С уважением, твой супер лучший друг Кайл

Сказать, что его сон был чем-то приятным, было бы значительным преуменьшением. Маршу не казалось, что он спит, даже когда он был в блаженно мучительной фазе пробуждения. Он не чувствовал, что ему нужно поспать дольше, или проснуться прямо сейчас, ему просто нужно время, чтобы не существовать. Было трудно заставить себя почувствовать сон. Стэн тихо хмыкнул, подняв голову. Он медленно обвел взглядом комнату, глаза приспособились к свету, проникающему через окно гостиной. Марш изо всех сил пытался понять, в какой момент прошлого он лег на диван и успел непробудно уснуть. Он даже не мог понять, позаботился ли об этом кто-то или он сам каким-то образом погрузился в сон на мягкий диван. Тем не менее в нем до сих пор было что-то, не позволяющее Маршу переживать без повода. Стэн вскоре разглядел, что окно больше не было покрыто легкой насыпью снега и инеем. Это, в сочетании с тем фактом, что они с Кайлом находились не в непосредственной близости, было достаточно верным основанием для того, чтобы Стэн поверил, что его друг решил уйти домой. Марш не обвинял его. Он был уверен, что утешить страдающего от паники, эмоционально расстроенного и подавленного друга – не было в списке дел Кайла. Стэн сглотнул и закрыл глаза. Он был так истощен. Разве сегодня не воскресенье? Обычно он чувствовал себя гораздо лучше по воскресеньям. Более энергичным, потому что воскресенье было тем самым днем, что позволял Маршу отдохнуть от утомительной школьной недели. Стэн выдохнул. Тяжесть в груди мешала дыханию, поэтому Стэн решил противодействовать этому, поднявшись на ноги. Его взор поймал флуоресцентный блеск оранжевого пластика баночки с таблетками. Стэн обратил свое внимание к журнальному столику. На нем возлежали несколько окурков и сама баночка с «таблетками». Взгляд на это заставил Стэна почувствовать то…То, что он не был уверен, что хочет столкнуться с воспоминаниями о подобном прямо сейчас. В замешательстве Марш с силой сжал кулаки и зажмурился. Напряжение позволило ему игнорировать все остальные чувства и через несколько секунд Стэн успокоился. Несмотря на это, назойливые мысли о вчерашнем остались. Стэн не был полностью уверен, что именно происходило в его разуме в тот самый момент. Он все еще был не в состоянии размышлять рационально и скоординировано, марихуана до сих пор действовала на него. Вернее, ее остатки. Его пальцы слегка подрагивали, а губы сжались в тонкую нить, когда Стэн собирал косяки их вчерашней гулянки. «Это хорошо», — вяло думалось ему. Возможно, им придется обсудить это когда-нибудь, а, может, и нет. Он покачал головой. Его конечности работали быстрее, чем мозг, по крайней мере те повели его вокруг дивана и вверх по лестнице вплоть до спальни Марша, где он приступил к уничтожению «улик». Он подобрал с ковра пепельные остатки и те замерцали в воздухе, кружась и падая между его пальцами. Стэн отступил от своей кровати и неуклюже споткнулся, а когда встал на ноги его голова трещала от боли куда сильнее обычного. Угораздило же. Какого черта он должен делать с остальной частью всего этого? Не было абсолютно никакого желания вовлекать в уборку Кайла. Ни за что на свете. Каждый раз, когда у Стэна появлялись наркотики, в Кайле просыпалось что-то неоправданно злое, и Стэн был достаточно разумен, чтобы знать и понимать, что нехорошо позволять своему другу курить травку. На данный момент Брофловски употреблял почти месяц. Марш огляделся вокруг. В чем он точно не был уверен, так это в том, куда он спрячет все окурки и травку. Может, в тайное место? Туда, куда он мог бы навсегда забросить это дерьмо и больше никогда на него не смотреть. Его опыт с наркотиками был слишком «хорош», даже