С уважением, твой супер лучший друг Кайл

Дым поднимается от его розовых губ к самому потолку. Спокойствие окружает его, в доме тихо. Часы, что когда-то тикали, будто бомба замедленного действия, превратились из круглого предмета, висящего на стене, в бесшумный маленький предмет на тумбочке. Нет ветра, чтобы задеть ветви сосен у его окна. Благодаря новому ремонту, пол больше не скрипит в определенных местах, когда на него наступаешь. Уже около двух тридцати ночи. Хотя, как правило, Рэнди в три часа утра готовит еду или делает какие-то странные вещи, вроде того, когда он уснул пьяным прямо на диване, когда Стэн вернулся домой. Сейчас он не уверен, должен ли благодарить судьбу за бездействие «алкоголика», или чувствовать что-то похожее на печаль и потерю из-за того, что у него на памяти был едва ли не один разговор с отцом за последние несколько месяцев. Часть его разума жаждет обвинить Стэна во всем, попытаться гипотетически ударить его по яйцам и понадеяться на то, что это окончательно угробит его жизнь, но Марш знает, что этого ему и подавно не нужно. Большинство правит меньшинством, а большинство этого не желает. Цифровые часы показывают «2:32», горя в темноте неприятно-ярким синим цветом. Еще рано. Или поздно. Он пытается решить этот вопрос в своем затуманенном разуме, но получается с трудом. Левая рука потирает нос. Та самая часть разума, что желает что-то опрокинуть, закричать на своего отца-алкоголика, сейчас пытается подтолкнуть его к мысли о том, являются ли два часа утра «ранним» или «поздним» для него временем. Это было похоже на «полупустой стакан». К чему это вообще? Будет ли «ранний» относиться к «пустой», потому что они оба имеют одинаковый цвет, или будет «поздний» относиться к «пустой» из-за общей негативной коннотации? Стэн, уставший и вымотанный во всем смыслах этих слов, подносит косяк к губам и вдыхает, закрывая глаза. Он позволяет дыму проникнуть в него всего лишь на несколько секунд. Его следующий выдох – медленный, смакующий вкус и запах. Марш игнорирует то небольшое количество дыма, которое проникает в его комнату, а не в открытое окно. Стэн наблюдает, как его тонкие бледные пальцы сжимают скрутку. Сзади него – темная комната, монотонно затененная в ночи. Марш медленно переводит взгляд в сторону кровати. Там, сильно укутанная в одеяла, в тени лежит фигура. Эта фигура, лежащая буквально напротив Стэна, - его лучший друг Кайл. Он спал с восьми вечера. У них в планах было делать вместе домашнее задание или, может, смотреть смешные видео и заказывать пиццу в три часа утра, просто чтобы озлобить всех взрослых в доме. Но Брофловски заполз в кровать Стэна сразу после обеда. Было бы ложью сказать, что Марш не остался разочарован в провалившихся планах, но он не мог обвинять друга. Кайл привык к школьной жизни и ему по-прежнему сложно было нарушать строгий график. Иногда ему удавалось не засыпать до пяти утра, если они пили энергетики, но они редко решали пить это дерьмо. Однажды Брофловски едва не стал зависим от кофеина, когда готовился к итоговой контрольной. К счастью, переводные экзамены еще достаточно далеко, чтобы Кайл не начал переходить в режим окончательной паники. Зуд начинается где-то в глубине его живота и Стэн тянет скрутку обратно к губам для второй затяжки. Он опустил голову на подоконник, а колени едва согнуты. Он стоит в настолько дерьмовой позе у окна, что Марш был бы искренне удивлен, если после этого у него не будет болеть спина весь оставшийся день. Стэн сосредотачивает свое внимание на мимолетном звуке, который появляется, когда он вдыхает в легкие дым. Это звук искусства. То, что кто-то ожидал бы услышать в одном из тех забавных фильмов, которые учителя заставляют смотреть школьников на уроках охраны здоровья. Тот самый кусок его создания, желающий пнуть Марша и все еще неизменно жаждал накричать на отца-алкоголика, и та же часть разума, что попала в ловушку двух разных применений человеческой речи, хочет попытаться услышать дыхание кого-то другого. Желание прижать ухо к чьей-то спине или груди. Он