Сто королей

      Этой ночью Ранмьяку Хибана не могла спать.       Добровольный сон её уже давно не беспокоил с того самого дня, как мандариновый клан лишил её семьи. Оставаясь в темноте, Хибана видела их бледные тени, тени своего клана, тянущие к ней руки, слышала заливистый хохот Ёкубо, очередную перепалку Моретсуны с Умэдзавой и уставший вздох Никушими. Они пришли к Хибане год назад, когда она уже полгода была красным королём и всё никак не могла научиться контролировать силы.       Когда Дамоклов Меч только появился у неё над головой, она сама пришла к красному королю, к Суо Микото, надеясь, что тот сможет обучить её использовать силу. Когда Хибана в первый раз озвучила свою просьбу, Микото равнодушно хмыкнул, закурил и велел ей искать учителя получше. Когда Хибана во второй раз озвучила свою просьбу, Микото не обратил на неё внимания. В третий раз Хибана не стала озвучивать свою просьбу. Она напала. Выследила парня, призвала Дамоклов Меч, и алое пламя против её воли устремилось в самое небо, бросалось на автомобили и здания, как голодный зверь, плавило асфальт, сжирало провода. Огонь Микото был жарче, он был всюду, он окружил неконтролируемую вспышку Хибаны, подавил её, уничтожил.       — Ну и что это было? — равнодушно произнёс он, когда Дамокловы Мечи были отозваны.       — Я просила вежливо, — сквозь зубы процедила она, глядя в глаза Микото. — Я не справляюсь! Мне нужна помощь опытного человека! Не хочешь помочь мне, так страдай от последствий! Я уже сняла квартиру рядом с Хомрой, нашла работу у твоих конкурентов, и каждый чёртов день я буду заглядывать в твой бар с Мечом над головой — понял?!       Но он только рассмеялся в ответ на её угрозы. Это так взбесило Хибану, что она, поддавшись вспышке эмоций и воле своих расшатанных нервов, ругала его всеми словами, что приходили в голову. После этого Микото согласился помочь ей. Согласился и каждый день с издёвкой цитировал все её нелепые ругательства, тем самым только больше выводя Хибану из себя. Однажды он даже написал с ними хайку, которое Хибана сожгла, не прочитав.       Ёкубо, Моретсуна, Умэдзава и Никушими должны были прийти к нему. Они собирались присоединиться к Хомре, действительно хотели этого, но так вышло, что в те моменты Хибана оказывалась рядом с Микото. Так вышло, что все четверо решили для начала познакомиться с обоими красными королями, и почему-то безответственный громила, от которого вечно пахло сигаретами и алкоголем, нравился им меньше, чем вспыльчивая официантка. Четверо приняли её силы, четверо наполнили её серую, одинокую жизнь смыслом, четверо сожгли её сердце дотла. Вернувшись к тому, с чего всё начиналось, Хибана остро чувствовала одиночество, преследовавшее её всю жизнь. Ей вновь было не на кого надеяться, не кому рассказать о своих тревогах, не с кем на выходных сесть на мотоцикл и гнать, пока не закончится бензин. Теперь каждый день у неё выходной, но это почему-то не радует.       Как только Хибана научилась контролировать свои силы, она перестала терроризировать Хомру своими визитами. И тем самым обидела их. Эти придурки, как выяснилось, привыкли к ней: Кусанаги каждый вечер готовил специально для неё карри; Ята и Камамото ждали её, чтобы послушать очередную перепалку с Суо; Анна, которую Хибана от скуки научила плести фенечки, каждый день что-то мастерила для неё. Один Микото никогда не ждал её визита. Он сам приходил в кафе, где она работала, на съёмную квартиру, к её клану — если хотел этого. Раньше Хибану это выводило из себя. Сейчас она всё бы отдала, лишь бы вернуть те деньки.       — Эй, Киносита, — устало произнесла Хибана. — Есть новости?       Экран смартфона, лежащего у ног Хибаны на деревянном полу, загорелся. Из динамиков раздался изменённый, механический голос:       — Час ночи. Даже если бы были, я бы о них не сообщил.       — Поняла, — она закрыла глаза, прижав колени к груди. — Извини, что разбудила. Я не потревожу тебя до утра.       На самом деле, ей просто хотелось поговорить. Не важно с кем, не важно о чём, лишь бы убедиться, что в этом мире она не одна. Тишина оглушала. В тишине жили призраки, которые тыкали на неё своими невидимыми пальцами, кричали, плакали, таяли. И все, как один, хотели жить. Четверо. Старшему, Моретсуне, в этом году исполнилось бы двадцать шесть лет. Он так хотел рвануть из Японии и осесть где-нибудь поближе к Голливуду, жениться на американке и посылать своему клану воздушные поцелуи с больших экранов.       — Ненавижу вас, — всхлипнув, произнесла Хибана, носом уткнувшись в колени. — Всех вас ненавижу.       — Хибана, — раздался негромкий мужской голос из-за бумажной двери. — Я вхожу.       Нахмурившись, стиснув зубы от злобы, она выпрямилась, пальцами утирая навернувшиеся слёзы. Дурные повадки Суо не смог изменить даже рухнувший от рук красных королей мир — парень всё равно приходил, если хотел этого, не спрашивая разрешения.       — А если бы я была не одета? — сквозь зубы процедила девушка.       — Мне было бы очень приятно, — спокойно ответил он, опустившись на пол. — Ты чего не спишь?       — Поджидаю, когда ко мне в комнату ворвётся большой красный идиот. Что тебе нужно?       Он закурил, на секунду осветив комнату красной искоркой, соскользнувшей с пальцев.       — Прогуляемся до ближайшего бара? Ты и я. Можем даже взяться за ручки, чтоб не потеряться.       — Прямо сейчас?       — Хочешь сидеть без сна до утра и всю ночь рыдать в подушку?       — Мне нечего надеть, — Хибана хмурилась. Со всеми произошедшими событиями она успела забыть, насколько сильно её раздражает прямолинейность Микото, его вечное спокойствие и он сам.       — Разве это плохо? — он затянулся, убрав руки за голову. — Опять же, я бы посмотрел на тебя без одежды.       Она закатила глаза. Хибана сейчас была слишком измотана для очередной ссоры с Микото, слишком тягостно было у неё на душе, и любая вспышка эмоций могла запросто перерасти в истерику. К тому же, час поздний. Нехорошо будить людей из-за одного большого красного идиота.       — Одежда Яты будет тебе как раз… — он поднялся с пола. — Я принесу.       Хибана не оценила этих слов. Её, как и любую девушку, покоробило сравнение с парнем. Она решила, что Микото назвал её плоской, в то время как он имел в виду её малый рост. В футболку и брюки Яты Хибана проскочила легко. Впервые в жизни ей было всё равно, смотрит ли на неё Суо, когда она переодевается, или нет. Ну и пусть себе смотрит, думала она, раз ему было бы приятно видеть её голой. В конце концов, такой взрослый парень наверняка уже не раз видел женщину обнажённой.       И, судя по его самодовольной ухмылке, он всё-таки не был джентльменом и подглядывал.       — Ты же опекун маленькой девочки, — равнодушно произнесла Хибана. — Король… наставник для врачихи. Какой пример ты им подаёшь?       — Ну я же всё-таки преступник. Мне плевать на подобное.       — Ты и мой наставник… был какое-то время. Не боишься, что я стану такой же, как ты?       — Я не против. Подгляди за мной как-нибудь.       Она скосила взгляд в сторону, ничего не ответив. Микото часто её провоцировал на перепалку, с несвойственным ему энтузиазмом, от чего казалось, что ему нравится, когда Хибана в ярости кроет его ругательствами. Иногда доходило до драки, в которой Хибана была и зачинщиком, и тем, кто поднимал белый флаг, признав свою ошибку. Микото не причинял ей боли, не обжигал кожу — он только уклонялся и посмеивался над ней.       Клан Хибаны подшучивал над ней. Они планировали её свадьбу с Микото, решили, что обращаться с первенцем будут, как со своим принцем, и часто дразнили Хибану. Она злилась, ругалась, даже бросалась в них слабыми зарядами пламени, но что толку? Они продолжали подтрунивать над ней и рисовать пальцами в воздухе сердечки, когда видели парня и девушку вместе. Идиоты. Суо слишком ленив, чтобы влюбиться, а она… А что она? Она боится односторонней влюблённости, и поэтому, пока Микото не проявит к ней симпатию, она не позволит себе полюбить его. Да и думать ей сейчас нужно не об этом, а о Ёкубо, Моретсуне, Умэдзаве и Никушими. Интересно, почему первой кличкой, что они дали ей, было «тормоз»?       — Суо… не боишься, что нас повяжут? — она шла рядом с ним, пытаясь привыкнуть к чужой обуви — резиновым летним тапочкам. — Мы же взорвали Шидзуме.       — Синим задницам сейчас не до нас. Да и я смогу защитить тебя от них.       — Я сама смогу себя защитить, — негромко огрызнулась она. — Спасибо, громила… сегодня… уже десять дней, как их нет.       — Что думаешь делать, Хибана?       — Я хочу отомстить за них, но… некому, — она опустила голову, сжав губы в линию. — Поэтому… думаю, сейчас нужно сосредоточиться на главном: понять, что случилось в тот день, когда сгорел Шидзуме. Ты как?       — Согласен.       