чересчур. Но только мысли о том, что Марш собирался со всем покончить, в один момент заставили сжаться что-то в животе Стэна. Насколько это было смешно? Один единственный паршивый опыт с наркотиками испортил жизнь Стэна на целых пять лет и, возможно, даже навсегда. Глаза Стэна привлекло мусорное ведро в углу комнаты. Оно. Это было вообще хорошим местом? «Вовсе нет, — подумал Стэн, — но так придется сделать». Параноидальное чувство заставило его взглянуть через плечо, он не был уверен наверняка, что именно хотел обнаружить за своей спиной в тот момент. Кайла? Своих родителей? Что бы это ни было, за спиной Стэна ничего не оказалось. Медленно, Марш шагнул к мусорному ведру. Его пальцы сдавливают скрутку в руке, в кашу, огрызки бумажек и разорванные пучки наркотиков. Его одежда до сих пор оставалась пропахшей дымом и воспоминаниями о произошедшем трехчасовой давности. Стэн впервые за всю жизнь обвинил собственную врожденную сутулость, позвоночник невыносимо сильно болел. Ладони Марша сгребли в одну кучку в основном то, что ранее было скрутками. Все это происходило так, будто Кайл не ушел, как только Стэн уснул. Внизу раздался подозрительный шум, однако сознание Марша было сконцентрировано на дурацкой марихуане. Стэн резко прижал тыльную сторону ладони к своему глазу, пытаясь устранить беспрестанно нападающее на него истощение. Его глаза едва не слипались, а тело Стэна вот-вот норовило попросту повалиться на ковер. Мозг Марша резко подтвердил информацию о том, что мусорное ведро – весьма подходящее место для уничтожения наркотиков. Он соскреб кончиками пальцев груду изорванных скруток с ладони в мусорное ведро, и кусочки упали, словно пыл, сквозь скрученные салфетки и старые пластыри. Они исчезли из поля зрения. Это заставило сердце Стэна на мгновение уйти в пятки, потому что он погрузился в воспоминания. Воспоминания о том, как двенадцатилетний он собирается выкинуть мусор и находит на дне травку. Молодой Марш не знал, как выглядели наркотики, однако, он не стал бы думать об этом дважды. Если бы он только не придал этому никакого значения, ах, тогда бы он встретил своих друзей на автобусной остановке, пошел в школу, пообедал и, наплевав на домашнее задание, пошел играть с друзьями во двор. Но тот день для него был фатальной ошибкой, перевернувшей всю его жизнь с ног на голову. Вина подступила к горлу так быстро, что Стэн почувствовал головокружение. Вот где он в итоге. После семнадцати лет жизни он оказался в своей спальне, испытывая экзистенциальный кризис из-за своей дурацкой мусорной корзины. Лучше и не придумаешь. Марш отошел от мусорного ведра. Он потер свой нос тыльной частью левой ладони и вздохнул. Стэн, по правде, чувствовал себя мертвым и только от плеч исходил жар, что напоминал ему о том, что он до сих пор жив. Марш почувствовал пяткой, сквозь дырку в носке, шершавое ковровое покрытие, и он не мог определить, было ли это больно или наоборот. Не контролируя собственные конечности, Стэн оказался сперва за дверью собственной комнаты, а в последствии, опомнился, спускаясь по лестнице. Его ноги перестали нести Марша дальше в глубины пустого дома, когда Стэн оказался на кухне. Его вмиг окутало замешательство, когда Стэн увидел Кайла, сидящего за кухонным столом с кофейной чашкой в руках. Марш предположил, что там, наверняка, была вода, ведь в его семье буквально никто не пил кофе. Весь холод, ранее таившийся внутри души Стэна, вмиг почти полностью растаял. Казалось, единственное, что Брофловски делал, это просто…сидел и смотрел в кружку. Быть может, он смотрел на свое отражение или пытался разгадать секреты вселенной, будто те хранились на самом дне кружки. Стэн задумался о Кайле, однако, почти сразу же