С уважением, твой супер лучший друг Кайл

Стэн знал, что его друг всегда тщательно планировал, но что творилось с Кайлом сейчас? Он и правда хотел курить травку? В Южном Парке изменилось больше, чем несколько вещей, но это, кажется, было одним из тех аспектов, которые Марш должен был просто принять, пусть сознание изо всех сил противилось этому. Честно говоря, тот факт, что Брофловски хотел воссоединиться с другом, было скорее чудом. Но Марш начал волноваться из-за настойчивости Кайла в желании курить травку, Стэн не мог заставить себя смириться с этим. Он слишком боялся испортить что-то нераскрытое, хрупкое и такое прекрасное. Он не желал испортить все те узы, которые создал вместе с Кайлом, пусть они уже были изрядно сломаны из-за зависимости Марша от наркотиков. Во многих отношениях к жизни Стэн был трусом. На остальное ему было плевать. Прохладный декабрьский месяц медленно сменился снежным январем. Все было значительно лучше, чем в прошлом году, особенно если говорить об отношениях Стэна с Кайлом. Теперь они тусовались каждый день практически так же, как в детстве. Тревожный звон громко звучал всякий раз в ушах Стэна, когда он передавал скрутку постоянно раздраженному Кайлу. Дурацкий звон становился все острее, громче и более отчетливым по мере того, как затихало тиканье часов, настроение Брофловски смягчалось и эти два друга оставались одни, где угодно, в темноте комнаты Марша. Иногда Стэн приносил закуски. Порой они не могли перестать смеяться. Иногда говорили обо всех и про все, что только могло взбрести им в голову. Порой смотрели друг на друга подолгу, ничего не говоря. Бывало, что они касались друг друга, целовались, пока один из них не собирал достаточно здравого смысла, чтобы отстраниться. Порой Кайл плакал. Бывало, что все вышеперечисленное случалось в одну ночь, но потом они ни разу об этом не вспоминали. То ли не хотели, то ли было стыдно. И это было хорошо. Однажды ранним субботним утром в январе, когда снег падал с небес с редкостно высокой скоростью, а дороги не были отчищены, Брофловски спорил со своим отцом по мобильному телефону о попытки добраться домой вовремя к обеду. — Пап! Я ведь сказал, сегодня я никак не смогу вернуться домой, — заявлял он, — Слишком холодно, а снег завалил снаружи входную дверь в дом Стэна. Мы буквально заперты со всех сторон, ты ведь не прикажешь мне лезть через окно? Слова про дверь были ложью, но Стэн не собирался прерывать жаркий спор, который сейчас велся на кухне. Сам Марш был в гостиной. Он лежал на спине прямо перед диваном, в руке его был зажженный косяк, Стэн изо всех сил пытался курить, не вставая. Сейчас ему было до боли лень подниматься каждый раз, чтобы сделать затяжку. Это было опасное дело, он отлично знал о курении лежа, но он не мог найти в своем разуме особого беспокойства насчет последствий. Его родители надолго застряли в каком-то отеле Денвера. Почему бы не пожить как захочешь хотя бы немного? С последним утверждением: «Я буду дома завтра вечером», — Брофловски повесил трубку и вышел из кухни. Кайл легонько пнул Марша по колену, ссылаясь на то, чтобы Стэн поднялся на диван, но парень лишь протянул руку вверх, предлагая товарищу косяк. Брофловски неохотно взял скрутку и сделал затяжку. Сигареты оставалось совсем немного и Стэн был этому рад. Внутренне и неоправданно, но рад. Ведь Марш знал, что Кайл не вернет скрутку. Стэн вытянулся на полу, точно ленивый кот, скрестил руки под головой, сделав своеобразную «подушку». Марш был настолько расслаблен, но все равно не желал закрывать глаза, ведь стоило десяти секундам пройти, как он уснет с закрытыми глазами. Кайл и Стэн проснулись совсем недавно, их сон не был вызван наркотиками. Они просто устали. Кайл глубоко вдохнул дым в свои легкие и с легкостью выдохнул. Его терпимость к курению возросла и теперь он мог курить, не кашляя, точно новичок. Стэн предположил, что это потому, что они «практикуются» с травкой слишком часто. Что-то в этой мысли заставило Марша почувствовать себя до ужаса неловко. Возможно, это потому, что он знал в этом свою вину. Стэн испортил безупречно-чистую душу Кайла, запятнал его жизнь травой. Если только Кайл закончит в будущем под чем-то более серьезном, если только Брофловски станет частью 15% или что-то еще, в конечном итоге став зависимым – Марш никогда не простит себя. Может быть это был эгоистичный здравый смысл, основанный на заботе