Причины и следствия, сюрпризы и последствия

— Да, Солнце, конечно, — Вера проводит рукой по волосам мужа, — задавай. Она называет Кирилла любимым тёплым обращением и понимает, насколько сама боится, что когда-нибудь за льдом, тем что сейчас лишь временная преграда, она не найдёт ничего. Будет растапливать и ломать слой за слоем, но за ними будет ждать только новый слой льда и в конце концов пустота. Ни нежности, ни страсти, ни любви — ничего не будет. Вера усилием воли отгоняет эти мысли. Этого не будет. Она уверена не только в том, что сама не разлюбит Кирилла, как недавно утверждала, но и в его любви, в том, что он тоже никогда не разлюбит и не отвернётся от неё. В обратном случае... Можно было бы сказать, что она этого не переживёт... Но нет, ей уже не 16 и даже не 20 лет, она прекрасно понимает, что, разумеется, всё переживёт... Но всё равно это будет маленькой смертью, испытывать которую совсем не хотелось бы… Это больно… и страшно… — Вера, а почему ты просто сразу не рассказала ему, что замужем? — наконец озвучивает свой вопрос Кирилл. — Но... зачем? — искренне удивляется Вера. — Что значит "зачем"? — возмущается Кирилл, — затем, что ты только что рассказывала, что он к тебе вполне однозначно подкатывал, а это скорее всего решило бы проблему. — Да как-то не сложилось изначально, не поднималась тема эта, — растерянно проговорила Вера, она встала с колен Кирилла и отошла к окну, — а ты же знаешь, я не люблю сама распространяться о нашей личной жизни. А потом уже это было не актуально, потому что он должен был понять отказ независимо от того, свободна я или нет! Даже если бы тебя не было, я всё равно не планировала с ним встречаться. — Вера, ты сама-то себя слышишь сейчас? — на этих словах Кирилл тоже поднимается со своего места, — Если бы меня не было… Если бы не было, вы бы в своих взаимоотношениях разбирались, разумеется, сами. Только вот одна проблемка: Я ЕСТЬ! — повышает он голос и продолжает уже тише, но по прежнему жёстко и с явным осуждением в голосе, — Но ты почему-то об этом совсем не подумала. А ведь это мне приходится наблюдать как моя жена целуется с кем-то в моё отсутствие, и решать как теперь с этим жить и что делать, а потом ещё выслушивать хамские подначки от её неудачливого ухажёра. Надо было ему всё же врезать, зря сдержался. — Кирилл, прекрати, — только и остаётся, что сказать Вере. — Не я это начал, но как пожелаешь, — отвечает Кирилл и направляется к выходу с кухни, — я уже слишком устал от сегодняшнего дня, предлагаю лечь спать, вдруг и правда, утро окажется "мудренее", как принято говорить. Вера ничего не отвечает, только смахивает очередные подступившие слёзы, но Кирилл уже этого не видит. Вера выходит из душа и стараясь особо не шуметь, на случай, если Кирилл уже спит, проходит в спальню. Он лежит, развернувшись к стене, на одной стороне кровати. Вера аккуратно ложится с противоположной стороны, хочет было лечь ближе к мужу и обнять его, но снова не решается, страшась быть отвергнутой. Некоторое время она бесцельно изучает потолок, потом решается спросить: — Кирилл? Кир, ты спишь? Ответом служит лишь тишина и негромкое спокойное дыхание. Приняв это за утвердительный ответ, Вера перекатывается на бок, прильнув к спине мужа, она кладёт руку ему на плечо и утыкается носом в позвоночник. Вера знает, что Кирилл всегда крепко спит и потому не опасается, что разбудит его своими прикосновениями. Но он не спит. Кирилл ощущает дыхание Веры, впитывает каждое её осторожное прикосновение и постепенно понимает, что простил её, причём не сейчас и даже не во время их разговора, а ещё там, пока ждал у театра, ещё только закуривая первую сигарету. И только лишь уязвлённая гордость не даёт признаться в этом даже самому себе, не то что ей, и прекратить выяснения всех обстоятельств. Но сейчас он внутренне всё больше смягчается и расслабляется под её аккуратными касаниями и постепенно засыпает, так и не меняя положения.

