Темная сторона

— Вы ознакомились с правилами приёма? — презентабельный мужчина в деловом костюме внимательно пробежался по мне и моим родным цепким взглядом. — Остались какие-либо вопросы? — Нет-нет, нас всё устраивает, — ответил за всех отец — темноволосый представитель сильного пола с короткой бородкой аля эспаньолка. — Отлично, тогда вам осталось лишь расписаться, — открыв папку с документами и достав оттуда нужный документ, работник социальной службы по вопросам межвидового обмена на мгновение замялся. — Но прежде повторюсь — это очень большая ответственность. Вы должны будете принять в свою семью не просто иностранца, а, буквально, иную форму разумной жизни, у которой могут быть свои потребности и принципы, порой радикально отличающиеся от общечеловеческих. — Мы это прекрасно понимаем, и осознаём всю ответственность данного решения, — продолжил гнуть свою линию родитель спокойным голосом уверенного в себе человека, после со смешком добавил: — Не сожрет же он нас, в самом то деле! -Кхм… не должен, — уклончиво сказал агент, но затем продолжил, как ни в чем не бывало: — Рад это слышать, но… вас ведь четверо живет в этой трехкомнатной квартире? — оглядев кухню где и происходил разговор задумчивым взглядом задал мужчина свой вопрос. — Плюс домашние животные. Вы точно уверены, что вас не потеснит присутствие еще одного жильца или вы не потесните его? — Конечно уверен, — позволил себе улыбку отец, а после покосился на меня. — Старшенький через неделю в армию уходит. Постояльцу его комнату и отдадим, а дальше уже видно будет, через год то… — Я вас понял, — кивнул соцработник, протягивая четыре бланка. — Распишитесь внизу, и вашу семью внесут в реестр принимающих. — Ага… — поставив заковыристую роспись, протянул документ обратно глава семейства. — А когда ждать гостя? — подала голос до этого молчавшая мать — крашенная коротковолосая блондинка лет за сорок. — Ну, хотя-бы примерно? — Примерно… — покопавшись в своей папке еще немного и вытащив оттуда очередную бумажку, агент ответил: — Недели через две — две с половиной. — Понятно, — кивнула она. — Надеюсь, вы учтёте габариты нашей квартиры не пришлёте какого-нибудь кентавра? — впрочем, об этом мама спросила в шутовском тоне. — Точно не хотите чаю? — Спасибо, но нет, — хмыкнул соцработник. — И не волнуйтесь, виды с большими габаритами в квартиры не подселяем. Что-ж, раз на этом все, то позвольте откланяться. У меня еще очень много работы. Собрав подписанные бланки, человек из соцслужбы благополучно удалился. Как только замок щелкнул, сидящая рядом сестра задиристо ткнула меня в бок. — Вот и всё! — сказала она довольным тоном. — Скоро ты свалишь, а в твою комнату мы подселим симпатичную кошкодевочку. И ты ее даже не увидишь, хи-хи! — Ты уверена? — хмыкнул я в ответ, пнув ее под столом и уворачиваясь от ответного тычка. — Может привезут какого-нибудь вонючего свинорыла. Или кобольда. Ха-ха, посмотрю я тогда на ваши лица! — Ну, от такого мы сами откажемся, — разливая чай сказала мама, полуобернувшись к нам. — А ты, Вика, не ерничай. Фотографию брату все равно отправим, или во время посещения вместе придем и покажем эту вашу кошко… короче кого пришлют, того и покажем. — Ладно-ладно, только проследите, чтобы оно мои вещи не засрало вместе с компьютером, — отмахнулся я от сестры. — Компьютер я заберу, — сказал отец, и отнюдь не радостно на меня посмотрев. Без гордости за сына, что идет защищать свою родину. Ну… впрочем, оно и понятно. Не надо было вылетать с учебы на первом курсе. — И не привередничайте. Кого пришлют, того и примем. Уже не маленькие, должны понимать, что в стране кризис, и деньги, потраченные кое-кому на репетиторов, нужно отбить, — услышав это, сестра заулыбалась еще ехиднее, но отец ее быстро приструнил: — Вика, тебя это тоже касается! Тебе-же, в итоге, больше всего времени и придется проводить с гостем. Если будет девочка примерно твоего возраста, считай повезло. Ну, а нет… так нет. На этой ноте мы все и замолчали, дружно перебирая варианты и вероятности того, кого именно нам пришлют. Сумеем ли ужиться, что вообще будет ждать всех нас в будущем. Однако… прогадали…

