Сломленная душа.

С застывшими на глазах слезами, которые так и норовили пролиться по щекам, Асока быстрым шагом покидала Зал Заседаний Совета Джедаев. На всем протяжении ее пути, девушку преследовали взгляды, полные презрения и ненависти к падавану Избранного. Снова. Снова она ослушалась его. Все члены совета впивались в нее глазами, в которых читались лишь ненависть и презрение. Даже магистр Пло, который всегда старался поддержать и ободрить ее, не проронил ни слова, лишь разочарованно смотря на нее. Ее учитель все это время был рядом, сверля ученицу взглядом, когда та отвечала на любой вопрос от магистров. Как она ни пыталась избежать его глаз, полных разочарования, у нее это не получалось. Чувство вины, скребущееся на душе, было невыносимо. Обычно Скайуокер пытался заступиться, взять всю вину на себя, но только не в этот раз, ведь всем было понятно, что произошедшее - чистая вина Асоки. На этот раз он решил оставить груз вины на плечах ученицы. Падаван все еще едва сдерживала слезы. Если бы она просто послушала учителя, то все бы было в порядке : Рекс не был бы травмирован, клоны бы не погибли и Энакину не пришлось бы краснеть перед советом за свою студентку. Приказ. Все что от нее требовалось, это выполнить простой приказ, но даже с этим она не справилась. - Асока Тано, иди сюда, сейчас же! - рявкнул учитель, догнав ученицу и схватив за руку. Она собралась с силами и подавила докучливые слезы. Тогрута не могла позволить себе расплакаться перед Энакином, только не перед ним, она не могла показать ему свою слабость. - Асока, - едва ли не рык. - я очень разочарован в тебе. Более чем три четверти всех бойцов мертвы, а те, кто выжил - ранены и лежат в лазарете! Эта миссия была очень важна - в ее исходе мы могли приблизить конец войне! У тебя было простейшее задание, выполнить мой прямой приказ, не так ли? Больно. Становится очень больно от таких слов. Все сказанное лишь добивало тогруту, появлялось желание просто провалиться сквозь землю, или того лучше - умереть прямо здесь и сейчас. - Мне очень жаль...- Асока не знала, что еще она могла сказать. А разве можно было выдать что-то другое? Или попросить прощения, упав на колени? - Жаль, тебе жаль? Да? Да никакие твои слова не вернут тех умерших бойцов, ты хоть это понимаешь? - отпустив ее руку, Энакин поспешил уйти, так и не дождавшись ответа. Асока схватилась за свою сдавленную учителем руку, на которой скорее всего появится синяк. Еще чуть-чуть, и возможно все обошлось куда хуже. Она просто стояла в тишине и наблюдала на удаляющейся фигурой Скайуокера. Теперь все ясно. Он никогда не простит ее и никогда не сможет доверять вновь. Девушка тяжело вздохнула. Она решила, что попытки извиниться не принесли бы успеха. Тогрута понятия не имела, что же ей нужно сделать, чтоб бы ее простили за содеянное. Асока шла полностью погруженная в свои мысли, остановилась лишь тогда, когда достигла двери в их с мастером общую квартиру. Надеясь, что никого там нет, ведь ей совсем не хотелось видеть разочарование в глазах учителя, она вошла в помещение. Странно. Тогда, два года назад, когда она только-только стала его падаваном, ей хотелось лишь одного - завоевать доверие и чтобы учитель гордился ею. Нерешительно, она открыла дверь. Пустота. Здесь было абсолютно пусто. Асока зашла в свою комнату и быстро закрыла дверь позади нее. Уже не было никакого смысла сдерживать свои слезы, хотя она все еще пыталась подавить их. Девушка прошла прямо к ее постели, уложившись, она укуталась в свое одеяло, насколько ей позволяла длина скромного покрывальца, она будто пыталась исчезнуть внутри, оградиться от всех проблем, так резко нависших над ней. Вся ее сила воли исчерпалась, и она уже была не в состоянии сдерживать свои эмоции, соленые капельки потекли прямо по ее карамельной коже. Прошло не так много времени, и уже минут через двадцать молодой падаван провалилась в глубокий сон, надеясь таким образом хоть не на много отдалиться от сего мира. Асока проснулась утром от своего собственного