Роковая ошибка или подарок судьбы?

POV Полина

Я шла за Егором, стараясь подстраиваться под его быстрый шаг, но каждую минуту оглядывалась, словно чего-то боялась. Как только мы ушли, девушки подбежали к парням, пытаясь чем-то им помочь. Но сейчас меня мало волновало то, что происходит там. Меня всю трясло от того, что произошло. Если бы я знала, что встречу этих придурков здесь, то согласилась бы поехать в любой парк на другом конце Москвы. Егор шёл молча, периодически прикладывая руку к кровоточащей брови. Я вообще боялась как-либо его трогать. Да о чём я говорю? Я боялась абсолютно всего. Каждый шорох в этой темноте заставлял моё сердце колотиться так быстро, будто оно прямо сейчас выпрыгнет из груди. Я прижимала к себе плюшевого мишку, словно он способен сейчас защитить меня от всего плохого, что есть в этом мире. — Поль, ну ты чего, так сильно испугалась? — Егор нарушил молчание первым, заметив, что я просто не в себе от дикого страха. Парень прижимает меня к себе, обнимая, а мы тем временем подходим к дому. — Очень, — голос дрожит, я готова просто разрыдаться прямо здесь, но сдерживаюсь. Мы заходим в подъезд, едем на мой этаж в лифте, где Егор всё так же продолжает меня обнимать, а затем он сам открывает дверь, потому что мои руки дрожат и не слушаются. Пока парень закрывает за нами дверь, я прохожу вперёд и скатываюсь по стене, откидывая мишку в сторону и закрывая лицо ладонями. Я начинаю истошно рыдать, я впадаю в жуткую истерику и не могу успокоиться. Егор садится на корточки напротив меня и берёт мои дрожащие руки в свои. — Девочка моя, я прошу тебя, успокойся, — говорит он мягким голосом, но я не успокаиваюсь. — За… зачем ты это сделал? — всхлипываю, пытаюсь говорить увереннее, но не могу. — Они оскорбили тебя, разве я мог оставить это безнаказанным? — Можно было просто поговорить, — отвечаю, не поднимая на него глаз. Я просто боюсь. — Поговорить? — слышу, как он усмехается. — Такие, как они, слов не понимают. Солнышко, я разве когда-то тебя обижал? — Нет. — И никогда ни обижу, — говорит Егор, и я поднимаю на него глаза. Он улыбается мне. Он действительно не желает мне ничего плохого. — Господи, у тебя кровь… — замечаю я. — Надо обработать, — я резко поднимаюсь и на ватных ногах иду на кухню. Всё как в тумане. Я не помню, как дошла до кухни, как достала из шкафа аптечку и как искала там всё необходимое. Иду в комнату, где уже сидит Егор, по пути поднимаю своего мишку и кидаю на кровать. Подхожу к Егору и дрожащими руками лью перекись водорода на ватку, а затем прикладываю её к брови парня, где красуется уже запёкшаяся кровь. — Кошмар какой, — пытаюсь действовать аккуратно, но Егор всё равно морщится. — Эти щенки рот раскрывать научились, а бить нет. Удар не поставлен, — сказал парень, как бы объясняя, что эта ранка вообще несерьёзна. Булаткин аккуратно касается моей руки, пытаясь остановить дрожь. Окончательно стираю кровь, а затем беру пластырь, распечатывая его. — Не надо пластырь, — говорит парень. — Надо, — отвечаю я и не получаю в ответ никаких возражений. Егор спокойно позволяет мне заклеить его бровь. Откладываю все медикаменты на тумбочку и ложусь поперёк кровати. Я даже не раздеваюсь, а ложусь в том, в чём была: свитер, джинсы, слипоны. Нет сил снять даже обувь. Я просто лежу, смотря в одну точку на своём шкафу. Чувствую, как Егор встаёт с кровати и куда-то уходит, а затем возвращается. — Полечка, держи, выпей это, — слышу, как он произносит это, потом медленно встаю, оборачиваясь к парню. — Что это? — спрашиваю я, указывая на стакан в его руках. — Корвалол. Тебе нужно успокоиться, — Егор отдаёт мне стакан, и я выпиваю содержимое. Парень забирает стакан и садится