С уважением, твой супер лучший друг Кайл

Когда Стэн проснулся утром, в доме было тихо. Почти так же, как после драки вперемешку с ссорой, которые родители виртуозно провели прошлой ночью. В воздухе повисло ощущение, что эта тишина была сама по своей натуре хрупкой. Хотя Стэн знал, что это смешно, но он не мог двигаться быстрее обычного. Каждый его мускул, каждый вздох был рассчитан и точен – если бы он знал, что с ним происходит, он бы непременно сказал, что боится. В доме было тихо и Марш напоминал себе об этом после каждого движения. Чего он должен был бояться? Ничего такого. С тяжелым вздохом Стэн осторожно свесил ноги с кровати и на некоторое время замер. На часах были какие-то цифры, знакомые Маршу, но они никак не поддавались расшифровке. Его веки были тяжелыми, грозящимися вот-вот слипнуться вновь. Странная, почти отдаленная при пробуждении тошнота – теперь напомнила о себе у горла. Стэн вздрогнул. Он не мог воссоздать то, как уснул, даже вспомнить когда и как, но его позвоночник болел там, где Стэн начинал сутулиться, пытаясь болью игнорировать окружающий его мир. Он не мог сказать, что обвинял свой мозг в том, что недостаточно отдохнул. Эти последние несколько дней были беспокойными, и драка, которую его родители устроили прошлой ночью – разрушила Стэна Марша с большей скоростью чем все остальные неприятности, резко свалившиеся ему на голову. Мог ли он действительно продолжить жить так? Это все, что у него есть и будет? Это то, что дала ему жизнь? Он дернул плечами и опустил лоб на ладони. Экзистенциальные вопросы звучали в голове едва ли не оглушительно, настолько, что он даже не чувствовал боли в позвоночнике. Птицы щебетали за окном, они пели стаккато-мелодии, которые раздражали Стэна. Но этим утром они ему не мешали. Он действительно ничего не чувствовал. Застрял в странном, отвратительном состоянии экзистенциализма. Это заставляло его падать духом. Самым странным было то, что он почти физически слышал свою собственную совесть. Это было наяву. Было ощутимо. Он чувствовал, что это позади него, чувствовал, что оно хотело наклониться к нему. Это было почти удручающее предчувствие неминуемого события, которое заставило его кости болеть от изнеможения. Только Стэн вспомнил о школе, едва заставил себя начать приготовления к школе, как вдруг зазвонил его будильник. Пронзительные и неприятные звуки. Он не мог вспомнить, как это называлось. Возможно, это был только его цинизм, но Стэну было трудно доверять вещам, которые утверждали, что всей его жизнью управляют гении. Просто было легче справляться со своей жизнью без конкурса интеллектуалов или того, что они этим называли. Стэн возился с управлением своей тревожностью. Ему потребовались еще несколько секунд для того, чтобы исправить ошибку, хотя это послужило еще одной ошибкой, в которой он почти устранил тревогу. Перспектива потерять чувства вызывала у него беспокойство, но этого все еще было недостаточно, чтобы разбудить Стэна. Марш вышел из своей комнаты, небрежно запуская пальцы в волосы, чтобы отделить пряди друг от друга. Это заставило его чувствовать, что волосы более чистые. К сожалению, когда ему пришлось увидеть собственное отражение в зеркальной глади, это все-таки выглядело не так хорошо, как думалось Стэну, когда он колдовал над своими волосами. Вместо естественного «я проснулся вот так», к которому Стэн как бы не очень стремился, ему удалось получить «я только что с трудом выполз из кровати и я несчастен». Венди всегда, по крайней мере относительно, любила его внешность. Однако ее интерес, казалось, уменьшился, и Стэн не мог не задаться вопросом, было ли это из-за его «неопрятной эстетики» (со слов Кенни). Чувство сентиментальности взвилось в его груди, вызывая очередной порыв боли в позвоночнике. Венди. Просто мысли о ней заставляли Марша чувствовать вину. Тошнота вернулась, скрутила