крика, наверное, у нее был кошмар. Нет. Никакой не кошмар, а лишь переигровка вчерашних событий. Девушка думала, что утром будет чувствовать себя намного лучше, но ошибалась, стало лишь еще хуже. Падаван села на кровать, потянув к груди свои колени, на которых позже положила голову. Тихий вздох. Что она собиралась делать теперь? Для себя она уже решила, что была пока слишком труслива, чтобы пойти и поговорить с собственным учителем. В поту, она поднялась с кровати, встав на своих трясущиеся после длительного сна ноги. Асока посмотрела на часы и поняла, что сегодня проснулась намного позже обычного. "Конечно, никому ведь от меня теперь ничего не нужно, и никто даже не захочет меня видеть." Желудок жутко ворчал, требуя пищи. Тут она припомнила, что последние несколько дней ничего не ела, просто в связи с недавними событиями было совсем не до еды. Снова вздохнув, падаван медленно оделась. Совсем не хотелось выходить из комнаты, вообще ничего не хотелось... Было лишь одно навязчивое желание забиться в угол и не говорить больше ни с кем до конца своих дней. Заставив выйти себя из квартиры, Асока дошла до столовой, пытаясь оставаться в тени в надежде, что ее никто не заметит. Падаван практически ничего не съела, лишь слегка набив желудок, чтобы тот прекратил предательски ворчать. Аппетита совсем не было, но нужно было хоть что-то съесть, иначе она могла навредить своему организму. Асока оглянулась по сторонам и заметила, что столовая практически полностью пустовала. Сердце сжалось... Все клоны, обычно переговаривавшиеся и шутящие друг с другом во время дружной трапезы, отсутствовали. Конечно, ведь теперь они были мертвы, и виновата в этом лишь одна она... Опустив взгляд, тогрута покинула помещение. Девушка могла ощутить на себе ненавистные взгляды со стороны клонов. Вероятно, они как раз бурно обсуждали ее провал, до тех пор, пока она сама лично не явилась. Она не могла больше терпеть это все. Вина и боль разрушали ее, убивали. В голове появились какие-то странные голоса, твердящие ей о ее ненужности, слабости и всеобщей ненависти по отношению к ней, и она охотно согласилась с этими словами. Они постоянно повторяли ей об ее ненужности, твердя, что она никому не нужна и никто ее не ценит. Действительно, ведь она сама создала себе эти неприятности. Ей было жаль, что она не могла повернуть время вспять и предотвратить ее попадание в храм, возможно, даже само ее рождение. Не будь ее здесь, никто бы никогда не погиб из-за ее промахов. В подавленном состоянии, она тащилась назад. Какая-то часть ее надеялась, что Энакин был дома, потому что она чувствовала себя действительно одиноко. Никто не говорил с ней, начиная с того рокового дня. Однако, другая, большая часть ее надеялась на его отсутствие, ведь он все еще зол на нее. Который раз за день тяжело вздохнув, Асока открыла дверь. Как она и ожидала, помещение пустовало. Облегченный вздох вырвался из легких, а голоса тем временем начинали все больше и больше повторяли и подтверждали ее самые сокровенные страхи, но она ни коим образом не могла остановить их верещание.Это голоса - все что она могла слышать. Они отдавались звоном в монтраллах, постоянно повторяясь, даже и не думая останавливаться. Неудачница... Она всегда была такой и всегда будет, она всегда все делала в убыток другим, она - самая большая ошибка в жизни окружающих, особенно других джедаев, которые теперь не переносили ее на дух. Даже если ты умрешь, всем будет безразлично... В попытке приглушить призывы к самоубийству, она прислонила руки к лекку. Они причиняли боль, много боли. Асока со всей силы старалась не верить в их слова, которые, как она считала, были чистой правдой. Она ничего не стоит и лишь вызывает жалость. Подойдя к маленькому шкафчику, она достала от туда небольшой ножик. Сняв перчатки и немного вздрогнув, девушка приставила серебристое лезвие к своему предплечью. Набравшись смелости, она придавила его к коже и медленно провела, оставляя кровавый след на теле. Это то, чего она хотела - физическую боль вместо