Темная сторона

От подобных заявлений со стороны змейки Смитович чуть не подавилась собственной сигаретой, непроизвольно закашлявшись. – Кх-хм... Мая, девочка моя, что ты сейчас сказала? – ласково спросила женщина голосом настолько добрым, что Саша невольно вздрогнул. – Это каким таким образом сия милая семья, полная замечательных людей, стала тебе противна? – Ну... квартира маленькая... – не придумав ничего более умного, дрожащим голосом завернула старую шарманку монстродева, с мольбой о спасении косясь на своего сообщника, но тот лишь отвел взгляд с таким лицом, словно говоря: "Я тут непричем...". Сейчас вся надежда была на мелузину, нельзя было давать Смитович даже намек, что парень с ламией были в сговоре. – Полы холодные... – Я это и так уже поняла, – растерев окурок о пепельницу, достала новую сигарету женщина. – Но почему они злые и мерзкие? – ... – девушка насупилась, снова покосилась на Александра, после чего пробурчала: – Полы холодные... – Аргх, надоела! – вспыхнула Смитович, после чего обхватила голову змейки руками и начала дербанить ее прическу. – Мая, не зли меня! Или ты говоришь что-то дельное, или идите лесом со своими условиями совместного проживания! – Ай-ай-ай... – тоже схватилась за свои волосы монстродева, от не самых приятных ощущений расправив ещё и крылья. – Больно-больно... ну не дергайте... Это все вредный мальчишка виноват! Он не заботится о моих потребностях, обзывается и вообще злой... Злой ксенофоб! – Так... все с вами ясно, – глубоко затянувшись, отпустила работница минестерства уже начавшую хныкать ламию. – Парниш, иди ка ты в свою комнатушку. – Зачем? – Саша невольно напрягся от такого поворота событий. – Ты на нее негативно влияешь, – выдыхнув ему в лицо облачко дыма, фыркнула Смитович. Она и сама в это не верила, но, как чиновник отвечающий за программу обмена, имела полное право такое если не требовать, то точно просить. И если просьба удовлетворена не будет, действовать уже совершенно другими методами, давящими любое сопротивление на вполне законных основаниях. – Просто посиди у себя в комнате немного, пока я с ней не переговорю. Это не долго. – Хорошо, – покосившись на мелузину, послушно встал Александр. – Но давайте не очень долго... раз матери нет, то мне ещё ужин готовить. – Да-да, я тебя позову, как закончим, – жестом, словно муху прогоняла, помахала в его сторону женщина, снова приложив сигарету ко рту. – Кыш-кыш, лети, давай, к себе. Саша на это лишь молча пожал плечами, а после и упорхнул, скрывшись за поворотом межкомнатного коридора. Однако это не значило, что он не собирался подслушивать. Общение тет-а-тет двух самых главных язв всей его жизни? Только не в этом доме! – Ну что, девочка моя, – спустя пол минуты напряжённого молчания, первой подала голос агент. – Поговорим откровенно? – Д-да... – неуверенно ответила ей змейка. Она и сама не знала почему, но от чего-то опасалась сидящую перед ней женщину. Инстинкты, интуиция? Кто знает... Но факт оставался фактом, в ее присутствии кончик хвоста начинал подрагивать отнюдь не от возбуждения. – Ксенофоб, говоришь? – продолжила Смитович. – Обзывает, обижает и всячески не удовлетворяет? – Да, – немного более уверенно ответила Мая. – Ещё и полы холодные... – Случайно не бьёт? – вполне серьезно поинтересовалась женщина, недобро сверкнув солнцезащитными очками. – Хотя не должен, он же не самоубийца, а ты сильнее... – чиновница снова раздавила окурок о пепельницу. – Знаешь его историю? По глазам вижу, что знаешь... – Смитович вздохнула, а после убрала пачку сигарет обратно в карман пиджака. – Рассказал, значит. Наверняка ещё и жертву из себя слепил, хотя у любой истории, как минимум, две стороны. Ну да ладно! Что думаешь об этом, Мая, змейка ты моя сизокрылая? Такой ли гад наш глупый паренёк, ксенофобище проклятущее и вообще импотент по жизни? Только честно. – Он гад, – сразу согласилась Мая. – Вредный, неподатливый... и полы в его комнате холодные! – снова услышалв о проблеме взаимоотношения полов и ламий, Смитович недовольно цыкнула, от чего змейка пугливо скукожилась, но, все-же, продолжила. – Но он мне не противен. Саша глупенький, зациклился на прошлом, словно улиточка, закупорившаяся в собственном панцире. В нем сильна обида, а не бессмысленная ненависть, – мелузина замолчала, словно думая, чего бы ещё сказать, но в итоге: – Он не противный