его желудок и заползла на спину. Он склонился над раковиной, на тот случай, если это был не только симптом, основанный на захлестнувших его эмоциях, но в остальном сделал все возможное, чтобы проглотить панику. Он скучал по Венди. Он так по ней скучал. Тосковал по тому, как она обнимала его, как держала его за руку или как целовала в щеку. Безумно скучал по тому, как они могли лежать вместе в кровати, глядя друг другу в глаза. Когда они это делали, это всегда было глупо, но они были счастливы, или…хотя бы Стэн. Но теперь…он все испортил. Все пошло на ветер, и он не мог винить никого, кроме себя. — Ты конченный придурок, — сказал он себе просто потому, что хотел. За этими словами не было спрятано ничего. Это были просто дурацкие слова. Нет лучше способа избавиться от глупых чувств, чем сказать что-то равноценно глупое. Приговор для него, чтобы сказать: вывели свой разум из ужасной изнурительной дыры, думай. Ему нужно было отвлечься от глупых чувств в его душе. Его взгляд остановился для оранжевой бутылочке с таблетками. Она стояла там, где всегда. Его маме нравилось оставлять это, потому он не забудет взять их и заставить свою семью пережить еще одну чушь о чего «психическом здоровье». Он собрался взять их сейчас, но эта идея заставила его желудок предательски сжаться. Он чувствовал, что едва сможет пить воду. Как, черт возьми, он сможешь проглотить хотя бы одну таблетку? Он должен был взять их. Но он знал, что…Он… Где-то внизу загремели блюдца. Это заставило Стэна вздрогнуть и со страхом одернуть руку от баночки с таблетками. Он почти полностью забыл, что не один в доме. Но было так тихо… Стэн хотел, чтобы дома он побыл один. Обескураженный, Стэн сделал мысленную заметку, чтобы взять их после принятия душа. В конечном итоге он разделся и вошел в ванну. Он оставил свой ум пустым, тихим и неподвижным, когда стоял под струями прохладной воды. Напор отличался от обычного, это заметил Марш. Вода била сильнее, чем вчера. Но Стэн старался не сосредотачиваться на этом. Пока Стэн мыл голову, он размышлял, куда катится его жизнь. Быть может, немного смешно думать об этом и, возможно, это было немного клише – думать о такой вещи, стоя в душе, но из всех мест – это было самым пригодным и Стэн ничего не мог с собой поделать. Это было странно, как образ мышления. Раздумья были неотъемлемой частью человеческой натуры. Марш запрокинул голову. Было ли такое же чувство у других людей? Чувствовали ли другие зависимость от собственных мыслей? Эта была такая расплывчатая грань между зависимостью и просто дуростью, что он не мог сказать, что нормально и что нет. Хотя, Стэн не чувствовал себя иначе. Он никогда не имел никаких особенностей, что могли заставить его почувствовать себя «другим». Это было просто – когда все начинали говорить ему про то, что Стэн невероятно изменился, он чувствовал…ничего. На мгновение Стэн взглянул на фен. Вопреки распространенному мнению, Стэн отнюдь не любил выглядеть неопрятно. Это была лишь одна и тех вещей, о которых не знали окружающие. В мгновение Стэна резко отвлекло асимметричное пятно на полу, когда он вышел из душа. Вода струилась по его коже, свет из окна падал на пол и это заставляло Марша чувствовать себя беззащитным. Он ощущал себя хрупким. Последнее, что он хотел сделать – пойти в школу. Он не хотел бы ничего больше, кроме как поползти обратно в постель и делать вид, что мира не существует. Марш вышел из ванной с полотенцем, завязанным на талии и с одеждой в руках, которую он собирался кинуть в корзину с остальным грязным бельем. Однако, на полпути к корзине с грязной одеждой, он бросил ее возле кровати. Если бы он чувствовал себя по-другому, может, он бы и донес одежду к корзине. Но у него не было мотивации и даже желания беспокоиться об этом сейчас. На самом деле, у него не было их вообще, во всяком случае – это была просто идея сделать