***

Вот уж действительно, жизнь несправедлива. Полна странных, порой очень жестоких оказий и неожиданных поворотов судьбы. Нет в ней равных. Кому-то везет с самого рождения. Эдакие дети, целованные Небом. Другим наоборот, словно изначально уготовано быть грязью или ступеньками на пути первых. А иногда… иногда все и вовсе переворачивается с ног на голову… правда, весьма редко. Что же касается меня, то я точно звезд с неба никогда не хватал. Застенчивый, неуверенный в себе, тихий и довольно неразговорчивый в детстве. Одного этого достаточно, чтобы стать объектом насмешек у самых жестоких в мире созданий — детей. Особенно когда не разделяешь общих мальчишеских интересов в виде машин, футбола и желании поскорее покурить, напиться да потусоваться в более взрослой компании не самых хороших представителей рода человеческого. Так время шло. Мальчик стал долговязым и худым, словно жердь, подростком с буйной россыпью по всему телу прыщей всевозможных форм и размеров, в простонародье называемым дрыщем. Издевки со стороны одноклассников благополучно и традиционно перешли следом, приняв даже более жестокий оборот. Ведь это так приятно — издеваться над тем, кто слабее тебя. Измываться над «лохом». Ведь это норма, и даже взрослые, так называемые учителя, благополучно закрывают на это глаза. Так им проще во всех смыслах. И старые заветы про то, что надо просто поколотить обидчиков и они отстанут, на деле оказалось полной туфтой. Казалось бы, потратив целых четыре года своей жизнь на посещении секции единоборств должны были сделать человека сильнее. Дать ему преимущество. Но на самом деле вышла хрень галимая. Как бы не старался, у противников всегда было преимущество в виде веса, таланта, уверенности, а быть может и ещё чего-то. И били они сильнее, не забывая измываться, порой даже толпой на одного. И снова ничего не понимаешь… ведь усилия были затрачены вместе со временем, взрослые хором твердили, что быть злым — плохо, но в итоге никак не желая вмешиваться. Лишь давали пустые, не оправдавшие себя советы, да презрительно кривили рты со словами: «Ты недостаточно старался!». И так на протяжении многих лет, пока в голову не придет простая мысль забить на всё это. На чужие слова, ожидания и поступки, в процессе высказать несколько раз в лицо все, что о них думаешь, воспитавшим тебя именно таким людям. И тихо завидовать с ненавистью в сердце всех остальных. Испытывать моральное удовлетворение от новостей, где какой-нибудь школьник просто взял и поубивал одноклассников вместе с учителями. Или солдат, ночью открывший оружейную комнату, прошелся очередью по сослуживцам. Понимаешь в такие моменты весь цинизм остального мира, который оплакивает так называемых «жертв». Впрочем, в отличии от тех бедолаг, у меня не хватило на такое смелости, отчаяния или, быть может, как раз с избытком было здравого смысла. Да и ко всему со временем привыкаешь. Горько, конечно, особенно когда сам в восемнадцать все еще дохлый прыщавый дрыщ с погонялом «Рахит», а твоя единокровная сестра в свои шестнадцать уже выглядит на все двадцать… особенно в плане почти идеальной для девушки фигуры. И уже непонятно, везение тому причиной или судьба разыграла злую шутку. Но сейчас немного не об этом… Как и любой задрипанный подросток, я вырос еще тем домоседом, задротом и книгочеем. Благо книг в квартире было всегда более чем достаточно. И когда в институте неожиданно пропал надзор со стороны родителей, а добираться до него добрые полтора часа… волей неволей начнешь прогуливать. И чем дольше это делаешь, тем больше засасывает. Появляется даже некий иррациональный страх вообще появляться на пороге сего учебного заведения. Как итог — заваленная сессия и исключение. Затем армия у черта на рогах, особенно когда через знакомых и по блату договаривались устроить поближе к дому. Устроили… на другом конце страны. В месте, где интернета просто нет, а телефонная связь доступна только ограниченное количество минут в неделю. Где дружный солдатский коллектив почти ничем от школьного не отличается и любит погнобить своих ближних, только издевки эти более жестокие в своей сути. Где офицерам, в целом, глубоко параллельно на срочников. Главное только, чтобы вовремя плац мели ломом, да подкрашивали бордюрчики, не помирая в процессе, а всех недовольных можно просто сослать в еще более глубокую жопу страны и мира. Впрочем, для меня было не все так плохо. Сердце грела мысль о иных