Стэна или, быть может, он был просто параноиком. — Я ненавижу своего отца, — сказал Кайл. В ответ Стэн прекратил напевать причудливую мелодию и повернул голову в сторону товарища, наблюдая, как Брофловски докуривает скрутку. Кайл до сих пор носил эту забавную рубашку. Стэн помнил Брофловски еще в младшей школе, тогда он использовал ее как ночнушку. Сейчас он вытянулся и рубашка приходилась ему как раз, но ткань весьма износилась, а на рукавах образовалось несколько дырок, так что Кайл продолжал использовать рубаку в качестве ночнушки. — Ты ведь не ненавидишь своего отца, — ответил Стэн. — Просто злишься потому, что он слишком волнуется за тебя. Брофловски усмехнулся, затушивая сигарету. Кайл закончил, уселся на диван и переплел пальцы обеих рук между собой. — Разве это не одно и то же? — проворчал он. — Мне так не кажется. Брофловски откинулся на спинку дивана, в его глазах вспыхнуло разочарование, мешавшееся со злостью. Кайл опустил голову на подлокотник дивана. — Какая разница? — раздраженно фыркнул Кайл, — я все же ненавижу его. На этот раз Марш не ответил. Где-то в глубине души он знал, что разжигать злость Кайла было опрометчивым решением, ведь Стэну совершенно не хотелось иметь дело со скверным характером друга. Это не помешало Брофловски попытаться выдавить из себя какой-то аргумент. Молчание Марша попросту подстегивало Кайла. — Думаю, тебе знакомо это, — начал Кайл, — Твой отец алкоголик и все такое. Защитная реакция вспыхнула в груди Стэна. Что-то в его сознании пыталось сказать Маршу, что аргумент Брофловски был неправильным и даже грубым. Марш всегда знал, что Кайл открыто провоцировал некоторых на конфликты своими скверными высказываниями, но все же Стэн изо всех сил старался приглушить вспыхнувшую в груди ярость. — Чел, что за хрень? — Что? — спросил Кайл. Он сказал это тоном, который граничил с чистейшим сарказмом. Это был неискренний вопрос, на который Кайл знал ответ. — Я просто говорю то же самое, что и ты. — Да, но… — Марш сделал паузу. Чувство вновь вспыхнуло в его сознании, — но это все еще мой папа, чувак. — Ты чертов лицемер. Защитное чувство вспыхнуло еще раз, теперь уже сильнее, чем раньше. Несмотря на это, Стэн подавил желание защитить своего отца и его действия. Это очень беспокоило его, однако, Кайл был прав. Это было определение лицемерия, не так ли? Марш часто ругал своего отца, но у него была проблема говорить то же самое любому, что сказал недавно Брофловски. Стэн вздохнул. — Отвали, Кайл. Кайл лишь фыркнул, отвернувшись, чтобы лежать на боку, а не на спине. Он медленно покачал головой, уставившись на край дивана. Он осторожно потянулся вниз, чтобы провести рукой по груди Марша. Его пальцы остановились на середине живота Стэна прежде, чем они медленно вернулись к ключице Марша. Мышцы Стэна норовили сжаться при каждом щекотливом прикосновении пальцев Брофловски. Впрочем, расслабленное состояние разума Стэна не позволяло напрягаться его телу настолько, насколько он хотел. Марш молча наблюдал, как Кайл провел кончиками пальцев вниз по груди и животу Стэна, затем снова вверх, вниз, вверх, вниз… Бледные пальцы замерли в центре груди Стэна. Тихая пауза. Пауза чтобы осознать. Остановка, чтобы услышать дыхание. Их взгляды встретились в чем-то, казалось, чувственном. Единственная реакция Кайла состояла в том, что он сжал рубашку Стэна у воротника и довольно грубо поднял товарища с пола, подтягивая Марша к себе. Стэн не сопротивлялся. Большая часть его веса теперь была сосредоточена на ладонях, а кожа коленей неприятно врезалась в грубое ковровое покрытие полов. Они оба признали близость. Осознали это. Но ничего не произошло. Конечно, казалось, что прошел уже не один час, но на самом деле они прекрасно знали про то, что прошло не больше двух минут. Потеря чувства времени, которую они испытали, оказалась теперь чем-то обыденным, «пограничным клише» на таких этапах близости. Но это не имело значения. Это не имело никакого значения хотя бы потому, что их лица были на расстоянии нескольких сантиметров. Это не имело значения даже не смотря на то, что Стэну было почти неловко вытягивать шею, чтобы продвинуться вперед и соприкоснуться губами с Кайлом. Почти сразу же Брофловски поднял голову, его пальцы ослабили хватку на рубашке Марша. Вскоре руки Кайла переместились на плечи друга, его позвоночник согнулся в совершенно неестественном изгибе в сторону