еще меньше, чем тот минимум, что ему обычно поручался. Стэн подавил зевок и развязал полотенце, бросив его на пол и неохотно шагнул к шкафу. Когда он вышел из своей комнаты, он услышал, как внизу шумит телевизор. Он не мог понять, что именно включено, но его отец был единственным, кто смотрел телевизор по утрам. По общему признанию, Стэн был немного разочарован тем фактом, что он был прав. Стрелка часов еще не коснулась цифры восемь, а они уже помирились. Это, должно быть, рекорд. Прошло меньше двенадцати часов. Внезапно Стэн остановился вверху лестницы. Он что-то забыл. Он повернулся, чтобы оглядеть коридор, глядя на дверь в ванную. Он определенно что-то забыл. Это было в ванной? Он оставил там? Марш повернулся, чтобы посмотреть на дверь своей спальни, нахмурив брови и обдумывая свой каждый шаг в прошлом. Его спальня? Он забыл что-то там? Что ему вообще нужно для школы? Учебник, ключи, тетради, карандаши...телефон! Он забыл свой телефон. Стэн быстро нашел свой телефон в спальне. На экране не высвечивалось ни одного нового уведомления. Он заметил, что опаздывал почти на двадцать минут. Марш ударил себя по лбу и побежал по лестнице, целиком и полностью игнорируя тот факт, что его мать разозлится на него и придерется к тому, чтобы он «перестал топать». Когда Стэн почти достиг входной двери, он быстро надел ботинки и положил в карман свой телефон. Стоило ему перекинуть свой рюкзак через плечо, как вдруг… — Стэнли, — позвала его мать с кухни. Стэн тут же закатил глаза. Его плечи опустились, а рюкзак скользнул вниз, на пол. Марш подошел к кухне. — Что? — спросил он. — Съешь что-нибудь на завтрак прежде, чем уйти, — сказала она, кивнув в сторону кухонного стола. Она сделала овсянку. Стэн безумно любил овсянку, но на данный момент он все еще с трудом боролся с тошнотой. Он не был готов есть хотя бы что-нибудь. — У меня в рюкзаке есть еда, — соврал он, — я съем ее как только приду в школу. Шерон покосилась на него. — Я приготовила тебе завтрак, а ты не собираешься его есть? В чем дело? — Я буду завтракать, я просто…опаздываю. У меня совсем нет времени. Будто по сигналу его телефон зажужжал. Стэн вытащил смартфон и почти с облегчением вздохнул, увидев сообщение от Кайла. Кайл Сегодня 07:32: Чувак, мы опаздываем. Где ты? — Видишь? — сказал Стэн, держа свой телефон в воздухе. Он знал, что был слишком далеко от своей мамы, чтобы она смогла увидеть сообщение от Кайла, но, тем не менее, эффект был тот же. — Кайл только что написал мне. Он зол. Можно я пойду? Если что, я возьму что-нибудь в кафетерии на завтрак. — Это пустая трата овсянки, — цокнула языком его мать. — Папа съест это. Ему нравится овсянка. Что-то изменилось в выражении лица его матери. Она повернулась к раковине, щелкнув по крану. Ее руки быстро отчистили тарелку. — Твоего отца здесь нет, — заявила она. Шерон выглядела так, словно хотела сказать что-то еще, но сдержалась. Честь сказать, Стэн не поверил ей сразу. Он посмотрел за себя, на диван. Конечно же, телевизор был включен, но его отца нигде не было видно. На кофейном столике ни одной новой банки пива, обувь и пальто отца пропали. Тошнота подступила к горлу Марша. Он наклонил голову, стараясь удержаться. — О, — было все, что сказал Марш. Теперь в воздухе повисло напряжение и Стэн знал, что это была его вина. Он прекрасно знал, что должен был сказать что-то еще, но его дыхание не позволило произнести этот неуверенный звук. Его телефон снова зажужжал, давая ему понять, что Стэн получил очередное уведомление, но он проигнорировал это. Марш сунул телефон обратно в карман, помахал на прощание матери, но она этого не увидела. Он вышел из дома, закинул рюкзак на плечо и огляделся. Кайл был прямо возле дома Стэна, сидел на первой ступеньке крыльца. Его поза была сутулой. Марш не мог сказать, было ли это потому, что Кайл пытался согреться от холода или