отвлекся от философских мыслей про собственного друга и трудности жизни. — Кайл? — голос Марша дрогнул от усилия произнести имя не запнувшись. Брофловски мгновенно оживился, его кудрявые волосы колыхнулись, как это было всегда, почти насмехаясь над гравитацией. На этот раз Стэн не нашел в этом ничего смешного. Он сглотнул. — Ты…остался, — сказал Стэн. Признаться честно, Марш ожидал получить в свой адрес умное замечание или хотя бы ворчливый комментарий, однако все, что сказал Кайл, было «Да». Это было неожиданно коротко и сухо. Стэн удивленно моргнул. Напряженность в воздухе не была неловкой, но она, безусловно, была, нависала жестоким и неумолимым облаком над кухней, над двумя друзьями. Брофловски поднес кружку к губам и сделал небольшой глоток. После он поставил кухонный предмет обратно на стол, взглянул на Стэна и произнес: — Ты в порядке? — Да, — кивнул Марш, — А ты? — И я в порядке, — вздохнул Кайл, обрамив кружку обеими ладонями, а сам взглянул на воду внутри посудины. — Кажется, мой организм пытается отойти от наркотиков. Это…такое странное чувство. И так утомительно. Невозможно утомительно. Ну, типа, я хочу сказать, что это ненормально? Мы ведь курили всего лишь марихуану, чел. Марш мгновенно понял, о чем говорил Брофловски. — Да, обычно такой хрени не было. Ну, по крайней мере, у меня не было. Плечи Кайла заметно дрогнули. — Я тоже чувствую что-то подобное, — продолжил Марш. «Будто это, блять, отличное утешение для кого-либо в подобной ситуации», — мысленно отчитал себя Стэн, но продолжил свою мысль вслух: — То есть я просто хочу упасть на кровать и уснуть. Брофловски засмеялся, добавив к речи Стэна слово «навсегда». И тогда Марш тоже засмеялся, повторив во второй раз слово «навсегда». Наконец Стэн уселся на место рядом с Кайлом за кухонным столом. — Кстати, как ты себя чувствуешь? — ненавязчиво спросил Марш. Ну, по крайней мере, так считал он. — Я? — Брофловски поднял голову. Марш кивнул. — Чувак, что? Разве я не могу спрашивать тебя об этом? Стэн протянул руку и мягко коснулся плеча Кайла костяшками. — Итак, как у тебя дела? — Я… — свет, сочившейся сквозь кухонные окна, блестел на радужной оболочке глаз Кайла, —…черт, разве мы уже не спрашивали это друг у друга? — Мы спрашивали все ли у нас в порядке. Единственное, что мы знаем, это то, как мы себя чувствуем. Это то, что мы оба в порядке. — Разве этого не достаточно? — скептически спросил Брофловски, — Разве не достаточно быть просто в порядке и все? Марш просто пожал плечами. — Я так не привык. Стэн увидел краем глаз то, как Кайл закатил глаза. Это действие заставило Брофловски томно выдохнуть. Воспоминание того, как сверкали от радости глаза Кайла еще несколько часов назад заставили Стэна вздрогнуть. Он снова резко выдохнул, чтобы отогнать навязчивое воспоминание. — Поверь мне, чувак, я спрашиваю не просто так. — Что? Это из-за наркотиков? — Вроде того, — кивнул Марш. — Это преувеличение, и мы оба знаем это. — Правда? — ухмыльнулся Стэн. Отсутствие ответа говорила за Кайла достаточно, чтобы они оба поняли, что разговор зашел в тупик. — Просто ответь на вопрос. — Я чувствую… — Кайл замолчал. Его зрачки медленно двигались справа налево, едва давая понять, что Брофловски еще в силах соображать. Его следующий ответ, несомненно, будет просчитан наперед, Кайл умел такое. Стэн просто хотел, чтобы друг ответил прямо, но знал, что этого никогда не будет. — Я чувствую, — повторил он, — много чего… Жизнь это просто… — еще одна пауза, — жизнь – это ведь просто чушь, чувак. — Да, — кивнул Марш, — Жизнь – чушь собачья. Кайл сделал последний глоток из чашки, больше не позволяя этим для себя касаться гладкой поверхности краев чашки. Он вытер влажные ладони о штаны и