На мгновение он остановился, вынул руку из кармана армейских брюк и протянул ей раскрытую ладонь. Хибана не стала упрямиться. Просто сжала его ручищу без упрёков, недовольства и грубых шуток. От тепла его ладони по коже Хибаны пробежали мурашки, и только после этого она поняла, как сильно замёрзла этой холодной ночью.       — Разве после случившегося не должны объявить комендантский час? — невесело спросила Хибана. — Да и какой бар работает в такой час?       — Никакой, — он улыбнулся.       — И куда же мы идём?       — Хибана, мы — красные короли и преступники, которых разыскивает вся страна. Ты всё ещё думаешь, что мы должны соблюдать правила?..       Она не ответила. Лишь шла, едва поспевая за широким шагом Микото, крепко сжав его руку. В тишине ночи, когда смолкли даже сверчки, их шаги звучали неприлично громко. Свет во всех двухэтажных домах был выключен, фонари уже не работали, и небо сияло звёздами и полной луной до того ярко, что было светло, как днём. Воздух здесь чист, что странно. Либо ветер не принёс сюда смог и пепел, либо здесь завёлся кто-то, кто очищает воздух.       Микото прошёл к трёхэтажному зданию, такому тихому, молчаливому, сонному, что у Хибаны вновь от страха сжалось сердце. Парень толкнул незапертую дверь и осветил помещение алым пламенем, вспыхнувшим в ладони. Хибана увидела маленький, вполне опрятный, пустой бар. На широких полках за стойкой блестели алыми искрами пузатые бутылки с дорогой выпивкой. Здесь стояли круглые низкие столики у широких кожаных диванов, а на них бокалы, бутылки и тарелки с испортившейся и отвратительно пахнущей едой. Это место оставили и больше не возвращались сюда.       — Фу, — Хибана зажала нос пальцами.       — Что скажешь? Подходящее место для первого свидания?       — Для чьего свидания?       Микото не ответил, лишь задумчиво взглянул на Хибану и прикурил, разбавив вонь от тухлой пищи сигаретным дымом. Не сдержавшись, Хибана собрала грязную посуду, к которой остатки еды присохли намертво, и выбросила в мусорный бак на улице. Вдали в мёртвой тишине она услышала единственный звук в ночи — собачий лай.       Когда она вернулась в бар, Микото втирал окурок в пепельницу у барной стойки. Он нашёл выключатель, и теперь бар освещали три персиковые лампы. Не хватало только музыки, подумала Хибана, но в такой звенящей тишине она прозвучала бы, как богохульство.       — Ты совершеннолетняя, креветка?       — Я на год младше тебя, — она нахмурилась. — Так и будешь придумывать мне идиотские прозвища, омарья башка?       — Мне просто нравятся твои волосы, — он пожал плечами. — Твои глаза, губы… ты.       — И какое же прозвище будет у моих глаз? — она раздражённо опустила взгляд в пол. — Ты хоть знаешь, какого они цвета?       — Чёрные.       Он поднялся и прошёл за барную стойку, постоял какое-то время перед полками с дорогим алкоголем и достал квадратную бутылку коньяка. Хибана села на высокий стул, задумчиво глядя, как тёмно-коричневая огненная вода наполняет низкие стеклянные бокалы.       — Можешь плакать, — спокойно проговорил он. — Кроме меня никто об этом не узнает.       Хибана опустила взгляд в пол. Для неё плакать было уже поздно — слёзы больше не шли. Сейчас её глаза щипало от усталости, и тело молило об отдыхе впервые за долгое время. Ей хотелось спать, но, когда он уснёт, что приснится ей? Мертвецы, пламя или нестерпимая боль от ожогов?       Девушка осушила бокал парой глотков и почувствовала, как её внутренности сожгло изнутри.       — Эй, — Микото вовремя схватил её за плечо, не позволив свалиться с высокого стула. — Полегче.       Хибана закрыла глаза, коснувшись тыльной стороной ладони губ. Как нелепо — один бокал, и она пьяна до такой степени, что не способна даже сидеть. Если бы клан видел её сейчас, они бы расхохотались, а после сами напились бы так, что упали бы без чувств. Клан. От боли и невыносимого жара внутри по щекам Хибаны потекли слёзы.       — Хибана, — ласково произнёс Микото, ладонью коснувшись её лица, заставив девушку посмотреть себе в глаза. — Не молчи.       — А что говорить? Ты и так всё знаешь. Так что… пусть спят с миром вместе с этим мандариновым уродом, — она глубоко вздохнула. — Тебе ведь тоже нелегко, так?.. Всё-таки… кома.       — Мне хорошо. Особенно сейчас. Я…       Он не договорил. Бар, такой тихий и всеми покинутый, наполнило фиолетовое сияние из окна. Хибана это заметила и неуклюже поднялась на ноги, нетвёрдой походкой подошла к стеклянной двери. В небе над зданием бара парил изящный, грозный и полный неизвестной силы фиолетовый Дамоклов Меч.       Лай собак звучал громче и грознее.