У Рейенис...

Джейме никогда не считал себя «идеалом», и уж тем более никогда таковым не являлся. Ему всегда были чужды эти рассуждения сира Дейна о рыцарственности, чести и благородстве, но почему он, сын Утеса Кастерли, сидел теперь здесь, в этом пропахшем сексом и вином трактире, успокаивая дочь сгинувших драконов? Почему он, а не сир Эртур, сиятельный Меч Зари? Малышка, спавшая на его руках, зашевелилась и тихо всхлипнула, позвав то ли мать, несчастную Элию, то ли убиенного брата, то ли отца. Он провел рукой по ее волосам то ли утешая ее, то ли себя. Ничего, «Пламенная» отплывает следующим утром. Осталось переждать лишь эту ночь, и они покинут Вестерос навсегда. — Дочка? — шамкий старушечий голос был полон искреннего участия. Мужчина поднял голову, встречаясь с глазами старой шлюхи. — Да, — прижал девчонку к груди, слушая как бьется ее крохотное сердечко. И, пожалуй, сейчас они действительно были похожи на дочь и отца: тени самих себя прежних. Он, грязный и лишенный белого плаща, больше не являлся золотым львом, гордостью отца, хитрого Тайвина, пославшего убийц за несчастной семьей Последнего Дракона. Она — ломкие кости да ужасающий шрам на спине, оставленный сиром Амори, меньше всего походила на принцессу. Сиром… одни проблемы от рыцарей. — Ну и место вы выбрали! — недовольно бросила шлюха, пока Ланнистер думал, не убить ли ее. — Блошиное Дно — не то, что нужно этой крошке. Мужчина вздрогнул от осознания собственного ужаса, поднял глаза, встречаясь с ее усмешкой. Холодной и жесткой. — Продашь? Я выращу ее. Позабочусь. Куском хлеба не обделю. А что… продать Рейенис Таргариен в шлюхи?.. пожалуй, это стало бы решением всех проблем. Он смог бы вернуться к Серсее, к той, которую любит. Перед взором Джейме будто бы предстала сестра: пышные золотые локоны, алые губы, изумрудные глаза и полные груди. Она хитро улыбалась, расставляя ноги лишь для того, чтобы принять его — брата. А потом Элия… все еще живая, раздавленная Горой, она улыбнулась дочери, жавшейся к его плечу, чем-то кровавым, что когда-то было ее губами. — Пожалуйста… Это вроде бы простое слово отняло у нее последние силы, каким-то чудом державшие душу в изломанном теле, и принцесса умерла. Джейме плохо помнил, что было после. И, говоря откровенно, вспоминать не желал. Но были сны, и в этих ярких и невероятно живых снах, он постоянно проделывал то, что сделал наяву лишь раз. Вот он оттаскивает кричащую Рейенис от тел матери и брата, вот запирает… где только? Вот поджигает покои Элии, а после хватает дочь то ли прачки, то ли кухарки и смотрит в серые — не индиговые — глаза, не решаясь. Раздевает девчонок, меняя богатое платье Рейенис на что-то жалкое и совсем принцессы недостойное. Берет подушку и давит-давит-давит, а потом терзает мертвого уже ребенка кинжалом. Длинные черные волосы, но на пару оттенков светлее, чем у дочки Элии, кажется, всюду. Рейенис плачет тихонько в углу, обнимая драконье яйцо… — Нет. Мы уходим, — мужчина поднялся осторожно, одной рукой держа маленькую принцессу, другой — холщовый мешок с драконьим яйцом. И зачем он его, спрашивается, схватил?! Хотя, если продать его, например, им хватит на долгую и безбедную жизнь в том же Браавосе. Но это чушь, мало ли кто опознает в них… нет, с дочерью Рейегара Таргариена нужно бежать как можно дальше. — Жаль, что ж, идем со мной. — Зачем? — напрягся Джейме. Старуха глянула на него как на неразумного младенца, точно желая удостовериться в его психическом здоровье. А затем рассмеялась, утирая слезы. — Ребенка нужно искупать. И покормить. И вообще, вы на свадьбу короля Роберта останетесь? Она уже завтра. Город радуется. «Король Роберт», свадьба… быстро отец, однако. И трех недель, ведь еще не прошло, а он уже притащил Серсею в Гавань. Серсея… имя сестры, точно клинок валирийской стали. Джейме болезненно поморщился, сжав зубы до хруста. — Мамочка! — пронзительно закричала Рейенис, привлекая к ним внимание. Мужики да шлюхи за столами смолкли, поглядев на них с острым любопытством. Старуха, вцепившись в край рубахи, потащила его в сторону выхода с удивительной для такой иссушенной женщины силой. Ланнистер не сопротивлялся, позволяя увести их из этого трактира. — Нармина, — представилась женщина, завернув куда-то в один из многочисленных проулков. — А ты? — Джей… сон. — Джей… сон, — передразнила его она, неприятно рассмеявшись. — Успокой дочь. Как ее зовут, кстати? — Джоанна, — имя сорвалось с губ раньше, чем он мог бы о чем-нибудь подумать. Быть может, он сам хотел назвать этим именем собственную дочку. — Ее зовут Джоанна. — Хорошее имя. Сильное. Ну, идем. Они быстро прошли по узким улочкам, кишащим крысами размером с котенка Балериона, петляя и держась в тени хлипких лачуг. Джейме старался идти быстро, но осторожно, не желая упасть — тем более — уронить маленькую принцессу в подозрительные лужи, которые, казалось, попадались здесь на каждом шагу. Наконец, Нармина вывела его к одной из многочисленных лачуг и остановилась перед засаленной от грязи тряпкой, заменявшей входную дверь. В единственной комнате на тюфяке из прогнившей соломы, обернутой в невероятно грязную тряпку, сидела девушка лет пятнадцати. — Дочь, — представила ее шлюха, — она еще девственна. Один серебряный дракон. Гвеннит, встань! Та подскочила, точно ее кнутом ударили. Маленькая и какая-то бледно-прозрачная с едва заметной грудью и затравленным видом, она болезненно сжалась под взглядом Джейме. «Мышка. Она столько не стоит», — тут же пронеслось в его голове, и он отрицательно качнул головой. Шлюха рассмеялась снова. — Не продаешь. Не покупаешь. Что же ты делаешь, Джейсон? Джейме горько улыбнулся: — Бегу. И ты обещала накормить и помыть ее. Нармина приторно улыбнулась: — Конечно, — и обернувшись к дочери, приказала: — Тащи воду. Поможешь с этим, раз ни на что более не годишься. Девчушка легко и стремительно юркнула из лачуги, каким-то образом умудрившись не столкнуться с ним у входа. Ну точно — мышка. Через несколько минут она вернулась, таща за собой два ведра, наполненных до краев. Чуть мутноватая вода постоянно проливалась на земляной пол, хлестая Гвеннит по босым ступням. — Раздевай ее, — приказала Нармина, переливая воду из ведра в какое-то корыто. Джейме подчинился, как подчинялся всегда. Рейенис к его удивлению больше не плакала, лишь негромко шмыгая носом. Отмыв от грязи, Гвеннит завернула малышку в удивительно чистую для такого дома тряпку. Укачивая принцессу на руках, она запела. Голос ее не походил ни на один другой, что Ланнистеру доводилось слышать раньше. Он не был ни нежным, как у Элии, ни властным, как голос Серсеи… сильный и неожиданно яростно-мощный, напоминавший необузданно-бурлящее то ли море, то ли пламя. И этим своим голосом, поистине колдовским, болезненно-прозрачная девушка, точно острым клинком, вспарывала его ребра, бередя едва поджившие раны. И вот он снова видел, как Безумный король хохотал, пока горели Старки, и его кровь на своем плаще. И Элию, что своими окровавленными губами шептала «пожалуйста», и девочку с серыми глазами, ставшими его личным палачом, глядевшую с доверительной улыбкой. И вот он снова липкими от крови руками схватил плачущую Рейенис… «Я всех вас спас, когда убил Эйериса! — с упрямой яростью подумал Джейме. — Всех! Даже тебя, отец». — Забери ее с собой, — шепнула Нармина. — Зачем? — так же тихо спросил он, выходя из оцепенения. Шлюха пожала плечами. — Продай. Убей. Мне все равно. Джейме хмыкнул, пересаживаясь на пол и беря уснувшую наконец Рейенис на руки. Мешок с яйцом придвинул к себе — не хватало, чтобы увидели — и закрыл глаза, надеясь уснуть как можно быстрее. — Нет, — громко ответил мужчина то ли старой шлюхе, то ли самому себе.