потому, что что-то случилось. Когда он увидел раскрасневшееся от холода лицо друга, он понял, что это из-за погоды. Стэн спрыгнул вниз по ступенькам, чтобы начать свой путь. Трава была покрыта снегом, из которого можно было сделать снежки или лепить снеговиков, небо было ярче, чем всю неделю до этого. Это был почти мучительно-прекрасный день и Марш чувствовал себя дерьмово просто потому, что не мог наслаждаться этим. Стэн разозлился, когда Кайл ткнул его в спину. — Чувак, — сказал Брофловски, обходя небольшой кусочек льдинки на земле. — Я не игнорирую тебя, — ответил Стэн. На недоверчивый взгляд Кайла, Марш вздохнул и добавил: — Ты что-то говорил до этого? Брофловски прищурился: — Я спросил, где ты был. Ты не ответил на мое сообщение и вышел к тому же на десять минут позже обычного. Скорее всего, мы пропустим первый урок. Что-то случилось? Марш счел правильным проигнорировать вопрос. — Ты слишком остро реагируешь. Мы не опоздаем. — Хорошо, мы не пропустим первый урок. Это не значит, что ты не продолжаешь меня игнорировать, Стэн. — Я говорю с тобой. Кайл остановился. При быстрой остановке замерзшая слякоть на тротуаре издала тихий шум. Щеки Кайла покраснели из-за чего его глаза казались слишком яркими. «Чересчур», — подумалось Стэну. Он никогда не обращал внимание на глаза Кайла и не собирался начинать делать это сейчас. Он не мог. Вместо этого Стэна потянуло к волосам Кайла, и он понял, что на Брофловски не было его привычной ушанки Его волосы выглядели свежо подстриженными и почти ровными по краям. В беспорядке кудрей Стэн что-то увидел. Это «что-то» было довольно трудно разглядеть сквозь волосы, но определенно что-то было там. — Чувак, ты носишь ермолку? Как только Стэн договорил, все тело Кайла напряглось. — Что? Нет! — прошипел он, немного подняв плечи. Мгновение спустя Кайл потянулся за своей шляпой, которой там, конечно, не было. Он тихо выругался себе под нос, положив на руку тюбетейку и отчаянно спрятал ее в карман. — Я не…это…моя мама хотела, чтобы я ее одел, окей? Марш поднял руки вверх. — Хорошо, чувак, спокойнее. Я не думал, что ты будешь так защищаться. — Я не защищаюсь. Нос Кайла сморщился на мгновение. Когда сердитое выражение исчезло, Кайл выглядел уставшим. Под его глазами были темные круги, которые Марш замечал раньше, но, похоже, за последний день Брофловски стало в сто раз хуже. Наконец Кайлу удалось вытащить свою ушанку из рюкзака, где она была свернула в небольшой зеленый комок. Он крутил шляпу в руках, чтобы надеть ее. Кайл разгладил шляпу, но Стэн остановил его прежде, чем Брофловски заключил ушанку на своей голове. Кайл изумленно уставился туда, где Стэн удерживал его за запястье. Марш был удивлен не меньше. Он не был уверен, что ему нужно было сказать после подобного действия. Он даже не знал, почему остановил Кайла. — Ты полностью прячешься, — сказал Стэн, — Зачем? Твоя мама хочет, чтобы ты носил это. Ну, я имею ввиду, я не понимаю. Я не еврей, это идет по родословной, я знаю. Но почему…Я даже не понимаю, зачем тебе надевать ушанку, если ты все равно носишь ее каждый день. Брофловски молчал. — Это из-за Картмана? — спросил Стэн. — Ты боишься того, что он скажет? — Я не боюсь, — сказал Кайл. — И никогда не боялся его. Я…просто не хочу иметь дело с его дерьмом сегодня. — Если он узнает, что ты сменил шапку только из-за него – это будет лучший день в его жизни. Он подумает, что ты стесняешься этого и позаботится о том, чтобы твоя жизнь стала полнейшим адом, по крайней мере всю следующую неделю. Стэн отпустил запястье Кайла, когда понял, что ему еще предстоит сделать. Но Кайл лишь крепче сжал шляпу и прижал ее к груди. — Да, но если он увидит меня в ермолке – все равно сделает мою жизнь отстоем. — Точно, — сказал Стэн. — Твоя логика – дерьмо, — фыркнул Кайл. — Ну да, наверное, — сказал Марш, — Но я не думаю, что ты должен прятать