мужеложец и не импотент, но вот его полы все равно... ай! Отвесив мелузине щелбан, агент угрюмо потерла вески, словно собираясь в мыслями. – Мая, если он не так плох, то почему хочешь сбежать? – Смитович посмотрела ламии в глаза. – К слову, ты девственница? – А... ну я... – змейка смутилась, ее глазки забегали. – Просто... просто у нас в селении из мужчин остались только мой отец и дед! А другие деревни делиться своими самцами не хотели! Я... я не какая-то там неудачница! У меня были лучшие оценки на уроках соблазнения и... просто так получилось... "Смущается тому, что ещё девственница?" – притаившись в тени шкафа за поворотом, подумал парень. – "Странный все-же народец... хотя подождите!" И пока Александр размышлял о законах бытия и шкуровства самок разных видов, рас и народностей, разговор на кухне шел своим чередом. – Вот как, – фыркнула Смитович, принебрежительно усмехнувшись. – Неопытная совсем. Говоришь, что не лохушка, а сама бежишь от пустяковой проблемы. Неужели дщери дракона и змеи все такие? – Ч-что ты сказала?! – от растерянной и немного сжатой Маи не осталось и следа. Спина ее выпрямилась, крылья величественно и гордо расправились, а голос приобрел злой, шипящий оттенок. – Не смей оскорблять прародителей, или поплатишься за свой шакалий язык, дитя пыли! – Да неужели? – словно и не было никакой угрозы, продолжила женщина провоцирующим тоном. – Это я то их оскорбляю? Может ты? Своим малодушием, своей слабостью... только-только столкнулась с пустяковой проблемой, а уже бежишь, теряя чешую на ходу. Сдаешься на ровном месте. Фи, деточка, да такими темпами даже самый последний некчемный бомжик тебя отвергнет, и ты вернёшься домой. Одна. Под хвостик к мамочке, вся в слезах соплях и... все такой же девственной неудачницей! Старой, никому не нужной девой! – Заткни свой поганый рот! – вскочила ламия, а ее хвост заметался по полу, сметая с громким грохотом стулья и чуть-ли не снося обеденный стол. – Ничего не желаю слышать от увядающей одинокой человечки! Вы жалки, вы никчемны и неправильны! Вы недостойны даже собственных самцов! – Аха-хах-ха, может быть, – словно ни в чем не бывало, рассмеялась агент. – Но одиночество - мой выбор. Эх, правда, Саша такой ми-илый! – последнюю фразу женщина протянула игривым тоном. – Вот свалит одна глупая змея, попробую с ним и то, и это в разных позах, о-хо-хо! – Смитович закрыла ладошкой ротик, противно при этом рассмеявшись. – А самым приятным будет то, что я, какая-то жалкая "дочь пыли", уделаю одну глупую мелузину по всем параметрам! А как наиграюсь, выброшу паренька, как использованный пре... КРЯК! От удара хвостом дверка кухонного шкафчика с громким треском вмялась во внутрь. На столешнице с негромким скрипом остались отпечатки впившихся в нее пальцев одной разозленной до предела змеедевы. "Похоже я немного переборщила..." – внутренне начиная немного паниковать, внешне Смитович оставалось все такой же нагло-спокойной. – "Чёртовы монстры... ну почему вы такие сильные?! " – надо было что-то делать, причем срочно. – Впрочем, если ты останешься, то и не опозоришься... – руки змеедевы медленно потянулись к шее зарвавшегося агента. – Саша точно сдастся! Нужно просто больше терпения, уверенности в себя и заботы, а там... – руки Маи были совсем близко, как и ее хвост. – А я... я все устрою! Большой домик, полы с обогревом, ванную, в которую поместится даже кентавр! – П-прввда? – ладони змейки неожиданно нежно легли поверх рук служащей. Глаза ламии прояснились и, казалось, засияли светом далёких звёзд. – Полы с подогревом?! Чтобы хвостику было тепло и уютно? – О-очень тепло и уютно! – искренне воскликнула Смитович. – Вы лучшая! – радостно взмахнула крыльями мелузина, а после крепко обняла агента. – Я так рада, что уже почти вас простила! Снимаю все претензии, это очень хорошая и добрая семья! – У-угу... – Но Саша мой, – неожиданно тихо прошептала, хотя скорее прошипела на ушко Мая, одновременно с этим ее объятия стали похожи на стальной капкан. – Тронешь его без МОЕГО разрешения – будешь жить долгой, одинокой и очень мучительной жизнью, – Смитович нервно сглотнула. – А так, большое вам спасибо, уберегли от непростительной глупости и ошибок, о которых бы пришлось сожалеть. И... если вам не трудно... – ламия немного смутилась. – Можете оплатить ремонт дверей, а то мама точно очень сильно расстроится...