хочет услышать аккомпанемент звука собственного дыхания и своего. Хотя, соблазн попробовать в конечном итоге исчезает. Он теряет собственный разум в тихих вдохах и выдохах – Стэн не позволял себе слышать больше. Они становятся громче, несинхронизированнее, пока он вдруг не задается вопросом, слышит ли он вообще свое дыхание? Зуд доходит до печени, цепляется о живот и позвоночник, пока не заставляет Марша содрогнуться. Стэн встречается с открытыми глазами. Он слышит шелест одеяла прежде, чем и правда замечает, что Брофловски старался подняться в сидячее положение. Мозг Марша изо всех сил торопится догнать движения и сопоставить их со звуками, но он слишком расслаблен, чтобы действительно беспокоится обо всем этом. Он снова потирает нос левой рукой, осторожно сжимая скрутку между пальцами. — Ты куришь? — спрашивает Кайл. Его голос хрипловат после сна. Стэн прячет скрутку, беспристрастно отвечая: — Не-а, я ем. Выражение лица Кайла остается никаким. — Чувак. — Я знаю, я выкину это сейчас. — Не, чувак, это не… — Брофловски прервал себя, его правая рука поднялась и пальцы коснулись переносицы. Глаза Кайла крепко зажмурились. Стэн не уверен, что этот жест был основан на истощении, раздражении или из-за дурацкого запаха травы, что только начинает развеиваться по комнате, но у Марша нет сил, чтобы мысленно попытаться решить какой из вариантов все-таки был верным. — Стоп. Его рукам требуется мгновение, чтобы согласовать решение действовать с мозгом, но ему все же удается остановить прогресс тушения зажженного конца скрутки. Едва заметный серый дым проникает дальше в спальню Марша, заставляя воздух нагреваться и становиться густым, как туман. Он слишком увлечен сложностью и противоречием выражения лица своего друга, чтобы беспокоиться о подобных мелочах. Наконец глаза Брофловски открываются, а его рука медленно опускается на одеяло. Стэн с интересом исследует контраст своей бледной кожи на темном фоне комнаты. — Можно попробовать? — Попробовать что? — изумленно спрашивает Марш. — Потушить? Ладно, мне все равно. Стэн протягивает руку, чтобы передать скрутку Кайлу, но останавливается, когда Брофловски резко ударяет его ладонью по руке. Кайл отскакивает, а спустя мгновение, понимает, что именно сделал. Его выражение лица моментально меняется. — Подожди. Нет, дерьмо. Марш наблюдает, как Кайл активно меняет свое мнение. Его рука ослабевает. В замешательстве, Стэн отшатывается от стены, поднимая сигару над головой. Это бесполезное действие, чтобы спасти скрутку, в то время как Кайл ничего не делает. — Господи, Кайл. Решайся. Ты хочешь эту чертову штуку или нет? — Да, я… Кайл еще раз запинается на полуслове. Если бы свет был включен, Стэн тогда увидел бы, как на щеках Брофловски вспыхнул румянец. — Просто…просто дай мне это. — Ладно. Но я знаю, что ты чертов перфекционист и действительно думаю, что смогу использовать эту штуку более эффективно, чем ты. — Что, прости? — Ты только однажды пробовал курить. Помнишь, как после этого, ты пытался ее потушить? — Эй! Ты тоже там был, мудак! — Кайл хмурит брови и тыкает пальцем в грудь Стэна. — И ты был тем, кто предложил нам их выбросить. — Я не имел ввиду мусорное ведро! — защищается Марш, отмахиваясь от Брофловски. Зрачки Кайла расширяются, в них зажегся огонь, который виден только тогда, когда парень и сам не знает, что раздражается. Его рот был едва приоткрыт, брови нахмурены, как будто его лучший друг только что обвинил его в убийстве. — Тогда почему мы курили рядом с мусорным баком!? В этот самый момент их лица находятся в нескольких сантиметрах друг от друга и, Кайл, кажется, не собирается ничего из этого менять. Его ноздри раздуваются от волнения, руки держатся о кровать по обе стороны от ног Стэна, чтобы не упасть лицом в грудь Марша. В этот момент оба парня смотрят друг другу в глаза. Тишина. Чуть дальше от Кайла, где-то за диким беспорядком в рыжих волосах Брофловски, Стэн видит причудливые узоры серого дыма в воздухе. Он рассеяно опускает косяк, держа его за окном и стараясь, чтобы его комната, да и в