откинулся на спинку стула. — Да, — повторил за Стэном Кайл. Его зрачки замерли, созерцая левую руку. — Жизнь это фигня. Ладно, как насчет тебя? Мозг Марша вернулся к трудности выбора. Он вновь стал перед выбором. Часть его сознания желала о том, чтобы Стэн был честен со своим лучшим другом, но лицемерие заставляло его чувствовать себя намного хуже. Как долго он был готов принимать в себе это чувство? Может быть это было связано с тем, как Марш позволял себе чувствовать, он сам позволил лицемерию стать той самой призмой, сквозь которую теперь он смотрит на жизнь. Быть может, это было так же связано и с тем, насколько он любил себя или Кайла. Наверное, чем больше он чувствовал, что кому-то нравился, тем более настойчиво опровергал свои чувства к этому человеку. — Чувствую себя довольно-таки хорошо. Это прозвучало странно. Именно сейчас эти слова не были похожи на ложь. Но даже это не помешало слову «лжец» просочится внутрь сознания Стэна и напомнить о себе. Кайл улыбнулся, слабо и совершенно рефлекторно. — Если так, то я рад. Должно быть то, что ты плакал, было хорошим знаком. Ну, я имею ввиду то, что ты оказался вне реального мира на какое-то время и это, наверное, дало тебе возможность многое обдумать. — Да, это было… — Марш поднял руку, чтобы коснуться кончиками пальцем верхней губы, —…был определенно хороший знак. Это заставило меня почувствовать себя лучше теперь. Боже, наверное, этот бред делает из меня окончательного ребенка. — Каждый должен плакать время от времени, — вздохнул Кайл. — Разве я не…я ведь заплакал твою рубашку? — Да, но не беспокойся об этом, Стэн. Я не против, — Брофловски лучезарно, насколько ему позволяло это его состояние, улыбнулся. — Должны ли мы…. — Марш замолчал почти сразу после того, как начал говорить, —…мы должны ведь поговорить, ну, о том, что случилось…Понимаешь, до того, как я начал реветь как последний нытик? — Мне кажется, да, — пробормотал Кайл, — Ну, мы вроде довольно зрелые люди, чтобы говорить в таких ситуациях, да? Ты хочешь поговорить о наркотиках? — Да, — кивнул Стэн. — Хорошо. Они замолчали. Тихо, Стэн едва не задохнулся от собственного перебивчивого дыхания в сочетании с нервозностью. Стэн постучал указательным пальцем по центру левого запястья. Это была неудачная попытка собраться с мыслями. Марш ощущал всю паршивость своего состояния, ему было плохо и тяжело говорить, так что, к счастью Стэна, Кайл узнал, как начать разговор. — Мы просто сделали это под наркотиками, — сказал Кайл. — Ну да, ты прав, — согласился Стэн, подтвердив это коротким кивком. — Наркотики. Травка и вся та чепуха. Обман для мозга. Не знаю, ты вообще обращал внимание на свое здоровье в прошлом году? — Конечно. Я ведь прошел все, что от меня требовалось, разве нет? — Оценки буквально ничего не значат. Я спал на каждом уроке и получил отличную оценку. — Единственная причина, по которой ты получил «отлично», заключается в том, что ты был участником футбольной команды, а наш учитель был практически без ума от футболистов. — На самом деле, мне кажется, что он в буквальном смысле любил футболистов. За это его, вроде как, уволили в сентябре. — Боже, правда? — Кайл взглянул на Стэна, в его глазах читалось недоверие. Марш кивнул в подтверждение. Они оба вздохнули. —Блять, это мерзко. — Знаю. — Но, если говорить о футболе, то тебе следует снова присоединиться к футбольному кружку в этом году, — вдруг предложил Кайл. — Ни за что. — Да почему? Ты же был хорош в этом. — Ключевое слово «был», Кайл. И хватит перепрыгивать с темы на тему, чувак. Нам нужно поговорить о более важных вещах, чем пинание и бросание мячей и все в таком духе. — Ладно-ладно, — Брофловски скрестил руки, опираясь на поверхность кухонного