***

– Негодяй! – обвинительно ткнула меня пальцем в грудь женщина, когда я ее провожал до межквартирной двери. – Ты всё слышал, но даже не пришел на помощь своему единственному и любимому агенту министерства! – Смитович наигранно всхлипнула. – А ведь мне было так страшно! Так страшно! – Мне одного раза в больнице хватило, – сухо ответил ей, открывая дверь. – Ну, подумаешь, прилетело бы вам хвостом по голове... так она явно прочнее дверок моей несчастной кухни. – Все язвишь, мальчик, – женщина замерла прямо напротив меня, тверда и прямо смотря в глаза. – Снова заварил какую-то кашу, ещё и змейку подговорил посодействовать. Что, думал не пойму? – Смитович разочарованно пощелкала языком. – Знаешь, изначально я действительно тебе сочувствовала, пыталась войти в положение, но ты просто не ценишь чужой доброты... Хорошо. Раз так, отработаешь все в тройной размере. Лафа закончилась, отныне ты мой личный бессмертный пони со всеми вытекающими отсюда последствиями, – договорив, она все-же вышла, лишь бросив на прощание: – Наслаждайся покоем, пока можешь. Скоро начнутся веселые деньки, хех-хе-хе! Зловеще рассмеявшись, Смитович скрылась за поворотом, оставив после себя лишь горький аромат скуренных сигарет. Забавно. Могу и голову на отсечение отдать, что она изначально планировала отсыпать мне ворох проблем своей щедрой рукой, а теперь ещё и нашла более-менее внятный повод, чтобы это сделать. Морально выставить злодеем и негодяем, виновным во всем и сразу, именно меня. Сочувствие? Помощь по доброте душевной? Господи, да хватит уже нести этот бред! Человек человеку всегда был волком! Ей изначально нужна была "бесплатная и бесправная сучка" для ее планов, а тут ещё я подвернулся под руку. Слова же про сочувствие и доброту – красивая обёртка для идиотов, скрывающая гнилую суть. Боже... да даже змея Мая, и та в разы честнее и порядочнее этих министерских крыс. Вот уж действительно, чиновник – худший из людей. Или лучший... хм, раз у власти всегда априори лжецы, воры, убийцы и взяточники, не значит ли это, что так называемые "плохие" качества, на самом деле самые правильные? Самые... человечные? – Да не, бред какой-то! – закончив свой маленький внутренний философский монолог, вернулся обратно в квартиру. Там было на удивление тихо, Маю тоже видно не было... Осторожно заглянув в ее комнату удостоверился, что там ее тоже нет, после чего направился в собственное прибежище. "Нашлась..." – пронеслась в голове раздражающая мысль, когда пресловутая ламия была обнаружена на моем диванчике в обнимку с моей же подушкой. – Ну... – сложив руки на груди, упёрся в девушку холодным взглядом. – Что скажешь? – Всё просто отлично! – отпустив подушку, с радостной улыбкой вскочила на хвост мелузина, чуть не порвав мне обоину шипом на правом крыле. – Я надавила, а Смитович позорно уступила! – оттопыривая большой палец, ламия разулыбалась совсем уж самодовольно. – У нас теперь точно будут полы с подогревом! – Ах, полы с подогревом, – медленно подойдя к дивану, сел на его краешек, продолжая держать на лице крайне натянутую улыбку. – Это определенно то, к чему мы сообща стремились, – девушка все продолжала радостно зубоскалить, смотря на меня сверху вниз. Интересно, она и правда настолько глупа? – Пол с подогревом... а чего ещё ванну не попросила побольше? Джакузи там с домашним кинотеатром, личного повара, садовника да водителя с лимузином? – А так можно было?! – воскликнула змейка, покосившись на окно. – В-вроде Смитович не могла далеко уйти, сейчас ее догоню! – Да черта с два, гребаная ты идиотка! – больше не в состоянии выдерживать этого цирка, схватил большую оранжевую подушку, что шла в комплекте с диваном, а после со всей дури ударил ей Маю по голове. – Пустоголовая дура! – пока ламия не опомнилась, ударил ее ещё раз. Не сдерживаясь, от всей души, благодаря чему мелузину мотнуло влево. – Ты всё испортила! – ещё удар. – Повелась как недоразвитая малолетка! – но ещё раз замахнуться мне просто не дали. Обхватив подушку руками, змейка рывком вырвала ее из моей не самой крепкой хватки. – Теперь Смитович сожрёт меня с потрохами! – Хи-хи, значит, любишь по жёстче? – в свою очередь хихикнула Мая, а затем ударила уже меня, вместе с этим наваливаясь сверху всем