принципе, дом, находились в полной изоляции от дыма. Кто он такой, чтобы думать, что курение внутри дома было хорошей идеей? — Послушай, Стэн. Я просто хочу встать. Марш ничего не говорит. Его концентрация разрывается между мыслями о родителях, которые узнают, что он совершает периодические набеги на тайник собственного отца и шоком Кайла, фактически удаляющимся от его мечт быть прекрасной маленькой семьей. Он удивляет себя тем, когда его мысли приобретают горький, почти ревностный вид. Момент достигает своего пика и они больше не в силах смотреть друг другу в глаза. Оба одновременно отводят взгляд, Кайл отступает как физически, так и эмоционально. — Прости. Извинения от Брофловски не могут заставить Стэна сказать хоть слово или выдавить из себя стоящий ответ. Тяжелый воздух в комнате давит эмоционально. Парни снова замолкают. — Я просто хотел…Знаешь. Кажется, тебе это не нравится, так что… Стэн просто слушает Кайла до того момента, пока не замечает, как Броловски потирает руками собственные предплечья. Он отступает назад. Зуд возвращается, но вместо того, чтобы заглушить его очередной затяжкой, Марш замирает на месте, непрерывно глазея на друга. Он все еще слишком ошеломлен внезапной идеей Кайла, эдакого парня-ангела, курить травку. — Я имею ввиду, я понимаю, почему ты не хочешь делиться. В конце концов, это твое и я не хочу тебя вынуждать или что-то вроде того, чтобы позволить мне…попробовать. Но, эм… — остальную часть предложения Кайл бормочет себе под нос, переходя на дебаты с самим собой. —…Ты…предлагал мне однажды. Какое-то время назад. И я не жалею, что отказался, потому что нам было по тринадцать лет. Но я долго думал об этом и я, как бы, хочу попробовать. Это неуверенность. Стэн видит ее. Кайл боится отказа? Это не похоже на то, чтобы кто-то из них думал о проблемах. Они оба были упрямы с детства, но Марш должен был бы дать Брофловски награду за то, что Кайл все-таки оказался самым упрямым ослом среди них всех. Но уверенности, которую Стэн привык видеть – нет. Марш обдумывает ответ. Не долго думая, темноволосый парень возвращает скрутку в свою комнату. Дым, хоть это и было важным для него, но теперь Марш почти не беспокоится насчет этого. Он решает справиться с дымом когда наступит утро. — Ты уверен, чувак? — Если бы я не был уверен, я бы не просил, — отвечает Кайл обиженным тоном. Стэн может уважать Кайла хотя бы за смелость. Он рассматривает скрутку, что медленно сгорает у него в руке. Там осталось не так много, но он готов дать Брофловски несколько финальных затяжек. Впрочем, он не вкладывает в это свои деньги. — Что же, хорошо, — Стэн протягивает сигару Кайлу. Рыжие волосы опадают на лоб и виски, расслабленный поток облегчения окружает его. Есть только секундное колебание, Кайл тянется к скрутке, но Стэн резко прерывает его в последний момент. Обиженная осанка Брофловски возвращается вместе с нахмуренными бровями и злостным взглядом: — Чувак! — Прежде чем я дам тебе это, — говорит Марш, снова пытаясь удержать догорающую сигарету у себя над головой, — мне нужно, чтобы ты торжественно поклялся, что ты не будешь обвинять меня, если в конечном итоге тебе понравится это и ты станешь полным неудачником, скатишься в учебе и все такое. Кайл смотрит на товарища теперь уже с полным недоверием. — Давай уже, чувак. Я торжественно клянусь… — начинает Стэн. — Ты говоришь, как Картман, — выпаливает Брофловски. Обида, как вспышка, плеснула в разум Марша. Почти рефлекторно Стэн фыркнул. Но он знает, что это чертова правда. Стэн отчаявшись, дает скрутку в руки Кайла и смотрит на все это со стороны. Очевидно, что Брофловски никогда не делал что-либо подобное раньше, не то, чтобы это было секретом. Марш может только вообразить, как странно это было, нарушать обещание, данное самому себе. Его чудесные жизнь и будущее могут быть запятнаны за секунду, а напряженное лицо Кайла позволяет Стэну увидеть все внутренние разногласия товарища. — Ты уверен? — Я уже сказал тебе «да», — цокает языком Кайл. Его большой палец касается скрутки и чувствует гладкую