***

Утром Кирилл просыпается уже один. Он слышит какой-то шум с кухни, видимо Вера готовит что-то. Это необычная картина, потому что как правило Вера никогда не встаёт раньше него без необходимости, и тянет до победного, пока уже Кирилл сам не выманивает её из постели приготовленным завтраком. Впрочем, понятно, почему сейчас она предпочла встать сразу же, не дожидаясь его. — Твоя порция на сковородке, я не знала когда ты встанешь, оставила, чтоб не остывало, — сообщает Вера, зашедшему на кухню Кириллу. — Понятно, — кивает тот, наливает себе чай, берёт еду и садится напротив Веры, — Тебе сегодня во сколько на репетицию? — Я не пойду, скажу, что плохо себя чувствую, это даже почти правда. Потому что мне весьма паршиво от того, что мы так и не помирились, — она пристально смотрит на Кирилла и не дождавшись реакции спрашивает, — Ты на сколько дней приехал? — На три дня поменялся. Вот только не хватало ещё прогулы на меня сваливать, к тому же я не считаю, что мы с тобой ссорились. — То есть у тебя теперь весь график сдвинулся? Ты на премьеру через неделю приедешь хоть? Сможешь? — начинает переживать Вера. — Смогу. А надо? — меланхолично спрашивает Кирилл. — Спрашиваешь! Надо, конечно! Мне с тобой спокойнее гораздо, хоть на сцене, хоть в зале. — Не понимаю, зачем я тебе на премьере, если ты стесняешься, оказывается, даже рассказывать новым знакомым, что я твой муж. — И после этого ты ещё утверждаешь, что мы не ссорились? Кирилл, ну прости меня, пожалуйста! Я теперь понимаю, что была не права, конечно, мне надо было сказать, что я замужем, наверное, ещё в самом начале общения... — Вер, я не хочу заставлять тебя делать или говорить что-то, чего ты не хочешь. Меня скорее расстраивает сам факт того, что ты не хочешь этого делать. — Ты ошибаешься, это не так, — горячо возражает Вера, — Просто уже выработалась привычка не говорить, кто знает — знает итак, а остальным мы ничего не рассказываем. Тяжело бывает переключиться. Ну и мне не кажется правильным "прикрываться" замужеством, люди должны понимать, когда их поведение и внимание не уместно, в независимости от семейного статуса того, на кого оно направлено. — Ох, Вер, ты просто какой-то неисправимый идеалист, — вздыхает Кирилл, — Останавливать чей-то явный интерес, тем, что ты несвободен — это вполне нормально и естественно. Более того, это гораздо проще, чем объяснять какие-то иные причины, позволяет избежать обид и недопониманий. — Да? И как часто тебе приходится так делать? — заинтересованно спрашивает Вера. — Достаточно часто, но мы вроде сейчас говорим не обо мне. У тебя есть сценарий этого спектакля? — Да, должен быть. Но зачем тебе? — Хочу почитать, чтобы знать, чего ожидать и не устроить мордобой прямо на премьере, — грустно шутит Кирилл. — У меня в сумке, кажется, в коридоре, можешь сам взять, там он прямо сверху, а я пока тут приберусь, — отвечает Вера. Кирилл находит сумку, открывает и замирает, глядя на содержимое. Потому что сверху оказывается вовсе не сценарий, а увядшая за ночь роза с отломленным стеблем. — Ну что, нашёл? — спрашивает Вера, подходя к Кириллу. — Вер, а зачем ты её забрала? — задаёт он ответный вопрос, задумчиво вертя в руках обломок розы. — Ох, а я совсем забыла про неё, — Вера чуть помедлила с ответом, но продолжила, — Ну как зачем? Это ж твоя роза, у меня бы рука не поднялась её выкинуть. Ну и я, когда её поднимала, представила, как было бы здорово, если бы мы встретились при нормальных обстоятельствах, — она подошла ближе и обняла мужа со спины, — Так что можно сказать, что в этом цветке заключены несуществующие приятные воспоминания. — Да? А у меня вот с этим цветком теперь воспоминания сомнительные. Нос надо было кому-то ломать, не цветочки, — сердито проговорил Кирилл, поворачиваясь лицом к жене. — Не надо было ничего никому ломать, у меня бы сорвалась премьера, а тебя бы выгнали