видах, с которыми я непременно пообщаюсь по возвращению домой, да осознание того, что кому-то везло еще меньше прямо на моих глазах. Все же согласитесь, намного приятнее иметь легкие придирки со стороны старослужащих, да батрачить на прапорщика в плане оформления множества разнообразных документов на древнем компьютере вплоть до глубокой ночи, чем быть поставленным на колени и обоссаным в зюзю пьяной солдатней. Впрочем, угроза была только первую половину службы. Потом, как «дедушки» благополучно растворились в дембельском тумане, жить стало лучше и, даже, немного веселее. За активную работу во благо прапора, с барских плеч было отвалено целое очередное воинское звание ефрейтора. Незаслуженное, по мнению любителей командовать и издеваться над уже новослужащими. Но когда это меня снова начало волновать чужое мнение? Особенно со стороны людей, которых с превеликой радостью отправил на тот свет вне очереди. Но были и весьма неприятные открытия. Например, решив себя адекватно вести себя с новоприбывшими солдатиками, по доброму, так сказать, неожиданно обнаружил, что эти неблагодарные просто обожают садится на шею, нормальное отношение воспринимая без уважения или благодарности, а только как слабость. Скорее всего, человеколюбие у меня окончательно пропало именно в то непростое время… Но время шло, и неожиданно для себя (на самом деле нет), я обнаружил, что пора бы и закруглятся с отдачей долгов Родине. Вопреки распространенному мнению… или байке, лучших друзей в армии я так и не заимел, только многочисленных знакомых, чьи имена вскоре стерлись из моей памяти, как и лица. Но это и не тяготило. Я ехал домой… Домой!!! Поддавший эйфории, даже пел в вагоне солдатские песни вместе с остальными, немного выпивал и совершенно не желал звонить родным. Зачем, ведь можно все сделать красиво. Позвонить в дверь или открыть своим ключом, обрадовать уже по факту своего прибытия. Благо по договоренности с тем же прапором… дембельнулся я на пару дней раньше положенного срока. Собственно, эти «бонусные» сутки и были затрачены на мое благополучное возвращение в родной город. Приехал на вокзал уже во второй половине дня, ближе к вечеру. Воздух дышал прохладой, родными местами. Выйдя из поезда, я на мгновение замер от нахлынувшего чувства горьковатой ностальгии. Улыбка словно сама по себе наползла на лицо. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться от нахлынувших противоречивых чувств, но я быстро взял себя в руки. Тут-то взгляд невольно зацепился за вещь весьма нехарактерную… иного. Данный индивид с головой, похожей на не то на волчью, не то на собачью, спокойно прошествовал мимо меня, обдав несильно ощутимым запахом псины. Одет он был в просторные шаравары и безрукавку на голое тело, если не брать во внимание шерсть. Непривычно. Даже немного чуждо. Все-же год назад практика видового обмена только начиналась, и встретить представителя иного вида за пределами картинок в интернете было, мягко скажем, весьма проблематично. В армии мировой сети не было. Даже телик, показывающий только полтора канала, смотрели исключительно по праздникам, если была хорошая погода. В ином случае изображение было без звука и шло противной глазу рябью. Что ж, мир изменился за время моей службы. Это надо просто принять, тем более ничего плохого я в этом не видел. Да и интересно будет посмотреть на созданий, знакомых мне только из мифов, книг и сказок, в живую. А уж от возможности пообщаться с ними и вовсе предвкушающе щемило сердце. Это, несомненно, следовало сделать! Но потом, сначало домой. Тем более там меня ожидает самый настоящий иной, почти кроглосуточно доступный для общения. Какой он, интересно? Родные не говорили, ссылаясь на то, что лучше один раз увидеть, чем описывать ограниченное количество времени при плохой связи. Даже пол не сказали, хех! Выйдет забавно, если и в самом деле окажется кошкодевочкой. Диван за год должен был буквально пропитаться женским ароматом, что тоже… мягко скажем, интриговало. Пока ехал в метро, увидел в вагоне ещё несколько иных неизвестного мне вида. Какого-то людоящера с рептильей мордой, непонятную зверолюдку с шерсткой по всему телу, но вполне человеческим лицом, и самого настоящего кентавра! Хотя правильнее будет «кентавриху» с весьма милой, даже можно сказать