текстуру так, как это должен чувствовать Стэн. Эмпатическая вещь, думает он, человеческая вещь. Брофловски подносит сигару к губам, медленно, точно последний поклон его не грешной жизни. У него все в порядке, все под полным контролем. Отчаянное желание показать родителям средний палец. Его мама никогда не узнает, что эта мысль имеет огромное значение в голове его кудрявого сына, верно? А через мгновение косяк у него во рту, Кайл вдыхает дым горящих листьев, а Стэн тупо смотрит на него, будто ожидая чего-то. Это начинается, как щекотка в его диафрагме, где-то глубоко внутри него, прямо за ребрами. Прежде, чем Кайл успел напомнить себе о том, что держать дым подолгу в легких не было лучшей идеей, Брофловски заходится в кашле. Он держит скрутку подальше от себя, вдруг икает от длительного кашля, его тело не привыкло к химии и всему такому, что было в этом несчастном окурке. В какой-то момент Кайл уверен в том, что его разрывает по всему одеялу Стэна, но этот момент проходит, когда кислород поступает в легкие. Густой воздух. Напряжение. Невысказанные эмоции. Все это заставляет Кайла кашлянуть еще несколько раз. Касание рук искренне удивляет Кайла. Рука на его спине, несомненно, пытается помочь ему вновь вдохнуть воздух как нормальный человек. Он даже не замечает того, что косяк резким образом исчез из его руки, а когда он достаточно успокаивается и приходит в себя после кашля, понимает, что ему действительно наплевать на то, где сейчас та дурацкая скрутка. Синие цифры на часах гласят «2:48». Они по-прежнему невероятно, даже противно-яркие в тихой темной комнате. Но в этот момент глаза Стэна привыкли к сопоставлению монохромных всплесков света. Рука Марша до сих пор на спине Брофловски, пусть товарищ перестал кашлять больше двух минут назад. Неприятный зуд заставляет Стэна сделать окончательную, последнюю затяжку (игнорируя слюну Кайла от неправильного использования скрутки) прежде, чем выкинуть окурок в окно. Вокруг было очень тихо. Так тихо, что Стэн даже не был уверен наверняка, здесь ли он до сих пор или давно в отключке. Тот же кусок сознания, который до сих пор хочет пнуть со всей силы Марша и закричать на алкоголика-отца, жаждет тишины и покоя, жаждет стать единым целым со своим собственным дыханием. Но большинство правит меньшинством, а большинство не может молчать. — Ты в порядке? — спрашивает Стэн, нарушая тишину. Он почти не дрогнул от своего голоса, пусть знал, что это, вероятно, раздражает слух Кайла. В его горле ком от неоправданного сожаления. — Я в порядке, — голос Кайла тихий. Достаточно громкого шепота хватило бы, чтобы кричать в такой тихой комнате. Это не режет слух Стэна. Его рука все еще остается на спине Кайла, а сам Марш исконно жаждет прислониться ухом к месту, где находилась его рука, чтобы услышать дыхание легких Брофловски. Он жаждет услышать чистоту. — А ты в порядке? — теперь спрашивает Кайл. Стэн удивлен, услышав собственный вопрос. Он буквально брошен в вопрос. Но Марш ничего не говорит в течении целой минуты или, может, больше. Цифровые часы теперь показывают «2:50», лучики света начинали пробиваться сквозь спутанные кудри рыжих волос Кайла. — И я в порядке, — отвечает Стэн со вздохом. Он слышит звук резкого вдоха Кайла. — Ты пахнешь травкой, чувак. Твоя мама с ума сойдет. Бледная рука Кайла задерживается на рубашке. Он почти не нервничает из-за всего этого, лишь возится с тканью, проводит по ней по бокам кончиками пальцев. — Я приму душ и переоденусь перед тем, как уйти. Настала очередь Стэна резко выдохнуть. — Разве это не будет странно, если ты придешь домой в той же одежде, в которой ты курил травку? — Я принес запасную, — с тенью улыбки произносит Кайл. Он снова приподнимает свою рубашку, переводя взгляд на Стэна. Его глаза пусты для любой интерпретации этого слова. Они смотрят друг на друга. Интересно, о чем оба думают? Этот момент, казалось, никогда не закончится. Парни помнят о своей дружбе. Брофловски вспоминает о днях детства, а Марш – думает о Кайле. — Ты это спланировал, — вновь рушит тишину Стэн. — Да.