***

Он покинул их дом рано утром, когда небо за окном едва-едва начало сереть. Стараясь не шуметь, схватил сонную еще Рейенис, мешок с драконьим яйцом и вышел из лачуги, даже при скудном свете ставшей еще более жалкой, чем в темноте. Джейме шел быстро — «Пламенная» вот-вот должна была отчалить — как вдруг заметил, что за ним следят. Завернув за угол и поставив принцессу на землю, Ланнистер вынул гвардейский кинжал — тот самый, которым растерзал мертвую девчонку. Шаги приближались. Тот, кто его преследовал был либо глупым, либо… либо даже и не думал скрываться вовсе. Джейме замахнулся и уже хотел было ударить, но вдруг узнал болезненно-хрупкую фигурку… Гвеннит вскрикнула, увидев занесенный над ней кинжал, а потом разрыдалась, хватая его за ноги. — Добрый господин! Возьмите меня с собой! Я буду нянькой вашей дочке, буду греть вашу постель! У меня деньги есть! — она всхлипнула, протянув ладонь с грошами. Перерезать ей горло да бросить не составило бы труда. Джейме уже было собрался, как вдруг… — Пожалуйста… — Гвеннит снова всхлипнула, до боли напомнив Элию, которую он не успел спасти. Серые, Неведомый бы их побрал, глаза были полны слез и тревоги. А нянька и вправду нужна. — Ладно, — Джейме снова схватил Рейенис на руки, — не отставай. Они быстро шли — бежали — сквозь просыпающийся город, и едва успели к отплытию. «Пламенная» — красивая трехмачтовая галея с парусами, выкрашенными в пурпур, уже была готова отчалить. — А я думал ты не придешь… — ехидно проговорил маленький и необъятно толстый мужчина, отматывая канат. — Капитан радовался, что деньги получили за просто так. А потом посмотрел на Гвеннит и, ткнув в нее пальцем, пробасил: — На ее счет уговора не было! — Договорюсь с капитаном. Орм, пропусти. Тот равнодушно пожал плечами: — Как пожелаешь. Она хоть и рыбья кость, но с щелью же. Договориться с капитаном оказалось для Джейме делом легким: старый Алвис Пайк согласился принять девушку на борту при условии, что та станет его морской женой на период плавания. И Гвеннит, конечно, согласилась, лишь помедлив с ответом на пару мгновений. А когда берег с носа корабля стал едва заметной линией в дали, Джейме услышал их. Громовые колокола септы Бейелора, оповещающие народ о свершившемся браке Роберта и Серсеи. Победителя Дракона и ярчайшей звезды Запада. Мужчина поморщился, представив сестру в одной постели с Баратеоном. Но все это было не важно, ведь Браавос ждал.