ермолку. Черт, это же может привести к аневризме Картмана, если он это увидит. — Или он посмеется надо мной, — усмехнулся Кайл. — Ну, да, этого нельзя исключать. Но… — Стэн пытался найти правильные слова, которые окажутся нужными в данной ситуации. Ему казалось, что сейчас его сердце бьется в два раза быстрее, чем должно быть. Ему казалось, что он шагает там, где никогда не был. Его легкие были переполнены беспокойством, а это, в свою очередь, заставляло его руки предательски дрожать. — Это сделает твою маму счастливой, верно? В этот самый момент выражение лица Кайла перешло от оборонительной настороженности к потрясению. Стэн почти видел, как винтики вращаются внутри головы его друга. Брофловски сейчас раздумывал над плюсами и минусами сказанного Маршем. Вероятно, он спорил с самим собой о том, стоит ли жертвовать некоторым, возможно, даже многим, только, чтобы сделать свою мать счастливой. Наконец, после долгих раздумий, Брофловски взглянул в глаза Маршу и позволил себе очень маленький, невозможно нежный вопросительный взгляд. Казалось, что Кайл хотел, чтобы Марш сказал что-то еще, но Стэн совершенно не знал, что именно и этот факт выбешивал его. Стэн в который раз сглотнул, избавляясь от приступа тошноты. Просто посмотреть на Брофловски было достаточно, но в то же время он не мог не хотеть утонуть в странном тепле, наполняющем его при взгляде в глаза своему лучшему другу. — Мне кажется, тебе идет. Выглядит мило, — неожиданно для себя выпалил Стэн. Раньше почти меланхоличное выражение лица Кайла дрогнуло в удивлении. Не прошло и минуты, как он опустил голову, чтобы взглянуть на шляпу, которую так отчаянно прижимал к груди. Стэн задумался, покраснел ли он. Очевидно, бессмысленный комментарий Стэна был лишним и совершенно не к месту. Кайл вздохнул и начал бодро идти по направлению к школе. Чувство вины заполнило все тело Марша в тот миг, когда он бросился вдогонку за лучшим другом. Он хотел сказать, что сожалеет, но слова не вышли из его уст, застряв где-то в горле. Все, что он скажет в этот момент – заставит его выглядеть как полный мудак. Тишина была определенно лучшим выходом. Несколько раз Стэн пытался пошутить. Десять минут ходьбы были невозможно долгими, особенно, когда Кайл не разговаривал с ним. Логическая и мыслительная часть мозга Марша говорила ему, что в этом не ничего такого. Кайл все время злится – у него бы вспыльчивый характер и, к тому же, Брофловски был чрезвычайно упрям. Конечно, он будет молчать, когда злится. Хотя, это не особо помогало эмоциональной части мозга Марша. Именно это чувство заставило Стэна почувствовать печаль и испуг. Может быть, он облажался слишком сильно в этот раз и Кайл будет игнорировать его вечно, и все пойдет невозможно дерьмово, потому что Кайл был единственным, кто говорил с ним на регулярной основе больше, чем остальные. Стэн остановился, когда понял, что они добрались до школы. Кайлу удалось опередить Стэна на десять метров и он ускорился куда больше, когда оказался у дверей школы. Холодный воздух скользил по его дыхательным путям и это заставило Марша тихо захрипеть. Пытаясь не отставать от Кайла – Стэн потерял возможность дышать. Его легким критически не хватало воздуха. Взглянув на часы, Марш отметил, что до занятий осталось еще десять минут, чтобы он смог сделать небольшую остановку возле какого-то дерева близ школы. Стэн прислонился плечом к большому дереву, наблюдая, как у него изо рта вырывается дымка и поднимается вверх. Его легкие болят, горло болит, голова болит. Когда его дыхание восстановилось, Стэн снял рюкзак с плеч и присел, чтобы открыть его. Марш едва не вскрикнул, когда кто-то хлопнул его по плечу. Действие было почти странно-дружеским и оно было определенно незнакомым Стэну. Никто из друзей так не делал, кроме Баттерса, и…ну, он действительно не был для него другом. Пораженный, Стэн взглянул на