оттого, что он лежал на боку, но и это было не так существенно. Это не играло ровно никакой роли потому, что им было удобно. Их положение быстро изменилось, когда Стэн маневрировал на диван, а Кайл перевернулся на спину. Все это они делали настолько синхронно, настолько понятно друг для друга, что все это время их поцелуй не прерывался. Это было их моментом, исключительно их. Стэн нашел бы это романтичным но…это было прекрасно. Где-то на подсознании Марш знал, что они оба несовершеннолетние. Им едва исполнилось семнадцать, они только достигли юношеского возраста и лишь начинали узнавать себя достаточно хорошо, чтобы понять саму концепцию идеала кого-то другого. Они были детьми. Глупые, глупые дети. Близость между ними возрастала. Глупость была сильной стороной и того, и другого, хотя они вели себя так, как будто знали о поцелуях абсолютно все. Они оба игнорировали внешний мир. Стэн продолжал поддерживать большую часть веса своего тела на локтях и коленях, что упирались в диван. Кайл, чувствуя себя комфортно и не в силах жаловаться хотя бы на что-то, крепче обнял Стэна руками. Их тела плотно сжались. Каждое их прикосновение говорило им о том, к чему точно они не были готовы. Стон удивления внезапно вырвался из уст Стэна, когда Кайл начал переводить их положение в сидячее. Марш почувствовал, как он слегка ударился спиной о подлокотник дивана. Поцелуй оказался разорван. Брофловски вскарабкался на колени Стэна. Абсолютно все мысли Кайла были переведены через язык его тела, это почти ошеломило Марша, когда он увидел взгляд Брофловски. Еще капля нескрываемой страсти прошла с очередной чередой поцелуев. Они почувствовали ритм друг друга, который тек месте с их движениями, с ритмом пришло желание исследовать. Руки Кайла змеились под рубашкой Стэна. Марш вздрогнул. Он обнял Брофловски за талию. Их поцелуи постепенно становились все менее сфокусированы лишь на губах, теперь они прижимались губами к шеям, щекам друг друга. — Блять, Стэн, — прошептал Кайл, затаив дыхание… Он повернулся вперед, крепче сжав в кулаке несчастную ткань синей рубашки Марша. — Да? — ответил Стэн. Он скользнул рукам вниз, вновь к бедрам Кайла. — Я хочу… — начал Кайл, но не закончил. Продолжение вырвалось мягким вздохом из его уст, когда Стэн на мгновение притянул друга ближе. Наконец, он заставил себя оторваться от дыхания в шею Стэна, их взгляды встретились затуманенные похотью, а зрачки медленно расширяющиеся от наркотиков и возбужденности. В частности, такой взгляд был лишь у Кайла. Его руки трепетно сжали плечи Стэна, когда он сказал: — Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Что-то в груди Марша вдруг екнуло, будто там в один момент образовалась бездонная дыра. Брофловски коснулся холодными пальцами оголенной груди Стэна, а губами прильнул к шее, оставляя пылающую отметину возле ключиц. У Марша перехватило дыхание, он едва не задохнулся в какой-то момент, однако, все же сумел сухо выдавить: — Что? — Я хочу, чтобы ты взял меня, — повторил Кайл, обжигая шею Стэна горячим шепотом. Глаза Кайла были темными, а ресницы – мокрыми. Радужная оболочка блестела, Марш видел, какими усилиями Брофловски старается не плакать. Парень, которого он знал всю жизнь показывал ему свою слабость в слезах. Это было страшно. Было неправильно. Так, так, так неправильно… Потому что в глубине души он знал, что это был не Кайл. Это был все еще его друг, но не тот Кайл, которого Стэн знал всю жизнь, давно не он. Глаза Марша заслезились в точности, как глаза Брофловски, но совсем по другой причине. Он старался сдержать слезы, Стэн был съеден заживо чувством вины. — Нет, — пробормотал Марш. Его лицо вспыхнуло алым румянцем, в попытке сохранить спокойствие, но плечи предательски подрагивали. Он отпустил бёдра Кайла и протянул руку, чтобы запустить пальцы в кудрявые волосы своего лучшего друга. — Нет, нет, нет, Кайл… Брофловски ничего не ответил. Стэн оказался сломлен. Его ресницы намокли, а слезы ручьем начали катиться по розовеющим щекам. — Боже, Кайл, — выдохнул он. Стэн нежно провел рукой по волосам Кайла, чувствуя, думая. Чувства горели в его груди ярким пламенем. Его сердце громко, оглушающе стучало в груди. Что он натворил? — Я не хочу, чтобы ты снова когда-нибудь курил. Пожалуйста. Никогда, никогда, никогда. Кайл медленно и отсутствующе моргнул, его взгляд был сер. Но это не помешало Брофловски тихо прошептать: — Хорошо.