телом, впечатывая в диван. Самое настоящее домогательство, если не считать разделяющей нас толстой подушки. – Какой же ты противный. И вредный. А ещё злой, – я с рычанием попытался выбраться, но не вышло... монстродева была слишком проворной, да ещё и хвостом начала обматывать ноги. – Таких у нас в деревне перевоспитывают, согласно древним традициям и текстам. У мамы завалялась одна из копий, – Мая довольно раскраснелась, даже не отводя своих бесстыжих глаз. – С картинками... – Ну и подотрись им! – я хотел было уже плюнуть ей в лицо, но передумал, начав медленно остывать. Ещё обрадуется и слижет, не дай боже... бр-р-р, от одних мыслей в дрожь бросает... – Пусти меня! – Нет, ты дерёшься, – сложив пальцы домиком и положив на них свой подбородок, ответила ламия. – А ещё подслушиваешь, когда просят уйти. Не то, чтобы я против, но... – Пусти говорю, дура! – снова задергался я. – А то завтра утром проснешься от холодного душа! – Пфф, вредина! – фыркнула девушка, но, все-же, освободила меня, сев на противоположный край диванчика, предварительно забрав с собой подушку. – Нет, чтобы за нас порадоваться... – Нас?! – тоже сев, воскликнул, но уже не так яростно. – Нет никаких нас. Есть только я, ну и ты, в виде моей головной боли. Ох... – тяжело вздохнув, я прикрыл ладонью глаза. – Ты серьезно повелась на тот бред, что тебе наговорила Смитович? Да она бы меня и пальцем не тронула в том смысле, а... – Это не бред, – возразила Мая, сжав кулачки. – Я не дура. Я знала, что она меня подначивает. Но ее слова были... правильными. Сдавшись так просто... проиграть какой-то мерзкой человечке... – милузина скрипнула зубами. – Моя гордость, нет... гордость моего рода, вида и расы мне этого не позволят! – Да это бре-ед! – простонал, не в силах выносить эту пафосную дребедень. Гордость рода, величие расы... аа-а-аа, что за херню она несёт?!– Мне Смитович неприятна как человек, да и я ей, думаю, тоже. – На ты же не всегда будешь один, верно? – спросила ламия, подавшись вперёд. – Хочешь найти себе подружку, которую будешь так и эдак, в разных позах?! – Хочу, – не стал отрицать я, оторвав полное скорби лицо от ладоней. – И хочу найти не просто тело для секса, а девушку, с которой мне будет интересно. Родственную душу. – Да без разницы, – фыркнула змейка. – И ты хочешь, чтобы я проиграла какой-то бесхвостой стерве? Дурацкой "родственной душе" с душком! Я?! Ну уж нет. – Да что за бред ты городишь?! – не в силах больше этого терпеть, вскочил на ноги. – Тут нет никакого выигрыша или проигрыша! Это просто жизнь, а я в ней точно не тяну на главный приз. Да посмотри на меня! Просто неудачник с кучей проблем. Ты меня даже не любишь, так на кой черт нам обоим создаёшь новые проблемы?! Тебе нужен трахарь для вашей общины, мне – тишина и относительный покой БЕЗ иных в моем доме! – Все твои проблемы и неудачи может решить переезд в мою деревню, – сухо бросила змейка. – И это я решаю, люблю тебя или нет. В любом случае, ты моя добыча. И чем жертва увертливее и упорнее, – голос монстродевы стал глубоким, а взгляд словно заволокла странная дымка. – Тем слаще победа! Тем почетное трофей, что я принесу домой и, быть может, милостиво разделю его с сестрами и подругами... кья-я!!! – неожиданно девушка пронзительно воскликнула, крепко зажмурившись, а ее хвост начал нетерпеливо отстукивать о пол затейливую мелодию. – Ох-хох, от одной мысли все тело истомой сводит, – открыв глаза, Мая маслянисто уставилась на меня, обратной стороной ладони утерев с подбородка слюнки. – Ты – мой, запомни! – Аж четыре раза, – проскрипев зубами, в попытках осознать логику живущего со мной существа. Выходило крайне трудно и запутано, но неожиданно на ум пришла довольно рисковая идея. Опасная, чуждая, но по своему, вполне укладывающаяся в колею мелузининых измышлений. – Ладно... я понял, – собрав решимость в кулак, бросил: – Раз так, то я дам тебе "победу", – в качестве подтверждений своих намерений, рывком снял майку и бросил ее на диван, оставшись по пояс обнаженным. – Вот. Весь твой. Не буду ни орать, ни сопротивляться, – расставив руки, словно собираясь обнять замерщую в неверии ламию. – Стань же моей первой и единственной, мелузина Мая! Оттрахаю так, что месяц нормально ползать не сможешь!