человека, стоящего рядом с ним. Это был Крэйг. Через его плечо была перекинула одна из тех новомодных сумок вместо рюкзаков. Стэн заметил, что сумка была покрыта рисунками. Марш сказал бы, что никогда раньше этого не видел, но это мало что говорит, учитывая, что он обычно не видел Крэйга рядом с собой. В своей школьной карьере они выбрали совершенно разные дороги. Стэн быстро спрятал свой ингалятор в рюкзак и застегнул карман. Он встал, чтобы оказаться на одном уровне с Такером. Когда Крэйг ничего не сказал, Стэн немного растерялся. Это неловкое чувство только усилилось, когда он понял, что Крэйг буквально просто смотрел на него, не шевелясь и не произнося ни слова. Боже, Стэн почти забыл какой Такер странный. — Привет… — Стэн неловко почесал затылок, однако зашелся кашлем. Он выругался себе под нос, подняв воротник рубахи чтобы прикрыть рот. Он защищал свои легкие от неумолимого холодного воздуха. Марш должен был признать, что с Крэйгом было трудно вести диалог. Тем не менее, Стэн справился с неловкостью и перешел в наступление, тихо вопросив: — Тебе что-то нужно? — Мне ничего не нужно, — монотонно ответил Такер, — Но ты не мог бы… — Что? — Стэн изогнул бровь. Крэйг быстро сунул руку в сумку и достал мобильный телефон. Он пролистал, как оказалось, несколько приложений, чем окончательно остановиться на одном. Стэн недоверчиво уставился на него, пока Такер продолжал стучать пальцами по экрану. И вдруг Крэйг протянул свой смартфон Стэну. Когда Марш не сделал ничего, чтобы взять из рук одноклассника телефон, Крэйг сказал: — Давай, посмотри. Марш что-то проворчал, соглашаясь. Он склонил голову и прищурился пытаясь разглядеть фотографию. Солнце неприятно отражалось от экрана. Наконец, когда его глаза привыкли, он увидел это. На экране была фотография Стэна и Кайла, стоящих на улице на тротуаре. Они жили по соседству, рядом с парком – Стэн с самого начала понял, что это вчерашняя фотография. Это были они, стоящие рядом так, что их непристойная близость граничила с поцелуем. Стэн почувствовал, как что-то сжалось в горле. «Они не целовались» — сам себе напомнил Стэн. В тот раз они отступили друг от друга пока это не зашло слишком далеко но…это не помешало фотографии выглядеть так, словно они были уже в процессе. Это было сделано с другой, противоположной стороны улицы, так как спина Кайла была обращена к камере. Стэн сглотнул, широко распахнув глаза от неподдельного удивления. Он поднял взгляд на Крэйга, который выглядел почти равноценно удивленным. —Боже, черт возьми, — прошипел Стэн сквозь зубы, крепче сжимая телефон Крэйга. Такер внезапно забрал свой смартфон обратно, выключил и положил в карман. — Это не единственная фотография, — заявил Крэйг. Возможно, Стэн плохо в этом разбирался, но все-таки Такер казался весьма гордым собой. Например, как будто это была какая-то игра для него, в которой он любезно взял на себя инициативу. — Столько сексуального напряжения между вами двумя, вы будто вне мира. — Что за хрень?! — кровь хлынула по венам Стэна. Марш вскипел от гнева. Всему пришел конец, верно? — Это пиздец. Ты сталкер? — Нет, — пожал плечами Такер, — Я просто оказался в нужном месте в нужное время. Ну, или в неправильном месте не в то время, с твоей точки зрения. Ты до сих пор встречаешься с Венди? Стэн потерял дар речи. Все его сознание кричало ему, что это просто смешно. Он должен сказать кому-то но…но тогда люди узнают его…их секрет. Все будут знать, кто он на самом деле. Потому что это так и было. Он обманывал. Он изменял Венди с Кайлом и…Блять, у Крэйга были фотографии. У него были неопровержимые доказательства. — Приму это как «да», — Крэйг улыбнулся едва-заметно. Его поза была случайно сутулостью, но глаза показывали его уверенность, его удовлетворение происходящим. Стэн забавлял его. — Интересно. Слушай, я здесь не для того, чтобы обвинять тебя. Честь