красивой человеческой частью своего тела. Но и места в вагоне она занимала весьма прилично. Пока рассматривал сие чудо природы, неожиданно поймал на себе ее изучающий взгляд. Впрочем, надолго он не задержался и вскоре с тихим фырканьем соскользнул. Больно надо… Насмотревшись же на представителей нечеловеческого рода вдоволь, мирно продолжил свой путь до нужной станции. Выйдя на поверхность, опять замер от резкого приступа ностальгии. Все-же целый год здесь не был. Ещё раз внимательно осмотрев родные дома и улочки, медленно, с улыбкой до ушей, побрел вперёд. Плечо приятно оттягивала черная армейская сумка со всякой всячиной. Пока шел, в небесах, помимо ворон и голубей, заметил летящих туда-сюда крылатых девушек в коротких шортиках и маечках. Вместо ног — птичьи лапки, вместо рук — крылья. Оперения разнообразные, от синего до зелёного, но в своем большинстве одноцветные. Хотя пару раз заметил и пестреньких, словно попугайчиков. К сожалению, подпорченное зрение не позволило рассмотреть лица и понять, симпатичные они, или все же преобладают не самые приятные птичьи черты. Про то, гадят они на лету или нет, старался и вовсе не думать… Однако, пока шествовал с задранной головой, чуть не налетел на здоровенного… иного. Он и правда был высок, на две головы выше меня, в четыре раза толще. Исподлобья зло на мир глядели малюсенькие свиные глазки. Впрочем, там все лицо было большой кабаньей харей, а потом несло настолько сильно, что я буквально отпрыгнул в сторону и постарался как можно быстрее затеряться в людском потоке. Не дай Бог у нас поселилась такая орясина… это ж чистый звездец! Нет, даже думать об этом не следует, чтоб не сглазить! Дальнейший же мой путь прошел без особых приключений или неожиданно-шокирующих встреч. Да, нелюди иногда попадалась на глаза, но уже не так часто, а вскоре, как совсем завечерело, иные и вовсе пропали с улиц. Я же, в свою очередь, просто шел домой. Но не по прямой, как изначально планировал, а сделал крюк. Прошел мимо своей школы, нечитаемым взглядом окинув ее стены, немного посидел на скамейке парка, в котором, можно сказать, провел большую часть своего детства. И только после этого направил свои стопы к дому. Солнце к тому времени уже почти скрылось за горизонтом, на небе проглядывалась полная и необычно крупная луна. Красиво… Подойдя к родной многоэтажке, взглядом мазнул по нужным окнам первого этажа. Свет не горел. — Все-же уехали… — тяжело вздохнув, по старой памяти вбил нужный код от домофона, быстро взобрался по ступеням и машинально открыл межквартирную дверь. Вот что-что, а тут ничего не поменялось. Всё тот-же хлам у стен, всё те же двери и мигающие тусклые лампочки. Недолго думая подхожу к своей двери и смело ключом открываю замки. В теле усталость, живот урчит, все мысли в надежде о том, что дома найдется чем закусить. Захожу в квартиру и тут-же слышу тихи, малоразборчивый стон. Скрипы. Самое настоящее звериное рычание… Тело немеет от притока адреналина. Не включая света медленно кладу сумку на пол и иду в сторону звука. Идёт он из-за полуприкрытой двери в комнату сестры. Руки сами собой хватают первый попавшийся увесистый предмет — пустую вазу с толстыми стенками. Мысли путаются. Хочется одновременно и сбежать с воплями о помощи, и все же узнать, что за хрень тут творится. Но… не успеваю. Тишину разрывает громкий женский крик, в котором я с ужасом узнаю голос сестры. Следом следует треск разрываемой материи и хриплый полурык-полурев. В странном заторможенном состоянии резко вбегаю в комнату. Сквозь полумрак вижу, как здоровенная лохматая тварь склонилась над слабо дергающейся Викой, продолжая в диком исступлении двигать бедрами. Сестра орет, монстр блаженно ревёт, у меня окончательно сносит крышу. В приступе дикого бешенства подбегаю к твари мимо всей дури наношу удар вазой по голове, потом ещё, и ещё, пока от сильного тычка не отлетаю обратно к двери. Руки в крови, но все ещё сжимают в дрожащих ладонях остатки вазы. Тварь уже обернулась ко мне с глухим воем. Тускло сверкают алые нечеловеческие глаза. — Аа-а-а!!! — с диким криком снова бросаюсь вперёд, на этот раз просто швыряя свой снаряд. Это было последним, что я успел сделать перед настигшей меня жуткой болью и кровавой пеленой, быстро перешедших в темное беспросветное забытье.