эмоциональной. Было больно. Очень больно, даже сдавленное шипение смогло вырваться из нее. Однако, одного пореза не хватило, что бы унять назойливые голоса. И она сделала это вновь, в результате у девушки "красовались" различные порезы от самых маленьких, до больших и глубоких, с которых все еще продолжала сочиться кровь. Теперь она чувствовала себя намного лучше, ведь ее мысли принадлежали только ей, и она не слышала чужого голоса... Она уже давно пообещала себе, что никогда бы не стала ослушиваться собственного учителя вновь. В первый раз это случилось, когда она подвела своего мастера и потеряла свою эскадрилью на Рилоте, она поклялась себе, что такого больше не повториться, и она будет слушать старших, но не сдержала своих же слов. Падаван пошла в ванную, что бы дезинфицировать кровоподтеки, раны начинали гореть огнем, когда она промывала их под струей теплой воды, но так даже лучше, остатки эмоций вымылись бы вместе с кровью, разве не так? Когда кровотечение наконец-то остановилось, девушка решила рассмотреть результат своих стараний. Ранения были темно-красного цвета и ужасно болели, некоторые из них представляли собой длинные красноватые линии, другие же были короткими и глубокими, возможно потребовались бы даже швы. Асока, уже по-привычке, тяжело вздохнула и надела перчатку на свою руку. Тут кто-то постучался в дверь,Асоку бросило в дрожь при мысли, что это мог быть Скайуокер. Она быстро огляделась : нигде, ни на стенах, ни на полну не было красных следов от крови, к счастью. Немного дрожа, Асока все решилась открыть дверь. - Привет, Асока. - это был Оби-Ван. - Добрый день, Магистр Кеноби. - пробормотала, Асока стараясь избегать его глаз - она думала, что он так же зол на нее. Подумав, что он не хочет ее видеть, она добавила. - Если вы ищете Мастера Скайуокера, то его тут нет. - девушка все еще концентрировала свой взгляд на полу. - Ну, я не его искал, а тебя пришел навестить. - он посмотрел вниз на нее. Почему она отводила взгляд? Было похоже, что у нее появился резкий страх перед ним или чем-то еще. - Ох, да. - ответила она неловко. Но зачем он пришел сюда? - Я могу войти? - в ответ тогрута лишь кивнула и отошла в сторону, дав пройти магистру. Девушка села на кушетку, а джедай на кресло, стоящее прямо напротив нее. Оба джедая сидели в полной тишине. Все, что они слышали, это их собственное дыхание. У Асоки было чувство, что она должна сказать ему так много, но просто не могла. Девушка хотела принести свои глубочайшие извинения за свои действия, за поведение, за смерти все клонов, в которой виновницей была лишь она, но не хватало смелости. - Как твои дела, Асока? Никто не видел тебя начиная со вчерашнего заседания. - взгляд Оби-Вана был заинтересованным и немного даже взволнованным. Девушка пожала плечами, что отдалось легкой болью в израненной руке. - Ты сказала, что Энакина здесь нет, так где он? Совет не давал ему заданий на сегодня. - Он просто не хочет видеть меня, потому что злится. - пожала плечами падаван. - С чего ты это взяла? - С того, что не повиновалась его приказам во время боя. - девушка все еще старалась избежать серо-голубых глаз джедая. Кеноби был способен ощутить тщетные попытки Асоки обуздать свои эмоции, пропитанные болью и сожалением. Однако, он не мог услышать те голоса, что бушевали в голове юного падавана. Изучив саму нее и ее мысли, он сделал вывод, что боялась от него той же реакции, что была и у Энакина. - Асока, я не злюсь на тебя, ты же это знаешь. - постарался сказать мягко Оби-Ван. Никакой реакции со стороны ученицы его бывшего падавана не последовало. "Он лжет, он мне лжет..." - хмурилась девушка. Теперь все те, кто был ей друзьями, ненавидели ее... - Асока, - аккуратно начал Кеноби. - просто поговори со мной, пожалуйста. - и снова тишина в ответ. Битвы со смертельным исходом всегда ранили Шпильку намного больше, чем всех остальных. - Ну или хотя бы посмотри на меня. - впустив тяжелый вздох, Асока заставила себя посмотреть на джедая, сидящего напротив. Кеноби печально