Темная сторона

      – Трое… – несвязно бормоча себе под нос, я медленно прогуливался по месту, что в самом ближайшем времени должно стать моим домом на достаточно продолжительный отрезок времени. Ходил один, ибо Смитович с Маей больше заинтересовались баней с бассейном. Мне же захотелось ненадолго уединиться, потому, пока они были отвлечены построением наполеоновских планов в отношении всего предоставленного нам имущества, я благополучно ретировался в сторону дома, оказавшегося даже не запертым. – Третий-то кто тогда?!       И вот теперь, медленно расхаживая по просторным светлым помещениям, пережившим не один буржуйский евроремонт, а может построенным так изначально, старался отрешиться от съедающих меня изнутри переживаний. Выходило это с довольно переменным успехом. Вроде мысли я и привел в норму, но где-то на периферии, словно темная туча, клубилось понимание неизбежности того песца, что должен свалится на мою голову в самое ближайшее время. Интуиция, шестое чувство, если хотите…       Вернувшись же мыслями к дому, который я исследовал шаг за шагом, то выходило так, что он, и правда, был очень и очень хорош. Дорогие, приятные на ощупь обои, высокие натяжные потолки с кучей вмонтированных прямо в них ламп, по-настоящему широкие коридоры, где не то что ламия спокойно протиснуться сможет – кентавр пройдет в полный рост. Не самый большой, конечно, но пройдет. И самое главное, не для меня, но для одной похотливой змейки – полы с подогревом. Везде были эти чёртовы порождения комфортной и сытой капиталистической жизни! Что не комната, так рядом с клавишей света сенсорный дисплей с настройкой температуры пола.       Вот уж действительно, хорошая работа Смитович, ничего не скажешь. Барский подгон во всех смыслах этих слов.       Но если отрешиться от дорогой добротной мебели, огромной столовой, современной кухни, джакузи и двух туалетов, по одному на каждый этаж, то дом был довольно-таки… необжитым местом. Холодным и пустым, даже не смотря на весь свой блеск и лоск. Ставлю руку сестры на отсечение, что тут никогда никто и не жил. Следили за порядком, прибирались да смахивали пыль, но точно не жили.       – Уныло оно как-то, – проведя пальцем по до омерзения чистому обеденному столу, я невольно скривился. – Домой хочу. Дома лучше…       Но не успел мой разум погрузиться в меланхолию, как с противоположной стороны дома раздался звук открываемых дверей, а после и полный радости вперемешку с довольством голос Маи:       – Из бассейна прямо в дом, как здорово! – следом раздался негромкий шелест чешуи и звук шагов. – Ми-илый, ты здесь? Пошли скорее выбирать наше любовное гнёздышко с большой кроватью!       – Отстань старуха, я в печали… – ответив ей, я сел за стол, а после с тихим стуком уронил на столешницу собственный лоб. – И жизнь моя снова дала трещину.       – Я не старуха, – немного обиженно заметила змейка. Видимо тема возраста была довольно болезненной не только для человеческих женщин. – Моложе тебя на полтора года, между прочим!       – Потому и говорю – старуха, – ответил я ей, тяжело вздохнув, но не отрывая лба от столешницы. Почему-то такая поза в данный момент казалась мне наиболее удобной. – Ведь я сам уже стар и немощен. Осталось только умереть, порадовав пенсионный фонд.       – Вот ещё, фонды какие-то радовать! – голос девушки теперь раздавался совсем близко. Видимо, тоже зашла в столовую. – Ты молод, в нужных местах очень даже бодр. Поэтому радуй меня, а не подозрительные конторы с сомнительными названиями! И вообще, пошли плавать.       – Куда? – оторвав голову от столешницы, покосился на стоящую в двустворчатых дверях мелузину, сложившую руки под своей объемной и притягивающей взгляд грудью.       – В бассейн, – ответила девушка. – Водичка там очень хорошая, даже теплее моря, на берегу которого стоит моя деревня.       – В самом деле, почему бы и не поплавать, – поддержала ламию Смитович, выглянув из-за ее плеча. – Потом на солнышке можно позагорать. Главное найти шезлонги.       – Ох, ни стыда ни совести… – покосившись на состроившую невинную моську агента, я тяжело вздохнул. – Но у нас нет купальников.       – Мне больше нравится купаться обнаженной, – тут же пошла в атаку Мая. – Когда водичка нежно ласкает все… части тела, – последнюю часть предложения проговорив с придыханием, ламия многозначительно на меня посмотрела, а после и вовсе облизнулась. – Без всяких стесняющих чресла резинок!       – А мне – нет! – проигнорировав намеки и заигрывания мелузины, добавил я. – И вообще, тут с нами целый агент госдепартамента, да и полотенца отсутствуют.       – Я тоже не против поплавать топлес, – подмигнула мне Смитович, от чего я лишь непроизвольно скривился. – И зачем нам эти полотенца? На улице жара, просто полежим на солнышке, прогреемся, все сразу и высохнет.       – Ну вот и поплавайте вдвоем, – я снова уронил голову на стол и лениво им помахал, будто отгоняя двух надоедливых мошек. – Как закончите с солнечными ваннами, поедем домой.       – Саша, не будь таким унылым и аморфным, словно выброшенная на берег медуза! – раздражённо стукнула змейка кончиком хвоста по полу. – А то тебя так никто и не полюбит!       – Да неужели? – оторвавшись от стола, я крайне ехидно посмотрел в глаза мелузине, от чего та непроизвольно вздрогнула. – Тогда почему же одна особа все никак меня не покинет?       – Ну… это… – смутившись, Мая непроизвольно начала теребить руками собственную маечку. – Это немного другое… да… мне просто нравится твое тело, вот! Пользуюсь, а как надоест, отдам сестрам-мелузинам!       – Вот, слышали! – победно усмехнувшись, показал на змейку пальцем. – Агент, арестуйте эту опасную преступницу и депортируйте!       – Ещё чего, – фыркнула Ольга. – Слова – это просто слова. Нету тела, нет и дела. Да и вообще, я не для того пробивала свое прошение о доме с баней и бассейном, чтобы все это накрылась медным тазом из-за депортации милашки Маи.       – Ты злой и вредный! – крайне возмутилась моим поведением змейка, недовольно на меня посмотрев. – А раз так… то в наказание будешь со мной купаться! А потом вместе будем греться на солнышке. Я, и ты в качестве живого обогревателя, чтобы одна бедная и несчастная мелузина не замёрзла и не заболела, хнык!       Договорив, девушка многозначительно покосилась в сторону Смитович.       – Да-да, нельзя, чтобы твоя подопечная пострадала, – покивала та в ответ. – Поэтому идём купаться без одежды!       – Ну и купайтесь без меня! – упёршись рогом, недовольно посмотрел на обходящих стол с двух сторон недобро улыбающихся дам. – Я-то вам зачем?!       – Хочу посмотреть, как ты будешь смущаться, хи-хи-хи! – охотно пояснила Ольга.       – Нет ничего лучше, чем обжиматься с мальчиком под водой! – поддержала Мая. – У мелузин большие лёгкие, под водой можно сидеть до-о-олго, даже если воздухом делиться рот-в-рот! А уж сколько всего там сделать можно, и никто не услышит, не поймет, не разберёт сквозь водную гладь!       – Не, ну ты слышала?! Слышала?! – снова ткнув в змейку пальцем, посмотрел в сторону Ольги.       – Просто обсуждение физиологии иных и особенностей подводного плавания, – промурлыкала мне женщина в ответ, хватая под руку. С другой же стороны, ламия, мимолётно лизнув мой палец раздвоенным язычком, от чего я резко руку отдернул, нежно вцепилась в меня со спины.       Но не успели эти две гадины совершить свое недоброе дело, как телефон в кармане Смитович натужно зазвонил.       – Алё? Да? – так меня и не отпустив, женщина достала смартфон свободной рукой. – Что, уже? Вы серьезно? А удержать её хотя-бы на часок другой… поня-а-атно… Да, у меня тоже очень много важных дел, но, так и быть, займусь вашей проблемой. Только не забудьте заполнить бумаги, что я вам выслала на прошлой неделе. Да. Да, сейчас буду. Погодите, что она сделала?! Вы это серьезно?! Боже, хех, это даже звучит забавно… нет-нет, я не смеюсь, Вам кажется, да…       Отпустив меня, Ольга, еле сдерживая смех, утерла выступившую из правого глаза слезу.       – Сейчас приду, не волнуйтесь, – договорив, женщина погасила телефон, а после, чуть-ли не хватаясь за живот, заразительно засмеялась. – Аха-хах-ха, вот это… аха-хах-ха… боже, обожаю свою работу… – отсмеявшись, Смитович покосилась на нас со змейкой. – Значит так, мальчики и девочки, отдых с бассейном отменяются. Идите лови… в смысле встречать новое действующее лицо вашего дружного коллектива.       – Что, уже? – недовольно надула щёчки змейка. – Может потом? Часа через три-четыре, а лучше, вообще завтра?       – К сожалению, нет, – покачала головой агент, доставая из кармана сигарету. – Не в этот раз. Пошли во двор. Мне придется отойти, чтобы забрать кое-какие документы, потому оставляю всё на вас.       – Серьезно? – нахмурился я, тем не менее радуясь, что до бассейна так и не дошло. – Как мы его узнаем то? Что должны будем сказать?       – Ой, ну не начинай, – отмахнулась женщина, выпуская горькую струйку дыма. – Ты парень сообразительный, Мая тоже не дура, потому сумеете подобрать нужные, правильные слова. Что же до узнавания… – Ольга снова затянулась, а после своеобразно усмехнулась. – Не думаю, что подобное вы вообще сумеете пропустить мимо своего внимания. Обещаю, зрелище будет довольно фееричным!       От такой информации легче мне не стало от слова совсем, а пятая точка совместно с шестым чувством опасливо сжались, посылая мне не самые радостные сигналы на счёт грядущих событий.              

***

      Замерев около ворот в наш пентхаус, мы с Маей опасливо посматривали то в одну, то в другую сторону, ожидая появления нового действующего лица. И как бы странно это не звучало, были едины в своих мнениях. Очередной представитель иных в нашей не самой дружной компании был совершенно лишним, незваным да попросту вредным элементом.       Мне, как не трудно было догадаться, хватало одной Маи для полного «счастья», мелузина же в своем негодовании была более продумана и низменна, а, может, и наоборот, гораздо возвышеннее.       – Что же это за вид? – стоя рядом, бормотала она себе под нос, недовольно закусив ноготок большого пальца правой руки. – Девушка или парень? Если ламия, сразу укажу ей ее место, чем дальше от Сашиной спальни, тем лучше, если мерзкая рогатая дурочка-сатир, получит хвостом промеж рогов, со всякими паучишками да насекомышами договорюсь, люди им без особой надобности, всяких растений да бревен считать за соперниц – себя не уважать…       – Чего это ты так распереживалась? – хмыкнул я, покосившись на девушку. – Ревнуешь?       – Это чувство чуждо моему виду, – фыркнула змейка, отвлекаясь от собственных измышлений. – Просто меня раздражает сам факт того, что ты будешь уделять мне гораздо меньше времени, что больше не выйдет общаться наедине, отдаваясь страсти жаждущих наслаждения тел...       – Ох, давай поменьше пафоса и высокопарных отговорок, касательных твоей излишней любвеобильности, – хмыкнул я. – Будь более честной, называя вещи своими именами. И да, разве тебе не лучше, если третьим будем какой-нибудь во всех смыслах мужественный и самцовый иной? Орк там или минотавр какой? С ним то сможешь хоть целыми днями напролет сексом заниматься, никто и слова не скажет. Может ещё и согласится отбыть в твою деревню…       – Меня не интересуют изощрённые виды рукоблудия! – недовольно воскликнула Мая, а после, узрев мой полный непонимания взгляд, пояснила. – Все рода ламий могут забеременеть исключительно от человеческих мужчин. Не знаю, почему так, да и знать не хочу. Просто помни, что каким бы замечательным не был самец, какой бы длинны не был его огурчик, для мелузин человеки лучше всех! Нас дурманит один лишь запах вашего полного тестостерона тела… – договорив, змейка неожиданно приблизилась почти вплотную, глубоко при этом вздохнув. – Ох… аж тело истомой сводить начинает… пьянит хлеще скорпионьей настойки…       – Эй-ей, держи-ка себя в руках! – отшатнувшись от нанюхавшейся всякого разного змейки с балдежным выражением на милом личике, я невольно вздрогнул. С одной стороны вроде и приятно, когда девушка так реагирует, а с другой явно веет какой-то нездоровой манией. Ну, или хитрая ламия снова меня водит за нос, преследуя свои, крайне изощрённые и непостижимые мужским разумом цели. – И вообще, на нас тут пытаются балласт повесить, а ты все дурачишься!       – Ну, балласт балласту рознь, – уклончиво ответила Мая, после чего многозначительно улыбнулась. – Но я рада, что теперь есть мы, а не один Алексашка-страдалец в окружении злобных и коварных иных, портящих ему кровь!       – Не придирайся к словам! – не будучи в силах смотреть на лучащуюся довольством змейку, я отвернулся в сторону дороги, притворяясь, что высматриваю должного вот-вот явиться иного. – Просто я немного оговорился.       – Как скажешь, – заползя мне за спину изящным движением хвоста, Мая задорно выглянула из-за моего плеча, стараясь рассмотреть мое не самое довольное и самую малость смущенное лицо. – Но знай, твоя скорлупа треснула, птенчик. Я заставила ее треснуть, так что ещё немного, и покажется самая вкусненькая часть. Будь уверен, я распробую её со всей доступной мне страстью и нежностью!       От столь слащавых и полных «змейковой мудрости» слов у меня аж зубы заныли. И только-только я хотел поостроумнее огрызнуться, как со стороны, в которую не так давно ушла Смитович, показалось нечто весьма странное. Находясь на вершине небольшой горки, с которой в нашу сторону тянулась асфальтированная автомобильная дорожка, это нечто напоминало иного в самую последнюю очередь. Или, быть может, я просто чего-то не понимаю в этой жизни, что раз за разом преподносит мне сюрпризы один круче другого.       – Мая, скажи… – потерев глаза руками, негромко обратился я к своей спутнице. – Ты тоже это видишь, или у меня начались галлюцинации?       – Если ты про кривой черный плед, переделанный в парус… – девушка мне ответила не менее ошарашенным тоном, непроизвольно склонив голову немного набок. – …и каким-то непонятным образом воткнутый в ванну длинной прямой палкой, то вижу. Но клянусь матерью-змеёй, будь я дома, то приняла бы это за бред утомлённого солнцем разума!       Пока мы с ламией делились впечатлениям от увиденного, из ванной по пояс выглянула особа внешнего вида столь впечатляющего и одновременно чуждого обстановке поселения-пансионата, что дар речи потерялся сам собой.       – Аргх, якорь мне в глотку! – сказала она. – Клянусь краккеном и последним бочонком рома, это же сухопутная крыса и злобная морская ведьма!       На это я смог лишь открыт рот, а после так-же молча его закрыть, ибо слов у меня просто не было. Стоящая рядом змейка пребывала в схожем со мной состоянии, по крайней мере она тоже молчала.       – Поднять Веселого Роджера, время сойтись якорями! – пока мы молчали, эта синекожая особа в тельняшке, красной бандане и черной повязке через левый глаз гортанно воскликнула, а после, достав из-за спины кривую, чем-то напоминающую весло палку, начала отчаянно ею отталкиваться от земли и, что самое странное, понемногу приводить в движение свое «судно». Ванна же, натужно заскрипев, перевалилась через вершину и медленно, метр за метром, покатилась вниз на приделанных к ножкам вращающихся колесиках. – Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рома!       Пожалуй, это выглядело бы даже величественно, если бы не было столь откровенно бредово. Набирая скорость, посудина неторопливо разбрызгивала воду во все стороны и катилась на нас по пологому асфальтированному склону. Пиратка, а никак более прилично я обозвать эту особу не смог, нацепив на левую руку бутафорский крюк, гордо вскинув весло-полено на манер сабли, «лезвием» указывала непосредственно в мою сторону.       – Арряаа, на абордаж! – но момент триумфа, начатый столь неожиданно, столь же внезапно и закончился, когда в очередной раз протяжно заскрипев, ванна остановилась, не доехав до нас с Маей каких-то пары метров. Поняв, что «судно» без посторонней помощи дальше никуда не поедет, а в область поражения весла мы так и не попали, единственный глаз синекожей девушки отчаянно сощурился, выдавливая пару скупых пиратских слезинок. И словно вторя ее недовольству, нижняя часть морской разбойницы, которая стала нам видна, зло дернулась вертикальным хвостом, напоминающим акулий, выкидывая за борт очередную порцию прохладной воды. – Ууу, все проклятая морская ведьма виновата!