псов, они не делятся на подразделения. Просто запомни! Черные- самые главные. И лучше к ним не лезть. — Господин О, мы нашли его, — Чондэ стоит у дверей в огромную комнату. Сехун, усевшись в позе лотоса перед столом с огромным музыкальным инструментом, настороженно замер. Киму не нужно продолжать, ведь многозначительная пауза и так всё сказала заранее. — Мне очень жаль это сообщать, но Шин мертв. Острые когти цепляются за струну, и та издает случайный жалостливый звук. Кот незаметно выдыхает накопившийся воздух и поднимает черные глаза, рассматривая спокойную воду реки. Закусывает пухлую губу до крови, протыкая точенными клыками. Толстая братская связь неожиданно резко оборвалась, не дала вовремя знать, не дала спасти парня. Теперь он лишь чувствовал, словно кусочек его пазла потерялся и больше никогда не будет найден. Словно в нем образовалась небольшая дыра, пропускающая сквозняк внутрь горячего тела. — Где вы его нашли? — Тело было сброшено с Синханского банка. Мои люди сейчас выясняют, кто мог это сделать, — всё так же сдержанно и безразлично отвечает главный помощник. — Что насчет смертных? — Наш отряд прибыл после того, как пресса оккупировала место происшествия, — О стреляет глазами в сторону, и Ким слегка кланяется. — Но Кай уже разобрался с ними, а тело сейчас везут домой. Сехун опускает взгляд вниз, дергает когтями по струнам. Мелодия, полностью передающая эмоции играющего, выливается в грустные аккорды, наполненные недосказанными чувствами. Луна наливается кровавым цветом. — Считается, что длиннохвостая кошка с течением времени может стать оборотнем. Кошки, достигшие 13 лет и весом более трех килограмм, могут превратится в бакэнэко, если вовремя не укоротить её длинный хвост. Также считалось, что если такое существо может оживить умершего, перепрыгнув через труп. Но в современном мире это перестало быть актуальным, они сами частенько убивают людей. В основном кошки действуют стаями, вместе собирая различную информацию и сообщая её главарю. Не знаю насколько это правда, так как никто не знает, кто такой и как выглядит их главный. Известно лишь, что у него есть два главных помощника, но и их личности также скрыты. — Они боятся инугами? — Они никого не боятся, потому что у них всегда есть запасной план. Инугами берут силой и количеством, бакэнэко — хитростью и умом, — дед замирает, посматривает на время. — Тебе пора спать, бегом в кровать! Тэён послушно поднимается и спрыгивает со стула. Плюхается в мягкую постель, накрываясь одеялом чуть ли не с головой. — А от кого нас защищают псы? Сквозь открытое окно можно отчетливо услышать первый удар бубна. Протяжный, долгий, звук разветвляется и распространяется по всей территории большого города. Второй удар, и на улочках начинается оживленное движение, люди покидают тротуары, а машины больше не соблюдают скоростное ограничение. Третий — двери в магазины с грохотом закрываются, и рабочие разбегаются по домам. Те, кто уже оказались в безопасном плену домашнего очага, туго захлопывают окна, закрывают двери на замки и начинают молиться всевозможным богам. Четвертый удар. Камеры видеонаблюдения отключаются, а спасательные службы перестают работать. Город погружается в мрак отчаяния и страха, пустеет и холодеет. Ночь пугает. Красная луна освещает землю, и создается ощущение, словно темное небо залили бардовой краской, что не дает и шанса золотым звездам показаться и хоть немного осветлить, дать надежду тем, кто так далеко внизу. — Это уже совсем другая история, — мужчина выключает свет в комнате и останавливается у окна. Смотрит на красные лучи луны потухшими глазами и тихо, в темноту шепчет: — Это снова произошло, войны не миновать. Из дальнего угла комнаты, где стена завешана общими семейными фотографиями, раздается утробный рык. Мальчик, начиная трястись всем телом, выглядывает из-под одеяла и пытается рассмотреть того, кто так хорошо слился с темнотой ночи. Старик проводит рукой по волосам внука, успокаивая, и отворачивает его голову к стене. Сам поворачивается и смотрит смерти в глаза.Они были красными.