всматривался в лицо тогруты. У девушки появились заметные мешки под глазами от нехватки сна, возможно это было из-за кошмаров, а сами глаза потеряли те искры, присущие только ей, ее очи больше не сияли как прежде, поэтому ее взгляд сейчас казался немного мертвым. В ней сейчас бушевали лишь две эмоции - печаль и боль. - Я подозреваю, что похвастаться отменным сном ты не можешь, так? - снова это глупое пожатие плечами. - Возможно. - как только Оби-ван собирался сказать что-то еще, зазвенел его комлинк. В последний раз посмотрев на Асоку, магистр поднес прибор к губам. - Генерал Кеноби на связи. - Приветствую, Оби-Ван. - это был Энакин. Магистр тут же посмотрел на тогруту, что тут же снова уставилась в пол и заметно напряглась. Что такого интересного она нашла на полу? - Ты не мог бы подойти ко мне в квартиру, мне нужно кое-о-чем поговорить с тобой. - Конечно, Энакин, скоро увидимся. - на этом разговор был окончен. Он заметил, что Асока все еще была тиха. Кеноби задумался на мгновение, а потом почувствовал страх юного падавана. Немного поразмыслив, он понял, что она боялась Энакина, разочарованного в ней. Она боялась, что была не достаточно талантлива или хороша, что быть его ученицей. Он никогда не видел ее столь молчаливой прежде, это было очень странно. Асока всегда была веселой и счастливой, но только не сейчас, на мгновение ему показалось, что Скайуокеру подменили его падавана. - Это не твоя вина, Асока. - тихо сказал магистр, ведь она должна была знать, что никто ее не возненавидит или не разочаруется в ней из-за всего одной ошибки. - Да, магистр Кеноби, - девушка покачала головой. - все это моя ошибка и моя вина, все это знают. Вам не нужно лгать мне, чтобы заставить почувствовать себя лучше - это все равно не сработает. Я абсолютно понимаю свою вину, и я должна быть наказана за все произошедшее. Оби-Ван не знал что и как ответить, ведь он совсем не ожидал от Асоки такого ответа. Падаван действительно признала свою ошибку и готова была расплатиться за нее. Послышался стук в дверь. Асока уже знала кто был вне, поэтому со скорым "До свидания, мастер." она быстро убежала в свою комнату и заперлась внутри. - Оби-Ван, учитель? - зазвучал голос Энакина. - Да, Энакин, я уже здесь. - ответил Кеноби. - Ох, вы уже здесь? Как вы вошли? - Твой падаван впустила меня. - О, я не знал, что она была здесь. - выражение лица Энакина слегка изменилось. - Вообще-то, она живет здесь Энакин. Так о чем ты хотел поговорить? - Асока. - рыцарь сел на то же место, где недавно сидела его ученица. - Я понятия не имею, что мне с ней делать, Оби-Ван. Она не повинуется прямым приказам, вечно попадает в передряги. В последний из-за нее погибло столько бойцов... - Энакин, ты же знаешь, что она не специально все это делает. И в данный момент она чрезмерно сожалеет о случившемся, прекрасно понимая, что все это было ее ошибкой. - Но, Оби-Ван, тебя не было там, когда она ослушалась меня, и ее выходка стоила стольких жизней! Рекс мог умереть, и все чудом выжившие могли погибнуть там же! - он повысил свой голос. - Мне жаль, но это действительно ее вина, и в этот раз я не собираюсь брать на себя все ее неудачи. - Пойми же, даже если это ее ошибка, ты все равно должен поддержать ее! Она всего лишь подросток, борющийся во время войны, у нее и так большой груз на плечах. - Она должна понять, что если бы она просто выполнила мой приказ, то ничего бы не произошло. Почему у других рыцарей нет таких проблем с их учениками!? Мало кто знал, что прямо за стеной сидела с глазами, заполненными слезами, Асока, которая слышала каждое слово, произнесенное тем или иным джедаем. Да, это все-таки ее вина, бесспорно. Но девушка не могла понять, почему же Оби-Ван был на ее стороне, на стороне ее, виновницы, на чьей совести сотни жизней. - Припомни, Энакин, ты тоже однажды был падаваном и неоднократно ослушивался моих приказов. - Хватит! Когда я был падаваном, мы не воевали, и она должна научиться слушать меня, хочет того или нет. Быть может тогда она вновь завоюет мое доверие...