стола. Его взгляд скользнул к опустошенной кружке. — Могу ли я быть честным с тобой на секунду? — Ну, думаю, честность – отличная вещь в подобных разговорах. Кайл покусал губу. — Я чувствую вину за то, что целовал тебя. Марш нахмурился. — В каком смысле? Почему? — Ну, ты не совсем один, Стэн. Марш умолк. — Я никогда не ладил с Венди, — продолжил Кайл, — Но…Это не значит, что я хочу причинять ей боль, понимаешь? Я не хочу, чтобы меня называли парнем, с которым ты ей изменял. — Это не измена, — фыркнул Стэн, — Это было…ну, я имею в виду…мы…ты Кайл. Это не измена, если мы с тобой… Брофловски заметно напрягся. — Почему? Чем я отличаюсь? — Ну, я имею в виду, — повторил Марш, — просто ты…Кайл. Парень наигранно фыркнул на пол тона выше, чем делал это обычно. — Спасибо, капитан Очевидность, за то, что научили меня моему имени. Какое это вообще имеет отношение к чему-либо? — Ты мой лучший друг. И я имею ввиду, поцелуи могут быть дружескими. Марш хватался буквально за любую попытку выкрутиться во избежание признания собственной вины. — Тогда, может, расскажешь Венди? — Нет. — Раз уж так, почему бы и нет? — прищурился Кайл. — Я не хочу причинять ей боль, я… — Что же из этого может причинить ей боль? — саркастически изрек Брофловски. — Это ведь было по-дружески, верно, Стэн? Рот Марша приоткрылся, хотя он отлично знал, что ему нечего сказать. Он был настолько потрясен своей неуверенностью, что не был наверняка уверен, смущен ли он или стыдится, а может, и то и другое. Стэн поднес руку к волосами, проводя пальцами по спутанным прядям. — Но ведь это…ничего не значит. — Что именно ничего не значит? — мышцы на лице Кайла вновь напряглись. — Поцелуи и вся та ересь, я имею ввиду, это ничего не значит, да? Так что это не считается. Брофловски открыл рот, чтобы явно как-то негативно высказаться в сторону товарища, но закрыл его, ничего не желая говорить еще какое-то время. А потом вновь открыл его: — Мы не должны повторять это снова. — Что? — Поцелуи. И все остальное в подобном отношении. Мы не должны больше ТАК приближаться друг к другу. Во всяком случае это была просто тупая ошибка, да? — Кайл стоял у кухонного стола, его пальцы правой руки сжимали кружку. Чашка была с трещиной из-за лет жестокого обращения с ней его пьяным отцом. Или хотя бы из-за того, что отец раньше пил кофе, чтобы препятствовать похмелью, пока не нашел методы получше. Однако, трещина была настолько незаметной и неудивительно, что Брофловски не замечал ее, пока не стало слишком поздно. На полпути к раковине, чтобы помыть чашку, вмиг треснула тонкая ручка, разломившись пополам в руках Кайла. Гравитация была не на стороне чашки в тот момент. — Дерьмо! — прокричал Кайл, изо всех сил стараясь поймать чашку до того, как та встретиться в нечестном бою с кухонным паркетом. Однако, его рефлексы были не настолько хороши, чтобы справиться с данной задачей. Фарфор разлетелся по полу и заскользил по гладкой поверхности в разных направлениях. Кайл практически упал на колени, пытаясь собрать остатки кружки и беря осколки пальцами. Кажется, он даже успел пораниться. Стэн немедля встал и наклонился. — Мне так жаль, — лепетал Кайл, — я не хотел, чтобы она упала. — Все в норме, — отвечал Марш, — Все в порядке, не беспокойся об этом. У нас их много, так что без разницы. Брофловски остановился. Стэн поднял глаза и взглянул на лицо своего друга, безуспешно пытаясь понять, почему Кайл вдруг нахмурился и быстро заморгал, точно стараясь сдержать слезы. — Ах, — горько улыбнулся Кайл, — Верно. У тебя их больше одной, так что это не имеет никакого значения. Марш замер. Брофловски усмехнулся, в его глазах промелькнула боль. — В любом случае, это совсем ничего не значит. Верно, Стэн?