Orbis divisa

Хотя иные понимают её слова с большим трудом, Ласка знает: не понять Катерину невозможно. Настолько чётко и сжато формулирует она свои мысли, что ошибиться не выйдет. Просто она знает, когда, о чём и с кем следует разговаривать. Когда ты наполовину мертва, не следует выговариваться живым. Они неспособны понять того, кто утратил часть души. Полуживая же (или тоже полумертвая?) смотрительница - способна. - Почему она молчит? - спрашивает Катерина, невидяще глядя куда-то поверх Ласкиной головы. - Она ведь не должна молчать. Ласка поводит плечами и хмурится. Голос Катерины звучит ровно и отстранённо, руки чинно сложены на коленях, но её спокойствие - не более, чем иллюзия. Могильщица не может оторвать глаз от лиловой жилки, мелко-мелко бьющейся на виске Хозяйки. - Она молчит по той же причине, что и ты. Она пуста, но жива. Катерина едва заметно улыбается и качает головой. - Так не бывает. Я же все помню. Разве она живая? - Живая, - убежденно кивает Ласка. - Только не так, как мы, а по-другому. Пока ты помнишь её, она будет жива. Как забудешь - перестанет. Этот разговор повторяется изо дня в день, почти не изменяясь, пока в одной из могил не обнаруживается нечто неожиданное. *** Лучше не покидать пределы кладбища до тех пор, пока солнце не зайдёт. Жаль зрения: лучи, отражающиеся от Многогранника, нещадно слепят. Безжалостный золотой свет путает мысли и примешивает к звучащим в голосе голосам чужие, неверные, лживые. Когда Ласка смотрит на Многогранник, она понимает Катерину как никто иной. *** Ласка старается не думать о смерти. Когда она умрёт, никто не позаботится ни о ней, ни о других.