рядом, прижимает меня к себе и гладит по руке, успокаивая. — Егор, ну ты ведь хороший? — спрашиваю, сжимая руку парня в своей. — Конечно. Вот скажи, разве тебе были приятны их слова? — Нет. Просто я не хотела конфликта. — А я не хотел, чтобы они раскрывали свой рот. Забить на их слова — это значит, позволить говорить им это дальше. Более того, я уверен, что тогда, когда Влад пытался тебя изнасиловать, они были в курсе. — Почему? — Потому что если бы он просто пошёл посмотреть, как твоё самочувствие, а потом надолго пропал, они бы точно пошли посмотреть, где он. А они даже тревогу не забили, судя по тому, что он тогда валялся в той комнате. — Наверное, ты прав, — согласилась я. — А когда-то было по-другому? — спросил Егор, чем вызвал мой смех. — Ну вот, уже смеёшься. А если будешь грустить, я тебя защекочу, — сказал парень, укладывая меня на кровать и начиная щекотать. Я верещала на всю квартиру, потому что до ужаса боялась щекотки. — Пере… стань… — с трудом сказала я, потому что смех мешал что-либо говорить. — Соседи подумают, что ты меня тут убиваешь. — Убиваю своей безграничной любовью, — Егор лёг справа от меня, подпёр голову рукой и положил руку мне на живот. — Прямо-таки безграничной? — спросила я, накрыв своей рукой руку парня. — Прямо-таки безграничной, — ответил он. Я успокоилась окончательно. Я поняла, что там, в парке, Егор просто защищал честь своей девушки, то есть мою. И правда, было бы очень странно, если бы он промолчал и пошёл дальше, выслушивая, как меня оскорбляют какие-то придурки. Я встала с кровати, направляясь в ванную. Корвалол меня не только успокоил, но и нацелил на сон — мне захотелось спать, поэтому я, помыв голову, переоделась в пижаму и легла спать. Сквозь сон я почувствовала, как Егор лёг ко мне под одеяло и крепко обнял. *** Утро выдалось ужасным, потому что проснулась от громкого стука в дверь. На часах было 10 утра, но я чувствовала себя такой разбитой, будто поспала всего пару часов. — Давай я сам открою, — предложил проснувшийся Егор. — Я сама, вдруг соседи. Я поплелась к двери, сшибая по пути все косяки. Голова была какая-то чумная, в глазах темно. — Кто там? — спросила я, подойдя к двери. — Полиция. Чего?.. Я открыла дверь, не желая наживать себе каких-либо проблем. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила я. Сказать, что я сильно испугалась, — это не сказать ничего. Сперва двое мужчин показали удостоверения, а затем спросили разрешения войти в квартиру. Конечно, во избежании соседских обсуждений и сплетен я пропустила их в квартиру, закрывая за ними дверь. — Полина Андреевна, где вы были вчера в районе десяти вечера? — спросил один из мужчин, который, судя по погонам, был старше по званию. — Гуляла с парнем в парке, — кажется, они пришли по наши с Егором души. — Нам нужны координаты вашего парня. — Не нужны, я здесь, — из комнаты вышел уже одетый Булаткин. Внешне совершенно спокоен, а внутренне? Мне это узнать не дано. — Представьтесь, пожалуйста, — попросил тот же мужчина. — Булаткин Егор Николаевич. А в чём дело? Ну да, Егор, действительно, в чём дело! Чёрт, ну неужели эти придурки могли заявить на него в полицию? Они ведь сами далеко не белые и пушистые. — Предъявите документы, — голос полицейского был строг. Егор подошёл к тумбочке, на которой лежала его барсетка, достал паспорт и передал его мужчине, — Мы вынуждены задержать вас по обвинению в статье 116 уголовного кодекса и статье 119, то есть по обвинению в нанесении побоев и угрозах убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, — мужчина достал наручники, намереваясь надеть их на Егора. Господи… Почему сразу же, как только уехали мама и Полина, у нас стали происходить какие-то