из театра, — рассудительно замечает Вера, — да и сомневаюсь, что мы бы ужились вместе, если бы ты ломал кому-то носы. — Меня смущает множественное число, я о чём-то ещё не знаю? — спросил Кирилл тоном, по которому сложно было разобрать шутит он или говорит всерьёз. Но Вера не отвечает, потому что их разговор прерывает вызов её оставленного на кухне мобильника. — Я пойду отвечу, а ты поищи, может, он там поглубже, — произносит Вера и уходит за телефоном. — Кто это был? — Кирилл заходит к Вере и устраиваясь за столом со сценарием, начинает искать её сцены. — Сергей, — Кирилл морщится, а Вера продолжает, — прощения просил, сказал, что ему стыдно за вчерашнее, что вчера был сильно пьян, плохо себя контролировал. А ещё попросил дать твой номер, хочет тоже извиниться. — Не надо, не давай. Я хочу с ним лично поговорить, зайду в театр сегодня или лучше завтра, как раз вот это дочитаю, — он указывает на распечатки. — Я думаю, что не стоит этого делать, — Вера нервничает, пытаясь представить этот "разговор". — Ну ты же не можешь мне запретить общаться с коллегой. — Так это не твой коллега, а мой! — спорит Вера. — Мы в одном театре работаем теперь, насколько я помню, так что и мой тоже, — заключает Кирилл. — Ладно, — она вздыхает, — делай, что хочешь, — соглашается Вера, подумав, что раз уж они вчера не подрались, вряд ли теперь есть такой риск. Кирилл листает сценарий, Вера молча наблюдает за ним, допивая уже третью кружку чая, но вдруг резко подрывается со своего места. — Знаешь, у меня возникла одна идея! Причём это настолько элементарно, что я не понимаю, как раньше об этом не подумала? Пойдём! — Вера тянет Кирилла за собой в комнату. Там она открывает шкатулку с украшениями и после непродолжительных поисков протягивает Кириллу коробочку с их обручальными кольцами, — Вот. Надо просто снова начать их носить. — Но мы же договорились не носить кольца ровно потому, что постоянно сыпались вопросы, на которые не хотелось ни врать, ни отвечать прямо, — с сомнением произносит мужчина. — Да, верно. Но чтобы минимизировать вопросы, можно носить не всегда, снимать на публике — на служебках и концертах, выступлениях. Носить только в остальное время в так скажем, обычной жизни, на репетициях... — Особенно, на репетициях, — подтверждает Кирилл и выразительно смотрит на Веру. Она кивает. — А ты знаешь, на служебке тоже можно носить! Но порознь, например, я с кольцом, а ты без, или наоборот, только ты с кольцом, — Вера чуть задумывается и воодушевлённо продолжает, — Как будто женат, но не на мне, а на ком-то ещё, неизвестно на ком. — На таинственной незнакомке? А что, это мысль, — он забирает у Веры коробочку с кольцами, достаёт её кольцо и взяв Веру за руку, спрашивает, — Согласна ли ты быть моей тайной женой? — Согласна, — отвечает она и легко смеётся. Кирилл надевает обручальное кольцо ей на безымянный палец. — Твоя очередь. — Согласен, ли ты стать моим тайным мужем? — спрашивает Вера, покручивая в руке кольцо Кирилла. — Согласен, — произносит он в ответ, и Вера тоже надевает ему кольцо. Кирилл одной рукой обнимает жену за талию и притягивает ближе к себе, другой рукой легко проводит по её щеке, после чего чуть наклоняется и целует в губы. Вера, прильнув к мужу всем телом, охотно отвечает на поцелуй. Мужчина разрывает поцелуй и чуть отстранившись, произносит: — Так получается, у нас только что состоялась "тайная свадьба", а что следует за свадьбой? — он лукаво изгибает бровь. — Что? — недоумённо спрашивает Вера. — Первая брачная ночь! — отвечает Кирилл, подхватывая жену на руки. — Тайная? — спрашивает Вера, когда Кирилл аккуратно опускает её на кровать. — Разумеется, тайная, — он демонстративно закрывает дверь в спальню, после чего направляется к окну и задёргивает шторы, — абсолютно тайная. Тот факт, что за окном светит полуденное солнце никого уже, очевидным образом, не волнует.