сказать, я здесь, чтобы предложить тебе немного травки, ну, знаешь, чтобы ты почувствовал себя немного лучше. — Почувствовать себя лучше? — пробормотал Стэн. Он едва не задохнулся от злости. — Чувствовать себя лучше? — Ага. Проблемы в отношениях могут заставить людей чувствовать себя хуево. Поверь мне, я знаю. Я был в таком дерьме, — Крэйг покачал головой. — Но у меня есть кое-что, что поможет тебе избавиться от этих несчастных отношений. Итак, хочешь немного травки? Стэн открыл рот, чтобы что-то сказать, однако лишь закрыл его, а подумав, выдал: — Ты спрашиваешь у меня, хочу ли я наркотиков? — Я был бы весьма признателен, если бы ты не был таким громким. Но…да. Итак, по рукам? — Нет, — отрезал Марш, — Отвали. — Ха, — Крэйг склонил голову, глядя на Стэна с наглым выражением лица. — Не ожидал этого. Опять же, я не ожидал и того, что ты окажешься геем. Тем не менее, Венди своего рода буча. Она была бы очень горяча, как парень, не так ли? Может ты был бы более привязан к ней, будь она… Стэн потерял контроль над собой. Быть может, что-то в его мозгу сработало неправильно или, может быть, проблем было попросту слишком много и Марш сорвался. В любом случае, он сделал это. Каким бы ни был результат, было все равно. Стэн сжал кулак и качнулся, целясь прямо в лицо Крэйгу. Он действительно не знал, что делал, пока не почувствовал пульсирующую боль в суставах. Визуальное изображение Такера, отшатывающегося назад, ухватившегося обеими руками за свое лицо и сгорбившегося от боли или шока – оно обработалось лишь позже. Как и изображение Крэйга, смотрящего на него разгневанным взглядом – обработано слишком поздно. Марш не сумел уклониться, увернуться или же заблокировать ответный удар Такера. Его зубы щелкнули от удара и он тоже пошатнулся. Боль была в губе. Что-то теплое капало с его подбородка. Он поднял руку, чтобы вытереть кровь с лица и почувствовать прилив адреналина в кровь, когда увидел ярко-красный контраст с собственной кожей. — Сукин ты сын, — прошипел Стэн и сразу бросился на Такера. Крэйг принял на себя вес Стэна с небольшим трудом, хотя был пойман Стэном. В конце концов их ссора вылилась в серьезную драку. Превосходство Марша в бою было быстро сменено, когда Такер нанес еще один удар по лицу Стэна. Такер использовал время, которое требовалось Стэну, чтобы прийти в себя, хотя и не так долго, чтобы опрокинуть Марша и прижать к земле. Стэн задохнулся от давления на горло. К его удивлению, Такер не пошевелился, чтобы ударить снова. Стэн поднял руку, чтобы схватить за рукава Крэйга. Он попытался оторвать руки Такера от собственной рубашки. — Никогда, блять, ты не ударишь меня больше, Марш. Инстинкту Стэна было плевать, но адреналин в его теле постепенно остывал и Стэн не был настолько безумен, чтобы избавиться от Крэйга. Вместо этого он сглотнул, едва не давясь вкусом крови. Его зрачки сузились, когда он уставился на Такера. Слова не имели для него смысла. В какой-то момент толпа детей собралась вокруг, чтобы посмотреть на то, как старшеклассники дерутся. Некоторые кричали, другие молча стояли, остальные болели за Крэйга или за Стэна, но Марш был слишком сосредоточен на самой хватке Крэйга, чтобы иметь дело с остальными студентами. Такер не выглядел так, будто собирался ударить Стэна ещё хотя бы раз, но Марш не желал доверять этому человеку. Внезапно Стэн дернулся, вырвался из хватки Такера, перевернулся и оказался сверху собственного противника. Он занес руку назад и… …и воскликнул, когда кто-то оттолкнул его от Крэйга. Его тело автоматически сработало, чтобы попытаться высвободиться, пока Стэн не увидел, кто это был. — Кайл? — голос Марша дрогнул. — Не произноси мое имя. Ты потерял право на это, — холодно сказал Кайл, его тон был полон презрения. Рука Брофловски невероятно сильно сжалась на запястье Стэна. Без каких-либо дальнейших слов, Кайл молча оттолкнул Марша.