ужасы? За что? — Воу-воу, ребята, полегче, — Егор опёрся об стену. — На каком основании наручники? — Для пресечения возможного сопротивления, — пояснил старший лейтенант. — Я не собирался сопротивляться, но вот жалобу за самоуправство на вас обязательно напишу. — Егор Николаевич, вы не в том положении, чтобы писать заявление. Собирайтесь, поедем в отделении. Егор пошёл переодеваться, а члены правоохранительных органов прошли на кухню, чтобы дождаться его там. — Извините, — я обратилась к старшему по званию. — Могу я поехать с вами? — Думаю, это будет лишним. — Пожалуйста. Это мой парень, я должна быть рядом с ним. — Хорошо, девушка, собирайтесь. Только быстрее. Я мигом побежала в комнату и стала одеваться. Да, придётся сегодняшний день прожить без утреннего умывания. Я переодевалась, но это давалось мне тяжело, потому что у меня в очередной раз тряслись руки. Было ужасно страшно, ведь я никогда ранее не была в такой ситуации. Но на данный момент я боялась только за Егора, которого вполне могут посадить. — Полечка, возьми мой телефон, держи у себя, чтобы не изъяли, — я забрала у парня телефон и положила его в свой маленький рюкзачок, который собиралась взять с собой. Вчетвером мы вышли из квартиры и зашли в лифт, где с трудом умещались. Егор обнимал меня и шептал на ушко одобряющие слова. Неожиданно до нас докопался полицейский: — Девушка, а вам есть 18? — Мне 17. — Егор Николаевич, насколько я помню, вам 24 года. Хотите добавить статью? — я не понимаю, какого черта он докопался до нас. — Вообще-то мы встречаемся, — я грубо встряла в разговор, не давая Егору ответить. — Поль, тише, — парень поцеловал меня в макушку. — Статья за что? За то, что я её люблю? Полицейский замолчал, видимо, не найдя ответа, и мы все молча вышли из лифта, подъезда, а затем сели в машину. Мы с Егором сидели на заднем, а полицейские спереди. Я держала парня за руку, ища в нём защиты. Он наклонился ко мне, шепча: — Всё будет хорошо, солнце. Я не знала, как он собирается разруливать ситуацию, но я верила ему. Я была уверена, нет, я подсознательно чувствовала, что эта история закончится хорошо. Мы быстро доехали до отделения полиции, мимо которого я часто проходила, когда шла к метро. Никогда не думала, что когда-то побываю здесь… Всё-таки жизнь — интересная штука, может повернуться к тебе любой стороной. Вот лично к нам сегодня, ровно как и вчера вечером, жизнь повернулась жопой. Что ж, несмотря на то, что судьба нам преподнесла сложное испытание, я до конца буду рядом с Егором. Я сделаю всё, что в моих силах. Сразу же, как только мы вошли в отделение, Егора посадили в обезьянник, сказав, чтобы он ждал своего следователя. Я сидела на скамейке, которая находится рядом с этой камерой. Голова Егора опиралась о стену, он периодически закрывал лицо руками. — Даже с теми делишками, которыми я промышлял, никогда не попадал в ментовку, — тихо сказал Булаткин, чтобы его слышала только я. — Кто вообще написал на тебя заявление? Кирилл что ли? — я больше утверждала, чем спрашивала. — Да, дружок Владика оказался мусорской крысой, бывает, — он горько усмехнулся. К камере, где сидел Егор, подошёл мужчина 35-ти лет. Он оказался следователем по делу Егора, поэтому попросил парня последовать за ним. Прежде чем пойти, Булаткин шёпотом обратился ко мне: — Солнце, найди у меня в контактах номер Петра Алексеевича Курагина. Он так и записан. Это хороший адвокат, который может мне помочь. Скажи, что мне нужна помощь. Пароль от телефона — дата твоего рождения, — парень поцеловал меня в лоб и пошёл за следователем. По моей щеке скатилась одинокая слеза. Код на его телефоне — дата моего рождения. Как же это мило, господи. Мы тебя вытащим, любимый.